Псих с холодным сердцем

       — Лиса, положи руку на грудь Чонгука, на плече она смотрится как-то не естественно. — Фотограф сделал замечание, совершенно не церемонясь и не переживая о том, с кем работает. — Давай, дорогая, в ритме вальса.        Лиса сверкнула взглядом, показывая ему свое недовольство такого рода комментариями. Однако она молчала всю фотосессию, не устроив ни одного скандала, чем вводила Намджуна в ступор, заставляя ожидать самую настоящую бурю. Он оглядывался по сторонам каждый раз, стоило кому-нибудь открыть рот, но Лиса молча игнорировала это, занятая Чонгуком.        Прошел месяц с той драки с Тэхеном, и они стали еще ближе друг к другу, а директор попросил их провести совместную фотосессию для журнала. Правда он сказал никак не намекать на отношения, но Лисе было глубоко все равно на это замечание, поэтому она проигнорировала его. А Чонгук пытался соблюдать дистанцию, из-за чего у них и получала некая неловкость и неестественность в работе.        Чонгук и Намджун никак не могли понять, почему Лиса сегодня такая послушная и спокойная, и постоянно переглядывались. Гуку было очень тяжело сидеть на месте с этим непонятным чувством подвоха, которое преследовало его весь день. Лиса слишком спокойная. Она с самого утра вела себя очень странно и не так, как обычно. Она даже приготовила Чонгуку завтрак и принесла его в постель.        — Ты границы-то не переходи. — Лиса посмотрела на него суровым взглядом, напоминая о том, кем является, и какие слухи о ней ходят, а заодно и вернула Чонгука из раздумий. — Раз тебе так мало естественности, давай сменим позу.        Гук сглотнул. Его чувство какого-то подвоха обострилось еще сильнее, давая понять, что этот ураган становился все ближе и ближе. Он смотрел на Лису, которая что-то задумала, но молчала, и с абсолютным спокойствием принимала критику в свою сторону, заставляя напрягаться весь стафф. Некоторые уже даже подходили к Намджуну и спрашивали не заболела ли она, а тот просто пожимал плечами, потому что и сам не знал.        Лиса взялась обеими руками за плечи Чонгука, опираясь на них, и уже в следующую секунду оказываясь на его бедрах. Она устроилась поудобнее, взяла его руки и переместила их на свою попу, приводя его в шок. Она почти неделю игнорировала его намеки на секс и заставляла терпеть, а когда он пытался показать силы, пресекала любые попытки. И вот сейчас Лиса творила нечто подобное, будто еще на прошлой неделе задумала все это, и специально изводила его, чтобы Чонгук приехал на фотосессию и мог возбудиться от любого ее действия.        Она села так, чтобы декольте находилось в полной видимости Чонгука и ему прекрасно было видно, как бюстгальтер стягивает ее грудь под рубашкой. Гук сглотнул, понимая, что дело начинает пахнуть жареным и ему не удастся удержать себя в руках и не выдать их отношения, как он обещал директору. Он медленно терял самообладание смотря на ее нежную кожу, желая прикусить ее и оставить свой след.        — Ничего себе. — Кто-то присвистнул из-за спины фотографа, а менеджеры ударили себя по лицу, уже понимая, что им придется отчитываться за этих двоих. — А она не промах.        Чонгук поднял взгляд, выглядывая из-за плеча Лисы, выискивая того, кто посмел это сделать. Он прекрасно расслышал мужской голос, а внутри начали разгораться ревность и желание ни с кем не делить Лису. Несмотря на ее сумасшедшее поведение и все слухи, которые о ней ходили, все-таки находились те, кто позволял себе подумать о том, что им удастся быть вместе с ней. Кто-то позволял себе смотреть на Лису и оценивать ее сексуальные способности, даже несмотря на то, что Чонгук был рядом.        Фотограф не теряя время делал кадры, ловя взгляд Чонгука, нахваливая то, как неожиданно он вжился в роль ревнивца и искал взглядом потенциальную жертву. В какой-то момент ему показалось, что он и сам способен стать жертвой Гука, если случайно скажется Лисе что-то не то. Но ему нравилось это безумие в его глазах, которое нельзя было отличить от настоящих эмоций.        Гук поднял одну руку на талию Лисы, а вторую положил на шею, наклоняя ее к себе. Он зацепил ее нижнюю губу своими зубами и немного оттянул, смотря в камеру фотоаппарата, осознавая, что начинает терять контроль над собой. С каждым проведенным днем рядом с Лисой, он все больше сходил с ума, и все больше становился похож на нее. Рядом с ней ему было достаточно секунды, чтобы возбудиться, или чтобы накрутить себя и начать ревновать ее.        Совсем недавно у Лисы было сотрудничество с одной моделью, и фотосессия вышла достаточно пикантной. Чонгук прекрасно помнит, как разозлился в тот день и трахал ее на протяжении всей ночи, не в силах успокоиться. Любое внимание к Лисе заставляло его терять рассудок и цепляться за ее тело с невероятным сумасшествием. Она сводила его с ума, а каждое прикосновение к телу, заставляло забыться в ней. Лиса самое невероятное, что могло с ним случиться, и Гук уже не представлял жизни без нее.        Лиса усмехнулась, наклоняясь ниже, целуя его. Она полностью оказалась в плену Чонгука, позволяя ему углубить поцелуй, сплетая языки вместе. Вокруг них звучали вздохи и вспышки, а они были сосредоточены на себе. Лиса прильнула ближе к телу Гука, чувствуя, набухающее возбуждение в его штанах. Она устраивалась поудобнее на его бедрах, совершенно забывая о том, что они находились на фотосессии и вокруг была куча народа, которые не имели никакого представления о том, что они вместе.        Намджун выдохнул, пытаясь успокоиться, и повернул голову к новому менеджеру Чонгука, который просто закрыл рукой глаза, не желая видеть всего происходящего. До Шиук только-только вступил на должность менеджера Чонгука и имел совсем немного представления о своем подопечном, но уже успел натерпеться из-за Лисы, а сейчас и вовсе не знал, как реагировать на все происходящее. Ему не хотелось всего этого видеть, поэтому он старательно закрывал глаза, лишь бы представить, что находишься совершенно в другом месте.        Когда Намджун говорил, что эта парочка немного безумна, он видимо забыл упомянуть, по какой именно шкале определяется это «немного», потому что Шиук видел совсем не немного, а очень даже много. Эти двое друг друга стоили. До него доходили слухи про поведение Лисы, и он искренне сочувствовал Намджуну, а в итоге сам попал к парню, который помешан на своей девушек настолько, что из-за ревности может начать целовать ее на глазах у всех посреди фотосессии.        Гук кусал ее губы, не собирая вспоминать о том, где именно они находились, а два менеджера не собирались даже сдвигаться с места, чтобы разнять их и напомнить про фотосессию. Стафф в шоке, а вот фотограф в полном восторге от того, что эти двое делали, поэтому Джун просто отвел взгляд в сторону, начиная насвистывать под нос какую-то песню. Пока Лиса и Чонгук не переходят границы дозволенного и не начинают трахаться на глазах у всех — его ничего не беспокоит.        — Приглушите свет! — Фотограф опустился на колени перед диваном, пытаясь поймать их поцелуй в профиль. — Как прекрасно! Сколько страсти! Лиса покажи, что ты тигрица.        Руки Чонгука скользнули под рубашку, которая была завязала под бюстгальтером, а ногти Лисы царапали кожу на шее Чонгука, оставляя красные полосы. Джун повернул голову на крики фотографа, а Шиук убрал руку от глаз, открывая их. Они оба пришли в ужас, когда увидели, как Гук развязывает рубашку Лисы и начинает снимать ее. Эти двое и правда забыли о том, где находятся, поглощенные собой настолько, что даже посторонние взгляды никак их не волновали.        Чонгук наслаждался поцелуем, наконец получая свое. Эта неделя сводила его с ума, а Лиса все никак не позволяла коснуться себя. Даже не пускала с собой в душ, оставляя его полностью без телесного контакта. Гук впервые ощутил на себе всю горечь лишений, и во всей мере осознал фразу: «запретный плод — сладок». Для него всего одна неделя проходила, как целый месяц, когда Лису можно было только обнимать и невесомо целовать, но углублять поцелуй она не позволяла. И как же сладко сейчас было коснуться ее губ, и ощутить вкус ее языка на своем.        Гуку сносило голову от каждого переплетения их языков. Ему не хватало Лисы все это время, ему не хватало ее любви, ее тела, ее царапин на своем теле. Чонгука лишили всего к чему он привык, и только сейчас вернули. Он будто дорвался до того, о чем так долго мечтал и грезил. Он растворялся в ней, несмотря на всю боль, которую она причиняла ему, царапая шею. Ее холодные руки очень сильно контрастировали с его горячим телом.        Чонгук стянул рубашку с ее плеч, убирая руки от своей шеи, чтобы снять совершенно ненужную вещь. Он откинул ее в сторону, краем уха слыша очередной затвор вспышки. А Намджун поспешил разнять их, понимая, что еще чуть-чуть, и они, либо съедят друг друга, либо весь стафф попадает в обморок от такой картины. Лиса хоть и безумная, но впервые устраивает на фотосессии сексуальное ралли, совершенно не заботясь о других людях.        Джун легким движением руки обхватил талию Лису и потянул на себя, но Чонгук еще сильнее ухватился за Лису, притягивая к себе, не позволяя забрать ее. Намджун закатил глаза и с силой потянул на себя, абсолютно легко забирая Лису и перекидывая через плечо. Хоть где-то пригодилось то, что он каждый день занимается и качается, а он уже подумал, что это самое бесполезное, на что можно убить время. Нужно будет поблагодарить Чонгука за возможность показать свою силу.        — Остынь-ка пока. — Он хлопнула Чонгука по плечу и понес Лису в гримерку, готовясь высказать ей все, что думает о ней, но как только поднял взгляд, остановился, замечая знакомую фигуру на входе на площадку.        — Перерыв! — Крикнул фотограф. — Чонгук, молодец, прекрасно вжился в роль.        Он тоже хлопнул его по плечу, и пошел а аппаратуре, смотреть получившиеся фотографии. Чонгук большим пальцем провел по губам, усмехаясь. Еще никогда Лиса не сносила ему голову настолько, чтобы забыть прямо на площадке и утонуть в желании трахнуть ее. Он перевел взгляд на менеджера, который качал головой и одним только взглядом показывал, что отказывается все это комментировать.        Он заметил незнакомый силуэт у входа и посмотрел туда, замечая там мужчину средних лет. Гук хмыкнул и встал со своего места, направляясь к гримерке, по пути подхватывая рубашку Лисы, которую успел скинуть с нее. Джун, конечно, молодец, спас весь стафф от секса двух моделей, но совсем забыл о том, что у них одна гримерка по просьбе Лисы. И ведь он сам одобрил ее, зная, что будет какой-нибудь форс мажор, который им придется решать наедине. Только вот, видимо Джун совсем не думал о том, что ему придется отчитывать Лису за то, что она творит.        Шиук отвернулся от Чонгука, всем своим видом показывая, что у них состоится разговор, когда все закончится и они останутся совсем одни. Он не собирается прибегать к тем же методам, что и Намджун, демонстративно отчитывая своего подопечного. Он сделает это лично, когда никто не сможет послушать их разговор и записать его. Шиук намеревался пресечь любые попытки сделать на Чонгука хотя бы какой-то компромат.        Он пошел подышать свежим воздухом, не в силах слушать восхищение фотографа, который до сих пор считал, что эти двое всего лишь слишком хорошо вжились в роли и прочувствовали друг друга. И только четверо знали, что на самом деле ситуация обстояла совсем иным образом. Гук проходил мимо неизвестного мужчины, не понимая, кто он такой и как его сюда пустили. Он слышал, как из гримерки доносились недовольные фразы Намджуна, который искренне пытался отчитать Лису.        — Так вот ты какой, ее выбор. — Мужчина усмехнулся, оценивающе рассматривая Чонгука. — А ты не промах.        — Что простите? Вы кто? — Гук остановился, складывая рубашку Лисы в руках, смотря на мужчину серьезным взглядом.        Мужчина усмехнулся, складывая руки на груди, облокачиваясь о стену. Он думал над тем, отвечать на вопрос или нет. Ему прекрасно было известно, что Лиса не успела увидеть его, поэтому не закатила никакой истерики, и это спасло его. Но он не ожидал получить от Намджуна полный игнор в свою сторону. Хотя только благодаря этому и остался здесь, а не был выведен со съемочной площадки, как это обычно происходит.        Он не ожидал, что Лиса обезумет настолько, чтобы устраивать нечто подобное прямо во время съемок. Она неожиданно изменила своим вкусам, и начала предпочитать таких, как Чонгук, хотя раньше желала совсем других мужчин. Но шея Чонгука говорила сама за себя, показывая все ее желание, завладеть этим мужчиной целиком и полностью.        — Дядя Лисы. — Он усмехнулся, смотря на то, как брови Чонгука поползли вверх, показывая все его удивление. — Удивлен, что кто-то может быть с ней после того, как она собственными руками убила своих родителей. О…видимо, она тебе не рассказала. — Он наблюдал за реакцией Чонгука, понимая, что сказанное может очень сильно повлиять на их взаимоотношения. — Однажды она сбежала из дома, а когда вернулась и убедилась в том, что родителя спят, заперла все двери и подожгла дом. Они были лишены возможности выбраться и в итоге сгорели заживо. Говорят она стояла на улице и наслаждалась их криками. — Он отстранился от стены, подходя ближе к Чонгуку, опуская руку на его плечо. — Подумай дважды, чьи губы целуешь и какую девушку трахаешь.        Он пошел к выходу, пока Намджун или Лиса не заметили его и не устроили целый скандал из этого. Чонгук повернулся, смотря ему в след, пытаясь переварить все, что услышал. Он не понимал, стоит ли верить этому человеку, к тому же не был уверен в том, что это действительно дядя Лисы, но его слова ввели его в небольшой ступор. О Лисе ходило много слухов, и Чонгук убедился в том, что некоторые из них самая настоящая правда, но никто никогда не говорил о том, что она убивала людей. Гуку почему-то казалось, что Лиса не способна на нечто подобное.        Он повернулся к гримерке, где Намджун отчитывал Лису, хотя из одного угла в другой и при этом старался контролировать свой голос, чтобы не начать кричать на нее. А Лиса вальяжно сидела на стуле и облизывала свою губу, которую Гук прокусил чисто случайно, когда Джун забирал ее. Ей было все равно на его слова и попытки отчитать. Лиса всегда делала то, что хотела, и сколько бы Намджун не распинался — ей было глубоко все равно.        Чонгук усмехнулся. Хоть она и надменная, холодная и совершенно не способная считаться с другими людьми, она не способна опуститься до того, чтобы убивать. Видимо тому человеку нечем заняться, кроме того, как распускать пустые слухи, но все же Гук не понимал, почему тот человек сказал это именно ему. Нельзя было сказать, что он специально ждал момента, чтобы поговорить именно с ним, но и не складывалось впечатление, что эти слова предназначались кому-то другому.        Или же это попытка отвадить его от Лисы? Гук мотнул головой, отгоняя от себя все эти мысли и пошел в гримерку, собираясь переодеться перед следующей частью съемки, а заодно и решить вопрос со своим возбуждением, которое немного мешало и давило. Лиса слишком долго не позволяла ему касаться своего тела и сейчас это была самая настоящая бомба замедленного действия, которую она запустила.        Он вошел в гримерку, а Джун осекся, обращая на него внимание. Намджун выдохнул, пытаясь остыть хотя бы немного, чтобы не начать кричать на обоих, и уже хотел пойти за Шиуком, чтобы высказать все ему, но за спиной Чонгука увидел то, как дядя Лисы уходил, махая рукой на прощание. Он нахмурился, начиная ощущать где-то подвох, и посмотрел на Гука, который выглядел сейчас слишком растрепанным.        — И как прикажете отчитываться за вас? Вы вообще страх потеряли? — Он размахивал руками в воздухе, не в силах справиться с эмоциями. — Ладно Лиса, для нее это уже привычное поведение, ты то куда? — Джун готов был плакать от одного представления, сколько выслушает от директора, как только вся эта ситуация всплывет на поверхность.        — Лиса всю неделю лишала меня секса — я сорвался. — Гук пожал плечами, а потом указал себя за спину. — Кстати, что это был за человек? Он представился твоим дядей. — Гук указал на Лису, а она тут же подняла на него взгляд, забывая о том, что перебирала помаду.        — Мой дядя? — Лиса наклонила голову набок, а Гук заметил, как изменился ее взгляд, в котором тут же начали прослеживаться нотки ненависти. — И что он тебе сказал?        Джун сорвался с места, выбегая из гримерки. И все-таки ему не показалось и это был именно тот, про кого он подумал. И самое ужасное, что этот человек каким-то образом проник на съемочную площадку, без каких-либо проблем и ограничений. Намджун не понимал, почему каждый раз, когда на фотосессии Лиса, безопасность настолько хромает, что мог пройти абсолютно любой человек, даже тот, кто выглядит подозрительно. Охрана совершенно не беспокоилась о безопасности людей.        Чонгук проводил его взглядом, а потом повернулся к Лисе, которая уже потеряла любой интерес к диалогу про своего дядю и вернулась к выбору помады. Сначала она думала просто поправить ту, которая уже была на ее губах, но потом все же подумала о том, чтобы нанести совершенно другую. И ведь ее совершенно не беспокоило то, что она сидела с открытой дверью в одном бюстгальтере. Гук выдохнул и подошел к ней, накидывая на плечи рубашку, чтобы никто случайно не начал любоваться Лисой.        — Не важно, поговорим об этом после того, как закончим. Давай сосредоточимся на съемке. — Он хотел пойти, чтобы выбрать себе что-то другое из одежды, но Лиса схватила его за воротник.        Она потянула его вниз, касаясь губ в невесомом поцелуе, заканчивая то, на чем их прервали, а затем отпустила воротник Гука. Он усмехнулся, но возбуждение уже спало и голова начала работать. Им не стоит забывать о том, где они находятся и позволять себе лишнего, иначе это может быть чревато слухами и сплетнями. Но его все же насторожила ее реакция на того человека. Как и реакция Намджуна. Если бы это был кто-то неизвестный, мало вероятно, что он побежал бы за ним, чтобы убедить в том, кто этот человек.        Чонгук правда не хотел задумываться об этом, но мысли сами лезли в голову, пытаясь выстроить логическую цепочку. Он никак не мог избавиться от них, как бы сильно не пытался и всю оставшуюся фотосессию вспоминал реакцию Лисы и тот холод, который она показала. Ей достаточно было услышать о своем дяде, чтобы возненавидеть этого человека, не важно, действительно ли там был именно он. Гук никогда не вдавался в подробности семьи Лисы, но знал, что ее родители мертвы, ведь она сама сказала об этом.        Он видел, как неприятно ей говорить на тему семьи, поэтому старался не задавать лишних вопросов, но теперь они напрашивались сами собой. Теперь ему стало интересно узнать про смерть ее родителей и про то, почему она не поддерживает общение с остальными членами семьи. Теперь складывалось впечатление, что она это делала специально, избегая их, но причины даже близко не были понятны. Гук никак не мог сосредоточиться на фотосессии и не думать об этом, но у него слишком плохо это получалось.        Фотограф сделал ему кучу замечаний, а Лиса уже не знала, что придумать, чтобы привлечь его внимание к себе и заставить сосредоточиться на работе. Чонгук буквально отключился от мира и полностью ушел в свои мысли, и не было никакой возможности вернуть его обратно. Человек, который совсем недавно был готов разложить Лису прямо перед камерами, сейчас даже не обращал внимание на то, что она трогала его член и никак не реагировать на все эти шалости.        Шиук подошел и треснул ему подзатыльник, возвращая в реальность, не понимая, чем тот думает. Всего лишь одна фраза заставила его задуматься настолько, чтобы забыть о том, что он является моделью и сейчас находится на фотосессии. Он был сегодня крайне недоволен поведением Чонгука и был готов высказать ему очень многое, но старался держаться, пока рабочий день не подошел к концу. Они с Джуном уже обсудили то, что завтра будут получать и пытались придумать оправдания, чтобы немного облегчить гнев директора.        — Что с тобой? Тот человек сказал что-то плохое обо мне? — Лиса прекрасно понимала, что именно ее дядя может сказать, а учитывая кивок Намджуна после возвращения, все было подтверждено. — Мне стоит сейчас ответить на твои вопросы?        Она положила обе руки на его плечо, кладя на них голову, смотря в камеру. Лиса уже привыкла к тому, что ситуации могут быть разные и на площадку могут приходить разные люди, но никогда нельзя терять лицо и давать волю своим эмоциям. Превыше всего ставится работа, а уже потом личные проблемы. А еще лучше проблемы вообще отодвигать и забывать про них, чтобы не портить ими настроение. Лиса привыкла жить именно таким девизом, хоть и понимала, что Чонгуку до него еще очень далеко.        — Что сказал тот человек? — Чонгук взял ее за оба запястья и легком движением руки повалил на диван, нависая сверху. — Ты действительно хочешь знать это? Я боюсь, лично меня твой ответ совсем не устроит.        — Мой ответ не устроит тебя в любом случае. — Лиса усмехнулась, слыша очередной звук затвора. — Правда никогда не устраивает людей.        Чонгук начал осознавать, что все сказанное тем человеком было правдой. Лису уже знала вопрос, который он хочет задать и была готова на него ответить, но понимала, что для него это будет огромным ударом. К такому и правда лучше подготовиться, а потом уже что-то спрашивать, но Лиса была права. Людей никогда не устраивает правда, потому что она является правда. Она режет по сердцу, как лезвие самого острого ножа, оставляя после себя слишком тяжелые раны. Люди никогда не смогут подготовиться к этому и никогда не научатся принимать правду такой, какая она есть.        Вот и Чонгук не готов сейчас принять факт того, что Лиса собственными руками убила своих родителей будучи ребенком. Он не понимал, как так вышло, и в глубине души начал понимать, что совсем не хочет задавать ей этот вопрос. Всего несколько минут назад ему было интересно узнать причину того, почему Лиса не общается со своими родственниками, но теперь даже не хотел думать об этом. Это казалось чем-то очень страшным и невыносимым. Казалось, что из-за этого Лиса откроется ему отталкивающей стороны и он начнет утрачивать любовь к ней.        — Почему… — Шепотом говорит он, снова забывая о том, что находится на съемочной площадке, где на них устремлено так много глаз. — Почему…        Лиса нахмурилась, понимания, что разговор начинает затрагивать слишком личные границы, которые было крайне неуместно обсуждать в такой обстановке. Она не понимала, чего так сильно боялся Чонгук и от чего пытался убежать, раз говорил настолько тихо, что его было еле слышно. Внутри него развивался какой-то страх, который он пытался побороть, но слова сами слетали с языка, потому что в глубине души ему было жизненно необходимо все узнать и убедиться в том, что это был всего лишь несчастный случай.        — Можем ли мы закончить фотосессию? — Лиса повернулась к фотографу, слыша его очередные радостные возгласы. — Не слишком много фотографий было сделано?        — Да-да, конечно, Лисочка, солнышко. У вас настолько прекрасная химия, что я забылся. — Фотограф повернулся к стаффу, показывая, чтобы они все собирали. — Мы закончили, собираемся. — Он повернулся к Лисе и Чонгуку. — Отличная работа, продолжайте в том же духе, если будете работать вместе. Чонгук ты прям восходящая звезда.        — Да, спасибо большое, приятно слышать. — Чонгук выдохнул, слезая с Лисы, которая тут же встала и пошла в гримерку переодеваться, а за ней поспешил и Намджун, чтобы узнать, что между ними произошло. — Хен, мы можем поговорить? — Гук обратился к своему менеджеру, привлекая его внимание. — Мне нужен совет. — Шиук подошел к нему, убеждаясь в том, что все заняты своим делом и никто не будет их подслушивать. — Хен, если бы тебе рассказали о твоей возлюбленной то, что полностью противоречит твоим принципам. Что бы ты делал в такой ситуации?        — Ты услышал о Лисе что-то странное? — Шиук сел на диван, стараясь говорить тихо, чтобы их не слышали. — Решать, конечно, тебе, но если любишь человека, все остальное становится не важно. Поэтому и говорят, что любовь слепа. Но если она сделала что-то, что для тебя является абсурдом — убедись в том, что для этого поступка были причины, а потом делай выводы. — Он хлопнул его по плечу, полностью остывая, и избавляясь от желания отчитывать Чонгука. — Иди переодевайся и езжай домой. Отдохните хорошенько, а я завтра что-нибудь придумаю, если директору расскажут про наш полусекс.        — Спасибо, хен.        Чонгук встал и пошел в гримерку, откуда как раз вышла Лиса. Намджун шел за ней, о чем-то думая. Было очевидно, что она рассказала ему про вопрос Гука и, что Джун пытался переубедить ее отвечать на него. Но Лиса собиралась рассказать все, как есть, не скрывая ничего, и никто не сможет переубедить ее. Она понимала, что эта история рано или поздно всплыла бы, вопрос только в том, что они с Джуном так и не подготовили спасательную подушку, которая не потопит ее репутацию окончательно. Хотя, на фоне всех слухом, этот факт, просто сделал бы ее чуть-чуть опаснее в глазах других людей.        Гук быстро переоделся и вышел из гримерки, захватывая свои вещи. Шиук ждал его, чтобы спуститься вместе, и убедиться в том, что Чонгук без приключений сядет в машину, где его ждет Лиса. Только после этого он со спокойной совестью сможет поехать домой и расслабиться. Хотя, после его вопроса, мало вероятно, что Шиук сможет уснуть спокойно и ни о чем не думать. Джун отказался отвечать, пока Лиса и Чонгук сами ничего не прояснят между собой, поэтому оставалось только ждать.        Чонгук спустился, попрощался с менеджером и сел в машину, где ждала его Лиса. На улице уже было темно, а время давно перевалило за полночь. Они так сильно заработались, что даже не заметили, как наступил новый день. А Чонгук уже успел забыть о том, какого настолько сильно погружаться в работу и терять ориентацию во времени.        — Почему спрашиваешь? — Лиса открыла глаза, как только услышала звук заводящейся машины. — Мои родители ненавидели меня с самого рождения. Я была совершенно нежеланным ребенком и мне желали смерти.        Ее голос звучал абсолютно спокойно и уверенно, не дрожал и даже не было намека на то, что она может осечься и закрыть эту тему. Чонгук выдохнул, нажимая на педаль газа. Он все еще не готов к этому разговору, но сам же его и начал еще на съемочной площадке, поэтому сейчас оставалось только спокойно принять правду, а уже потом решать, как со всем этим поступать. Шиук прав. У всего есть свое логическое объяснение, и сначала нужно выслушать его, а уже потом делать какие-то выводы насчет человека.        — Это не повод, чтобы убивать их. — Чонгук закусил губу, понимая, что ходит по тонкому льду и в любую секунду может разозлить Лису.        — Согласна. Но, ты помнишь ту ночь, когда у нас был секс на балконе? — Чонгуку не нужно было напоминать, что он детально вспомнил абсолютно все, что тогда было, и даже то, как Лиса ворочалась во сне, прося кого-то отпустить ее. — Маленькое напоминание о том дне, когда я чуть ли не была задушена родным отцом, а моя мать сидела за столом и спокойно ела и прятала от меня все, чем я могла защищаться. — Она повернулась к нему все такая же спокойная, с холодным взглядом, будто внутри нее все состояло изо льда. — Может мне и нет оправдания, но как только я пришла домой и увидела зажженный камин, а рядом с ним бензин…я сразу же поняла, что другого шанса у меня не будет. Либо они убьют меня, либо я подстрою несчастный случай.        — Неужели они совсем тебя не любили? — Внутри него все еще теплилась надежда на хотя бы какую-то любовь к Лисе от родителей, но она потухала с каждой секундой, ставя все на свои места.        — Мой отец запирал меня в подвале, лишь бы не видеть. И мог забыть об этом на несколько дней, не давая мне ни еды, ни воды. Моя мать каждую ночь, когда я спала в своей комнате, подсовывала мне в кровать тарантулов, в надежде, что они закусают меня до смерти. Все время, что я жила с ними, это было похоже на шоу сдохни или умри. Ребенок, который не умеет готовить, и даже по росту не достает до плиты, который не может пойти и купить себе одежду, а родители и не думали ее покупать. Ребенок, который сам обрабатывал себе все раны. А точнее — плюнул и пошел, ничто само не сделается, а жизнь не улучшится. — Она положила голову на руку. — Можешь думать о чем хочешь и выгораживать кого угодно. Может неправа была я, а может они. То, что сделано — не вернуть обратно и не изменить.