Пламенный вихрь

      Ни один из них не горел магией, не желал её. Иронично, что родословные обоих простирались едва ли не дальше основания Драгнова, почти сплошь состоя из магов. Адайн из семьи пламенных магов Драгнил и Регин из рода божьих служителей Ф͝е͝о̕с҇т̛о̛л̛о͞с͝, не скованные семейными клятвами и цепями привычных устоев, не желающие быть марионетками судьбы. Они мечтали о свободе, в выборе любимого дела или партнёра — не имело значения. Она сожгла все связи с семьёй, Его прошлое волею божества поглотила тьма. Они были первенцами, наследниками, несущими в мир славу своих семей. Должны были быть. Но не стали. О, как, должно быть, Бог смеялся над ними, глядя на горящие мосты за их спинами, на жгучую ненависть к оковам судьбы, что текла по их артериям вместо крови. Как хохотал до слёз-кристаллов эфира, падающих на землю кометами, когда их сын родился Его воплощением, увитый шипастыми лозами чужой воли и собственных клятв.       На первенцев всегда приходится удар. Они сильнее, умнее, ответственнее… и разрушительнее своих младших. Такова участь и Меласа Драгнила — наследника потомков живого воплощения огня и служителей в͞ы̕м̕ы͠ш͞л̛е̛н͞н͝о͞г͠о̕ б҇о͞г̛а͝. Полотно его Судьбы из золотистых нитей, искажённых чернотой влияния Анкселама, очень недвусмысленно сверкает надписью о смерти во цвете лет, что принесёт Рагнарёк Земному краю.       Зереф, их драгоценный учёный сын, с раннего возраста хорошо контролировал свою магию, что и позволило ему поступить в Академию раньше положенного. Его магия редко вырывалась из-под контроля, только в далеком детстве. Незаметно, видимой лишь бездонным глазам старшего брата, в тени за ним вились беспомощные души, влекомые силой, способной развернуть судьбы вспять, принести миру разрушение или спасение. Взгляд Бога неотрывно следует за ним с самого рождения, со смешком глядя на крутящиеся вокруг судьбы.       Нацу — их младший огонёк, истинный сын своей матери. Живые эмоции, выплёскивающиеся искрами и маленькими взрывами, неконтролируемыми и потому не слишком мощными, яркая жестикуляция и звонкий смех, сверкающий фейерверками. Чистейший Драгнил. Казалось бы, ни единой примеси проклятого жизнью Бога Смерти — судьба его должна сверкать, словно золотой цинтрин на свету. Однако чистая кровь драконьих потомков Драгнил — худшее наказание, чем любой божественный взор. В их крови бурлит огонь, уговаривая разорвать, подчинить, испепелить…

***

      Адайн с юности мечтала воевать мечом и копьём, и её семья позволила это, в то время, как Регин, полный амбиций и мечт, рухнул с небес (тех самых, где якобы каждая звезда — душа, понравившаяся их Господу), отринутый своим богом. Судьба у владеющих магическим даром одна, и она неизбежна. Они не смогут жить мирной жизнью, пока не овладеют своей магией. Истинно это для и магов огненной стихии, которым сжечь что угодно в момент эмоциональности — проще некуда. Однако ни Адайн, ни Регин никогда не старались достичь чего-то помимо простого контроля. И у них всё равно получалось лучше, эффективнее, быстрее, чем у других. У них не было и шанса покинуть семьи в поисках личного счастья.       Регин был изгоем в своей семье. По окончании начального обучения он покинул дом, лишился семейного браслета и фамилии. Браслеты — символы принадлежности к роду — были у всех, от старого прапрадеда, заставшего ещё возведение Академии Милдиан, до младшего племянника Регина, трёх вёсен от роду. До него долгие годы никто не покидал семью. «И҈ в҈о све̸те, ̵ и҈ в҉о м҈рак҉е» — таков был девиз семьи, имя которой он уже не имеет права произносить. Но времена изменились. За нежелание продолжать семейное дело (и отвратительный в молодую пору характер, чего уж скрывать) Регин лишился семьи.

Лжец!

Убийца!

Неужели ты забыл?

      Семья Ф̕е͡о͞с͢т͢о͜л̕о͝с͞ многие месяцы молила Бога подарить им талантливое дитя — мага, что спасёт их от уничтожения. Бог исполнил их просьбу — так, как того пожелал. Сын был силён, как волей, так и телом, целеустремлён и… безразличен к ним. Идеальный сосуд. Сосуд, казалось, сбежавший от своей судьбы, сошедший с предначертанных путей… Словно в зеркале, его жизнь отразилась в его сыне — марионетке ослабляют нити, и она думает, что свободна, но стоит ей выйти из созданных кукловодом декораций, как она видит лишь бесконечную пустошь.       Ритуал пошёл неправильно. Их Владыка, источник их силы, хозяин их душ, потребовал платы за призыв. Душу ещё живого человека. Регин не хотел умирать. Пожалуйста, поймите его, он просто хотел жить. В его руках был ритуальный нож, он был заперт в ритуальной пентаграмме — он был ритуальной жертвой. Голоса шептали, кричали, хрипели — запертые внутри его разума, они смеялись над ним. «Убе͞й͆ и ты освободишься» «Уб̕ей и останешься жив» «У҇б͢е͠й͜ и мы не заберём твою жалкую душу».       Его брат стоял так близко, смотрел на него этими мерзкими глазами. Он смеялся над ним! Смеялся над его судьбой! А ведь это его, Регина, выбрали сосудом Анķсѐл͞æм͢ă. Он — проводник Божий, он решает, кому жить и кому умереть… Ты ведь знаешь, что это не так. Он ни за что не стал бы смеяться над тобой, своим любимым старшим братом.       Ах, какой приятный то был звук. Как красиво кровь расползалась по белой ритуальной одежде, как мило его глаза расширились от ужаса, как мелодично его губы прошептали беззвучное «Почему, Регин?..» Они засмеялись вместе — как весело, оказывается, убивать! Почему бы не продолжить? Здесь столько полных ужаса душ! «О, нет, мальчик.» «Мне хватит.» «Тебе же придётся жить…

…со знанием, что ты братоубийца.»

***

      Почти год он скитался, неприкаянный и потухший. Ненужный ни семье, ни Богу, ни самому себе. Его тело исписали шрамы от острых когтей, клинков и почти столь же болезненных слов. Казалось, зачем ему продолжать жить, если он один в этом жестоком мире? В миг, когда он понадеялся, что это его судьба, — быть разорванным магической тварью — она спасла его.       Адайн в те годы не была так ухоженна и блестяща, как после рождения детей. Её волосы были сухими и ломкими, обрезанными неровными прядями, едва доходящими до подбородка. Кожа была жирной и сухой одновременно, желтилась. Короткие ногти были обломаны, в будущем прекрасные, чёрные глаза были похожи на серый пепел от сгоревшего костра. В ней не было ничего, что могло бы привлечь мужчину. Но она и не нуждалась в этом. Адайн умело метнула копьё в леопардоподобного монстра, загнавшего Регина в ловушку, не бросив на молодого человека и взгляда. Он не смел шелохнуться. В его глазах она была богиней, спустившейся с небес и случайно спасшей крохотного человека от злодейки-судьбы.       Адайн ушла из семьи сама. Поклявшись выжить и стать сильнее без их поддержки, держа голову высоко и нося своё имя с гордостью, она отправилась в путь длиною в жизнь. Её фамилия осталась с ней, как напоминание, кто она и ради чего идёт к своей цели. Драгнил — древний род, несущий имя «огненный дракон». Воины, защитники земель, бросающиеся в бой с клинком и огнём. Но многие годы среди них не рождалось сильного мага. Пока мать Адайн, умирая, не подарила миру дочь, мага с безумным объемом маны. Но дитя не интересовалась магией — её влёк звон и острота металла, запах крови и головы чудовищ в качестве трофеев.       Иронично, что в их слиянии родилось величайшее оружие Бога. У Ан͠кçęла̽ма͢ всегда было нечеловеческое чувство юмора.

***

      Их встречает свежий воздух. Удивительно отличающийся от духоты бесконечной петли, свежий ветерок приносит запах только что прошедшего дождя и каменной крошки. Вокруг снуют люди, кричащие что-то на малопонятном, но таком похожем на их родной милдианский, языке. На незнакомцах странная, почти неприличная, обтягивающая одежда и головные уборы ярких цветов («Такие могут носить только высшие саны церкви и аристократы», — отмечает Регин). К ним подбегает человек в белом халате, похожем на тот, что носили в детстве их детей очень серьёзные лекари. Мужчина с проседью в волосах что-то говорит, заглядывая в глаза, но они не понимают. Адайн медленно обводит взглядом снующих вокруг них людей и хрипло говорит: — Год?       Люди, к счастью, её понимают, кто-то подходит к ним с палкой из блестящего тёмного материала и выводит на земле изменившиеся, но знакомые цифры.

777

Не 297 год. 777.

      Они практически пятьсот лет провели в замкнутой проклятием деревне Ирис, сбежав оттуда лишь чудом (если можно считать чудом землетрясение, сотрясающее временную петлю). Их дети мертвы. Их семьи давно развеяны пеплом. Государства сменили свои границы, правителей, языки, культуру… Ничего не осталось от их дорого сердцу Королевства Милдиан. На многие акры вокруг лишь пустошь, усыпанная руинами. От земли словно до сих пор тянет сожжённым почти пятьсот лет назад городом.       Адайн кричит. Огонь вспыхивает. Огромный вихрь, словно стремясь поглотить убегающих людей, разрастается в бурю из чёрного тёмно-алого пламени. Регин сжимает её руку в своей. Он чувствует в сердце леденящее присутствие своего Бога, словно Мелас стоит за его спиной, положив ладони на плечи. Он оборачивается. И Бездна окидывает его взглядом. Много позже они узнают, что день, когда их нашли, был седьмым июля — днём, когда над Фиором пролетело пять падающих звёзд.