2 декабря 1994 г. н.э. - Город Фуюки, район Синто
Посреди пылающего ада, окружённый тлеющими трупами и остовами зданий, шёл мальчик. Под его ногами змеилась трещинами выжженная земля, а над головой нависало кроваво-красное небо, озаренное зловещим сиянием черного солнца. Были крики, хотя ребенок не видел никого живого. Все, что он видел, это трупы, обгоревшие до полной неузнаваемости. Воздух был наполнен дымом и чем-то ещё, чем-то, что сжигало легкие и душу мальчика с каждым пройденным несмотря на боль, несмотря на скорбь, несмотря на ужас шагом. Такое было не под силу обычному ребёнку. С каждым шагом часть его сгорала, делая его все более и более пустым. Его имя было первым, затем имена и лица его родственников. Он забыл, кем был, а когда догорели воспоминания, он начал терять и эмоции. Некоторые из них он отбросил: страх, печаль, ужас. Он бросил их в окружающий его океан тёмного пламени, чтобы двигаться дальше. Другие забрало пламя, поглощающее его изнутри, так же как оно поглотило тела мертвых. Из них, надежда была последней, сгоревшей от огня, который не был огнём. Тем не менее ребенок продолжал идти, движимый решимостью, которую не мог понять. В конце концов, этого было недостаточно. Мальчик отдал этому аду слишком многое. Его тело всё ещё подчинялось, но воли уже не осталось. Зачем продолжать идти, зачем пытаться выжить? Опустошённый, он не мог придумать ни одной причины, чтобы просто не сдаться… Именно тогда пришло что-то другое, что-то вне пламени и разрушения. Что-то, что падало в течение очень долгого времени, сквозь пространство и время, привлечённое отблесками этого пожара. Как и мальчик, оно тоже было сломлено, оставив большую часть себя позади, в попытках преодолеть своё собственное чистилище. У него не было ни плоти, ни тела, ни присутствия в материальной вселенной, существо было жителем духовного мира. Оно тоже горело, но, несмотря на урон который оно получило, существо сохранило в себе больше, чем мальчик, и отчаянно искало спасения. В поисках ближайшего места, где он мог спрятаться от ада, он зарылся в опустошённую душу мальчика, просачиваясь в трещины его духа. В сверхъестественной жаре катаклизма, две сломленные сущности медленно сплавлялись в одну, и мальчик сделал глубокий, болезненный вдох. Медленно, он поднялся на ноги. Вдруг он не захотел умирать. Он хотел жить, даже если в этом не было смысла. Но, несмотря на это внезапное желание, он всё ещё был в хрупком теле ребёнка. Жар и дым были слишком сильны, и он снова упал. Мальчик полз по пеплу и обломкам, не думая ни о чем, кроме как продолжать жить. Его конечности болели, но он не останавливался. Он забыл о пламени, он забыл о руинах, он забыл о трупах. Его мир сузился до клочка растрескавшейся земли перед ним и механическому движению вперёд. Затем он почувствовал, что что-то прикоснулось к нему и подняло вверх. Он попытался вскрикнуть, дотянуться до выжженной земли. Как он мог продолжать двигаться, если он не мог прикоснуться к земле? Его тело повернулось, и он увидел, что его держат на руках мужчина в черном, покрытом царапинами и сажей пальто. Он смотрел на мальчика, и улыбался сквозь слёзы. Эта улыбка… мальчик не помнил, но он чувствовал, что должен знать… он должен знать, что значит эта улыбка… А. Теперь он вспомнил. Счастье. Вот что значила эта улыбка, да? — Я с тобой, — сказал он. — Не волнуйся. Ты в безопасности. Он не понимал. Он не мог представить, каково это - так улыбаться. Как кто-то может быть таким радостным, таким счастливым, просто спасая кого-то? Что-то загорелось глубоко внутри него, жарче чем пламя, которое почти поглотило его, и он задался вопросом: Смогу ли я улыбаться также?***
Время шло, но для мальчика, чьё тело и разум прошли сквозь ад, это время сократилось до череды вспышек и чёрной пустоты. Человек, который вытащил его из пекла, Кирицугу Эмия, привез его в больницу. Врачи не говорили этого вслух, но мальчик знал, что они верили, что он не выживет. Тем не менее они все равно пытались - они делали то, чего требовала их клятва. Оглядываясь назад, мальчик понимал, что они так же отчаянно, как и Кирицугу, пытались спасти хоть кого-то. Они перевязали ему раны и поставили внутривенную капельницу, чтобы поддержать его и облегчить боль. Они делали другие вещи, вещи, которые его затуманенный и опустошённый разум не понимал. Но он знал, что этого будет недостаточно. Он чувствовал, что его тело разваливается на части, не в состоянии справиться с нанесенным вредом. Он чувствовал... злость. Мысль о том, что он выжил там, где умерли все остальные лишь затем, чтобы умереть на больничной койке… она возмутила его. Это было неправильно, оскорбление всех тех, кто сгорел в том аду. Это, гнев на несправедливость вселенной, было первой эмоцией, которую он почувствовал с тех пор, как оставил все эти кусочки себя позади, среди пламени. Это было нечестно, он знал. Это было неправильно… … Но, он ничего не мог с этим поделать... опять. Одной ночью, мальчик проснулся в своей кровати, над которой стоял Кирицугу. Мужчина навещал его каждый день, но на этот раз все было по-другому. В его руках, было что-то золотое, что-то, что превращалось в мелкие, сияющие частицы, которые погружались в тело мальчика. Он моргнул, и время вновь помчалось вперёд. Он не был уверен, что это действительно произошло. Но мальчик чувствовал, что что-то изменилось. Было это или нет, но после этого все изменилось. Медленно, его раны начали заживать. Органы, которые практически сварились в том пекле, начали восстанавливаться, кусочки его кожи отслаивались, оставляя после себя новую, розоватую замену. Через несколько недель после того сна, который, возможно, не был сном, врачи сказали мальчику, что его ждёт полное выздоровление. Они не сказали ему, но он все равно услышал, что никто, кроме него, не выжил в том катаклизме. Он слышал, как врачи и медсестры называли его выздоровление чудом. Это тоже было нечестно, подумал мальчик. Он так много потерял, отбросил так много частей себя, и всё же, в конце концов, если бы не это чудо, он бы всё равно умер. Если чудеса действительно существуют, то почему чудо не спасло тех, кто был в огне? Почему только его? Кирицугу рассказал мальчику, что его семью не нашли. Мужчина так же предложил усыновить и заботится о нём, когда ребёнок поправится. Мальчик согласился. Он хотел остаться рядом с Кирицугу. Возможно, он сможет узнать больше о чуде, которое спасло его. Что более важно, он думал, что, возможно, может быть, он бы понял, почему мужчина смог так улыбаться, когда нашел его. После заполнения необходимых документов Кирицугу дал мальчику новое имя - ''Широ''. Он забрал своего нового сына домой, и начался медленный, болезненный процесс реабилитации.***
— Ты волшебник? — спросил Широ у своего отца. Двое сидели снаружи, разглядывая ночное небо. Они часто так делали и, хотя уже становилось холодно, это их не волновало. — Да, — ответил мужчина. Именно он сказал об этом, во время того, как они любовались звёздами. — Хотя слово «маг» предпочтительнее, и я едва ли могу назваться одним из них. Широ задумался. Прошло полгода с тех пор, как Кирицугу усыновил его, и хотя он выздоравливал, даже самому мальчику было очевидно, что его умственные способности еще не оправились от испытаний. Медленно, осторожно, он сложил кусочки головоломки. — Когда я был в больнице, и врачи думали, что я умру, — сказал он, наконец. — Однажды ночью я проснулся, и ты что-то делал со мной. Это была магия? Кирицугу слегка удивлённо кивнул. — Они были правы: ты бы умер. Я… не хотел, чтобы это случилось. Я не мог этого допустить. Поэтому я использовал свою магию, чтобы помочь тебе выздороветь. Вот почему я решил, что ты должен знать об этом. Способ, которым я помог тебе, может иметь долгосрочные последствия. — Что это был за способ? Та золотая штука… что это было? — Это был Авалон, ножны короля Артура. Носимый королём рыцарей, он дарил своему владельцу бессмертие, иммунитет ко всем болезням и удивительно сильную регенерацию. Поскольку ты не король Артур, он будет действовать не так сильно, но он все еще был способен восстановить раны, который ты получил до того, как я тебя нашел. Широ долго размышлял над тем, что сказал ему отец. В конце концов, он спросил: — Ты можешь научить меня магии? — Широ… — Кирицугу вздохнул. Очевидно, он знал, куда может зайти этот разговор. — Быть магом - означает постоянно быть в шаге от смерти. Любое заклинание может навредить или убить тебя. Я даже не знаю, смогу ли я тебя научить, но думаю, что я не должен этого делать. Это не принесет тебе счастья, это точно… И более того, большинство магов… не слишком хорошие люди. Для них, единственное, что имеет значение, это стремление к знанию, открытие новых мистерий - так называются заклинания - и овладение существующими. Их не волнует если они причинят боль или даже убьют других. А ты… магия стоила тебе твоих родителей, Широ. Это магия создала тот пожар, который чуть тебя не убил. Широ не был уверен, но он точно догадывался, что это не тот разговор, который должен вести ответственный взрослый с семилетним мальчиком (впрочем, они не знали сколько лет Широ было на самом деле). Но опять же, ни он, ни Кирицугу не были нормальными людьми. — Но ты спас меня при помощи магии, — утверждал Широ. — Это значит, что её можно использовать на благо, верно? — Полагаю, да, — нехотя признал Кирицугу. Его лицо приняло тоскливое выражение, как будто он смотрит на что-то далекое, далекое, что только он может видеть. — В конце концов, это всего лишь инструмент. Как ты им пользуешься, зависит от тебя. Просто большинство людей, которые его практикуют, склонны очень быстро отказываться от своих принципов. — Тогда, пожалуйста, научи меня. — Почему ты так настойчив? — вздохнул Кирицугу. — Потому что… потому что я хочу быть таким, как ты, папа. Я хочу спасать людей, как ты спас меня! Кирицугу снова улыбнулся. Но на этот раз его улыбка была гораздо более горькой. — Ты не хочешь быть как я, мелкий. Поверь мне. Я тоже хотел спасать людей, когда был в твоем возрасте. Но в конце концов, ты не сможешь спасти всех. Всегда будут те, кого ты не сможешь спасти, и это выест тебя изнутри… Я не хочу, чтобы ты повторил мои ошибки, Широ. — Даже если ты не можешь спасти всех, ты все равно должен попытаться, — упорствовал Широ. — И спасти хотя бы одного человека всё равно лучше, чем не спасать никого, не так ли? Иначе, зачем ты спасал меня? Кирицугу на мгновение выглядел потрясённым, а потом снова улыбнулся, на этот раз мягче. — Хорошо, — он вздохнул. — Ты победил. Я научу тебя тому, что знаю.***
Кирицугу Эмия сидел в своем саду, смотрел на звезды и знал, что умрет. Конечно, это знание было не совсем новым для бывшего убийцы. С того момента, как он оторвался от Грааля, его тело и магические каналы были отравлены проклятием извращённой вещи, которая заразила артефакт. Он знал, что его дни сочтены. Существовали способы, которые он мог использовать, чтобы продлить свою жизнь: блуждания по тёмным местам Лунного Мира оставили ему немало контактов, хотя… он забрал большую часть долгов в ходе подготовки к войне за Грааль. Тем не менее он мог бы найти кого-нибудь, кто мог бы выиграть для него немного больше времени… но какой ценой? Когда он сказал Широ, что маги это плохие люди, он не столько преуменьшил правду, сколько открыто солгал мальчику. Среди магов были приличные люди, это было правдой. Но подавляющее большинство из них находились где-то между психопатами и откровенными монстрами. Он должен знать: его отец был во второй категории. Каким-то образом Кирицугу сомневался, что любой метод борьбы с проклятием Грааля не придет с ценой, которую он согласился бы заплатить. Он совершил слишком много грехов, убил слишком много людей. Если эта медленная смерть была его наказанием, то он считал его заслуженным и справедливым. Это было бы почти достаточно, чтобы заставить его поверить в карму, если бы он не видел вещи, что видел. Но, если проклятие было его наказанием за те жизни, которые он забрал, то, возможно, Широ был его наградой за тех, кого он спас. Не то, чтобы воспитание Широ было легким. Единственным опытом Кирицугу в воспитании детей была Илия (боже, как он скучал по своей дочери), а она была дочерью гомункула созданная, чтобы служить Малым Граалем. Но даже он знал, что дети - это комочки инстинктов и безграничной энергии, чьи родители должны были преподавать, показывая примером и словом, как вести себя в обществе. Однако инстинкты Широ были утеряны в огне, и ребенку пришлось перестраивать всю модель своего поведения. Там, где у других людей было эгоистичное ядро, заложенное законами цивилизации, Широ был его идеалом. Помогать другим было его обязательным действием при любых обстоятельствах, и, хотя это приводило к интересным встречам родителя и учителей, это беспокоило Кирицугу. Очень. Он обучал Широ в магии, потому что боялся, что в противном случае мальчик попробовал бы это самостоятельно, идеальный рецепт катастрофы. Учитывая, что ребёнок пытался использовать свою собственную нервную систему как импровизированный магический канал, когда Кирицугу в первый раз заставил его выполнить самую элементарную форму магии, умирающий человек вздрогнул, представив, что могло произойти. Маловероятно, что Широ прожил бы долго до того, как случайно поджарил бы свой собственный мозг, пытаясь сделать что-то, что другие маги сочли бы простейшим трюком. Используя комбинацию простых заклинаний и один из немногих Мистических кодов, которые он сохранил со времен убийства магов, Кирицугу определил Элемент и Происхождение Широ после того, как мальчик научился правильно активировать свои магические каналы. К его удивлению, мальчик был Воплощением: и Элемент, и Происхождение были одинаковыми, в данном случае, «Меч». Учитывая то, что было вложено в мальчика и что с ним случилось, Кирицугу предположил, что это не было невозможно. Всё, что было у Широ, было выжжено, и поместив в него Авалон, Кирицугу непреднамеренно заложил шаблон для природы мальчика. Возможно, Авалон также частично ответственен за поведение Широ, отголоски бывшего владельца ножен влияли на его развитие. Кирицугу мог только надеяться, что Широ не станет таким, как она. Быть Воплощением было невероятно редко, а это означало, что тренировать Широ было ещё сложнее, чем ожидал Кирицугу. Убийца магов никогда не был мастером магии созидания, и то, что прошло за его собственными тайнами, было переделанными версиями семейных секретов Эмии в сочетании с тем, что он узнал от других магов во время своей карьеры. Кроме того, с его поврежденными магическими каналами, он не смог продемонстрировать что-либо, чему Широ мог бы научиться. В результате по стандартам Часовой Башни, способности Широ как мага были просто ужасны. У него было умение, из всех вещей, структурного захвата, и он был на базовом уровне компетентности в области проецирования и укрепления. Статус воплощения Широ означал, что он мог проецировать (хотя мальчик упрямо продолжал называть процесс «начертание») лезвия гораздо проще, чем что-либо другое, и на гораздо более высоком уровне детализации. Пока Широ ограничивался кухонными ножами, но он уже выражал желание научиться пользоваться настоящими мечами. Это было не так уж и плохо, но именно его железные принципы навсегда удержат его от того, чтобы быть первоклассным в глазах лондонской элиты. Широ никогда не причинит вред другому в погоне за большими тайнами - не тогда, когда единственной целью обучения магии было помочь другим людям. Что было совершенно прекрасно, если спрашивать у Кирицугу. Вопрос, конечно, в том, что Широ был все еще полностью готов навредить себе для того, чтобы продолжить свое мастерство магии. Кирицугу потерял счет, сколько раз мальчик повреждал свое тело, чрезмерно усилив его. Если бы не Авалон предоставления ему возможность исцелять почти все, в конце концов, бывший убийца магов был ужасно уверен, что его сын либо убил бы себя, либо покалечил давным-давно. Конечно, знание того, что он может восстановиться после травмы быстрее, чем другие люди, не помогло мальчику поставить себя под удар. Эта прискорбная тенденция была причиной того что Кирицугу оставил Авалон внутри своего сына, несмотря на то, какое влияние это оказало на его развитие. Он долго беседовал с Широ о свойствах ножен, объясняя сыну… что в то время как он может исцелить его за пределами средств современной медицины, он ничего не мог сделать для него, если бы он был мертв, и его регенеративные способности были определенно ограничены. В последние месяцы, он также заставил Широ поклясться ему быть более осторожным, зная, что его не будет там, чтобы заботиться о ранах своего сына гораздо дольше. Авалон может исцелить его, но это не сотрет медицинские записи, которые показывали его травмы или заставить врачей забыть, что ему нужно было потратить месяцы, чтобы выздороветь. Ребенок был ужасен при гипнозе, хотя в этом, вероятно, виновато неаккуратное учение Кирицугу чем недостатки Широ. Он мог заставить кого-нибудь забыть о том, что случилось за последний час или около того, и оставить его просыпаться с сильной головной болью, но это было все. Они были вынуждены прекратить эту тренировку, когда ушла последняя из магических способностей Кирицугу, так как он больше не мог стирать воспоминания бродягам, которых они использовали для тренировок. И по словам… чтобы убедить Широ в необходимости… он был вынужден потратить хорошую часть денег на помощь бездомным, чтобы успокоить совесть мальчика, даже… после объяснения ему, что знание того, как стереть воспоминания, однажды позволит ему спасти чью-то жизнь. Кирицугу также достаточно научил Широ культуре магов, чтобы мальчик знал, что он должен держаться подальше от Часовой Башни. Он раскрыл достаточно своего прошлого, храня грязные детали при себе. Широ знал, что имя Эмия печально известно в освещенном лунным светом мире, и что если он когда-нибудь туда попадёт, то ему придется остерегаться врагов своего отца. Он также рассказал ему о бесчеловечных методах, которые слишком многие из магов готовы были использовать: если бы природа Широ как воплощения была обнаружена без кого-то со смехотворно высоким влиянием, чтобы защитить его, его судьба будет слишком страшной, чтобы о ней задумываться. Часто, глядя на Широ, Кирицугу чувствовал, что смотрит на более молодую и идеальную версию себя. Мальчик проводил каждую минуту, свободную от работы по дому образованию или магическому искусству, тренирую себя по-другому, наращивая свои мускулы и выносливость. Широ хотел убедиться, что, если кто-то нуждается в помощи, он сможет её предоставить. Но, несмотря на то, что основные принципы Кирицугу и Широ были одни и те же, мальчик даже не мог представить себе путь, по которому шел убийца магов. Несмотря на все, что он пережил, несмотря на ужасы, свидетелем которых он был, Широ был слишком чист, слишком невинен. Кирицугу мог только надеяться, что жизнь будет добрее к его сыну, чем была к нему. Разрушить эту невинность слишком жестоко. Каждый раз, когда он видел, как Широ рисковал собой, чтобы помочь кому-то, он молился богам, в которых больше не верил, чтобы его сын был избавлен от пути, по которому прошёл его отец. По крайней мере, он умрет, зная, что его сын не повторит его величайшую ошибку. Больше не будет попыток воссоздать Прикосновение Небес в Фуюки, он позаботился об этом. Прикосновение Небес, попытка некоторых из величайших семей магов вернуть потерянное колдовство, будет завершена, не в эпической конфронтации между богоподобными Слугами, не Мастером, наконец, выигравшем проклятую вещь, но усилиями умирающего наемника без магии в его теле, кроме убийственного проклятия. Служить Айнцберну за то, что украл у него дочь и отказался отвечать на его предупреждения о порче их шедевра. Конечно, маловероятно, что его дочь вообще будет жива через пятьдесят лет, когда начнётся следующая война Грааля. С момента рождения Илиясвиль он знал, что она не проживет долго, и то, что Айнцберн сделал с ней в этом проклятом замке, только сократило отведённое ей время… Его взгляд опустился вниз, когда он услышал какой-то треск. Чайная чашка, которую он держал в руках, начала ломаться, когда он неосознанно сжал руки в кулаки. Он заставил себя сделать глубокий вдох и расслабиться, игнорируя боль, которая вспыхнула в легких при этом действии. Он не смог спасти Илию. Он пытался, несколько раз, и каждая из его неудач приблизила его к смерти. Теперь… он, вероятно, даже не пережил бы полет в Германию. — Папа? Всё в порядке? Голос Широ, доносящийся с кухни позади него, застал Кирицугу врасплох. Он повернулся, чтобы увидеть своего сына, стоящего там и смотрящего на него взволнованными глазами. Должно быть, он слышал треск чашки. — Да, всё в порядке. — Кирицугу похлопал по дереву рядом с ним. — Садись. Домыв тарелку, Широ подошел к боку Кирицугу и сел, глядя на него с любопытством, вперемешку с беспокойством в глазах. — Ты помнишь, где я тебя нашёл? Мальчик кивнул. Конечно, он помнил. Он, наверное, никогда бы не забыл то, что видел, что пережил. Еще один грех в его списке. — Я говорил тебе однажды, что пожар был вызван магией. Я думаю… Я думаю, пришло время рассказать тебе немного больше о том, что случилось. — Существует ритуал, который называется Прикосновение Небес, но более известен как Война Священного Грааля. Он происходит в Фуюки, и ставит в смертельной схватке семь магов. Каждый участник называется Мастером и управляет Слугой, гуманоидом, знакомым по легендарным героям прошлого. Последний маг получит Святой Грааль, артефакт, который якобы может исполнить любое желание… Или, по крайней мере, такова была идея. Когда я услышал об этом, как будто все мои молитвы были услышаны. Я подумал, что с ним я смогу изменить весь мир, сделать его местом, где никто не должен страдать, никто не должен быть несчастен. Место без насилия. Несмотря на все свои проблемы, Широ не был идиотом. — Так… что же пошло не так? Он рассказал ему. Кирицугу не вдавался в подробности - он не говорил ему ни имён всех причастных Слуг, ни существования Айрисвиль или Илии (он мог только представить, как Широ попытается штурмовать ворота замка Айнцбернов и будет убит гомункулами-охранниками). Но он рассказал ему о механизмах Войны Грааля, о сражениях между сверхчеловеческими Слугами, и разрушениями, которые они причинили. Он рассказал ему о том, как, вопреки ожиданиям высокопоставленных магов Часовой Башни ему удалось добиться победы в войне. Он рассказал ему о Граале - и, в конце концов, о лжи. — Грааль был испорчен, — объяснил он. Опять же, он держал детали при себе - не было необходимости, чтобы Широ знал о том, что обитало в Граале. Ребёнку было достаточно своих кошмаров, и в любом случае, он сам никогда не узнал, что это была за штука, или как она оказалась в Граале. — Я не уверен сработает ли она когда-нибудь так, как задумывалось, но теперь это всего лишь обезьянья лапа… Он замолк, вспомнив, что Широ понятия не имеет, что означает это выражение. — Я имею в виду, что оно извратит любое желание, чтобы причинить как можно больше разрушений и страданий. Когда оно активировалось в конце войны, я понял, что все, что я сделал… заполучить, что все, чем я пожертвовал в надежде получить свое желание, было напрасно. Я приказал своему слуге уничтожить его прежде, чем он сможет уничтожить мир… и именно его уничтожение породило то пламя, в котором я нашел тебя. И по сей день сила проклятия, которое было развеяно, обитает в Центральном парке Фуюки, как и в моем собственном теле. Даже по прошествии пяти лет было трудно заставить свой голос не дрожать. — Ты поступил правильно, папа. — Он моргнул, сдерживая слезы. Широ смотрел на него, обхватив трясущиеся руки Кирицугу. — Как ты можешь так говорить? — Он задохнулся. — Если бы я не… — Если бы тебя там не было, — сказал Широ слишком спокойно и разумно для ребенка его возраста, — если бы ты не участвовал в Войне, то это всё равно случилось бы, так? Он был вынужден кивнуть. Прикосновение Небес избрало бы семь участников, независимо от его присутствия в Фуюки. — И, если бы тебя здесь не было, — нажал Широ, — кто-то другой победил бы и встретился с Граалем. Если бы этот человек был магом, как те, что ты мне описал, что бы он сделал? Кирицугу горько улыбнулся. Для него это не было новым аргументом. Он давно знал, что если бы он не участвовал в войне за Грааль, то, скорее всего, все закончилось бы гораздо, гораздо хуже. Айнцберны нашли бы другого представителя: скорее всего, типичного мага, который бы не заботился о порче Грааля, только то, что он мог бы обеспечить путь к Истоку. И вещь, которую он видел, была способна на такое… но цена была бы астрономической. Он очень сомневался, что кто-нибудь остался бы в живых… на планете после. Айрисвиль всё равно умерла бы, превратилась бы в сосуд для праны Прикосновения Небес. Илия… вообще никогда бы не родилась. Отвратительная часть его задавалась вопросом, не было ли это лучше, чем жизнь его дочери. — Видишь? Потому что ты был там, потому что боролся за то, во что верил, и в итоге остановил еще большее зло. — Несмотря на это, — сказал он, — только потому, что все могло быть хуже, не освобождает меня от моих преступлений. Всегда есть худший сценарий, и это никогда не является приемлемым оправданием. — Ну и что? Мы должны просто сдаться? Ничего не делать, у нас может не получиться? — Нет, но мы все должны жить с чувством вины и осознанием того, что, хотя все могло быть и хуже, но могло быть и лучше… и, может быть, мы должны принять то, что что бы мы ни делали, результат может оказаться одинаковым. Это было то, к чему он пришёл в своих размышлениях о Войне Грааля. Вспоминая, его победа была всего лишь чудом. Конечно, он был более подготовлен к тому чтобы сражаться в войне, чем большинство других участников, его профессиональные методы, давая ему преимущество над теми, кто полагался на свои тайны в боях с участием Слуг, которые были настолько далеко от современной магии, что это может их вообще не волновать. И у него была Артурия, чтобы помочь ему, даже если с ней было… трудно работать. Но… Тот факт, что город, что мир пережил Четвёртую Войну Грааля, был ничем иным, как чудом, и Кирицугу давно перестал верить в чудеса, до того, как возможность выиграть Грааль привела его к самообману, о достижении его идеалов. Почему Айнцберны, известные тем, что они просто выращивают нужных им людей, призвали сомнительного наемника стать их чемпионом в войне за Грааль? Почему тот, кто должен был быть принесён в жертву, чтобы принять в себя силу Грааля, развил свой ум и сердце, влюбившись в одного из Мастеров и пробудил человечность, которую он давно уже отбросил? Почему Мастер Райдера был мальчиком, не знающим, как сражаться в Войне Грааля, а не бессердечным магом, который смог бы заставить Слугу подчиниться и в полной мере использовать свой Небесный Фантазм? Почему Грааль из всех людей выбрал случайного серийного убийцу в качестве Мастера, в результате чего был призван Синяя Борода ? Почему Арчер так сдерживался, вместо того, чтобы сокрушить их всех своими могущественными Небесными Фантазмами, притязая на Грааль и обрушивая его ужасы на весь мир? Почему он, единственный Мастер, чья гордость и амбиции были наименее склонны игнорировать порчу Грааля и претендовать на приз, независимо от цены, был в состоянии уничтожить его? На эти вопросы был дан болезненно очевидный ответ, который пришел к Кирицугу всего через несколько месяцев после окончания войны за Грааль. Сила Противодействия. Инструмент Алайи, коллективная воля Человечества защитить себя путем небольших изменений, которые привели к предотвращению катастроф. Он не мог - не мог - сказать об этом Широ. Знание о Противодействии было ядом. Оно привело к паранойе, к кризисам самосознания и экзистенциальным кризисам. Широ хватало проблем, без сомнений о том, что его действиями управляет некая сущность. Это преследовало Кирицугу. Были ли действия на войне его собственными? Лицо Широ ожесточилось. Несмотря на то, что мальчик был гораздо разумнее, чем любой другой ребенок его возраста, Кирицугу знал, под поверхностью лежала сталь. Нужно сильно давить на него, чтобы она проявилась, но пораженческих слов Кирицугу было достаточно. — Я отказываюсь в это верить, папа. То, что мы решили сделать, имеет значение. Неважно, каковы будут последствия. Вот оно. Единственное, что больше всего беспокоило убийцу магов о своем сыне, в темноте бессонных, наполненных болью ночей. Иногда, когда Широ обсуждал свои идеалы, его решимости спасти других, как он был спасен, Кирицугу мельком увидел что-то в глазах сына. Он никогда не мог определить, что это было, но оно было там, и оно… заставило его очень, очень волноваться. Каким-то образом, его инстинкты кричали на него, что бы он ни видел, оно будет играть огромную роль в том, какое будущее ждет его сына. — Возможно, ты прав, — вздохнул он, оглядываясь на звезды. Они сияли, как и тогда, когда они с Айрисвиль впервые посмотрели на них вместе, в холодных садах замка Айнцберн. Интересно, там наверху есть что-то, что заботится об их судьбе? Он сомневался в этом. — Я принял меры к тому, чтобы война за Грааль больше никогда не повторилась, — продолжил он. — Я установил бомбы вдоль силовых линий, которые взорвутся примерно через двадцать лет, разорвав поток энергии, необходимый для проведения ритуала. Они заложены достаточно глубоко и хорошо спрятаны, так что никто не сможет найти их, не зная, где они, и я никому не говорил. Когда заряды взорвутся, Грааль будет отрезан от земли, и он исчезнет задолго до того, как кто-нибудь заметит, забрав свою порчу вместе с ним. — Тем не менее, если ты будешь в Фуюки, скажем, через пятьдесят - шестьдесят лет, когда должна произойти следующая война за Грааль, тебе лучше быть осторожным. Будет проведено расследование семьями, которые устроили войну за Грааль, и они не обрадуются, когда узнают о моем саботаже. Если подумать, то тебе, наверное, следует убедиться, что в это время ты не будешь находиться вблизи этого города. Имя «Эмия» нарисует огромную мишень у тебя на спине. И не думай, что тебе нужно оставаться там, чтобы убедиться, что следователи никому не навредят, пока ищут тебя, хорошо? Если ты не готов сдаться им - а тебе лучше не сдаваться, или, клянусь, я найду способ вернуться из могилы, чтобы заставить тебя пожалеть об этом - это приведет только к конфликту, который нанесёт гораздо больше ущерба, чем если бы они остались сами по себе. — Я понимаю, — ответил Широ, его голова качалась вверх и вниз, глаза широко открылись на внезапную серьезность отца. Он этого не делал и, скорее всего, никогда бы не сделал, но Кирицугу был уверен, что он подчинится. Он посмотрел на часы и нахмурился. Было уже десять часов, а Широ завтра в школу. — Иди спать, Широ. — Хорошо. — Он сделал паузу. — Не задерживайся допоздна, ладно? Ночью становится холодно. Кирицугу рассеянно кивнул. После того как Широ ушёл, он сделал ещё один глоток из треснувшей чашки. В ночном небе наверху продолжал светить свет далеких звезд, как всегда, равнодушных к борьбе тех, кто жил на Земле. Чай, заваренный Широ - прошло несколько месяцев с тех пор, как мальчик в последний раз разрешил отцу войти на кухню - остыл. Тем не менее он всё равно был очень вкусным.***
Через несколько дней после этого разговора между отцом и сыном под звёздами, Кирицугу умер. Однажды утром Широ нашёл его, сидящим на стуле, обращённом к окну, с закрытыми глазами, его выражение лица было мирным. Широ, несмотря на все свои многочисленные проблемы, не был идиотом. Он знал, что здоровье Кирицугу ухудшается с тех пор, как этот человек усыновил его. Он видел подёргивания, дрожь руки, время, когда его отцу нужно было остановить то, что он делал, и ждать, пока внезапный всплеск боли пройдёт. Он всё ещё плакал. О похоронах позаботились соседи Эмии, семья Фуджимура. Широ знал, что его отец был каким-то образом связан с патриархом Фуджимуры, Райгой, который был лидером местной банды якудза. Его внучка Тайга была назначена опекуном Широ по завещанию Кирицугу - и, благодаря тому, что Райга потянул за ниточки, молодой, дикой женщине… фактически была предоставлена опека, несмотря на то, что ни один судья в здравом уме даже не рассмотрел бы её. Время прошло. Широ пошёл в школу, вырос, продолжал практиковать своё мастерство и тренировать своё тело. Когда он вырос, он начал практиковать свои убеждения, помогая многим людям по всему Фуюки, хотя никогда не был так драматичен, как Кирицугу. В своей школе и в городе он приобрёл репутацию хорошего, отзывчивого парня, всегда готового помочь другим. При негласной защите группы Фуджимуры никто не осмеливался с ним связываться - по крайней мере, не чаще одного раза. Никто, кроме Кирицугу, не знал, что убийца магов увидел в глазах Широ, что так напугало его за будущее своего сына… …Но оно всё ещё было там.