Я — Учиха Итачи

— Я об этом еще пожалею, — бормочет Джузо с обреченностью, но ни на миг не сбавляет шаг, направляясь в лаборатории Орочимару. Не то, чтобы он хотел у того что-то спрашивать… тем более, про Итачи — с его-то повышенным к ней интересом, но расспрашивать Сасори хотелось еще меньше — кукольник вообще не делился информацией, если не считал это жизненно-важным. Для себя, ага. Как и Какудзу — он, пока не выложишь половину всех своих денег, и говорить не будет. А вот змей — другое дело. Тот из интереса и скуки мог подкинуть пару деталей, а после оживленно наблюдать за хаосом, в который это выльется. Орочимару, услышавший скрип двери, на миг отвлекся от своих пробирок, раздраженно поморщился и, не поворачиваясь, равнодушно кинул: — Если нужен ирьёнин, аптечка на третьей полке второго стеллажа справа от двери. Если не поможет, тебе к Сасори за ядом и к Какудзу — выбивать оплачиваемые похороны. Джузо мысленно фыркнул и скептическим взглядом обвел лабораторию с кучей чем-то наполненных колб, стеклянных трубок и прочей химической дребедени, жутковато булькающей и что-то шипящей. Задержал взгляд на какой-то голубой жидкости рядом с ученым, которая издавала подозрительно похожие на чавканье звуки, подумал немного и благоразумно остался у двери, не став ее закрывать и прислонившись спиной к косяку. Кто знает, что змей тут нахимичил, и как это подействует, если оказаться рядом? Так что лучше он тут, в сторонке, подождет и поговорит с Орочимару, когда тот закончит. Ученый все также увлеченно что-то наблюдал в своих колбах, быстро выводил какие-то закорючки и периодически произносил кучу непонятных и страшных терминов, когда у Джузо внезапно зачесался нос. И, в общем-то, дальнейшие действия произошли совершенно случайно. Мечник раз его почесал, второй, а на третий вдруг оглушительно чихнул, дернувшись в сторону. Вздрогнувший следом Орочимару чуть не выронил из рук ту подозрительно чавкающую склянку и застыл, дожидаясь, пока жидкость перестанет возмущенно булькать. Осторожно поставил ее на стол, медленно выдохнул, а после резко развернулся, зло прошипев: — Какого биджуу ты еще здесь?! Я же ясно… И замер, глядя на и мнущегося и испытывающего явную неловкость мечника — все-таки мешать он не собирался, хотел тихо постоять в сторонке, а тут чуть все не сорвал. И не разбил какую-то гадость, настороженно покосился Джузо на склянку. Та, словно поняв, о чем он думает, издала очередной возмущенный бульк, заставив передернуть плечами. Орочимару моргнул и, как-то резко успокоившись, с ехидством уточнил: — А что, режим «няньки» уже выключен? Джузо мысленно застонал, уже сообразив, что нет, просто точно не будет, а жалеть о своём решении можно начинать уже сейчас. В такой сильной организации, как Акацуки, в принципе, были только две постоянные и неразрешимые со временем проблемы — Орочимару скучно и Орочимару слишком весело. И, как правило, вторая проблема являлась полностью следствием первой. Потому что если Орочимару было скучно, он вылезал из своих подземелий и создавал хаос на пустом месте, интригуя, подставляя и с удовольствием наблюдая за только что созданным бедламом. Иммунитет к подобному был разве что у Сасори, но напарник и его периодически прощупывал на прочность, остальные же так или иначе попадались в расставленные сети и веселили змея, поднимая тому настроение на недели вперёд. Еще, конечно, был Тоби, но Тоби — это бедствие, такое же стихийное, непостоянное и непредсказуемое. Если ему становилось тут скучно, он мог исчезнуть на пару месяцев в поисках веселья и вернуться после, как ни в чем не бывало, в хорошем настроении и вести себя мирно или же липнуть ко всем, откровенно действуя на нервы, но вот Орочимару… Он был проблемой, да. Хотя бы потому, что покидать их не собирался, а вот действовать на нервы — ещё как. Джузо тяжело вздохнул, смиряясь с тем, что сейчас веселиться будут полностью за его счёт. Обычно у него получалось пережить это настроение их учёного довольно безболезненно, пропадая на миссиях, но вот иногда ему очень не везло. Как только мелочь придёт в себя, стребую с неё за все страдания хорошо прожаренный кусок мяса, утешительно решает он. — Я прямо-таки удивлен видеть тебя здесь, — продолжает ехидным тоном Орочимару, скрестив руки на груди, наклоняя голову и щуря змеиные глаза. — Не боишься, что с бедной Итачи-кун что-то случится? Тебя ведь рядом нет, защитить никто не может… а вокруг одни страшные нукенины. Началось, уныло думает мечник и решает действовать на опережение, перебивая: — Кстати, об Итачи. Что можешь сказать о прошлом моего напарника? Змей удивленно хмыкает, смерив его откровенно сомневающимся и каким-то снисходительным взглядом. Качает головой, цокая языком. — А что ты у нее сам не спросишь? — вредно интересуется он с отчетливой насмешкой на лице. Знает, осознает Джузо и чуть выдыхает. Может, разговор будет не так уж и впустую… Но не успевает он сказать и слова, как Орочимару с еле уловимым удовлетворением в голосе продолжает, сверкая глазами и неприятно ухмыляясь: — Или боишься нарваться на ответные вопросы, а, Джузо? Ах, какие оказываются проблемы в нашей самой милой, доверительной и заботливой с виду команде. Я вот прям каждый раз смотрел на вас и умилялся — маленькая потерянная девочка и опекающий ее, словно отец, волк-одиночка нашли друг друга в этом ужасном мире и теперь заботятся друг о друге, спасаясь от одиночества… и вдруг такие проблемы, кто бы знал, кто бы знал!.. Джузо передергивает плечами, откровенно скривившись от этой розовой приторности в голосе ученого. Вздергивает отсутствующую бровь, слегка нервно выдавая: — А у вас это обще-командное, да? Талант к писанине и мерзкая фантазия. Орочимару только презрительно фыркает — как всякий раз, когда кто-то напоминает о его бывшей команде и прошлом, — и вдруг смотрит на него немигающим взглядом, в котором застывает что-то острое: — Зачем тебе информация про Итачи? — Я не могу интересоваться своей напарницей? — У нее — запросто, — легко соглашается змей. — Вот только ты пришел за ответами ко мне, желая узнать что-то, что объяснит… — он обрывает свою мысль и вдруг прищуривается, окидывая его задумчивым взглядом и как-то вкрадчиво выдавая: — Знаешь, если у тебя с ней проблемы, мы всегда можем махнуться напарниками и жить спокойно, словно ничего никогда и не менялось… На целое мгновение Джузо даже задумывается о такой возможности, но после с сожалением выкидывает эти мысли из головы. Во-первых, мелочь было элементарно жалко отдавать Орочимару. Он до сих пор не совсем понимал, что тот хочет от его напарницы и в свете всех тех слухов насчет чужих вкусов, это только добавляло беспокойств. Нет, чужое восхищение-то как раз понятно, но вот упорство змея, с каким он искал с ней контакты… нет. Ну и где он еще найдет напарника, что умеет готовить и соображать при этом головой? Ну и, во-вторых, Сасори — это тот человек, которого не хочется жестоко убить только при малых дозах в своей жизни. Во всех остальных случаях на постоянной основе его могли терпеть только такие же ядовитые существа, как и он сам. — Нет, спасибо, — качает он головой. А потом Джузо вдруг вспоминает настороженную реакцию Орочимару на свой вопрос, покрывательство Итачи, его попытки сблизиться и даже заметную обиду-раздражение в голосе. — Вы ведь были знакомы до Акацуки, да? — Конечно, — усмехается змей, прислоняется бедром к столу и смотрит на него с насмешкой. — Можно сказать, самые близкие люди на этой земле. Я так страдал, так страдал, когда мне пришлось оставить самое дорогое для меня — мою милую, бедную Итачи-кун в этой ужасной деревне… и, посмотрите-ка, во что все это вылилось! Моя девочка сбежала и стала нукенином, — Орочимару качает головой с притворным сожалением, смахивая фальшивую слезу и даже не пряча в глазах веселый блеск. Джузо тяжело вздыхает, бросая попытки продраться сквозь треп змея, и потирает отчаянно загудевшие виски. И спустя еще пару минут словесных кружев сдается, устало выдыхая: — Стоп, я тебя понял. Чего ты хочешь? — Ты перестаешь изображать из себя папочку и отгораживать Итачи-кун от меня, — мгновенно отвечает ученый, словно только этого и добивался. А ведь наверняка и вел к этому с самого начала, обреченно думает он и с отчетливым сомнением смотрит на довольного змея. Тот с легкостью расшифровывает его взгляд, закатывает глаза и выдыхает с какой-то иронией и усталостью: — Ками-сама, Джузо, да не враг я ей, успокойся уже. — С такими «друзьями» и врагов не надо, — ворчит мечник, старательно оттягивая время и судорожно обдумывая предложение змея. Помочь напарнице нужно точно, но вот подпускать змея слишком близко не хотелось. — А я ведь и обидеться могу, — словно в сторону говорит Орочимару, поднимая глаза наверх и принимая несправедливо оскорбленный вид. Джузо окидывает того скептическим взглядом, качает головой и нехотя уточняет: — Только не отгораживать? — Разумеется! — фырчит змей почти оскорбленно, но весь эффект смазывают веселые искры в змеиных глазах. — Уж в чужой помощи в наших с ней отношениях я не нуждаюсь. Мечник закатывает глаза, с трудом удерживает желание тому вмазать за двусмысленные фразочки и все-таки крайне неохотно кивает, соглашаясь. И предупреждает, с намеком поправляя собственный меч: — Только при мне, Орочимару. И со своим напарником будешь разбираться сам. — Сасори — не проблема, — легкомысленно отмахивается Орочимару, с интересом наблюдает за блеском стали и переводит взгляд на его лицо. И с невинным видом интересуется: — А ты не думал о том, чтобы завести собственных детей, а не отбирать моих? Под предупреждающим взглядом и демонстративным оскалом змей недовольно выдыхает, чуть постукивает пальцами по подбородку и с явной неохотой: — Что ты там хотел узнать? — Все, что о ней знаешь, — пожимает плечами Джузо. Орочимару вздергивает бровь, смотрит на того с сомнением и как-то ехидно-невинно: — Что, даже всякие неприличные подробности? Мечник скрипнул зубами, в очередной раз пожалел, что все-таки решил с ним связаться, и решительно кивнул. Змей расплывается в довольной улыбке и устраивается поудобнее, со вкусом начиная: — Учиха Итачи, тринадцать лет, день рождение девятого июня, по гороскопу Близнецы, рост сто… — А покороче нельзя? — с раздражением прерывает воодушевленную речь Джузо, понимая, что таким темпом это продлится до следующего утра. — Ты же сам просил с подробностями, — вредно напоминает он и смотрит на него ну очень укоризненно. Мечник тяжело вздыхает, мысленно поминает свое решение еще раз и махает рукой, сдаваясь: — Без таких подробностей. — Как хочешь, — с независимым видом пожимает плечами Орочимару и быстро сообщает: — Учиха Итачи, наследница и признанный гений клана Учиха. В семь закончила Академию, в десять получила ранг чуунина, в одиннадцать вступила в АНБУ, а в тринадцать стала капитаном. Месяц назад за одну ночь вырезала весь клан Учиха и сбежала из деревни, оставив в живых только младшего брата. Все, конец истории. Джузо моргает. — Ты это серьезно сейчас? — недоверчиво спрашивает он, глядя на невозмутимого змея и получая конкретный разрыв шаблонов — Итачи и безжалостная резня крупного клана. Своего клана. Тот приподнимает бровь, чуть наклоняя голову и как бы интересуясь, а что тебе не ясно? — Мы сейчас об одной и той же Учихе говорим? — уточняет все еще недоверчиво. — Той мелкой девчонке, чьи навыки держатся на уровне чуунина? Вырезавшей в одиночку один из самых крупных и сильных кланов Конохи? Пару мгновений Орочимару сверлит его непонимающим взглядом, а потом вдруг смеется, покачивая головой и смотря на него со снисходительностью: — Джузо, Джузо, Джузо… уж не тебе ли не знать, что порой надо остерегаться именно таких маленьких и невинных на вид детишек, что выглядят намного слабее, чем есть на самом деле. Мечник скрипит зубами, смотрит на него крайне недружелюбно, но намек на своего Мизукаге все-таки решает пропустить мимо ушей, обдумывая только что полученную информацию. Целый клан, мысленно повторяет он. Свой клан. Будучи наследницей. Джузо чешет щеку, представляя весь размах и ужасаясь тому, какой силой, должно быть, обладала мелочь, чтобы провернуть это в одиночку и умудриться сбежать. Неудивительно, что крыша-то у нее подтекает. И если это действительно было правдой, то многое становилось… яснее. И реакции Итачи, и ее поведение, и даже те взгляды. Если она совершила все это, смогла загнать себя в гендзюцу, а она наверняка это сделала, потому что невозможно остаться в здравом уме после такого, и случайно что-то вспомнила на той миссии… Кошмары наверняка только малая часть ее теперешних проблем. — Да, с кем ты оставил Итачи-кун? — прерывает его мысли Орочимару. Джузо встряхивается и вздергивает отсутствующую бровь, старательно скрывая свое замешательство: — С чего бы я ее вообще с кем-то оставлял? — Комплексы новоявленного папаши, помнишь? — фырчит змей и смотрит на него с крайней заинтересованностью. — Так с кем она? — С Сасори, — неохотно признается Джузо. Глаза Орочимару вдруг загораются, и он порывисто подается вперед: — Ты серьезно оставил ее с моим напарником? — в его глазах отчего-то стоит чистый восторг и огромный интерес. У мечника от этого взгляда по спине пробегает легкая, неуютная дрожь, но он все-таки кивает. — Я хочу это видеть! — тут же бескомпромиссно заявляет Орочимару и на его недоуменный взгляд уже на ходу с детской радостью объясняет: — Сасори терпеть не может детей! И это заставляет замершего было мечника тихо ругнуться, а после поспешить уже за нырнувшим за дверь ученым. — …то, что ты один из лучших отравителей, чьих ядов опасались все противники Суны Третьей Мировой? — доносится из-за приоткрытой двери невозмутимый голос Итачи, в котором однако мелькнули знакомые ехидные интонации, заставившие Джузо ускорить шаг. Насколько у его напарницы острый язык, он прекрасно знал, как и то, насколько Сасори раздражителен. Однако заинтересовавшийся Орочимару придерживает его за предплечье, замедляя и прислушиваясь. Правда, кроме неразборчивого шипения, до них больше ничего не доносилось. Саннин с неохотой все-таки тянет дверь и замирает на пороге, с интересом разглядывая происходящее. Джузо, прекрасно все видящий через плечо змея, едва сдерживает желание выругаться вслух. — Отравлю. И противоядие не дам, — со странным удовольствием в голосе обещает Сасори, чуть подавшись вперед и сверля Итачи глазами. И мечник почти готов оттащить в сторону эту глупую девчонку — явно ведь не понимает всех последствий таких пререканий, когда… — Заставлю тебя самого это съесть, — с той же интонацией клянется его напарница, не отводя от того глаз и на миг позволяя им вспыхнуть красным. А после добавляет: — И противоядие искать не стану. И оба замолкают, меряясь взглядами и неуловимо напрягаясь, словно готовясь к бою. Джузо разочарованно вздыхает, потирает лоб и жмурится, не желая видеть то, что видит. Вот же… биджуу! Это не закончится добром, мечник это нутром чует. Орочимару рядом странно усмехается, выглядя крайне оживленно, наклоняет голову и тихо тянет: — Надо же, как интере-е-есно… — и, не отрывая от них заинтересованно-изучающих глаз, вдруг говорит: — Что-то Итачи-куна на наших собраниях не видно давно… проследишь за напарником, а, Джузо? Джузо тяжело вздыхает, сверлит взглядами ругающуюся парочку и с неохотой кивает, соглашаясь. Все-таки такой живой и полностью осознающей реальность он Итачи не видел уже давно. И чуть хмыкает, понимая, что всего-то стоило оставить ее наедине с главной язвой Акацуки...