Желание на двоих

POV Alphonse Ты не поверишь, как же долго мне хотелось вот так беззаботно лежать и нежиться с тобой в одной кровати. В зрачок бьет свет тусклой лампы, но ты куда ярче, и смотреть хочется только на тебя. Мы наконец-то вместе, после стольких лет разлук — да, я и про те, когда я был лишь грудой доспехов. Ты знаешь, как было досадно быть с тобой так близко, но так далеко одновременно? Знаешь, как было грустно осознавать то, что я всегда был рядом с тобой, но не мог почувствовать ни толики твоего тепла? Думаю, знаешь, прекрасно знаешь. Сейчас так приятно понимать, что сейчас у меня есть все, о чем я — и ты — мечтали так долго и отчаянно, с неким голодом цепляясь за каждую надежду, и еще приятнее понимать, что ты… Мы сейчас вместе, и ты так просто, спокойно лежишь напротив меня, разделяя одну кровать. Сколько мы говорили?.. Кажется, с тобой я теряю счет времени. Ты смеешься, убирая волосы с моих глаз, пересчитываешь веснушки на моем лице — они тебе так нравятся? Это очень мило, и мне очень льстит, что ты так долго можешь на меня засматриваться. — Братик, щекотно! — не могу удержаться, когда ты так аккуратно проводишь кончиками пальцев по моему лицу. По всему телу пробегает приятная дрожь, и я невольно начинаю хихикать, когда ты проводишь еще раз по моим скулам. — Прости-прости, — смеешься в ответ ты и убираешь нависшую челку за мое ухо. Ты делаешь все так аккуратно, так нежно… Все никак не можешь свыкнуться с тем, что у меня наконец есть тело? Думаю, я могу тебя понять. С тобой я испытываю много новых чувств, неизвестных мне до этого, и я тоже, как оказалось, не совсем привык к нему. Ты, наверное, не знаешь, но каждый раз, когда мы так беззаботно проводим время друг с другом, когда ты так меня изучаешь, у тебя появляется такой милый румянец на лице. И у меня, вероятно, тоже. Вот уже некоторое время наши отношения вышли на новый уровень. Неправильно? Возможно… Но ты не выглядишь так, словно тебя это волнует — меня подавно. Ощущение, будто так было всегда, просто мы никогда не говорили об этом. Я люблю тебя намного больше, чем нужно любить родного брата, и меня очень радует, что ты чувствуешь то же самое. — Ты такой милый, — так бессовестно рушишь тишину, положив ладонь мне на шею, — тебе очень идет улыбка. — Тебе так нравится делать мне комплименты? Смотри, совсем меня так избалуешь, — я невольно улыбаюсь тебе в ответ, и ты снова смеешься, легонько пощекотав меня за ухом. — Ну-у, я просто говорю, что думаю, — льстишь, опять, и внутри эхом разносится тепло. — И вообще, это я-то? Как скажешь что-то этакое, а я потом успокоиться не могу, знаешь вообще, кто ты? — Твой любимый младший брат? — Ага, — после небольшой паузы отрезаешь ты, тяжело вздыхаешь, вскидываешь брови, делаешь вид, словно злишься, но все равно улыбаешься, — именно он. Иди сюда. Знаю же, что не можешь на меня злиться, тебе не стоило даже и пытаться. Ты опускаешь свою руку с моей шеи на талию и тянешь ближе к себе, стараясь стремительно сузить расстояние между нами. Придвинувшись как можно ближе, я переплетаю ноги с твоими, пристраиваюсь как можно удобнее, кладя ладони на твои грудь и плечи — ты такой теплый, чувствую это даже сквозь майку. Под пальцами нащупываю сильные мышцы и четкую линию ключиц, чуть задеваю металлическую полость правой руки, на которой ты лежишь и которой укладываешь мою челку назад, к заколотым в хвост прядям. Таким образом ты открываешь вид на мои глаза и смотришь в них так томно, а я утопаю в твоих, таких медовых, ярко-солнечных… Облизываю губы, переключая взгляд на твои собственные, и снова смотрю на тебя, едва опуская глаза и сужая веки. Совсем не могу удержаться, чтобы не поцеловать тебя; ты прекрасно это понимаешь и берешь мое лицо в обе ладони, чуть наклоняя голову в бок и притягивая меня сильнее. Твои губы всегда такие сухие, чуть поцарапанные, но знаешь ли ты, как приятно их целовать? Всякий раз, когда наши рты соприкасаются, ничего не могу поделать с собой — улетаю так далеко, как только возможно, ведь каждый поцелуй с тобой так невыносимо хорош, так приятен для меня, что, судя по тому, как скоро нагреваются мои щеки, краснею каждый раз, как в первый. Ты так старательно, так нежно и медленно мнешь мои губы, прижимая ладонями мое лицо ближе, что мое дыхание стремительно сбивается, как казалось, от обычного поцелуя. Обычного?.. Нет, это поцелуй с тобой, с человеком, которого я люблю больше всего на этом свете, и ни один поцелуй не будет таким обычным, как могло показаться. Интересно, думаешь ли так же ты?.. Знаешь, какое-то время я начал понимать, что мне становится мало просто поцелуя, каким бы он горячим не был. Чувствую себя немного жадно, возможно эгоистично, но я хочу тебя всего. Неужели ты ни разу не думал об этом? Уверен, что думал. Зная тебя и все уголки твоего сознания, в том числе и те, где черным по белому прописано, какой ты вульгарный, пошлый, не имею и грамма сомнения в том, что ты размышлял об этом. Думаю, это тело мне несколько мало, и эмоции бьют через край — так сильно, что не могу сдержать себя и проталкиваю язык внутрь твоего рта, вылавливая твой прерванный вздох. Сердце екает, когда ты отвечаешь мне и заводишь свой горячий язык внутрь, переплетая с моим. Завожу одну ладонь тебе за скулы, провожу к уху, поглаживая твой пылающий затылок, и медленно опускаю ее чуть ниже по шее, большим пальцем задевая дергающийся кадык. Другой рукой провожу по линии твоего плеча и твоей живой руке, перескакивая к твоей груди, от которой я медленно, плавными движениями иду вниз к животу, заводя ладонь под майку. Под ней ты еще горячее, и я чувствую, как твое дыхание чуть сбивается, живот непривычно подергивается — нравится? Во рту становится еще мокрее, слюны — твоей и моей — намного больше. Заводишься? Ну же, ты знаешь, к чему я клоню. Сорвись со своей цепи и сделай это. Ерзаю ногами по постели, пытаясь коленом нащупать одно из твоих собственных, и возвожу его чуть выше, упираясь им между твоих ног. Ты едва вздрагиваешь, чувствую, как сглатываешь, как пыльче становятся твои движения губами, и как ты шире открываешь свой рот, проталкивая свой язык намного глубже и так жадно меня целуя, что я прям сейчас готов растаять в твоих руках. Руках, которые сейчас сжимают мое лицо, да так сильно, что рот открыть сложно. Все это, честно говоря, так смущает — уверен, ты чувствуешь то же самое, правильно? Но я же знаю, что ты этого хочешь, чувствую, как дрожат твои пальцы на моих скулах — волнуешься? Я тоже. Но ты продолжаешь, не отталкиваешь меня, нравится, как я тебя провоцирую, не так ли? Я просто хочу этого, хочу тебя, и уверен, что ты горишь тем же желанием — тебя просто нужно зажечь. Давай же… POV Edward Ты знаешь, как я люблю лежать с тобой вот так, правильно? Кажись, невольно я начинаю краснеть, стоит мне просто увидеть тебя — чувствую, как начинает легонько и приятно покалывать лицо. Не могу ничего поделать с этим, ведь ты такой аккуратный, хрупкий, подобно фарфоровой кукле, а твоя кожа кажется чуть ли не прозрачной в свете тусклой лампы, той единственной, что освещает комнату. Притягивая тебя к себе и убирая руку с твоей шеи вижу, как от руки остается едва видный красный след — твоя кожа такая тонкая, аж мурашки по коже. Я беру тебя за талию и прижимаю поближе, чувствую, как ты медленно и с некой заботой переплетаешь наши ноги вместе. Ты такой романтик, Ал, вечно хочешь ощущать все прикосновения, а я только рад обойти пальцами все твое тело снова и снова. И нет, Альфонс, мне точно не надоест. Кладешь руки мне на грудь и плечи, чуть поглаживая меня легкими и мягкими движениями своих нежных рук, а я убираю челку с твоих больших, красивых глаз — хочу видеть их. В них отражается желтый свет лампы и медленно угасает где-то там, далеко и глубоко внутри. Глядя в них так внимательно со временем начинаю видеть свое собственное отражение в дрожащем, широком зрачке. Хм… Помнится, как слышал где-то, что они расширяются, когда смотришь на то, что тебе нравится. Не удивлюсь, если прямо сейчас от моих собственных радужек ничего не осталось. Ты смотришь на меня с некоторое время и так красиво облизываешь свои пухлые губы, явно — нагло и соблазнительно — намекая на поцелуй. Думаю, я угадал, правильно? Понимаю это, когда ты чуть подергиваешься, стоит мне взять твое лицо в руки и чуть наклонить голову в бок. По телу проходит маленькая дрожь, стоит мне сжать твою нижнюю губу своими двумя, они у тебя такие нежные, такие приятные, ты знаешь это, а, Альфонс? Знаешь, как же люблю тебя целовать? Думаю, знаешь, ты у меня сообразительный. Чувствую, как от моих движений у тебя сбивается дыхание, как кротко ты трусишься, когда вдыхаешь, стоит мне прижать твое лицо к своему чуть сильнее, и- Воу. Мне кажется я как-то пропустил тот момент, когда твой язык оказался в моем рту и так тщательно касался моего, вырвав изо рта и оборвав мой короткий вдох. Это вышло шумно, да так, что ударило в уши, вернув меня на землю. Черт… Так бесстыдно заставляешь меня таять прямо напротив тебя, сам себя не узнаю. Пока я пытаюсь сориентироваться на поцелуй и приземлиться обратно в реальность, твои шаловливые, маленькие и некогда нежные руки бомбардируют меня настойчивыми движениями по всему моему телу. Пытаюсь стойко держаться, пока ты аккуратно гладишь меня по руке, шее и груди, но судорожно дергаюсь в ответ на движение твоих пальцев, когда они медленно оттягивают мою майку вверх и проникают под нее. Во рту непривычно мокро, слюны слишком много — конечно, сейчас она не только моя, но и твоя тоже. На языке от тебя остается сладкий вкус, яблоко, если не ошибаюсь… Уф, нет, ты слишком туманишь мысли, всё только вокруг тебя, и только ты на такое способен — занять мою голову полностью. Кажись я медленно начинаю понимать, к чему ты ведешь, когда разум еле очищается, но отчасти сомневаюсь и чувствую себя так беззащитно перед тобой, как маленький котенок, когда ты так активно и откровенно гладишь меня. Что-то там елозишь своей ногой под нами, оттягиваешь простынь, пока не утыкаешься мне прям в пах — спасибо, я понял. Сомнений нет. А еще у меня нет сомнений в том, что ты дразнишь меня. Провоцируешь на дальнейшие движения, да, маленький извращенец? Хорошо, каюсь, я тоже об этом думал. Много. Думал о том, как раздену тебя прямо на этих простынях догола, стремительно уходя душ. Но сейчас, когда ты так настойчиво целуешь меня и соблазняешь на продолжение, почему-то необычно для себя таю в твоих руках, которые кажутся такими горячими, чуть ли не раскаленными. Ты чувствуешь, как заметно стало жарко? Думаю, чувствуешь. Особенно тогда, когда я, чуть дрожа, целую тебя активнее, жадно и едва торопливо раскрываю наши рты сильнее, чуть грубее сжимая тебя в челюстях и вырывая из твоего рта сорванный выдох. Уф. Да, Альфонс, я хочу тебя. Безумно хочу, с катушек еду. Но не могу унять эту предательскую дрожь на кончиках пальцев, которая медленно и заразно расползается по всему телу. А тебе, судя по всему, это нравится, знаешь, что я тебя хочу, и нагло этим пользуешься. Ты, засранец, вообще осознаешь, как это все неловко и волнительно? Понимаю, что разделяешь мои чувства, когда твоя рука чуть дергается под моей майкой, стоит мне спустить одну из своих ладоней к твоей талии, приподняв кофту вверх и оголив твой бок. Чуть раскрываю глаза, щурясь: ты такой красный, с надломленными бровями, а твоя оголенная кожа под моей ладонью такая гладкая и горячая, ох, Альфонс… Чуть приподнимаюсь в локтях, не разрывая нашего поцелуя, и стоит тебе приподняться за мной — всем телом поддаюсь вперед, чуть толкая тебя в грудь, заставляя тебя тем самым лечь обратно на кровать и позволив мне нависнуть над тобой. Ты такой красивый, взъерошенный, часто дышишь, смотришь на меня своими большими открытыми глазами — переживаешь? Я тоже, и даже очень. Внутри разгорается адская смесь волнения и возбуждения, чувствую, как дрожат зрачки, и я снова с трудом сглатываю, когда ты заводишь ладони мне за бока, чуть ближе к спине, и ведешь руки выше, зацепив за ними майку. — Братик… — снова смотришь на меня снизу вверх, и от одного только твоего голоса вновь бросает в холод. Или в жар… С тобой перестаю что-либо различать. Да, ты прав, эта чертова майка чертовски, черт возьми, лишняя. Медленно выравниваюсь в спине и дрожащими руками сдираю ее с себя, откидывая в сторону — плевать, куда она там полетела, потому что не отвожу взгляда от тебя и слежу за твоими глазами. Слежу за тем, как они жадно впиваются в мой торс, как ты чуть щуришь веки, как облизываешь и закусываешь нижнюю губу, а я, снова облокотившись на руки, плавными движениями подползаю к твоему лицу. Взяв его одной ладонью чуть поглаживаю твой подбородок большим пальцем — сглатываешь, лицо наливается румянцем, надавливаю и приоткрываю твой рот — изумленно вдыхаешь. Сейчас я еще ближе к тебе, хочется тебя подробнее изучить, так, как до этого еще не делал. Ты тянешься за поцелуем, чуть прикрываешь глаза, но замираешь на месте и ложишься обратно на постель, когда я начинаю гладить большим пальцем тебя по нижней и верхней губе по кругу. Твои губы очень мокрые, палец скользит легко — прикусываю язык во рту, иначе не смогу терпеть, и кусаю его сильнее, когда ты своими тонкими пальчиками обхватываешь мою кисть, и, прикрыв глаза, берешь его в рот. Одно движение, твой невинный взгляд, сотня мурашек по телу. — Хочешь?.. — я сглатываю, голос едва дрожит, — скажи, чего хочешь. Ты вспыхиваешь алым цветом, сжимаешь мою руку в своих двух, едва отводишь глаза в сторону и снова смотришь на меня, чуть сломив брови. — Тебя хочу… — говоришь тихо, так зазывающе прикусываешь губу, что просто сил нет, и добавляешь после: — хочу тебя, братик. Нельзя так с людьми, Ал. Надеюсь ты понимаешь, как это непристойно звучит? Еще как понимаешь, иначе бы не ответил. А я бы и не спросил, если бы не хотел, так ведь выходит? Ага, сам от себя не ожидал. Я облокачиваюсь на правую руку и опускаю левую, что до этого была у твоего рта, кладу ее где-то внизу, примерно на уровне твоего плоского живота, но какая разница, если я все равно спускаю ее ниже и ищу край твоей кофты, чтобы в следующий миг задрать ее до твоей грудной клетки? Дергаешься, когда я касаюсь твоего тела, пытаешься вздохнуть — перебиваю тебя и затягиваю в поцелуй, так бесстыдно проникая языком в твой рот. Моя рука чуть подрагивает, чувствуешь, да? Волнуюсь, конечно. Но продолжаю гладить тебя, задевая пальцами твердые соски, исследую линию твоих ребер и нащупываю их пальцами, пересчитывая, а ты хватаешься за мое лицо и притягиваешь к себе поближе, обнимая меня за шею. Веду руку вниз, глажу тебя за твою талию и горячие бока — трясешься в плечах. Ты говорил, что вроде как боишься щекотки, но уверен, что в тебе бушуют сейчас совершенно другие чувства, когда я так откровенно лапаю тебя по всему телу. Завожу кончики пальцев под резинку пижамных штанов — да, мы, кажись, собирались спать — и ты чуть напрягаешься, издавая что-то похожее на стон мне в рот, а я дергаю рукой, стоит мне это услышать. Нащупал лишь резинку от штанов… Без трусов? Отлично. Хорошую ты привычку у меня перенял, Ал, горжусь. Как-то у тебя подозрительно свободно, стоит мне провести пальцы чуть ниже, нащупывая твои выпирающие бедренные кости, распускаю наш поцелуй и опускаю голову вниз — наконец понимаю, в чем дело. Уже возбужден? Как же легко тебя завести. Ладно, меня, на самом-то деле, тоже. Желание слишком сильное, так и рвется наружу (ха-ха, каламбур), чувствую, как в надетых шортах становится неприятно теснее, но тем не менее ехидно улыбаюсь, понимая, что наши с тобой желания одинаковы по объему. А ты смущаешься, посмотрел вниз одновременно со мной? Неужто так нравится видеть мою руку у себя в штанах? Ничего, погоди еще, сейчас будет лучше. Зарываешься в мое плечо, когда я медленно и аккуратно спускаю свою руку вниз по твоему гладкому лобку, вздрагиваешь, когда я едва задеваю твой член ладонью. Ты такой милый, такой чувствительный, на каждое прикосновение отзываешься мелкой дрожью, а я от одного твоего такого вида и движений обмякаю всем телом. Когда наконец чуть обхватываю тебя рукой за ствол, начинаешь тихонько постанывать мне в плечо, целую тебя в твое собственное, такое маленькое и аккуратное, отдающее едва розоватым оттенком. Поднявшись поцелуями по линии твоих ключиц к тонкой шее, в нос ударяет твой приятный запах, такой родной и сладкий, голову дурманит. Обычно я бы сказал, что мне неприятны приторные запахи, но только не в твоем случае. Ты особенный, Ал, ты знал это? Надеюсь, что да. Итак… Я действительно никогда тебя так не трогал. Сжав тебя сильнее и вырвав еще один стон из твоего рта, приглушенный моим плечом, в голову ударяет жар с новой силой, начинаю чуть больше волноваться. Понимаю ведь, что не хочу тебе сделать больно, но такими темпами я слечу с тормозов очень скоро. Я боюсь тебя ранить, ты слишком нежный, миниатюрный, что-то заденешь — уже синяк. Безуспешно пытаюсь унять дрожь в ладони и тяну руку вниз, оттягивая кожу и раскрывая головку; не вижу, но накрываю ее большим пальцем и провожу по кругу, очерчивая ее контуры под своей подушечкой, чувствую твой пульс на собственных пальцах и нервно сглатываю, стоит тебе так сладко промычать прямо мне в ухо. Ты знаешь, меня бесят эти пижамные штаны, да и вообще в целом вся одежда на твоем теле. Вот прям глаза мозолит. Она ужасно лишняя, вообще нигде тут не сдалась, понимаешь, о чем я? Думаю, понимаешь, знаю, что тебе, как и мне, ужасно душно, но все равно с ноткой огорчения вздыхаешь, стоит мне достать руку. Не волнуйся, Ал, я сейчас вернусь, как только до конца сниму твои штаны. Чуть приподнимаюсь на мягкой кровати и подцепляю обеими руками их за резинку, потягивая ниже, а ты чуть приподнимаешь свои бедра вверх, следом послушно приподнимаешь свои тонкие, красивые ноги, и кусок ткани наконец оказывается в моих руках. Приподнимаю глаза на твое лицо и вижу, как ты покраснел только сильнее, м… Да, кажись я немного засмотрелся на твою промежность, пока раздевал. Уж прости, не могу сдержаться, когда ты так лежишь подо мной. Облизываюсь, когда вижу твои дрожащие коленки, косящиеся друга на друга (откуда у тебя синяки?), и как ты едва видимо ерзаешь бедрами по сторонам. Ты закусываешь нижнюю губу, а я нависаю над тобой и мокро целую ее, чуть покусывая и потягивая ее за собой, когда разрываю поцелуй. Припадаю к твоей тонкой, красивой шее, такой белой и нетронутой, что так и тянет расцеловать и замучить до красноты. Облизываю и мокро целую, пока руки задирают твою кофту выше, и стоит чуть втянуть тонкую кожу — сглатываешь, а на месте наливается красный засос. — Приподнимись, — очерчивая носом линию твоих скул шепчу тебе на ухо, и ты послушно поднимаешься в локтях, позволив мне снять твою кофту полностью. Небось потом будешь ругать меня за то, как я разбросал всю нашу одежду по комнате — то и вижу, когда ты провожаешь взглядом твой улетевший в сторону верх. «Ну вот ты опять в своем репертуаре, братик!…» Кхм. Но сейчас лишь всем телом ощущаю, как твои ладони снова припадают к моему телу, аж в дрожь бросает. У тебя такие аккуратные движения, но они такие настойчивые, руки твои обжигают дотла, не удивлюсь, если после увижу выгоревшие следы. Не разрывая поцелуя, своими наглыми ручонками ты обводишь со спины линию шорт и аккуратно, с некой осторожностью поглаживаешь сквозь ткань мой налитый (уже излитый, если можно так выразиться) кровью орган, и я просто не могу сдержать подавленный вдох тебе прямо в губы. Гладишь его своими тонкими пальцами — снова провоцируешь? Так тебе нравится чувствовать дрожь в моих пальцах, как я томно, тяжело дышу, как едва подергиваюсь всем телом, заводит тебя это, да, маленький провокатор? Вынужден снова вздрогнуть, когда ты опускаешь эти тесные шорты ниже одной рукой, вторая гладит меня на уровне живота и заводит за спину, уже мокрую от пота. Сводишь меня с ума, Альфонс, так бесстыдно и нагло, что мне аж нравится. Не одобряешь ты эти шорты, да? Мне они тоже не нравятся, и, уж прости, но пока я разорву поцелуй с тобой, чтобы освободить себя от очередной ненужной одежды. Заметно облизываешься, когда я снова встаю на кровати и опускаю шорты за резинку вниз. В глазах все плывет от возбуждения, пытаюсь выбраться ногами — выходит не очень. Блять, да что ж такое… Слышу, как едва слышно хихикаешь. Черт, не смейся! Спускаю челку на лицо, чтобы скрыть свой румянец на нем, хмурю брови, но наконец с шумом скидываю эту адскую вещь на пол и возвращаюсь к тебе. Ты приподнимаешься в локтях, сводя колени вместе, едва заметно трешь их друг о друга и голодно облизываешься, оглядывая меня с колен до лица. Слышу, как ты дышишь, чуть подергиваешься. Между нами буквально парочка сантиметров, и я прекрасно вижу, как часто ты моргаешь, как сглатываешь, и замечая все эти маленькие детали в лицо бьет еще одна волна жара. Ты гладишь меня за плечи, шею, обводишь мои мышцы и прикусываешь губу, так зачарованно на меня смотришь — ждешь дальнейших действий. А может и нет; вижу, как твое плечо содрогается, рука тянется ниже, а в следующее мгновение чувствую, как твои горячие пальцы плавно опускаются и обхватывают мой член. Не грубо, но ощутимо — этого хватает, чтобы заставить меня дернуться и зажмурить глаза. Шумно выдыхаю, когда ты сжимаешь его сильнее в своих маленьких ручках, вижу, как на твоем плече в такт движению дергаются мышцы, накрытые твоими красивыми, длинными волосами. Смотришь под нас, на свою руку, — до жути горячую, — поднимаешь на меня глаза, в которых линия зрачка едва различима от возбуждения, и в котором свет лампы моментально пропадает, глубоко падая внутрь. — Все хорошо… — ты гладишь меня по щеке свободной рукой, глядя мне прямо вглубь глаз. Если честно, мне действительно нужно было это услышать, волнение слишком бьет в голову, неужто ты не переживаешь? Переживаешь, конечно. Твой голос такой спокойный, но чуть дрожит, как бы ты не пытался скрыть это — слишком заметно. Но ты все равно так заботливо гладишь меня по щеке и более настойчиво обводишь кончиками пальцев мой ствол, едва задеваешь лобок до теплой дрожи в теле, пытаешься успокоить, говоря так мягко, чуть ли не шепотом, делаешь все так, что мне остается лишь довериться твоим словам, закрыть глаза и тихо внемлить им. Слишком приятно, слишком хорошо — поражаюсь твоей способности так умело успокаивать и так быстро меня заводить. — Братик, все в порядке, — ты снова повторяешь это и смотришь мне прямо в глаза, прикусываешь свои мокрые губы, едва ерзаешь на кровати от ожидания, — я хочу тебя. Не тяни… Какой же ты нетерпеливый. Все хочешь больше и больше, а я в твоих движениях безнадежно теряюсь. Удивительно, не находишь? Ведь ты всегда был таким сдержанным, безо всяких резкостей, а сейчас рвешься вперед меня, человека, который первым прыгал в огонь. И знаешь, мне определенно нравится, как свою выдержанность ты отбрасываешь далеко в сторону, когда дело доходит до постели. Чуть привстаю и поднимаю левую руку по твоему телу, очерчиваю твои ключицы, шею, скулы, ты такой красивый, Ал, ты знал это? Такой взбудораженный, с бесподобными изгибами, красный, вижу, как часто поднимается и опускается твоя грудная клетка, как ты сглатываешь, следишь своими красивыми глазами за моей рукой. Я никогда тебя таким не видел, и от этого внутри отдает сладкое и трепещущее чувство. У тебя даже уши краснеют, просто не могу оторваться. Намертво приковываешь мой взгляд к себе, представляешь? Провожу подушечками пальцев по твоим губам, которые так приветственно чуть раскрываются, стоит мне немного надавить вниз, и немедленно проникаю пальцами в твой рот. Горячо. Чувствую, как твоя слюна обжигает кожу, вижу, как ты щуришься и едва мычишь от моих движений, а я захожу пальцами глубже, нащупываю рельефное нёбо, мягкие щеки, твой язык, который сам засасывает и облизывает мои пальцы, очерчиваю твои зубы с внутренней и наружной сторон, уф, что же я делаю… Крыша едет с тобой. Ты так послушно заглатываешь мои пальцы, чуть характерно двигаешь головой, совсем не можешь терпеть? Могу тебя понять. Как только чувствую, что мои пальцы достаточно мокрые (ты же начинаешь их покусывать), достаю их из твоего рта и завожу под тебя, смотря прямо тебе в лицо. Чуть дергаешься, когда касаюсь мягкой кожи меж твоих бедер, которые вынужден чуть раздвинуть в стороны, и стоит погладить вокруг — напрягаешься. Боишься? Да, нам обоим надо отвлечься. Медленно подбираюсь к твоему лицу, но не успеваю — ты мигом хватаешь меня за скулы и притягиваешь к себе, уже открыв свой рот на встречу. Ого, значит так? Вероятно понимаешь, чего я хотел, заводишь мой язык внутрь, посасываешь его и целуешь так жадно и голодно, что начинаю теряться в собственных ощущениях. Действительно хочешь отвлечься. И меня хочешь тоже. Чувствую, как под кончиками пальцев ты чуть расслабляешься, и я тут же проникаю внутрь одним пальцем, заводя его примерно на середину. По стенкам ощущаю твой учащенный пульс, стоит мне продвинуться дальше, а на губах оставляешь протяжный стон. Уу… Мычишь снова прямо в рот, и я едва дергаю рукой внутри тебя, надавливая на чувствительное пространство вокруг. Его, в принципе, не так уж и много — в тебе так тесно, палец едва помещается, и голову просто сносит от одних мыслей о том, что внутри окажется мой член спустя какое-то мгновение. Невыносимо. Когда в какой-то момент после своих плавных движений чувствую, как твои мышцы отпускают меня и расслабляются, завожу второй палец, все еще мокрый от твоей слюны, и ты хватаешься за мои плечи, чуть опрокидывая голову назад. Разрываешь при этом поцелуй, но я подтягиваюсь к твоему лицу ближе и прикусываю твою нижнюю губу, но, кажется, чересчур — на языке ощущаю знакомый, металлический вкус. Кровь… Слизываю ее кончиком языка и снова тяну тебя в поцелуй, на пальцах чувствую, как ты покачиваешь бедрами, пытаешься насадиться глубже — так не терпится почувствовать меня внутри? Я уже отмечал то, какой ты нетерпеливый? По-моему, да. Если бы и ты знал, как же сильно я тебя хочу, Ал, как хочу наконец немедленно взять тебя прямо здесь и сейчас, но еще больше, при всем своем желании выплеснуть свои эмоции, не пропуская ни миллиметра твоей кожи, я не хочу сделать тебе больно. Ты ведь никогда не занимался сексом, правильно? Не хочу портить тебе первое впечатление. Наше первое впечатление. А ты вынуждаешь меня вынуть пальцы и сделать это. Здесь и сейчас. — Скажи, что чувствуешь, — говорю тебе прямо в губы, а от собственного вопроса внизу живота ощущаю вязкое возбуждение. Буквально пылаю желанием знать, что чувствует твое приобретенное тело. — Приятно… — всхлипываешь и шепчешь ты в ответ, так близко рассматривая мое лицо, своими губами чувствую движение твоих, очерчивающие слова, дыхание твое горячее, что обжигает рот, — горячо, жарко, внутри так… Странно… Хорошо, — сглатываешь, — и сердце быстро бьется… Целую снова. Сумасшествие, не правда ли? Мы вроде как братья, вроде как это неправильно — так сказал бы кто-то другой, но уж точно не я. И точно не нависая полностью голый над тобой, так бесстыдно двигая пальцами внутри и целуя так жадно, вырывая каждый твой вдох из груди. И ты бы так тоже не сказал, правда ведь, а, Ал? Конечно не сказал бы, сам сейчас будишь во мне зверя, так непристойно насаживаясь на мои пальцы и гладя мою шею. Сил больше нет, Альфонс, когда ты так тихо стонешь мне в рот и впускаешь меня глубже, просто не могу. Вынимаю из тебя пальцы мучительно медленно, достаточно, чтобы ты едва видимо подергал ножкой от возбуждения. Слышу, как тяжко выдыхаешь, когда опустошаю тебя изнутри, и встречаюсь взглядом с твоими заплывшими глазами, чуть слезящимися, с таким большим, расплывчатым зрачком, что тут же вижу свое отражение. Если бы ты сейчас себя видел, Альфонс. Ты снова оглядываешь меня с ног до головы, когда я так медленно и хищно опускаюсь к твоему лицу, спускаюсь к твоей тонкой, длинной шее и подхватываю тебя ногами под твои бедра, кончиком своей головки касаясь твоего входа. Нервно сглатываю в ожидании, сил тянуть больше нет, чувствую, как ты подо мной замираешь всем телом и трусь носом о твою скулу, убирая одну руку с твоего бедра. Краем глаза вижу, как ты не опускаешь ногу, сохраняешь в нынешней позиции, поднятой и задранной к моему плечу — нравится так, значит? Смотрю, не против раздвинуть ноги передо мной, да? Не переживай, Ал, сейчас я верну руку на место. Приподнимаюсь от твоей шеи и наклоняюсь прямо к твоему лицу, такому смущенному, жаждущему, и мне определенно нравится этот вид. Смотришь мне прямо в глаза, вижу, как часто моргаешь — неужто отдаешься мне полностью? Приятно знать. Ситуация сейчас полностью в моих руках, ты мне доверяешь — подобные мысли совсем кружат голову. Во всех планах… Облизываюсь своим же доводам, завожу убранную руку под тебя, ухватываю свой член за ствол у основания, чуть посматривая вниз, и направляю прямо к тебе, поддавая бедрами вперед. Ты смыкаешь губы в тонкую полоску и прикусываешь, слизываешь натекшие капли крови с уголков рта, вижу, как дрожат твои глаза, чувствую твои руки на себе плавными движениями, как ты гладишь меня по груди и шее, задевая мочку уха. Вхожу лишь на немного, опускаю руку и вновь ухватываю тебя за бедро, а в голову бьет это безумное желание, которое таилось так давно, что просто больше не могу держать себя в руках, толчком врываясь в тебя внутрь, закрываю глаза и в такт выдаю томный стон. Ты вскрикиваешь, опрокидываешь голову назад, обхватываешь руками мои плечи и надавливаешь короткими ногтями на кожу, так заметно дрожишь всем телом и кротко дышишь… Вижу, как после ты ошарашенно смотришь под нас, сглатываешь и неловко краснеешь, когда и я обращаю свое внимание вниз. Ого. Ничего себе, Ал, не ожидал, что ты так быстро кончишь. Кто-то был ну очень возбужден, да? Стоило мне войти — тут же потаял. Ну или как сказать… Едва вскидываю брови и встречаюсь с твоим взглядом, таким невинным и виноватым, с дрожащими в нем зрачками, который так и говорит о том, словно вот прямо сейчас я осужу тебя. Не-а, погоди, так дела не делаются — на самом интересном мы оба должны получить удовольствие. — П-прости… — вздыхаешь, прерываешь тишину и проговариваешь ты дрожащим голосом, так тихо, так боязливо, прикрывая кулачком рот… Боже. Не бойся, не съем. Я улыбаюсь тебе в ответ и целую тебя в лоб, стараясь вложить столько заботы в этот поцелуй, сколько могу тебе сейчас дать, уж слишком испуганно ты выглядишь. Ты смотришь в сторону, бегаешь глазами по комнате, стоит мне оставить мягкий поцелуй на твоем лбу, и в конечном итоге закрываешь глаза на момент, смахивая ресницами наступившие капли слез, тут же открывая их и смотря на меня. — Ничего, сейчас помогу. Думаю, на второй раз тебя точно хватит — ты все такой же красный, возбужденный, в каком-то плане безумный, смотреть на тебя одно удовольствие. Сжимаешь меня внутри, стоит рукой обхватить твой член и потянуть вниз, начинаю двигать рукой — тут же стонешь. Внутри тебя до ужаса тесно, горячо, и в голову бьет жар с новой силой, так, что на мгновение замираю в теле. Ты протягиваешь руки мне на встречу и обвиваешь ими мою шею, притягивая поближе, манишь к поцелую, и я медленно опускаюсь ниже. От тебя исходит такой жар, что с силой бьет в лицо, тяжело дышишь и тихо стонешь мне в рот, скрепленный поцелуем, когда я делаю характерное движение бедрами и в такт ему двигаю рукой. — Еще… — горячо проговариваешь ты прямо мне в губы, чувствую, как ты обвиваешь меня ногами за бедра крепкой хваткой, поддаешь тазом вперед и стонешь снова, когда я медленными толчками двигаюсь внутри, сжимая твой потвердевший орган в руке, — н-не останавливайся… Ах! Ух. Да куда уже останавливаться, сам больше не могу терпеть. С каждым движением ты стонешь все больше, заливаешься алым румянцем и проходишься ногтями по моей коже, достаточно мокрой от пота. Разрываю поцелуй с тобой и утыкаюсь тебе в шею, жадно целую ее, набирая темп, убираю руку с твоего члена и подхватываю тебя под бедра, расковывая скрепленные в замок ноги, а после провожу ладонями до изгиба твоих колен. Неплохая у тебя растяжка, Ал. Хорошая и даже замечательная для того, чтобы закинуть твою ногу на мое плечо, пока я так тщательно посасываю кожу на твоей тонкой, уже красной от моих поцелуев шее. Ты ведь только мой, правильно? Конечно правильно. И никто тебя до этого так не трогал, не имел, не забирал всего тебя себе. Хочу полностью заставить тебя засосами, и только от одних мыслей о том, что они были оставлены мной голову ведет. Как и в целом от всего тебя — забываюсь в собственных мыслях. Собственный младший брат, столь жадно желаемый, Альфонс… Он, наконец-то, весь в моих руках. Передаваемое тепло его тела, ощутимая дрожь, его эмоции и громкие, шалые удары сердца под ребрами… С ума сойти. Трусь о пульсирующие стенки внутри тебя, что так и не хотят отпускать меня из своей хватки, глажу тебя свободной рукой по телу, сжимая между пальцами твои розоватые соски и чуть оттягивая их на себя, а стоит мне задвигаться быстрее — едва ли не кричишь. Громче… Целую твои четкие скулы, шею, выпирающие ключицы, тонкие, красные плечи — а мне все мало, мало, мало. Думать спокойно не могу, в голове только ты, дышать тяжело, а изо рта невольно вырываются тяжелые стоны. Чуть потише твоих, конечно. А стоит мне задвигаться быстрее, рваными толчками, и биться о чувствительную простату внутри, приподняв тебя за бедра и насадив на свой член глубже — уже безостановочно кричишь, стонешь во весь голос. Охренеть, Ал, не знал, что ты так умеешь. Слышу в ушах тонкий писк, хмурусь, зарываясь носом под твою скулу, а совсем рядом доносятся твои стоны, такие сладкие и едва рваные, голос твой с ума сводит, и на плечах чувствую несильное, но ощутимое жжение от твоих ногтей, что впились в кожу и до царапин проходятся по ней. Совру, если скажу, что мне не нравится. Слизываю пот с твоего виска, что скатывается каплей вниз, оставляю там же поцелуй, приподнимаюсь выше к твоему лицу и свободной рукой убираю налипшую на твой лоб челку, чуть сбавляя темп. — Чувствуешь?.. — тихо спрашиваю я, сглатываю, говорить совсем трудно, даю тебе прочувствовать каждое мое движение внутри себя, прежде чем набрать темп снова, — чувствуешь его внутри?.. — Д-мх… Да, — ты кротко киваешь и поддаешься щекой в мою ладонь, говоришь так тихо, часто дышишь и сглатываешь, а стоит мне ускориться — снова заполоняешь комнату своим высоким, прекрасным голосом. — Нравится? — можешь не отвечать (ты и не ответил, перехватил дыхание), я все и так прекрасно слышу и вижу. Еще как нравится. У самого все перед глазами плывет от возбуждения, в ушах едва трещит, и твой голос эхом отдается где-то в затылке. Уверен, что ты перебудил всех соседей, да и мне если честно трудно сдерживать себя. Слышу, как сквозь стоны произносишь мое имя, и по всему телу пробегает жаркая дрожь, отдавая возбуждением в паху. Сам невольно порой зову тебя, то и дело сбиваясь от собственных движений, от их рваного ритма, а ты вспыхиваешь красным, царапаешь мои плечи и переплетаешь пальцы за моей спиной в замок. — Такой горячий… — едва ли говоришь — речь перебивают стоны и твое тяжелое, частое дыхание, закрываешь глаза и опрокидываешь голову назад, вытягивая свою красную шею, — большой… Это ты слишком тесный, сжимаешь и разжимаешь меня внутри, да так, что просто крышу сносит с неописуемой силой и в самой долбанутой траектории. От твоего голоса, слов и стонов совсем начинает тянуть тело и замыкать мышцы, чувствую, что не смогу долго продержаться — слишком хорошо. Слишком приятно. Слишком жарко, душно. Слишком мокро. С тобой все слишком, черт тебя побери, я слишком сильно тебя люблю. Быть может я не романтик, но сердце с тобой выскакивает из груди, бьется в бешеном ритме вместе с твоим, которое я ощущаю под своими же пальцами на твоем теле, до ужаса горячем и мокром, липком от пота. — Братик, — сглатываешь и говоришь ты чуть ли не шепотом (не удивлюсь, если ты-таки сорвешь голос), кладешь руки мне на скулы и гладишь их поочередно с шеей, притягиваешь чуть ближе и проговариваешь прямо в губы, закрыв глаза и постанывая в такт моим движениям: — я люблю тебя, люблю, люблю… От одних этих слов дергаюсь и издаю протяжный стон, смешанный с твоим именем, понимаю, что еще немного — и я не смогу больше. Совсем. Шепчешь что-то, уже не различаю… Облокачиваюсь правой рукой на постель, не останавливаясь в собственных движениях, другую же веду вниз по твоему дрожащему, подергивающемуся телу, по грудной клетке, что так часто подымается и опускается, по твоему плоскому и горячему животу, что, как кажется, неестественно для него дергается, и подвожу к твоему твердому члену (я же говорил — тебя прекрасно хватило на второй раунд!). Обхватываю его ладонью и сжимаю грубее, чем понадобилось бы, и ты начинаешь сильнее извиваться подо мной, стоит мне начать характерные движения на нем по всей длине в такт своим. Царапаешь мою шею, скулы, чувствую, как едва соскребаешь кожу, и я прекрасно знаю, что потом останутся длинные следы, но мне определенно это нравится, даже если ты назовешь меня мазохистом. Я завожу тебя в поцелуй, сразу же, не стесняясь, проводим языки внутрь, и ты притягиваешь меня все сильнее к себе, так отчаянно хватаясь за мое лицо, шею, спину и плечи. Просто млею, Ал. Слышу, как с гулким, металлическим звуком царапаешь правую руку, и я провожаю взглядом ее вниз, к моим широко расставленным пальцам, которые ты зажимаешь между своими, обращая наши ладони в замок. Знаешь, что не ощущаю, но чувствую наши руки где-то на ментальном уровне? Как это мило. Сжимаю твои пальцы в ответ и скрепляю ладонь сильнее, чуть надавливая на твою (надеюсь, что не сильно, тебе ведь не больно?), а ты все так же держишь мое лицо другой рукой и не убираешь этой, тебе так нравится всем телом ощущать меня, верно? Так и хочешь занять всего себя и зарыться во мне, и твои ноги так же скользят по моим бедрам, надавливая мне в боках. От этих мыслей становится невыносимо жарко, сглатываю все чаще и чуть замедляю бешеный темп, ослабив шлепки кожи о кожу, вхожу глубже, на всю длину — хочу чувствовать, хочу ощущать, хочу выплеснуть все последние капли удовольствия так, ощущая все тепло внутри тебя, весь жар твоего организма на твоих губах и внутри тебя, на твоем пульсирующем члене, грубо сжатом в моей руке. Хочу ощутить тебя и хочу, чтобы ты также ощущал меня каждой клеткой своего тела. Сквозь поцелуй, лишенный дыхания, шепчешь мое имя слабо, но надрывисто, возбужденно, поддаешься мне бедрами навстречу, насаживаясь и приподнимая их выше в мой кулак. — Ал… — говорю на выдохе тихо, прямо в твои губы, просто тону в твоих широких, туманных глазах, в жаре между нами до мурашек по коже, — Альфонс… — Братик, я… — да. — Не могу… — да… — Ах! я сейчас…! Да. Да, я тоже, просто сгораю, нет сил терпеть, Альфонс, Ал, чувствуешь? Чувствуешь? О, боже… Зарываюсь тебе в плечо, когда ты так резко откидываешь голову и протяжно вскрикиваешь, впиваешься мне ногтями в спине, а на животе, так часто содрогающемуся, чувствую твою горячую сперму, что отчасти даже жжет. И все, меня совсем несет. Сжимаешь меня с полной силой внутри и сгибаешься в спине полумесяцем, так судорожно хватаясь за меня, ощущаю, как царапаешь до крови, но это уже неважно, неважно, ничего неважно, когда тело бьет подобно току. Меня прошибает изнутри, и чувствую, как и сам содрогаюсь, совсем не могу сдержать грузных стонов и делаю последние толчки, кончая прямо внутрь тебя где-то глубоко, ты же не против? Не против… Уже не волнует, эмоций слишком много, что бьют изнутри высоким напряжением, Ал, Альфонс… По всему телу пробегает крупная дрожь, слышу, как ты шепчешь мое имя и зовешь меня, черт… Руки совсем ватные, не могу удержаться и ложусь сверху на тебя, прижимаясь грудью к твоей. Стоит вынуть член из тебя — грустно выдыхаешь. В ребра отбивает бешеный ритм сердцебиения, пытаюсь отдышаться — тщетно, в ушах отдает этот назойливый писк от возбуждения и его переизбытка, но уже ничего не имеет значения, ничего, совсем ничего… Чувствую под собой твою подымающуюся грудную клетку, ты так часто дышишь, кошмар… Ты там в порядке? Нет сил спросить. Чуть постанываешь, ощущаю, как дико бьется твое сердце, а тело совсем обмякло, не могу и пошевелиться, едва ли чувствую собственные пальцы. Ты такой мокрый, да и я, думаю, не лучше — чувствую, как ощутимо обдувает мокрую спину. Глаза сами предательски смыкаются, когда ты гладишь по ней и выводишь круги кончиками своих пальцев так приятно и успокаивающе, что тело само так и проваливается как можно ниже, куда-то в другую вселенную или типа того. И, кажется, очнуться от этого состояния просто невозможно. — Братик, — говоришь на выдохе и отчего-то едва хихикаешь, гладя меня по голове, когда я поднимаю ее в ответ на твой голос, — ты лучший. Знаешь это? — Мм… — снова смущаешь меня? Я облокачиваюсь на локти, расставленные вокруг тебя и приподнимаюсь к твоему лицу, убирая упавшую на него челку. А глаза твои все так же большие, прекрасные, с каплями слез на твоих кукольных ресницах, которые я тут же, стоив заметить, стираю их большими пальцами обеих рук и говорю: — нет, не знал. Прежде чем ты что-то возразишь обвожу твой успевший открыться и набрать внутрь воздуха рот по мокрым, покусанным губам, и продолжаю: — Потому что самый лучший здесь ты. Я издаю смешок, когда ты так мило и очаровательно смущаешься, обхватывая мою кисть у твоего рта своими тонкими ручками, дуешь губы под пальцем и свои розовые щеки, едва блестящие от пота. Слезая с тебя, ложусь рядом на бок лицом к тебе, а ты тянешь меня за ладони и сцепляешь наши пальцы вместе, поворачиваясь к тебе. От света ночника блестишь так чисто и приятно, что невозможно оторваться, а глаза твои едва красные, мокрые, все так же поглощают внутрь себя свет… — Не стыдно так нагло старших соблазнять? — прерывая тишину пытаюсь говорить я строго, но не могу сдержать улыбки. — Не стыдно, — отвечаешь ты, улыбаясь в ответ, — «старшие» были не против. Ты делаешь небольшую паузу, вскидываешь брови, и, убирая улыбку с лица, продолжаешь: — Или были? — Неа, — я кладу одну из ладоней на твою скулу и завожу пальцы за ухо, чуть поглаживая, — наоборот. И как?.. — Что? — Ну что… — сглатываю, едва смущаясь, ух, говорить об этом действительно неловко, — тебе было хорошо?.. — Эд, — называя меня так, по имени, даешь всегда знать, что ты серьезен, а мне тебя стоит слушать как можно внимательнее, и, тихо окликая меня, накрываешь ладонью мою у твоих щек, краснея, закрывая глаза и говоря с улыбкой, — да. Конечно… Ты мог даже не спрашивать, — хихикаешь, заставляя меня неловко поерзать на кровати и смутиться, сам же не лучше — заикаешься между словом, — безусловно хорошо и приятно. Н-ну… Честно. Ты такой красивый… И горячий, — я заливаюсь алой краской, — да! И с тобой мне всегда хорошо… А сейчас было, кхм… Просто бесподобно. Усыпаешь комплиментами, отчего на выдохе издаю смущенный смешок. Мгм. Но это несколько треплет нервы… Однако понимаю, что ты не соврешь, что знаешь, насколько твои слова важны для меня, как переживаю и волнуюсь, и понимаю, что будь что-то не так — обязательно сказал бы, объяснил, да так нежно, чтобы ничего тяжелого на душе не осталось… Потому сейчас лишь вздыхаю и притягиваю тебя поближе к себе, натягивая одеяло сверху и целуя тебя в лоб, а ты зарываешься в шею носом и мягко выдыхаешь, отчего по телу разбегаются приятные мурашки по коже. Кладешь мне обжигающие руки на грудь и едва поглаживаешь, чуть ли ни мурлычишь в ключицы (ага, ты умеешь, а я в такие моменты могу лишь медленно, но верно таять около тебя), и я чуть приобнимаю тебя за талию. Она у тебя такая тонкая, красивая, и весь ты изящный, наблюдать за тобой одно удовольствие. За твоим телом и грацией, что пришла вместе с ним — огромные доспехи такому как ты совсем не идут. И готов я смотреть вечно… Как и ублажать тебя и твое тело, мое любимое тело, смотреть, как ты наслаждаешься от моих действий и стонешь, зовешь меня. Хах, скажи я это вслух, ты бы очень смутился, да? Кажись, начну наше утро с этого. Здесь должен быть ехидный смех, про него я тоже не забуду. — Кажется, — чувствую, как приподнимаешь руку между нами и трогаешь себя за горло, немного прокашливаясь, — голос… Голос сорвал… — Ну да, ты же та-ак стонал. На всю комнату, что просто… Вау. — Н-ну! — протягиваешь ты и бьешь меня кулачком по груди, напрягаясь в своих хрупких, красных плечах и утыкаясь мне в шею сильнее. Боже, как же легко тебя смутить. — Ну все-все, — я немного отодвигаюсь от тебя и провожу пальцами по длине твоего носа сверху вниз, а ты, красный-красный, щуришь глаза, стоит мне погладить тебя на кончике носа. Оставляю кроткий поцелуй на нем и на твоих губах, прежде чем снова прижму тебя к себе и глубоко выдохну в твою каштановую макушку. Твои волосы щекочут нос: они слегка запутанные, а от интенсивных движений (неловко хмурюсь своим же мыслям) распушились, резинка от хвоста слезла вниз, и я вытягиваю ее до конца, распуская пряди. Щелкаю за спиной ночником, и комната сразу затмевает в ночной тьме. Все разговоры оставим на завтра. У нас есть все время мира, мы наконец вместе… Вместе так, как мы хотим, правильно это или нет. Да какая вообще разница? Для меня ее точно нет, и пусть говорят что угодно. Я буду рядом, я защищу, а ты всегда придашь уверенности в себе и не отпустишь, как это было всегда. Помнишь, Альфонс? Заводя руку на затылок сквозь твои волосы, шепчу: — Спокойной ночи, Ал. — Спокойной ночи, братик.