Я — Учиха Итачи

Соши, по своему скромному мнению, являлась нес-с-сомненно великолепной, потряс-с-сающей, самой лучшей и понимающей змеей в мире Рьючидо, с которой Орочимару-с очень и очень повезло. Люди несведущие узнай об этих размышлениях, конечно бы, ее поправили: это Соши безмерно повезло с призывателем, но ее такие детали нисколько не смущали — она-то знала, что в их случае выбор был взаимен. Соши неизменно выбирала Орочимару, а сам Орочимару выбирал Соши. Как в самую их первую встречу: когда из сотни маленьких, спрятанных по всему Рьючидо яиц такой же маленький он наткнулся именно на ее, дал ей имя и продолжал выбирать, заботясь и присматривая за вылупившемся на его руке змееныше, который имел смертельный яд уже на второй час своей жизни и был готов к самостоятельной жизни с самого рождения. Как в самые напряженные времена: когда она не покидала его, поддерживая своего призывателя и карауля его сон в те темные, беспокойные годы, когда в мире шиноби было так шумно, пахло кровью и смерть стелилась по земле. Как и сейчас… Она неизменно являлась на его зов и соглашалась на любые просьбы, в том числе на бесконечные исследования, любопытные эксперименты, простую компанию, бои и разведку. Вся прелес-с-сть их взаимоотношений с Орочимару-с, рассуждала она, прижимаясь к его бледной щеке, сос-с-стояла именно в этом-с — в этих маленьких деталях и пос-с-стоянном выборе-с. Выбор, разумеется, стоял всегда. Для ее рода — Соши не была близка со своим родителем, но знала о его дурных наклонностях, — выбор стоял особенно остро. Почему-то именно змеям никогда особенно не везло с призывателями, и потому же они часто собственноручно убивали собственных призывателей. А кто-то, как ее отец, пожирал их, если они не выполняли его условий. Соши никогда бы не съела человека, тем более Орочимару, но всегда имела возможность его убить. Ей хватило бы одного укус-с-са — она знала это, как и знал это сам Орочимару. И о двойственности змей, и об их дурных привычках — в конце концов, в действительно опасных боях он всегда призывал ее отца и был лучше многих осведомлен о том, сколь опасно доверять их призыву, — и даже о том, что никакая переносимость ядов его не спасет. Соши имела один из самых смертоносных и мучительных ядов во всем Рьючидо — смерть наступала уже через несколько минут, еще раньше возникали паралич и опасные отеки, — единственным обладателем противоядия являлся ее призыватель. Не для себя, для других — даже Орочимару не успел бы отыскать его и воспользоваться до мышечных спазмов, потери сознания и смерти. Вот только она неизменно выбирала его, даже не задумываясь о возможности избавиться от него, а сам Орочимару вопреки всему все-таки ей доверял — возможно, только ей теперь и доверял. Соши по праву гордилась и своим призывателем, и царящими между ними отношениями, ревностно его оберегая от других змей: возможно, с отцом спорить было пока и бес-с-сполезно — они не соперники, но от других змей Орочимару мог никогда не ждать подвоха. В конце концов, отчасти именно поэтому среди всех змей именно ее призыватель прожил дольше всех — Орочимару, с которым они были вместе уже больше тридцати лет и продолжали выбирать друг друга, ни разу не попытавшись убить. Тронув языком воздух, она тихо предупреждает: — Близ-з-зко-с, — и послушно сползает с Орочимару, одним движением переползая на незнакомого змееныша. Соши намеревалась позаботиться и сберечь его любимца — она видела мягкий взгляд и усмешку, обращенные к Итачи-кун. Подобный взгляд она ловила разве что на Кабуто-куне… Змееныш забавно застывает на месте и каменеет всем телом на несколько мгновений прежде, чем медленно выдохнуть и продолжить идти — без раздражающих криков, резких движений и попыток стряхнуть. Соши одобрительно трется о шею Итачи-кун и трогает языком ее запах, намереваясь его запомнить — Орочимару-с мало кто нравился так открыто, — и заставляя задержать собственный вдох. И озадаченно трогает снова, почти притираясь головой вплотную и царапая тонкую кожу острой чешуей. Пахнет она с-с-странно, как-то двойс-с-ственно: желез-з-зной кровью, как и все шиноби, рас-с-скаленными углями и чем-то с-с-сладким, безопас-с-сным, будто бы из тех времен, когда сама Соши только-только вылупилась. С-с-странный змееныш-ш-ш, думает она озадаченно и провожает глазами исчезнувшего за поворотом Орочимару — там, совсем близко, чужое гнездо. Вкус-с-сных, неправильных, очень хрус-с-стящих и таких больших с-с-скорпионов. Сас-с-сори-чан-с понравитс-с-ся, жмурится довольно Соши и трогает языком воздух, начиная испытывать нетерпение и покачивать кончиком хвоста. Она не нуждалась в приготовлении пищи, но ей безумно нравилось поджаренное на огне мясо — особенно тех, у которых были жесткие панцири. А Сас-с-сори-чан-с поджаривал их потряс-с-сающе вкус-с-сно-с. Итачи-кун, уловив ее волнение, бросает быстрый взгляд в сторону поворота и хмурится, когда раздается глухой удар, странно-тревожно интересуясь: — Ты не поможешь ему? — Орочимару-с справитс-с-ся, — уверяет змееныша Соши, не уточняя, что специально осталась с ней — для ее же защиты, чтобы Орочимару-с не отвлекался. И совершенно непроизвольно умиляется: о ее призывателе мало кто волновался, кроме самой Соши. Разве только Тс-с-су-чан-с — когда-то очень давно, но и та сейчас скорее фыркнула бы что-то ругательное и поджала губы недовольно, отворачиваясь в сторону и тихо выговаривая все Кацую. Итачи-кун кивает, снова косится в сторону и вдруг вздыхает как-то обреченно-раздраженно. И все-таки направляется к повороту. Соши с любопытством заглядывает в чужое лицо и издает удивленное шипение, когда змееныш отодвигает ее голову в сторону, с неловкостью поясняя: — Не вижу, куда иду. Она издает веселое шипение, но послушно сдвигается в сторону, немного смещаясь, ослабляя хватку и позволяя ей выдохнуть, неудобно пошевелив плечами. Соши задумчиво касается языком воздуха, только сейчас отмечая, насколько Итачи-кун была хлипкой и легкой — сожми она кольца чуть крепче, и на костях змееныша точно появятся трещины. Орочимару переносил ее вес легко, даже не замечал его, а Итачи-кун… Внутри Соши вспыхивает сожаление: она ослабляет хватку еще больше и мысленно обещает отдать самого большого скорпиона ей. Она извиняюще трется о чужую щеку и удивленно шипит, когда ее с осторожностью чешут по голове, но не слезает — так удобнее, так наглые скорпионы не полезут. Соши жмурит от удовольствия глаза, подставляет чувствительные местечки под осторожную ласку и торжественно обещает себе проследить за змеенышем Орочимару, а еще точно-точно позаботиться о том, чтобы она стала крепче. В конце концов, не так уж и много людей готовы почесать ей голову — помимо, конечно, Орочимару-с, а от него этого тоже добьёшься не всегда. И что их всех напрягает, ворчливо думает Соши, требовательно бодая чужую руку и довольно жмурясь. Все-таки она была на редкос-с-сть миролюбивой змеей-с. Соши трогает языком воздух, косится в сторону и напрягается, улавливая чужое приближение и готовясь к прыжку. И удивленно шипит, подаваясь назад. Итачи-кун отпихивает ее назад, складывает печати и выдыхает мощное пламя, прожаривая вылезшего из поворота треххвостого скорпиона до с-с-сладкого-с хрус-с-ста. В хрупкой груди быстро-быстро билось сердце. Взгляд змееныша не отрывался от скорпиона, и Соши довольно шипит, улавливая в нем что-то очень похожее на удивление и исследовательский интерес Орочимару. — Чакрозвери? — пробормотала она, подходя ближе и задерживая взгляд на хвостах с поблескивающими жалами. — Или бывш-ш-ший призыв, — добавляет Соши, с любопытством разглядывая подпаленный панцирь. — Они странные-с. Итачи-кун бросила на нее быстрый взгляд, в котором мелькнуло удивление и замешательство. Соши наклонила голову, поясняя: — Вс-с-се миры сплетены в единую сис-с-стему-с. Иногда они угас-с-сают из-за недос-с-статка чакры-с, иногда сливаютс-с-ся с вашим и появляютс-с-ся прорехи. Если прорех много-с, миры-с полностью сливаютс-с-ся, жители пос-с-степенно перес-с-селяютс-с-ся в ваш мир и через несколько поколений теряют раз-з-зум-с, становяс-с-сь обычными животными-с. — И в чем различие с чакрозверями? — Они являютс-с-ся жителями ваш-ш-шего мира, рожденными в мес-с-стах с сильной концентрацией чакры-с. И поэтому они больш-ш-ше, сильнее-с, умнее-с. Но они животные-с. Змееныш хмыкает, смотрит на скорпиона и вдруг: — А как чувствуется ваша связь с Орочимару? Соши наклоняет голову, задумчиво дернув хвостом и сомневаясь, что ответить. Они были с Орочимару всегда вместе — с самого ее появления на свет, она и не знала, как это не чувствовать Орочимару. — Она прос-с-сто есть, — наконец, ответила Соши. — Как мыс-с-сли или стук с-с-сердца-с. Они не ощущаютс-с-ся, если не ис-с-скать. На лице змееныша отразилась сосредоточенность, будто она что-то тщательно обдумывала или вспоминала. Соши касается языком воздуха и с интересом наблюдает за тем, как меняется выражение Итачи-кун. — А контракт с призывом может… пропасть? Если, допустим, были нарушены какие-то условия? Она задумчиво качает головой. Соши о таком никогда не слышала. — Контракт с-с-связывает душ-ш-ши, чакру–с и кровь. Его не разорвать, пока призыватель-с жив. Он нужен только для с-с-связи. Без ус-с-словий. В ином бы случае змеям не пришлось бы иногда помогать своим призывателям отойти в желудок Шинигами. В ином бы случае все было гораздо, гораздо проще. Итачи-кун усмехнулась, снова почесав ей то местечко на голове и вырвав блаженное шипение. В алых глазах стояли понимание и едва уловимое сожаление, но этого Соши предпочла не заметить, поддавшись на столь редкую ласку и прикрыв веки. *** — И где, извольте объяснить, вы… Соши, радостно мотнув хвостом, молнией скользнула на развернувшегося к ним шиноби, заставив того замолкнуть. Орочимару шипяще засмеялся, а Итачи-кун хмыкнула, с любопытством наблюдая за тем, как Сасори-чан издал тот самый тяжелый вздох, который в красках передавал все его эмоции по поводу происходящего. Орочимару безумно обожал доводить напарника именно до него. — Соши, — сказал он ровно, не шелохнувшись, и только недовольно скривил губы, бросая раздраженный взгляд на своих спутников, едва давящих смешки. — Давно не виделись. Она только радостно зашипела и потерлась об его щеку, неосознанно сжимая кольца чуть крепче и продолжая нетерпеливо покачивать хвостом. — Мы охотилис-с-сь. Ты приготовиш-ш-шь их? — Соши взбудоражено заглядывала ему в лицо, не обращая внимания на остальных и вспомнив ворчание кукольника о вежливости, торопливо добавила с умоляющей интонацией: — Пожалуйс-с-ста? Конечно же, он согласился. Сасори-чан никогда ей не отказывал. К ее сожалению, с кукольника пришлось сползти, так как готовить с ней на плечах он категорически отказывался. Говорил про безопасность, чистоту, неудобство… Соши не запомнила, слишком взбудораженная и нетерпеливая возможностью ужина своим любимым лакомством. Она крутилась под его ногами, сверлила пойманных и пока еще живых скорпионов жадным взглядом, заглядывала в котелок, ожидая, когда доварится рис — Сасори-чан обещал заняться ими только после этого, и не давала ему покоя, настойчиво залезая под руку и норовя заглянуть за плечо, жалобно что-то прошипеть, выпрашивая уже долгожданных скорпионов. И жадно их проглатывая, жмурясь от удовольствия и что-то довольно шипя, глядя на горку зажаренных скорпионов нежным взглядом — никто, кроме Орочимару, на ее лакомства не покушался и все это было приготовлено ей. Сасори-чан даже пообещал все упаковать в свиток, чтобы она забрала их с собой, если что-то, конечно, останется. Песчаная буря, о которой мельком обмолвились напарники, давно прошла. В тишине раздавался только треск костра, ее шипение, смешки Итачи-кун, наблюдающей за ними с едва уловимой улыбкой, и такие же тихие переругивания Сасори-чана с Орочимару. Соши счастливо жмурилась и надеялась, что в следующий раз, когда они соберутся в пустыню, Орочимару призовет ее.