Их назовут богами. Книга 1. Седьмая Башня

      Равновесие…       Подобно вздоху, это слово прокатилось по Вселенной, замерло над бирюзовым куполом огромной планеты и рассыпалось триллионами осколков, так и не достигнув цели.       — Остановись, Мировяз… Ты разрушаешь Миропорядок. Тебе ли не знать, что на новый Свет придет новая Тьма. Но пока меж ними восстановится Равновесие, бедам не будет счёта. Это коснётся всех. Каждого. Одумайся, очнись!       Но слова Сварги уже не достигали разума Мировяза. Он творил, всё более погружаясь в своё творение. Как вдох его воздуха, глоток из его рек, как горсть его земель, оно стало Искрой от его Светича. Озаряющей, созидающей. Именно его, Мировяза, дитя! Оно будет дышать. Оно будет любить. Любить своего отца и весь его мир. Безмерно.       Равновесие? Оно не будет нарушено. Лишь чаши его слегка качнутся. Но разве это великая цена за создание Ясного Света?       Хёлль вслушивался в речи Сварги, и с каждым новым словом в недрах его разгорался огонь, круша и сжигая само его сердце, кроваво-чёрной лавой разливаясь по некогда зелёным лугам и иссушая голубые артерии рек. Имя этой лаве — Зависть. Ибо ещё никто и никогда не создавал ничего даже отдалённо похожего на дитя Мировяза. Из дальних глубин Вселенной всей своей сущью Хёлль внимал происходящему. Видел, как на Полотне Мироздания разгорается новая Искра.       Сварга говорит о Равновесии? Справедливо… Сварга остановит Мировяза? Никогда. Значит, равновесие восстановит он сам!       Искра от Светича? Что ж, такое возможно, если желать безмерно!       Горы рушились и плавились, стекая калёно-чёрной Завистью в клокочущий Злобой Светич Хёлля и обращаясь в Скверну. В ней, закипающей и смердящей, гулким эхом прокатился первый удар маленького сердца.       Ты создал Ясный Свет? Я же — Кромешную Тьму. Вот! Держите своё Равновесие!       Но Тьма требует жертв… Тьма хочет есть. И Хёлль поднял взор на сестру.       Сайрийя — неизменная и верная спутница Хёлля — содрогнулась и в недоумении замерла. Небо заволокло тучами. Нет, не тучами — тьмой. Тьмой, исходившей от Хёлля. Тьмой, пожиравшей саму её суть. Сайрийя вновь содрогнулась, чувствуя, как рвётся её кора, как рушатся горы, как проваливаются в бездонные расщелины её реки и моря. Полный отчаяния и горя крик разлился волной, и крику этому вторил плач младенца, что, подобно яду, отравлял землю, оставляя после себя лишь мёртвые опалины.       Хёлль ликовал. Что ему муки сестры?       Посмотри, брат мой, что мы с тобой сделали! Доволен ли ты теперь своим творением? Нравится ли тебе моё?       Сайрийя каждой своей клеткой чувствовала, как в ней выгорает Жизнь. Стремительно. Безвозвратно. Её била предсмертная агония, срывая с родной орбиты и швыряя в чёрный мрак космоса.       Сколько уже она блуждала? Мгновение? Вечность? Силы покидали Сайрийю, перетекая по капле в существо, созданное братом. Всё чаще она проваливалась в Мир-между-Мирами. Всё сложнее становилось выбираться из него. Обида разливалась волнами, занимая место исчезнувшего океана. Одинокая. Умирающая.       Равновесие? Предательство!       Жизнь… И чем слабее сиял её Светич, тем сильнее разгоралась в ней жажда жизни. Возвратиться к Хёллю и вернуть ему его дитя? Поздно… И оставалось лишь одно.       Ослепляюще-яркий синий столп света ударил в Мировяз, неся с собой разрушение и… Равновесие.