Праздник цветения

— Сестренка Эйлин! Сестренка Эйлин! — вокруг кровати старой женщины сидело больше десятка детишек. Все они со слезами на глазах сжимали одеяло старушки и кусали губы, чтобы не разреветься. Сестренка Эйлин не любила слез. Она всегда говорила, что сильные люди не плачут. Они улыбаются любым трудностям и идут вперед. И дети хотели бы улыбнуться, поддержать того, кто так о них заботился! Но сил хватало лишь на то, чтобы не заплакать. Больно и страшно было видеть всегда неунывающую старушку такой бледной, худой и слабой. Она всегда играла с детьми, обрабатывала их раны, учила основам боя. Такая сильная, веселая, добрая, она не могла умереть! Но их сестренка Эйлин умирала. Несмотря на свой возраст, для детей храма она всегда была сестренкой. Той, что всегда поддержит, поможет встать на ноги, укажет верный путь. Она присматривала за детьми, была для них старшей сестрой и первым учителем. Одна из немногих женщин в храме, сестренка Эйлин воспитывала будущее поколение защитников родной земли. Пусть ей не нашлось места на поле боя, эта женщина все равно нашла способ защитить Ионию. После возвращения из мира духов Эйлин проснулась и вернулась домой, где ее встретили радостные братья, испуганная мать, недовольный отец и раздосадованный жених, у которого под глазом расплывался синяк. Интересно, кто из братьев постарался? Наверно, Мелек. Он был самым вспыльчивым и всегда первым лез в драку. — Я не выйду замуж за Реймана. Вообще ни за кого не выйду. Я дам обет безбрачия и уйду в храм, где буду воспитывать будущих защитников Ионии. Думаю, лучшей ученице храм не откажет, — Эйлин поклонилась родителям и поднялась в свою комнату. Никто не останавливал девушку. Все были в шоке. Но если братья могли понять и принять решение своей сестры, то родители… Они еще долго обижались на дочь. Надеялись, что она одумается и вернется, но девушка была слишком упрямой. А еще она помнила те фиалковые глаза, горящие огнем желания, но все же сумевшие его потушить. Потому что иначе Эйлин могла бы сгореть. И девушка оценила ту жертву, поняла, каким должен быть настоящий мужчина. А таких вокруг Эйлин не было и едва ли когда-то будет. Даже ее братья были хорошими, надежными, но едва ли они смогли отпустить девушку, поняв, что ей нужна свобода. Да, в Ионии были сильные и независимые девушки. Но все они не познали семейного счастья. И Эйлин решила для себя пойти по тому же пути. Она сильная, она обязательно справится. Так и случилось. Эйлин ни разу не пожалела о своем решении. Дети любили девушку, наставники храма уважали, братья, иногда заглядывающие в гости, все понимали. Они поддерживали сестру и все пытались узнать, кто же украл сердце их любимицы? Эйлин на такие вопросы фыркала, закрывала глаза и видела лишь фиолетовый свет, манящий к себе. «Нет, еще не время, подожди», — шептала всегда Эйлин, и свет мерк. Но девушка знала, что однажды он вспыхнет и заполнит собой все. А пока он лишь притаился, дожидаясь своего момента. Как и братья, снова и снова задающие вопросы о таинственном возлюбленном Эйлин. Девушка упорно молчала, Эстес и Шайо от этого еще больше доставали сестрицу вопросами, но все, что они смогли узнать, так это любимый цвет мужчины — фиолетовый. Какое это могло иметь значение? Чем бы помогло в поисках? Ничем. Но мужчинам все равно было интересно. И Мелек перед своей смертью спрашивал у сестры, кого же она так полюбила, что дала обет безбрачия. Ведь это было совсем необязательно! Эйлин лишь сказала, что брат встретит его и узнает, если запомнит, что фиолетовый цвет — особенный. Родители тоже интересовались любимым мужчиной их дочери. Конечно, не сразу, но они смогли принять ее выбор. Наоми даже еще больше зауважал свое дитя. Не только сыновья, но и дочь выросли сильными людьми, для которых честь не пустой звук. А что еще нужно отцу для счастья? И умирал он с улыбкой на губах. Ведь ему было не о чем жалеть в своей жизни. Да и его жена так же умерла спустя пару месяцев. Эйлин было больно терять родных. Когда первым умер старший брат, девушке казалось, что она сломается. Как же?! Ведь Мелек был сильным, здоровым мужчиной! Опорой молодой семьи! И, глядя на заплаканные лица матери и жены брата, на осунувшееся лицо отца, Эйлин с трудом сдерживала себя. Нет, она должна быть сильной, чтобы поддержать родных. Потом, после смерти отца, а позже и матери, Эйлин винила себя, что не осталась с ними, не провела их последние мгновенья вместе. Что бы это изменило? Наверно, ничего, но девушке казалось неправильным оставить родных. Эстес и Шайо, подозревая о терзаниях сестры, пытались ее утешить, успокоить. Эйлин слабо улыбалась и уверяла, что все в порядке. Так продолжалось долго, пока она снова не начала искренне улыбаться. И сейчас она тоже искренно улыбалась из последних сил. Не хотела печалить детишек, пришедших проводить ее в последний путь. Потому улыбалась и из последних сил скрипучим голосом рассказывала о мире духов, о той удивительной красоте, что наполняла его, о странных духах, с которыми никогда не будет скучно. Эйлин долго рассказывала, гладила по голове детишек и улыбалась. Так она и умерла с улыбкой на губах.

***

Шелест ветра принес мелодию флейты и потревожил покой девушки, только что открывшей глаза и пытавшейся понять, где она находится. Место вроде бы знакомое, но память упорно не желала вспоминать его. И тут взгляд девушки наткнулся на жемчужину, приколотую к дереву. Эйлин улыбнулась и погладила ее кончиками пальцев. Мир духов, лес забытья. Сколько же лет она не была здесь?! Если правильно посчитала, то все шестьдесят лет! Интересно, а почему она снова молодая? Разглядывая свои руки, лишенные шрамов, Эйлин думала, а не приснилось ли ей все? Может, не было никакой человеческой жизни, и она все это время проспала в лесу забытья? Но откуда тогда эта жемчужина? Или это все — лишь продолжение сна? Устав от размышлений, Эйлин тряхнула головой и двинулась по пути из жемчужин. С каждым шагом ноги девушки несли ее все быстрее. Деревья мелькали перед глазами, босые ноги (почему опять босые?!) скользили по мокрой траве, дыхание сбилось, но Эйлин не сбавляла темп. Ее сердце бешено колотилось в предчувствии судьбоносной встречи, и, казалось, вот-вот должно было выскочить из груди. И, когда показался уже знакомый мост, окутанный туманом, Эйлин счастливо улыбнулась и двумя прыжками преодолела последнее препятствие. Сбитое дыхание, чуть дрожащие колени, растрепанные волосы, румяные щечки и счастливый блеск в глазах, — вот, что увидела встретившая девушку Ари. И это убедило лисицу лучше любых слов в том, что чувства Эйлин были самыми настоящими, раз даже человеческая жизнь их не стерла. — Рада тебя снова видеть, Эйлин, — крепкие объятия, и будто бы не было разлуки длиной в шестьдесят лет. Хотя в мире духов время ведь течет иначе. — Я же обещала вернуться! — Эйлин улыбнулась и невольно посмотрела за спину лисицы, ожидая увидеть ЕГО. Заметив этот взгляд, Ари фыркнула. Ей хотелось поболтать с девушкой, может, прогуляться по миру духов, но душа Эйлин рвалась к Духу Одержимости, и Ари не могла препятствовать этому желанию. — Он ждет тебя, — Дух Спасения немного печально улыбнулась и отпустила влюбленную девушку. Та благодарно улыбнулась и побежала дальше. Туда, куда рвалось ее сердце. Дорогу до дома Треша Эйлин помнила смутно. Все ее мысли были лишь об одном: правда ли он ждал ее? Да, ждал. Это девушка поняла сразу, как только оказалась у знакомой арки, где сидел Дух Одержимости. Он поднял голову (как же Эйлин ненавидела треклятую маску демона!) и в одно мгновение оказался рядом с Эйлин. — Ты пришла, — тихий, едва слышный голос, но как же она по нему скучала! Не сдержалась, крепко обняла Треша, уткнувшись носом в его грудь, и рассмеялась. Как же хорошо было на душе! Эйлин хотелось петь, да только голоса не было. Слезы счастья душили, не давали ни слова сказать. Треш же тоже не стал сдерживаться. Он подхватил девушку на руки и понес ее в свой дом. Заблудшие души радостно приветствовали гостью. Хотя какая она теперь гостья? Самая настоящая госпожа! Уж это души чувствовали, видели крепкую нить, связывающую Треша и эту девушку. Эйлин ничего такого не видела, но была уверена, что теперь будет счастлива. И когда Треш внес ее в свой дом, Эйлин с удовольствием провела рукой по щеке мужчины, жадно всматриваясь в его фиалковые глаза, в которых полыхал огонь. И если раньше девушка могла в нем сгореть, то сейчас лишь грелась в нем. Как же приятно, когда на тебя так смотрит любимый мужчина! А когда он дарит тебе самый настоящий чувственный поцелуй, последние мысли испаряются, оставляя место одному лишь удовольствию. Ох, как целовал Треш! Страстно, жадно, властно. Словно пытался насытиться Эйлин, испить ее любовь до дна, заполнить ту пустоту, что поселилась в нем с уходом девушки. Но ему было все мало. И даже сотни человеческих жизней не хватило бы, чтобы унять жажду Треша. Но ведь впереди была вечность?