Чёрная невеста

«Помни! Любовь как бонсаи, Выбери между ними. Хатори Хасо» Узумаки Карин покачала головой, и Саске недоверчиво прищурился. Вот, скажите на милость, и куда же подевалась та самая омега, пафосно восклицавшая «мне нравится всё, что ты делаешь?!». Впрочем, вопрос был столь щекотливый … он сам уже ни в чём не был уверен, но … Саске нервно облизнул губы: — Ты единственная, с кем я могу обсудить этот вопрос. Карин открыла, было, рот, чтобы уточнить, мол, а как же будущая свекровь? Но Саске обречённо добавил: — К тому же У-ЗУ-МА-КИ. Думаю, мне должно зачесться. Карин почесала кончик носа, попутно поправив очки в малиновой, под цвет глаз, оправе: — О да! Если что, тётушка должна понять. И, возможно, простить. У Саске задёргался глаз. Они сидели битых два часа, которые омега решил выделить для обсуждения некоторой проблемы, но к согласию пока так и не пришли. А, если это безобразие будет продолжаться и дальше … — Это — последнее и самое лучшее, — со значением обозначила свою позицию маленькая Узумаки: — Если ты ничего не выберешь … Лицо Саске, с самых первых минут итак не слишком дружелюбное, приобрело поистине устрашающее выражение. Поэтому Карин поступила очень просто: отодвинула просмотренный ворох журналов, и, торопливо пролистнув, с торжественным возгласом ткнула пальцем в выбранный ею силуэт: — Вот! У Саске дёрнулись оба глаза. Вот скажите на милость, он что, плохо объяснял?! — Карин, — терпеливо, — проясню ещё раз. Я — омега. Да. Но, чёрт возьми, парень! Ты японский не разучилась понимать? Иероглифы там забыла, или у тебя травма какая была? ПА-РЕ-НЬ! Возможно, при другом раскладе хрен бы я проговорился … Но, раз уж так … Я Наруто едва не убил, когда он мне букет цветов подарил, а ты … — Наруто-сан тебе подарил цветы? О, Саске-чан, как это … как … Карин сняла очки и в задумчивости сунула в рот дужку, мечтательно захлопав глазами. — Карин! — рявкнул Саске, после безрезультатной попытки привлечь к себе внимание: — Сейчас все придут домой, а мы ни до чего не договорились! — Ладноладно, — Карин решила перестать валять дурака. Но Саске-чан был такой милый! А в свете предстоящего … Вздохнув, девушка взяла ещё один журнал. Чтобы через пару минут с торжеством объявить: — Это — самое лучшее, что я смогла подобрать! Если ты будешь против и тут … Саске, сдержав недоверчивое хмыканье, принялся разглядывать страницы «OmmyIdory».* Терпеливо изучая красочные картинки с подробными описаниями. Карин, осмелев, комментировала. — « … Красота свадебных платьев отточена и выверена до миллиметра. Обычно торжество подразумевает три смены свадебного платья. Традиционное платье, которое невеста надевает обычно на торжественную часть — белое кимоно, украшенное жемчугами, цветами и золотой вышивкой. Так же, это может быть красно-белое платье, расшитое серебром и золотом. На банкете невеста появляется в цветном кимоно, допускается и приветствуются даже черная одежда для новобрачной, или же элементы черного цвета. А на заключительную часть торжества, невеста переодевается в классическое европейское платье с фатой. Очень важное значение в свадебной культуре нашей страны имеют аксессуары. Они эффектно подчеркивают момент торжества. Веер, расписанный ручным способом, украшенный драгоценными камнями и слоновой костью; зонтик. Традиционная прическа невесты очень сложная и часто имеет форму экзотического цветка. Такую прическу помогают держать в форме длинные шпильки, гребни и ленты. А украшением, по традиции, служит гребень из черепахового панциря. Каждый шаг традиционной японской свадьбы строго регламентирован. Смена свадебных платьев так же не обходится без условностей. В ходе церемонии смены свадебных нарядов, молодожены трижды отпивают из трех чашек специально приготовленное саке, при этом дают клятвы верности друг другу». — Я бы оставил последний пункт, — прошептал Саске, мужественно разглядывая многочисленные картинки белоснежных кимоно, — мы бы с Наруто три раза чокнулись чашками с саке и … — Но, Саске-чан … — лицо Карин приобрело запредельно-мечтательное выражение: — То кимоно … когда мы встретились в первый раз … Помнишь? Саске мученически закатил глаза. — Тебе ещё раз напомнить мои претензии?! — Но, — опомнилась Карин, — если ты не согласен даже на традиционный образ … Как же мне тогда тебе помочь? — Никак, — процедил Саске, с наслаждением захлопывая «OmmyIdory»: — Если ни у одного модельера нет мозгов, я сам решу, что надеть на собственную свадьбу! *** Выпроводив Карин, Саске подошёл к небольшой тумбочке с множеством ящичков, на поверхность которой Кушина-сан, еще, когда обустраивали жильё для него, постелила соломенную салфетку и поставила «живые цветы» **. Задумавшись, омега осторожно коснулся вытянутых медных краев вазы, любуясь красивой композицией. Покойная мама когда-то говорила ему, маленькому ребёнку, что подобные цветочные букеты преподносились на алтарь божествам. И не только цветы — в дар преподносились свежесрезанные цветы, побеги, соединяясь в уникальные творения человеческих рук. Саске тихонько, «в воздухе», обвёл каждый «живой цветок», мысленно повторяя его сакральное значение. Лотос — олицетворение духовной чистоты. Хризантема — долголетие. А ветка сосны … Затаив дыхание, Саске позволил себе бережно, кончиками чуть дрогнувших пальцев, дотронуться до иголок сосны. Символ скал и камней — то есть, символ терпения и стойкости. А ещё … Сосна и красный апельсин. Сосна. Аромат его альфы. Кивнув самому себе, Саске опустился на колени, выдвинул самый нижний ящичек. Поколебавшись, достал то, что он обозначил, как … Забытые воспоминания. «Этажи». «Сад камней». Он сам … Саске не знал, зачем сохранил эти атрибуты из прошлой жизни. Подарки старшего брата. О котором он старается думать так, словно его не было никогда. Картонный планшет. Альбом для рисования. И множество рисунков, выполненных, как сказали бы, с применением отличной техники рисования, возможно, Кушина-сан бы оценила. Саске хмыкнул, неторопливо перелистывая лист за листом. Вот только … каждый рисунок постигла одна и та же участь. Каждый из них был старательно перечёркнут беспорядочными линиями. Так тщательно, что только неясные очертания могли дать подсказку, что когда-то было под этими щедро размазанными линиями. Фрагмент руки. Краешек, возможно, платья. Собачье ухо. Саске снова грустно хмыкнул, поднимая альбом на уровень глаз. Фантазии … Как можно помнить, что там могло быть нарисовано? Разве … Сердце невольно сжалось. Один рисунок … Почему-то именно этот рисунок он не зачеркнул столь же тщательно и безжалостно, как все остальные. Небольшое озеро, мраморный домик, возвышающийся над изогнутым каменным мостом, окруженный зарослями камыша, подстриженные деревья вдоль воды. Наверное, потому, что это была одна из их первых встреч … Когда они ещё только начали узнавать друг друга. Саске лёг на спину, подняв альбом над собой. Пробно пролистнув ещё чуть-чуть вперёд. Ну да. Как он и думал — все остальные постигла одна и та же участь. Только этот … Задумавшись, Саске положил альбом рядом с собой. Он вдруг вспомнил ещё одно несоответствие. После той встречи в «Рёансидори-эн», или «Этажах», когда Наруто удалось немного пробиться к нему … Когда они провели такой насыщенный, незабываемый день … Когда потом альфа его окликнул на улице … Он в ответ задал один-единственный вопрос: — Мы знакомы? Сев, Саске, с какой-то непонятной злобой, убрал альбом обратно, захлопнув ящичек так, что ударил по пальцам, мгновенно покрасневшим от такой небрежности. Боль немного отрезвила, опомнившись, он принялся потирать пострадавшую конечность, закусив губу, чтобы унять эту злобу. Потом он сказал, что пошутил. Но всё дело было в том, что … Поспешно вскочив, омега едва ли не бегом вышел через заднюю дверь на просторную террасу, направившись в самый любимый уголок новообретённого дома. Где и сел на краешек порога, чтобы очнуться и немного прийти в себя. С одобрения и при живейшем участии бесподобной Кушины-сан, Саске разбил на внутреннем участке дома семейства Намикадзе очень даже уютный садик. Обладая превосходной памятью — во всяком случае, в этом аспекте, он повторил тот самый сад в Храме «Рю Дзингу». Постаравшись воспроизвести ту самую, особенную, неповторимую атмосферу умиротворения. И сейчас с какой-то затаённой грустью любовался делом их рук. И вспоминал-вспоминал … Опустив на плотно прижатые друг к другу колени голову, Саске обвёл взглядом тропинку, выложенную из тщательно подогнанных камней. Слева и справа — пока ещё зелёная листва специально выращенных для сада клёнов и гинкго постепенно желтела, напоминая красными проблесками про грядущее алое буйство красок момидзи. Изящные листья-звёздочки. В скором будущем порадуют своих хозяев буйством разнообразных оттенков охры и багрянца. Наруто. Устроивший ему незабываемый вечер любования клёнами … В том кафе с довольно романтичным названием. «У самурая и гейши». Или, как пояснил ему тогда альфа, «Двое». Чуть впереди — сложенная из таких же камней маленькая часовенка. Достаточно небольшая, чтобы вписаться в концепцию сада, и, в то же время, достаточно вместительная для фонаря, обычно загорающегося вечером. Когда темно … Саске поёжился и перевёл взгляд в то место, которое его особенно успокаивало. Инстинктивно или нет, но этот уголок был создан таким образом, чтобы отразить особый взгляд своих создателей на окружающую их природу. Философия созерцания, возведённая в абсолют. Веки омеги смежились, он тихо сидел, зачарованно слушая, как продолжается неспешный удар бамбука о бамбук, как переливается через край вода в сиси-одоси, и как звенит музыка ветра. Очарование нарушилось внезапно. Саске очнулся от грёз, оглядываясь по сторонам и, в первые минуты, не понимая, где находится. — Саске, вот ты где! Наруто стоял чуть левее каменистой тропинки, ведущей, мимо часовенки и сиси-одоси, к небольшому искусственному пруду, за которым Саске разровнял специально привезённый из города песок и устроил свой собственный «Сад камней». — Саске! Альфа, помахав рукой, широким шагом направился к омеге. Саске вскочил на ноги. — Наруто … Стой!!! Минуту назад периметр сада был украшен деревьями и приземистыми кустарниками. Но почему сейчас вдоль каменных плит испуганный омега заметил то, чего не замечал никогда?! Или потому, что он позволил себе быть таким … невнимательным?! Справа от альфы пламенели, свиваясь в причудливые кольца, кровавые ликорисы. *** — Стой, Наруто! — закричал Саске, срываясь на торопливый бег и не замечая, что сидел на пороге босиком, — Не двигайся! Отойди! Разумеется, альфа ничего не понял. Кроме того, что надо стоять. Подождал, пока Саске подбежит к нему и, схватив за руку, ничего толком не объясняя, потащит куда-то в сторону. Всё видел Саске, упрямо стараясь отвести альфу с тропы куда подальше … На ходу, Саске обернулся. Ликорисов не было. Просто несколько листьев. Упавших на старательно подстриженные приходящим садовником можжевельник. Саске энергично потряс головой. Какого чёрта он такой сентиментальный?! Какого чёрта такой … он поискал подходящее определение своей внезапно открывшейся фобии. Суеверный! — Саске … Альфа, послушно шедший рядом, мягко перехватил руку омеги, так же ненавязчиво увлекая за собой. Решив, что омега отчего-то перенервничал, он ненавязчиво потянул того в сторону небольшой скамейки, раз Саске выбежал к нему. Попутно, заметив, что тот босиком, Наруто решительно подхватил Саске на руки, и, таким образом, транспортировав свою ношу, опустил его на деревянное сиденье. Опускаясь напротив на корточки, чтобы взять холодные руки омеги свои, жаркие, и, наконец, задать вопрос, так и вертящийся на языке: — Что такое, маленький? Что тебя напугало? Саске облизнул губы. Сказать, что он, иногда! Путается во времени … И из-за этого многое отрицает … Минимум, альфа покрутит пальцем у виска. Рассказать, что он слышал … слышал … Да, собственно, он сам толком не знает, что однажды услышал! Вернее, не хочет знать. А безобидные листья, принятые им за жуткие цветы, наполненные мистически ужасным символом гниения и утраты? Да, блять, ни за что! Максимум, его припишут к впечатлительным омегам. И вся его самостоятельность, работоспособность и достигнутые успехи … за всю его жизнь … в семействе Намикадзе пойдут псу под хвост. Приняв решение, Саске даже успокоился. Поджал-разжал босые пальцы ног, неожиданно для себя переключая внимание альфы на это незамысловатое движение. Ну что ж. Природа и гены наградили его много чем поистине прекрасным. И тонкие, изящные ступни не были исключением. А как отвлечь альфу стопудово окончательно, Саске тоже знал. Наруто сам подсказал. — Я, вообще-то, уже совершеннолетний. Какого чёрта я маленький?! Несмотря на обвинение его «брата» в чёрствости, Наруто таковым не был. Только на секунду нахмурился, вспоминая их невероятно глупую ссору по поводу подаренных роз. И тотчас исправился, принявшись нежно поглаживать-разминать пальцы омеги, с удовольствием ощущая, как они теплеют в его сильных руках. Уделив внимание бесценному сокровищу, Наруто немедленно продолжил свои лечебные манипуляции, переключившись на замёрзшие конечности столь сердитого упрямца. Одну за другой, он брал ноги Саске в свои ладони и старательно грел их, пока как правая, так и левая, не стали не менее тёплыми, чем руки хранителя его сердца. Так мысленно Наруто назвал Саске. Потому что он, по правде, боялся показаться в глазах Саске слишком смешным. Хотя это было и вправду смешно. Они уже были близки — во всех смыслах этого слова. Он собирался жениться на Саске … Так почему он так встревожен? Почему он всё время думает … что между ними так много … лет?! Подумал и едва не застонал. Неджи, Неджи. Если бы ты обладал возможностью проникать в мои мысли, это был бы твой триумф. Ведь когда-то разница в возрасте — это был и твой костёр. — Видишь ли, Саске. Оставив, наконец, в покое отогретые конечности омеги, Наруто смущённо подёргал себя за мочку уха, чтобы найти хоть какое-никакое равновесие своим вмиг ставшим беспокойными мыслям. Но впутывать того, из-за кого он никак не может поладить сам с собой, Наруто не собирался. Поэтому придумал самый лучший выход: — Возможно, я появился в твоём саду без разрешения? Саске удивлённо поморгал глазами. И как, интересно говоря, он до этого додумался?! — Я полагаю, — пустился в объяснения Наруто, решив не уклоняться от придуманной темы, — тебе необходим подобный уголок в нашем доме, чтобы, чтобы … ээээ … — Медитировать, — подсказал Саске. — Точно! — обрадовался альфа, не подозревая подвох. — Если бы я хотел уединения, я бы заперся в туалетной комнате, — пробормотал Саске, снова роняя голову на колени. — Что? Саске спокойно посмотрел и Наруто онемел. — Саске … — он, словно зачарованный, протянул руку и заправил одну из прядок за ухо омеги: — Если бы я уже не любил … То … Влюбился бы снова. Саске неожиданно улыбнулся. — Где-то я слышал … Что, когда альфа и омега любят … Это и есть снова. Понимаешь, о чём я? Наруто кивнул. Знак Феникса и Дракона. Забыв на время о своих страхах, волнениях и переживаниях, он соединил правую ладонь с левой — Саске. Своего омега-соулмейта. Привычно ощущая, как по венам проносится сладостной лавиной пожар, подтверждая их связь, и превращая момент единения в волшебство, доступное только им двоим. Небольшая татушка в виде чёрной птицы и маленькая точка, на запястьях соулмейтов, вспыхнули, переливаясь серебряно-огненным цветом, меняя цвет, расцветая и увеличиваясь в размерах. Огненно-алый, золотой Феникс на запястье Саске — отражался в таком же пылающем пере на запястье Наруто. — Наруто, — прошептал Саске, продолжая сжимать ладонь Наруто, — мне кажется … когда мы стоим вот так … а внутри мы оба … такие … спокойные … я могу … не знаю, как это объяснить, но … Я чувствую тебя, но … Саске показалось, что перед его мысленным взором встают миллионы и миллионы, подобных ему с Наруто. Ошеломлённый, он растерянно смотрел в пространство, ещё не зная, как быть с новыми знаниями. О которых, по сути, он ещё не знал ровным счётом ничего. Жжение усилилось. Поспешно вырвав руку, Саске несколько минут сидел, хватая ртом воздух. Багряно-алая, золотая птица, снова стала чёрной, превратившись обратно в довольно милую, небольшую татушку. А кожа на запястье Наруто вообще была такой, словно ничего и не было. Если не знать и не присматриваться — абсолютно чистой и гладкой. Но если всмотреться и знать … Маленькая точка. Вернее, уменьшившееся до её размеров перо Феникса. Наруто и Саске посмотрели друг на друга. Не сговариваясь, хором произнесли, словно клятву: — Мой альфа-соулмейт. — Мой омега-соулмейт. — Эй, парочка! Менма, пять минут любовавшийся братом и его омегой, всё же решил их окликнуть. Из любви к искусству, да и чтобы спугнуть идиллию … из вредности. Он всё-таки старший брат? Имеет право? Хмыкнув, Менма добродушно добавил: — Вообще-то меня отправила сюда ма. Она волнуется, что Саске слишком долго торчит в саду … А вечера, вообще-то, холодные. А … — Ладно-ладно! Поняли! Идём! Наруто вскочил со скамейки, взмахом руки показывая неугомонному нии-сану, чтобы тот проваливал. Убедившись, что Менма скрылся внутри комнат, Наруто повернулся к задумчивому Саске. Всё-таки надо было решить наиболее насущную проблему: — Надеюсь, ты не будешь ругать меня. Но, Цветочек, ты по-прежнему босиком … Придётся мне тебя опять … На руках … Транспортировать в дом. Саске подумал. Ему было так хорошо … Он так успокоился … Так стоило ли опять начать ворчать, указывая Наруто на его очевидные промахи? К тому же, что-то подсказывало Саске — альфа не менее упрямый, чем он. Пришла фантазия придумать подобные «нежные» словечки … Не забудет, не замолчит. Ну, Цветочек. Ну, маленький. Возможно, со временем он его и перевоспитает. Разве что … Саске развернулся к Наруто: — Нечего меня таскать на руках, как тяжелобольного. Прежде чем обомлевший Наруто нашёлся, что сказать на это, строго добавил: — Если тебя тревожит, что я не могу пройти некоторое количество шагов босиком … Тащи меня на спине. — А … — Иначе пойду сам! Однако Наруто не был бы Наруто. Поиграв бровями, тихо заметил: — Договорились. Обещаю не нежничать! Но в спальню, после того, как сыграем свадьбу, я внесу тебя на руках! Менма фыркнул и скрестил руки на груди, когда Наруто, выполняя своё обещание, аккуратно наклонился и взвалил вскрикнувшего от неожиданности омегу. Проворчав: — Ма слишком хорошо тебя кормит! — И где логика? На руках ты и слова не сказал, а … — Ох, — покачал головой Менма, когда Наруто с ворчащим и пинающимся Саске за спиной, прошествовал мимо: — Надо заметить, вы оба — яркое пособие «анти». Наруто сердито сверкнул глазами. Саске заинтересованно притих. Однако Кушина, собственно, и погнавшая Менму за обоими виновниками намечающегося торжества, была невероятно взволнована. — Саске! Наруто! — Вот! — зашептал Менма, — Так и начинается дискриминация альф! Ма первым назвала имя Саске! — Я говорила с Марико-сан, — тем временем сообщила Кушина, пододвигая к Саске блюдо с маринованными помидорами и, одновременно, с посыпанными кунжутом ломтиками мяса. Наруто, подцепивший палочками лапшу, заинтересованно посмотрел на старшую омегу. — Карин-чан проговорилась, что нашему Саске ни одна модель из «OmmyIdory» не пришлась по вкусу. Менма, уминавший второй кусок рыбы, едва не подавился. — Насколько я знаю … Это странно. Саске-чан наш, правда, всегда одет со вкусом … И привередой его не назовёшь … Так уж и не одна? Приподняв вопросительно бровь, он посмотрел на Саске. Саске, в принципе, не любил, когда вокруг его персоны поднимался лишний шум. Но свадебный наряд … Он, конечно, мог махнуть рукой и согласиться с чем-нибудь, не очень вычурным и не слишком раздражительным. Но … Всё же … — Я только хочу сказать, — заметил Саске, придерживая самую маленькую помидорку, — мне, в самом деле, ничего не понравилось. И я решил … Что сделаю набросок того, что я хотел бы надеть … сам. — Отличная идея! — одобрила Кушина, — Как хозяйка довольно успешного бизнеса, могу сказать, что ты, Саске, можешь попробовать с эскизами. А потом мы найдём того, кто поможет отобрать самые лучшие и … Того, кто, собственно, нам всё сошьёт в самый короткий и разумный срок. Но уж с драгоценностями, позволь, помогу тебе я и только я. Договорились? Саске вспомнил про альбом, до сих пор одиноко лежащий на полу, где все рисунки были вымараны … И кивнул. В конце концов, если у него появилась сила, не дающая утонуть … Он сможет сделать то, о чём говорит. И ничто не перечеркнёт результат того, о чём он говорит. Подумав, уверенно добавил: — В принципе, я могу и драгоценности нарисовать. Так, как я вижу свой образ. — Ну, вот ты и семейный подкаблучник, — проворчал Менма, когда ужин подошёл к концу. Хмыкнув, Наруто несколько минут понаблюдал, как омеги, негромко переговариваясь и смеясь, убирают со стола, и повернулся к нему: — А меня, знаешь ли, этот титул устраивает вполне. Тем более, мы оба знаем, что это далеко не так. Командовать собой я позволю только ма и Саске. В разумных пределах. — И чем это отличается от моего справедливого определения? — ткнул брата Менма и полез за сигаретами. — Нуу … — Наруто стащил одну себе, — меня больше интересует, что ты подразумевал под «анти». — Я думал, ты не обратил внимания! — засмеялся Менма, однако глаза альфы остались на удивление серьёзными. Он, правда, тщательно это скрыл. — Я шутил … Вы со стороны смотрелись такой смешной, шумной парочкой, абсолютно не ладящей друг с другом. Шучу я, шучу! Вы … Ненадолго замолчав, достал пачку «Black Мооn». Медленно вытащил одну, чтобы отото ничего не заметил. Затянулся так, что обострились скулы, потом смял сигарету, и задал вопрос, давно не дававший ему покоя, а все последние дни так и вертевшийся у него на языке. После того, как они вернулись из «Рабу-хотэру»… После того, как он почувствовал, что … И ещё одно. В чём он так и не решился признаться брату и матери. — Вы с Саске … соулмейты? Вернее … Истинные соулмейты? Наруто долго-долго молчал. Но не потому, что вопрос брата его задел. Просто он был удивлён … — Аники. Понимаю … Это не каждой паре альфа-омега дано. Даже, насколько я осведомлён, могут быть просто истинные … Но … Менма цокнул языком. Может, он просто — по природе своей работы, недоверчив именно поэтому? — Если тебе любопытно, откуда я знаю … — Вот да, любопытно, — повторяя давний жест, ткнул брата вбок Наруто, — откуда?! — Нуу … — потёр переносицу Менма, — считай, это … О, чёрт! Забытая и не потушенная сигарета здорово обожгла кожу на лбу. Смеясь, альфы принялись неловко убирать маленький беспорядок. Соулмейты … Тогда ещё ни Наруто, ни Саске не знали, почему знаки соулмейтов проявились именно так. *** Сасори со вздохом оперся о широко расставленные колени и уставился на асфальт перед собой бессмысленным взглядом. Не хотелось ничего. Не хотелось действовать, думать, рассуждать. Абсолютно ничего. Почему? Почему такое апатичное состояние пустоты?! Да потому, что … … Потому что безотрывно смотреть на окна квартиры, где поселился после возвращения из больницы Итачи, уже достало. Он даже боялся, что могут начаться проблемы со зрением, но это так, от скуки, собственно, из разряда чёрного юмора. А так … смирно сидеть в скверике и преданно поджидать любимого человека он был готов вечность. Если это не слишком пафосно звучит. Но опять же … ему и на это … наплевать. Послышались шаги, на шероховатую поверхность упала тень и послышалось: — А ты всё сидишь … верным пёсиком Учиха? Или всё же вспомнишь, что у тебя есть яйца? Акасуна медленно поднял голову. Вот как прикажете объясняться со стоящим перед ним молодым альфой, засунувшим в карманы свои холёные руки и смотрящим на него с оттенком превосходства, но, блять, не потому, что он, Сасори, сидит, а тот стоит … вовсе нет! А, сука, потому, что … –Тсуккури, — сквозь зубы и отрывисто. Но, сука, так, чтобы вколотить каждое слово в этого … стоящего. Потому что … … Потому что когда-нибудь эта бледная поганка да нарвётся! — Если я сказал в том гадюшнике, что не собираюсь участвовать в твоих махинациях, то значит, так и есть. Мне вообще комфортнее иметь дело со своими коллекционными марионетками, чем с такими убожествами, как ты. Или мне конкретно тебя послать на хуй?! Дейдара с минуту боролся сам с собой, но всё же решил проявить великодушие: — Вообще-то первым затеял всё ты … Мне напомнить, что я догадался о том звонке? Вернее, о личности звонившего? Тоже мне, тайны японского двора! Это так, к сведению, если у тебя проблемы с … как это говорится? А, совесть как боязнь мнения других людей. Ну, вроде как стыд проснулся у Акасуна но Сасори … не так ли? Блять, влюблённый чистоплюй! Но да бог с тобой, может, ты и вправду не захотел ручки марать, кто знает? Зато я, если что, свой род не опозорю. За каждый поворот в нашу сторону — адекватный ответ, если ты понял, о чём я. А впрочем … сиди … жди, может, и получишь свою кость! Сасори так разозлился, в первую очередь за своё малодушие и хрен знает что ещё, побудившее его вообще отыскать в контактах номер этого невменяемого идиота, что слушал речь Дейдары практически вполуха. В их довольно тесной компании это Дейдара слыл взрывоопасной смесью гремучей змеи и шакала, обладая неуравновешенным характером, он быстро выходил из себя и в сердцах мог натворить, без должного руководства, много херни. Так почему именно он так сорвался?! «Наверное, — горько подумал он, равнодушно изучая трещины на асфальте, — я измучился тем, что считал неправильным поведением. К тому же мне и намекнули на то, что я не имею права! Не имею права желать … альфу. Да блять! К чёрту … Но главное в этой ситуации не это. А то, что меня выслушали и … да ничего толком не произошло!» Неожиданно вспомнились те слова … Что сказал ему Итачи … Он был пьян… Он был так пьян … Но запомнил, как и то, что последовало после. Из-за чего напротив него и стоит это белобрысое недоразумение. Сасори с такой силой стиснул зубы, что клыки, наверное, раскрошились в цементную пыль, если бы он взял на себя труд пойти к а-дантисту … Но он был в таком жутком состоянии моральной подавленности, что, в самом деле, ему было плевать и на это. Вот что сказал ему драгоценный Итачи-сан. «Мне это было неинтересно. Тем более … Ты, как сам же и заметил, скрывал всю эту ерунду. И я решил, что для нас обоих будет лучше, просто оставить всё как есть». Оставить всё, как есть! Реально затолкнуть бы в глотку эти слова … Не Итачи, нет … А вот этому … что смеялся и издевался, играючи высмеивая его выстраданные чувства, показывая их аморальность и прямо намекая, что ничего ему не светит! Вообще! Сасори снова опустил голову, зло, размышляя, если убить друга, доведшего тебя до невменяемого состояния, можно ли это зачесть как самооборону?! — Проваливай, Дейдара, — пробормотал он, всё так же рассматривая трещины, как самое важное своё задание, — ничего умного ты так и не сказал … Так, шелуха. Дейдара, ожидая хоть какой реакции, стоял, одну руку засунув в карман длинного плаща. В другой светловолосый альфа держал свои любимые нунчаки с металлическими шипами, демонстрируя мастерски отработанный приём — молодой человек словно играл смертоносными палками, то подбрасывая вверх, то ловя за соединяющую их цепь, то перекручивал их в воздухе. Задев Сасори, он продолжал наблюдать. Надеясь, что тот как-то отреагирует, и можно будет снова огрызаться, добившись хорошей драки. Хотя и на словах. В конце концов … они всё же друзья. И было ещё кое-что, чего Сасори но Данна, в своей Великой Любви к Великолепному и Неповторимому, не замечал. Дейдара хмыкнул, подкинув нунчаки как можно выше. Сасори молчал. Он словно погрузился в себя, и, в общем-то, не реагировал на Дейдару. Был он или нет — для Сасори важнее было понять, правильно ли он поступил, когда не сдержался и выложил всё Итачи, как на духу. Свои чувства … Поэтому Тсуккури, заметив-таки, что его толком и не слушают, махнул рукой и освободил пространство от своей душной фигуры. А Дейдара, не добившись от Сасори ничего толком … Ничего существенного … Никакого объяснения тому звонку … Удалился, едва ли не бегом. Всё время оглядываясь, бросив машину, он быстро шёл по теневой стороне квартала, не обращая внимания на идущих ему навстречу людей. Но аура … Его окружала такая злобная аура, что ни разу никто из этих многочисленных бет, альф и омег, встреченных ему на пути, не осмелился ничего сказать. Даже когда он вплотную сталкивался с тем, или иным, во время своего торопливого бегства. Бегства от реальности. Дейдара остановился, опираясь о стену, хватая ртом воздух и тяжело дыша. По вискам тёк пот, рот ощерился в злом оскале. Какого. Дьявола. Творится?! Подумав, махнул рукой, подзывая такси. Идти назад, к утопающему в безумии осенних красок скверу … К … тому, кто не слышит и не слушает? Увольте! Пусть его видавший виды «Mitsubishi» угонят, разберут на запчасти … да что угодно сделают … Плевать! Также, как, видимо, плевать на всё происходящее ещё одному … Дей скрипнул зубами в бессилии. Акасуна но Сасори. Он грузно обвалился на заднем сидении, мрачно велев везти себя в «Шибу» *****. Хошикаге Кисаме был дома. По слухам, отлучался куда-то … но вот вернулся. Ничуть не удивившись свалившемуся ему, словно снег с дальних вершин Фудзиямы, Дейдаре, только кивнул, мол, проходи. Бета был ожидаемо в своём репертуаре. Вооружившись чистящими-моющими средствами, драил свой довольно тесный домик на окраине квартала. Прищурил свои маленькие, выпуклые серо-голубые глаза, кивнул. — Что-то случилось? О, если хочешь выпить, где бар, знаешь. «Случилось, — хотелось по-страшному признаться, и конкретно, — твои друзья-альфы сбрендили, видимо, тесное многолетнее общение сыграло дурную шутку». Иногда юмор Тсуккури был поистине странен. Но он, конечно, благоразумно промолчал. А насчёт второго — направился прямиком к стеллажу, где бета прилежно расставлял всё своё коллекционное и контрафактное пойло, и, взяв первую попавшуюся бутылку, сшиб пробку, жадно припав к горлышку. Захотелось напиться так, чтобы забыть разом всё. Если бы это помогло. Он сначала торопливо сделал пару глотков, а потом принялся добивать бутылку, так и не решив, будет ли он спешить уничтожить стратегические запасы Кисаме. — Всё-таки случилось дерьмо? Бета взялся за чистку специально разложенного для этого на приземистом, как и он сам, столике, оружия. Дейдара кивнул, надеясь, что Кисаме, вообще-то слывший довольно въедливым, успокоится простой констатацией факта. И не придётся изображать «Мать Терезу» и каяться в несуществующих грехах. Ведь он ничего не натворил, верно?! Альфа сделал самый большой глоток, едва не облившись. Жестом показав, что всё хорошо и пусть Кисаме-сан продолжает свою чистку. На самом деле он вдруг вспомнил … Они тогда были двадцатилетками. Выехали «на природу», завалившись в один из загородных домов, то ли Клана Учиха, то ли Тсуккури, Дей уже толком и не помнил. Потому что в воспоминании важно было не это. И вспоминал сейчас альфа с невозможно выбеленными волосами одну комнату поместья … Ту, где под порывами ветра шевелилась лёгкая тюль и одуряюще пахло расцветающей сакурой. Он отставил недопитую бутылку ликёра, машинально протянул руку, подхватывая ручной гранатомёт, особо ценимый Хошикаге. Пробормотал: — Помогу. И, радуясь тому, что чистка оружия требует резких, порывистых действий, оттянул пустой затвор так, что заломило в суставах. И всё равно не помогло. Слишком ярко встала перед внутренним взором картина, которую он так и не смог вытравить из памяти. Юноша с длинными, багряными волосами, распущенными прихотливо вдоль тела, склоняется над другим, черноволосым. Мерцание свечей, специально зажжённых, красиво отражает переплетение двух цветов. Оттенок чёрно-белого. Оттенок бело-чёрного. Оттенок чёрно-красного. Оттенок красно-чёрного. Инь и Ян. Ян и Инь. О … Тогда у обоих были длинные волосы. И один из них любил яркие цвета, в противовес чёрному цвету Учиха. И оба любили свечи, утверждая, что в этом есть что-то от мистики. А потом один коротко подстригся и сменил рыжеватый цвет волос, специально подкрашиваемый в цвет алого заката, на более спокойный. Просто шатен. Под цвет светло-карих глаз. Но это не изменило между ними ровным счётом ничего. Дейдара скрипнул зубами. Его всегда мучило два вопроса. Знали ли они тогда о том, что на самом деле чувствует Сасори к Итачи? И любовь первого ко второму … Рука, в которой всё ещё был нежно любимый Хошикаге «WAG-77» *****, дрогнула. — О. Бесшумно подошедший Кисаме бережно отобрал гранатомёт. Пояснил, чтобы Дейдара не психанул: — Один друг попросил для дела. Пойду, спущусь в подвал, пристреляю. Давно не использовал, мало ли … А ты … Дейдара угрюмо кивнул, снова направившись к бару. Взяв пару бутылок «Химме» *****. Встал около открытой двери в подвал. Прислушался: Хошикаге принялся палить по мишеням, и, как Дейдара знал, слышать его не мог. Так как надевал при «пристрелке» наушники. — Знаешь, Акула … — тоскливо протянул, — Иногда мне казалось, что Сасори и Итачи существуют вне нашей компании. И это странно, правда? Потому что я … Видишь ли, возможно, я и заблуждаюсь, но я … При определённых моментах всё же был ближе к Сасори. Именно я! А вдвоем, прежде всего, они. Но почему так получилось, для меня загадка. Почему Сасори не увидел ни черта! Почему же, ёбаный в рот, он так зациклился на Итачи … Потому, что это проклятая печать Учиха?! Чем, скажи на милость, они лучше простых смертных?! Почему всё начинает вертеться вокруг них?! Задохнувшись, он замолчал на минуту. И с жаром договорил: — Мне хотелось сделать страшное. Растерзать Сасори на куски, когда он сообщил мне, как у них с Итачи обстоят дела. Что я, чёрт, во всех своих подозрениях оказался прав! Вот знаешь, как это страшно, быть правым? И не знать, что с этим делать?! Поэтому я и решил, что кто-то должен за это ответить. Особенно когда эта рыжая сука мне позвонила … А теперь он делает вид, что ничего такого и не было. И не хочет в этом участвовать! Марать свои аристократические ручки! Никогда он меня не понимал … Не понимал, что я, Тсуккури Дейдара, всегда всё делаю до самой последней точки. Потому что … Когда … тем, кто мне дорог, причиняют … Я … Вторая бутылка пошла ещё легче. Снова возвращая молодого альфу в те времена, когда он видел этих двоих … Твердили, что друзья … Только друзья, ничего больше. Но, когда у них случались грандиозные пирушки … Почему-то всё заканчивалось мерцанием свеч. Которое они, смеясь, объясняли «релаксацией». Суки. Дейдара сжал зубы, чтобы алкоголь не полез наружу. Прохрипел: — Ведь я … Люблю … Рука, державшая то ли третью, то ли четвёртую бутылку, непонятно, когда добавленную к первым двум, дрогнула. Как же это … невыносимо больно. Воспоминания, в плену которых невольно оказался молодой человек, нахлынули не спрашивая, хочет он испытать снова те противоречивые чувства, которые всегда охватывали его при любом воспоминании о чувствах. К тем двоим. Потому что, где бы, когда бы, и во сколько бы Тсуккури Дейдара ни позволял себе поддаться слабости, он вспоминал обоих. И чувства, ярко вспыхивающие сразу же, были тоже двойных стандартов. Инь и Ян … Ирония судьбы, держащей в своих не склонных к состраданию руках нити существ, называемых люди, была такова, что … К счастью или нет … Дейдара любил первого и ненавидел второго; любил второго и ненавидел первого. Но … но дорожил обоими.  — Не слишком ли много ты пьёшь? Кисаме появился так неожиданно, что Дейдара практически протрезвел от испуга. Когда Акула прекратил свои испытания? Он что-то слышал? А что, вообще, он тут наговорил, с тоски захотев произнести это вслух? Упрекал в слабости Сасори … а сам?! — Что случилось? Дейдара злобно посмотрел в ответ. Бета! Проклятый бета! Вот что ты, обыкновенный человек, можешь знать о … нас, альфах?! — Я потерял свои любимые нунчаки! — заорал, что есть силы, Дейдара. И ведь это было правдой. Отчасти … Но окончательно запутавшийся Дейдара, вспомнив, что Кисаме больше симпатизировал Итачи, рассвирепел ещё сильнее.  — Когда ехал к тебе, — непоследовательно продолжил злиться, — они были со мной … А теперь их нет! О, надо найти контакты того таксиста … Всё, пока! Слегка качнувшись и едва не снеся тумбочку, Тсуккури ринулся к выходу. Хошикаге, слегка улыбнувшись, склонился в ответ: — Заходи, если приспичит устроить новую порцию душевного стриптиза. Всегда рад! И, потише: — Возможно, я и обыкновенный бета. Но иногда думаю, что знаю намного больше и вижу намного яснее вас, альф и омег. Нет ничего хуже, чем любить того, кто не любит вас … * Буквально: «Омежий идол». Обширный журнал, включающий в себя разные тематики, в частности, относящиеся к свадебным хлопотам. Какие подарки приготовить, что заказать к столу … Какие наряды предпочесть и пр. Название (и содержание), естественно, вымышленное, все совпадения случайны. ** «Живые цветы», или икебана, представляет собой искусство составления букетов, имеющее глубокие сакральные традиции. Букет икебаны обязательно ассиметричен, в него могут входить не только цветы, но и высохшие веточки, стебли, листья, фрукты, засушенные цветы и травы. В целом, икебана должна представлять собой единую композицию материала, цвета и даже формы вазы. *** Ликорис или хиганбана — символ мёртвых, утраты и смерти, по поверьям встретить человека на тропе, вдоль которой растут ликорисы, означает больше никогда не увидеть его. **** Если кто забыл. Феникс: мифическая, необыкновенная птица, с чёрными перьями, застывшая посередине белоснежной кожи, с размахом взмывших вверх крыльев, остроклювой головой, повёрнутой влево, глазами с вертикальными зрачками зверя (то есть глазами Дракона) и роскошным хвостом с золотым опереньем. И, как Автор уже писал: у каждого из них есть частичка другого… ***** Название вымышленное, естественно. Все совпадения случайны.