Смерть, уходи

— Екатерина Дмитриевна! Неужели это вы? — вскричала княжна Астафьева, а теперь уже княгиня Дашкова. Она выбежала из дома обнять и расцеловать старую подругу, даже не заметив, что у ворот стоял кто-то еще. Хоть Нериман и переоделась для Руси, купила дорогое платье, она не могла снять платок, но княгиню это не смутило. На княгине тоже был платок, но другой, и было видно, что Нериман не с этих земель. — Я и не думала, что вы еще живы! Ваня говорил, что вы живете там… — Она неопределенно махнула рукой, задавая направление. — Но я считала… — Откашлявшись, она добавила: — Ведь про гаремы рассказывают жуткие страсти. — Дарья Федоровна, может, вам и кажется, что я жива, но это не так, — ответила Нериман, отстранившись. Теперь они смотрели друг на друга, держась за руки. За одну минуту она словно поняла все, что Нериман хотела бы сказать. Княгиня, наконец, заметила человека в чалме, поодаль от ворот, но не знала, стоит ли ему представиться. И он не выглядел так, словно мог понимать по-русски. — Я несколько недель ехала из Крыма. Скажите, пожалуйста, давно ли пустует наш дом? Нериман даже сама не ожидала, что так хорошо помнит русский. В эту секунду ей показалось, что всех последних лет не было, но потом она поняла, что ее жизнь уже позади. Княгиня сделалась грустной и, опустив голову, сказала: — Мы с Ваней, конечно, следим за домом, наняли человека, чтобы убирался там раз в неделю. Но, сами понимаете, там давно никто не жил. Батюшка умер еще в шестьдесят пятом, а матушка вот в прошлом году. Очень долго прожила. — Перекрестившись, она добавила тихо: — Господи, да прими души рабов своих праведных. Нериман тоже, будто по старой памяти, собралась перекреститься, но вовремя остановилась, а Дарья Федоровна продолжала: — Каждый день повторяла, что обязательно дождется свою Катю. Как чувствовала, что вы вернетесь домой. У Нериман заслезились глаза, но она не успела расплакаться, как к дому подъехала карета. Нериман только посторонилась, встала рядом с Баязидом — он растерянно смотрел на нее, — а Дарья Федоровна воскликнула: — А вот и Катя! Катенька! Из кареты выбралась молодая девушка, почему-то сильно похожая на Нериман, с такими же волосами и глазами. А Дарья Федоровна, расцеловавшись с дочерью, снова обернулась к гостям: — Что же вы стоите, Екатерина Дмитриевна? Проходите в дом, пожалуйста. Я познакомлю вас с дочерью и зятем. И Ваня скоро вернется со службы. И вы должны познакомить меня со своим гостем… Нериман и Катя учтиво поклонились друг другу. Катя как-то сразу догадалась, кто она такая, потому что все до сих пор рассказывали о похищенной княжне Дашковой. Особенно отец никак не мог забыть свою сестру. Нериман сказала: — Я позже загляну, Дарья Федоровна. Я только что с дороги. — Вы ведь останетесь в родительском имении? Я сама к вам приду, как только отдохнете. Вдвоем они пошли к дому; княгиня отдала ключи. Когда Катя ушла в комнаты, Дарья Федоровна сказала тихо: — Неужели это он? Мы все читали письмо из Константинополя. Это и есть ваш муж? Вы же расскажете мне все, Екатерина Дмитриевна? — На это уйдет вся оставшаяся жизнь. Пока Нериман и Баязид шли домой, слушали колокольный звон из церкви. Баязид слушал в благоговении, ни разу его не слышал. И все вокруг было таким другим, сама природа была другой, так казалось Баязиду. Вещей было немного. Почти все Нериман оставила вакфу и Байраму с Ахсен. Ничего на улице толком не изменилось. Стояли те же дома, и она представляла, что просто гуляет, как раньше — как обычно, что просто идет от княжны Астафьевой домой, что матушка уже позаботилась об обеде, а скоро вернутся братья, и они поедут кататься на лошадях. — Нериман, я знаю, ты ненавидишь меня… — Резко раздавшийся голос Баязида избавил от наваждения. — Я не гнала тебя, — перебила она, — но и разговаривать не собиралась. Хочу просто молчать. Оставив в доме вещи и умыв лицо, Нериман в одиночестве отправилась на кладбище, искать могилы родителей. Она долго думала, где хочет дожить свою жизнь, возле могилы сына или возле могил родителей, и решила вернуться к истокам. Это нужно было сделать давно. Впрочем, она боялась, что в таком случае могла не узнать, что Баязид жив. Только стало ли ей лучше от этого осознания? Они столько времени провели наедине в дороге, но рана не могла зажить так быстро. Нериман не знала, как повести себя возле православных могил, поэтому вообще не стала молиться. — Аллах Милостив… Надеюсь, Саша передал вам, что я здорова и счастлива там, и вы ушли со спокойной душой… Светило солнце. На одной из могил — матери — на голой, прополотой земле одиноко цвели анютины глазки. На душе было легко и тихо. Погода встречала ее тоже. Хотелось слиться с ней. — Екатерина Дмитриевна! — услышала она крик по пути обратно и вздрогнула. До сих пор было странно и непривычно слышать свое старое имя, ведь она никогда не думала вернуться в Москву. — Катя! Она остановилась; из дома Волынских выбежала княгиня, на ходу покрывая голову. Подруга матери, постаревшая, но такая же ухоженная и живая, как раньше, воскликнула: — Катя, ты ли это? Никто и не надеялся, что ты вернешься. Только Анна Аркадьевна ждала! Когда Саша, еще лет двадцать назад, вернулся из Константинополя, сказал, что видел тебя, мы сначала даже не сразу поверили. — Что же, а Саша где? — только спросила Нериман. — При дворе служит, — гордо ответила княгиня. — А сейчас ведь недавно воцарился Федор. Муж похлопотал и устроил его в Боярскую думу. — Да что вы? — радостно воскликнула Нериман. — Дайте мне его адрес. Я напишу ему. — Как жалко, что ты не застала Анну Аркадьевну! Но ничего. Мне тоже немного осталось, и я там ей все передам. — Что вы такое говорите? Вы нас переживете, — уныло ответила она. — А вы как живете, Софья Васильевна? — Мы хорошо живем, Катя. Год неурожайный, но мы запаслись солониной и зерном. Даша с Ваней тоже не голодают, не волнуйся. А старшие твои кто куда уехали, кто в Смоленск, кто в Тверь. Я дам тебе адреса. Выйдя пешком из поселка, Нериман наняла карету и поехала на Никольскую площадь, посмотреть, что происходит с городом. Можно ли ей зайти в церковь? Все здесь изменилось. Люди стали одеваться по-другому, застроили новые церкви, даже погода ей казалась странной. Нериман и не представляла, как она скучала по Москве. Она даже во сне не могла увидеть, что будет так просто гулять здесь. Нериман собралась зайти в Покровский собор — его строительство она не застала, — но у входа скопился народ. В центре стоял глашатай и, забравшись на бревно, читал по свитку: — Божьею милостью, великий государь царь и великий князь Федор Иванович всея Руси, Владимирский, Московский, Вологородский, царь Казанский, царь Астраханский, государь Псковский, великий князь Смоленский, Тверской… Он перечислял так долго, но все внимательно слушали в тишине. Как завороженная, со слезами на глазах, и Нериман слушала титул нынешнего царя. Последний раз она слышала это объявление в далеком детстве. Пока она шла домой, пошел снег, и Баязид, словно ребенок, выбежал на улицу, только увидев ее. — Что же это? Как в сказке, — радостно воскликнул он. Нериман тоже была восхищена, но все равно сказала: — Да ведь и у нас снег был. — Сказала и поняла, что «у нас» это дома, в Османском государстве. А тут, в Москве — это что? В доме было тепло — Баязид затопил, пока ее не было. Мебель была ветхая, скрипела; они устроились погреться, по привычке взявшись за руки. Нериман думала — как там Ахсен и Байрам? А Румейса-султан? А что делают ее сыновья? Но они вместе, и это главное. Это все, что было известно Баязиду. — Я не думала, что Селим может поступить так, — вдруг сказала Нериман после долгой паузы, и Баязид посмотрел на нее. Нериман смотрела на огонь. — Я поверила, что он настоящее чудовище. Даже Нурбану не смогла повлиять на него. Ведь ты, притворившись мертвым, мог бы просто устроить восстание. Вы оба одинаково хотели этот престол. Как он поверил тебе? — Ты же знаешь, что мы с братьями обещали друг другу. Кто бы ни занял престол, он не казнит братьев. И он выиграл. Вот и все. Нериман промолчала, задумавшись. Теперь она вспоминала о покойном с тоской и болью. — Я всегда хотела спросить, но не успела. Ты написал письмо моему отцу? — Он еще не ответил, но Нериман уже знала, что он скажет. — Это так оскорбило тебя, но потом ты… Это милосердный поступок, Баязид. — Я не сам его писал. Сначала пришлось найти того, кто говорит по-русски и кому можно доверять. — Он усмехнулся. — Теперь моя очередь. Это ты убила Фатьму? Прошло уже столько лет, но у Нериман все равно дрогнуло сердце, потому что она боялась, что он спросит о Хаджер. Уже все неважно, но она все еще боялась, что он узнает. А если он спросит о Махмуде и Элеонор?.. Воистину, ей припасено место рядом с Нурбану. С тех пор, как она умерла, Нериман была уверена, что они скоро встретятся и останутся вместе навсегда. Заклятые подруги навеки. — Нет. Она шпионила за тобой и передавала сведения Нурбану, а потом Нурбану ударила ее подсвечником по голове и подготовила предсмертную записку. Нериман смотрела на него в ожидании, и он, улыбнувшись, сказал: — У меня больше нет к тебе вопросов, Нериман. — А она подумала, неужели он действительно верит, что она не причастна? — Если бы не ты, меня бы не было в живых. Все было бы не так, не будь тебя. Я люблю тебя, женщина. Нериман так долго думала над ответом, что Баязид уже не рассчитывал услышать ответ. Она сказала, как обычно: — Я люблю тебя, мужчина. — А он, как и всегда, поцеловал ее в лоб.