…свет поползёт по стене до постели, слижет изгиб ледяных простыней. спящий забылся. спящий в метели тысяч ушедших в прошлое дней… cs.
***
Этот июль в Саорехасе не был жарче, чем обычно, но все поголовно твердили о том, что оно было именно так. Люди ходили в мокрых платках на голове, мужчины на постоянной основе не носили майки, женщины спасались, как могли. Собаки не выходили из конур, только и поспевай им воду наливать, которая уж слишком быстро заканчивалась. Скот выводили ближе к водоёмам, чтобы живность могла вдоволь напиться. В общем и целом, если не считать ворчание стариков и старух, июль был самым обыкновенным июлем. Дети из соседских домов не вылезали под солнце, обмахиваясь всем, чем можно. Обычно это были какие-то старенькие газетки, тонкие детские книжонки с мягкой обложкой или полотенца, смоченные в воде. Под вечер, когда температура с тридцати градусов по Цельсию опускается до пятнадцати-двадцати, ребятня выбегает на улицу, разбредаясь по своим компашкам: кто к баракам на окраинке, кто к финкам у соседских фермеров, а кто просто рассаживался в колеи на проложенных деревянными и резиновыми колёсами дорогах. Саорехас не был поселением бедняков, просто… В то время как-то больше любили нечто приземлённое к жизни за городом. Оттого там тогда ещё процветало лошадиное хозяйство. Народ там жил работящий, это потом уже люди стали съезжаться ради летнего отдыха от тусклой городской жизни. Семейство Сото любило это место из-за своеобразной тишины. Не сказать, что в деревушке, как Крис называла Саорехас, было тихо, но это был отдых от шума мадридских дорог, криков пьяниц и тех, у кого кроме веселья в голове больше ничего. Сеньор и сеньора Сото часто выбирались в провинцию, а летом, особенно в июле, чуть ли не жили там на постоянной основе. К сожалению, отпуск выпадал лишь на седьмой месяц в году, что был в те годы пиком жары. Мать семейства никогда, конечно, не жаловалась никому, но температура её действительно изводила. Однако там, в их небольшом домике, Эстефания могла вдоволь насладиться вязанием и шитьём, пока её младшие дети — Даниэль и Кристина — играли где-нибудь подальше от неё и не мешались, пока старшие помогали Раулю на работе. Сейчас девчонка смотрела в окно, выходящее на главную дорогу, и думала обо всём этом. Она наблюдала за людьми, пытаясь догадаться, у кого какие мысли, кто куда идёт. Параллельно с этим Крис играла с вырезанными из дерева её братом фигурками лошадей, покрашенных впоследствии в два цвета: белый и чёрный. Дани увлекался резьбой по дереву, периодически мастеря игрушки для своей обожаемой сестрёнки. И это было одной из радостей маленькой девочки — наблюдать за работой мальчишки. Измазанный в пыли, с ссадинами на мозолистых медвежоночьих лапках — Крис тогда любила их называть именно так, но одной ей известно, почему, — Даниэль выглядел таким родным и домашним, что, смотря на него в такие моменты, Сото-младшая забывала о проблемах вокруг, видя, как он передаёт ей новую игрушку. Особенную игрушку. Маленького вырезанного зайчика малинового цвета. — Он кривоват, но я правда старался. И смотрит на свою пятилетнюю сестрёнку, у которой улыбка до ушей расползается, а в глазах звёздочки сияют. И у самого уголки губ вверх ползут, а на щеках ямочки проявляются, когда это маленькое солнышко к нему тянет свои ручки, чтобы обнять. Дани любит такие моменты. И Крис тоже. Мальчику, конечно, влетит потом по шее от матери за то, что тот тайком расковырял свёклу, чтобы зайца покрасить, но мальчик точно не будет жалеть о содеянном, ведь улыбка его сестры очень дорогого стоит. А ещё Сото-младшая жутко любила читать. В детстве. В глубоком детстве, ещё до школы. Ей нравились детские сказки и почему-то очень привлекала поэзия, хоть она и не осознавала порой, что авторы скрывали за каждыми строчками. Каким-нибудь летним вечерком засесть на веранде с братом, наблюдая за игрой закатных волн в небе и вкушая чуррос, предварительно опуская его в сахар, считалось для Пены верхом блаженства. А когда Дани не был сильно уставшим после работы с отцом и братьями, то Крис ещё и слушала, как юноша рассказывал стихи или читал повесть о Платеро — ослике, бродящем по горам Андалусии со своим хозяином. В те годы в их доме была всего одна книжонка, которую Даниэль бы назвал журнальчиком. И Крис уже знала практически наизусть всё её содержание, но всегда с неподдельным удовольствием слушала то, как брат ей читает.***
Впервые Эстефания повысила голос на свою дочь в 1999 году, когда маленькая девочка в половину опустошила флакон дорогостоящих духов своей матушки. А это, на тот момент, были действительно совсем не дешёвые духи. Рауль подарил их супруге на годовщину, и женщина сильно дорожила ими. Но Крис так захотелось быть похожей на свою маму, что девочка решила разбрызгать их на свои вещи, игрушки, на свои волосы и даже на постель. Затем она взяла мамину помаду и криво накрасила губы. Любуясь отражением себя в подкопчённом на костре стёклышке, Кристина выбежала с кухни к входной двери и вытащила из шкафа мамины босоножки. Парадные. Белые. С очаровательными замшевыми нежно-розовыми бантиками на носках, на узле у которых красовались две жемчужины. Обув их, девчонка пошлёпала обратно в кухню, стуча небольшими каблучками. На них же она забралась на стульчик, взяла своё импровизированное зеркальце и снова принялась себя рассматривать. И как раз в этот момент сеньора Сото вернулась домой. — Мама! Мама, смотри! — закричала девочка с кухни, пытаясь слезть со стула. — Что такое, Крис? Сото-младшая, наконец, достала ногами пола и побежала к маме, чуть не навернувшись где-то на середине пути из-за очень большой — для неё — обуви. Когда девочка встретилась глазами с Эстефанией, женщина захихикала в ладонь, оперевшись о дверь спиной. — Dios, Крис, куда ты так вырядилась? — Я похожа на тебя, мам? Я хочу быть похожей! — спросила девочка, начав имитировать позу женщины. — Похожа-похожа-похожа? — затараторила она, забавно топнув ножкой. — Ох, дорогая… — пытаясь сдержать смех, сеньора Сото выпрямилась, прижав кулак к губам. — Иди-ка сюда, mi niña, — сказала она, улыбнувшись. Уголки губ её дочери поползли вверх, когда она увидела реакцию мамы. Девочка постаралась аккуратно дойти до неё, что ей и почти без проблем удалось. Женщина подняла девчонку на ручки, пытаясь осмотреть масштабы «катастрофы», пока не почувствовала… Аромат её духов. Сеньора Сото нахмурилась. — Крис, ты что, воспользовалась моими духами? — Ну я же говорила, что хочу быть похожей на тебя. Конечно, я побрызгала ими, ведь ты без них никуда не ходишь! — девочка лучезарно улыбнулась. — Ох, и как много ты… — не продолжая фразы, спросила женщина. — Чуть-чуть, пшикнула на вещи, которые чаще всего ношу, на майку розовую, на постель, чтобы… — Стоп! Чуть-чуть, говоришь? — Ну… да… Эстефания резко опустила дочь на пол, разулась, обула тапочки и чуть ли не бегом прошла в спальную. Кажется, именно тогда Крис поняла, что сделала что-то не так. Но что? — Кристина Сото Пена! — раздался крик из дальней комнаты дома. — Живо иди сюда, иначе я за себя не ручаюсь! У девочки подкосились ноги. Этот голос… Крис была уверена: её мама ещё никогда так не злилась на неё.***
Маленький мальчишка с «вороньим гнездом», как говорила блондинка, на голове, с мраморным личиком, очаровательными голубыми глазками и вечно лучезарной улыбкой сидел на подоконнике и смотрел, как луна безмятежно плыла по небу. Одна ножка его была согнута в колене, вторая же болталась с определённым, известным одному только ребёнку, ритмом. Он очень медленно дышал, и если за ним не наблюдать на протяжении хотя бы пяти минут, могло бы показаться, что грудная клетка его не вздымалась вовсе. На улице заметно похолодало: с неизвестного тогда ещё Крис направления дул достаточно прохладный ветер. И, девочка была уверена, её мать назвала бы его, очевидно, отвратительным. — Как думаешь, Тео… — начала Сото-младшая, комкая в ладошках одеяло. Казалось, её напряжение, витающее в комнате, можно было даже увидеть — словно пылевые скопления, напоминающие чем-то Млечный путь, медленно плыли по пространству, рябью начинаясь от девочки. Ну, так это видел мальчик. Замявшись, Крис продолжила, негромко прочистив горло. — Думаешь… Она меня ненавидит? Её собеседник ничего не ответил, лишь украдкой посмотрел на отражение девочки в окне. Он увидел её взволнованный взгляд, направленный в его затылок, ссутулившуюся спину, напряжённые руки и сжатые губы. Как только они встретились глазами, Крис тут же зажмурилась, прижав подбородок к груди. Тео вернулся к наблюдению за луной, почти полностью задержав дыхание. Он закусил губу и перестал болтать ножкой, со вздохом поставил её на подоконник и притянул к себе, обхватив колени обеими ручками. Мальчик прикрыл глаза, скорее всего, обдумывая свой ответ. Затем он спрыгнул на пол и быстро преодолел расстояние между ним и Кристиной. — Крис, — позвал он тихо, но девочка не пошевелилась. — Крис, посмотри на меня, — попытался он вновь, но это также не дало никакого результата. — Прошу. И теперь Сото-младшая посмотрела прямо ему в глаза. И Тео увидел, как плечи её начали подрагивать, а из глаз выкатилась-таки маленькая слёзка и упала с носа на одеяло. Мальчик обхватил её щёки ладошками, провёл большими пальцами по дорожкам от слёз и уверенно, настолько, насколько был способен тогда, произнёс: — Нет. Крис буквально совсем немного расслабила руки, чуть придвинувшись к другу, когда он продолжил: — Она любит тебя, Крис. Бесконечно любит. — Тогда почему она… — Накричала на тебя? — спросил он, и после почти незаметного кивка отпустил её щеки. — Ты взяла дорогую ей вещь. — Но… — Очень дорогую. Это… Это как… — Тео потёр подбородок, оглядываясь по сторонам, и наткнулся на полочку с подарками Дани. — Это как игрушки, что делает для тебя твой брат. Они ведь дороги тебе? — Безумно. — Во-от. Значит, ты сможешь понять её, ведь эти духи ей подарил твой отец, — Тео сел рядом с ней по-турецки. — Только прибавь сюда очевидную стоимость этого маленького флакончика, и ты поймёшь, почему твоя мама так сильно разозлилась. — Но ведь… Я же не хотела ничего плохого! А она… Тео, она… — девочка начала всхлипывать и заикаться. — Она замахнулась, Тео! Ты представляешь? Замахнулась! Я… — Крис резко выдохнула, пытаясь остановить подступающую истерику. — Я ведь… Разве духи дороже меня? Мальчик обнял её и прижал к себе, гладя по золотистым волосам. Кристина чувствовала, как его майка стремительно намокала от её слёз, но ничего не могла с этим поделать. Если бы… Если бы Дани не уехал с отцом в город, она бы, быть может, избежала всего этого, развлекаясь с ним, а не самостоятельно. Вот только брата не было рядом, и ей пришлось придумывать себе занятия, чтобы хоть как-то унять скуку. И как же Крис теперь винила себя за то, что огорчила свою маму… И в равной степени жалела себя. — Нет, конечно нет, просто… Я уверен, она так не считает. Я знаю, Крис, знаю. Но поверь мне, она не ненавидит тебя, ты ей очень дорога. Ты ведь её дочь… — он приподнял её лицо за подбородок и заглянул ей в глаза, — конечно, она любит тебя. И я уверен в том, что сейчас ей тоже плохо. — По… — она вновь шмыгнула. — Почему? — Глупышка. Потому что она накричала на свою единственную дочку. И я знаю, что она не хотела этого. Вы помиритесь, обязательно, просто… — Что? — Подожди до утра. Девочка окончательно успокоилась, но покидать объятий друга совсем не спешила. Они сидели ещё около пяти минут, пока Тео не начал часто зевать. — Давай спать, Крис. — Ох. Ты… Ты сегодня останешься со мной? — спросила Кристина, вглядываясь в синеву глаз напротив. — Нет, сегодня нет, — он убрал руки с её спины и отодвинулся. — Жаль… Тогда… Тогда до завтра? — До встречи, Крис, — сказал мальчик, затем шустро встал с кровати, поцеловал подругу в лоб на прощание и вышел на крышу веранды через окно. Он потянулся, затем обернулся и произнёс: — Забудь то, что было после того, как ты подошла к матери в спальную. Тебе нужно это забыть, — и «воронье гнездо» скрылось за окном. А Крис забыла.***
На улице стояла прекрасная погода: безоблачно, в кои-то века тепло, а не жарко, дул приятный коже ветерок, не вызывающий противных мурашек… Крис восемь. Она, в красном сарафанчике и белой панамке, счастливая, скакала по дороге вслед за ребятнёй из соседних домов, играя с ними в подобие салок. Девочка улыбалась счастливо, и даже, кажется, глаза её тоже в этот момент улыбались, что стало редкостью. — Хосеф! — закричала она мальчику на велосипеде. — Хосе, погоди меня! Кудрявый парниша, явно старше Крис, но не намного, остановился, оглядываясь на неё. Когда же она добежала до мальчика, то, слегка запыхаясь, попросила: — Ты можешь прокатить меня на багажнике? — Запросто! — он улыбнулся ей задорно и похлопал позади себя. — Держись крепче, малявка, — сказал Хосеф, когда она села. И они поехали вперёд. Конечно, мальчику было немного трудно, поскольку дорога пролегала в основном через песчаные участки, но Хосе хватало сил для удерживания равновесия. А ещё его подбадривал смех его пассажирки, сжимающей пальцами майку парня. Они шустро нагнали убежавших вперёд детей, и теперь всей компанией ребята двинулись куда-то на окраину Саорехаса — куда именно, Крис не могла сказать, поскольку всё ещё плохо ориентировалась в деревушке. Но девочка доверяла Хосефу — мальчику из дома напротив, что часто забегал на вкуснейший чай, приготовленный Эстефанией. Как оказалось позже, путь их лежал до бараков где-то далеко от центра Саорехаса, иначе, как было понятнее Крис, очень далеко от её дома. Девочка поначалу начала переживать, что её могут наругать, но затем ещё один соседский мальчишка — Марко — предложил всем сыграть в волчка, и ребятня охотно согласилась. К ним впоследствии присоединилась и Крис, доставая из небольшой сумочки собственного оранжевого волчка. Уже ближе к вечеру, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, Хосеф отвёз девочку домой. На крыльце, высматривая с разных сторон дочь, стояла сеньора Сото. Когда две фигуры — Хосе и Крис — начали приближаться, женщина вышла на дорогу, ожидая, когда те подъедут. — Кристина Сото Пена! — закричала сеньора Сото, уперев руки в бока. — Это конец… — сказала девочка себе под нос, но парниша смог её услышать. Дети добрались до нужного места, и тут же Хосеф затараторил: — Сеньора Сото, пожалуйста, простите! — он шустро спрыгнул с велосипеда и встал перед женщиной. — Где вы были? Мы с твоими родителями искали вас по всему Саорехасу! Ты хоть понимаешь, как мы переживали?! — Эстефания активно жестикулировала, размахивая руками в разные стороны. — Мы… Мы… — попыталась ответить Кристина, но ком уже собрался в горле, мешая говорить. Видимо, крики мамы девочки услышали в доме Хосе, потому как сразу же оттуда раздался достаточно грозный мужской бас: — Хосеф Алонсо Перес, тащи свою задницу сюда! — Сеньора Сото, Крис не виновата, это всё я… Мы поехали к баракам у кладбища. Нас было много, вся… — Хосеф! Сейчас я приведу тебя сюда за волосы! Быстро! — Вся улица. Простите, мы не подумали, что… — Нет, ну вы посмотрите на него. Хосеф! — мужчина сделал шаг навстречу, и мальчик резко схватил велосипед и побежал к своему отцу. Крис, до этого вся напряжённая, сейчас вообще задрожала всем телом, вжимая голову в туловище. Она начала заламывать пальцы, пытаясь таким образом успокоиться. Не получалось. — Ты — ходячее проклятие! Иди в дом. Сейчас же, — стальным голосом произнесла её мать и, не дожидаясь реакции девочки, пошла домой. — Когда она будет ругаться, считай до десяти, — словно из ниоткуда, за её спиной возник Тео, поддерживающе сжав её плечо. — Я влипла, — сдавленно произнесла она. — Ты справишься. Я рядом, Крис. Просто считай до десяти, а потом мы вместе разберёмся со всем. — Я не смогу, Тео, — девочка посмотрела ему в глаза, сжимая его запястье. — Я снова огорчила её. — Сможешь, Крис. Всё будет в порядке, просто извинись, скажи, что больше так не будешь… Не знаю. В любом случае, мы сможем забыть это, так? Вот и всё, а теперь иди и попроси прощения. Уверен, она простит тебя. И Крис пошла. Конечно, Эстефания была очень зла, но… Будто у неё уже сил не было кричать на дочь. Она просто… Всё тем же стальным голосом отправила ту спать, а на утро уже и словно забыла, что вчера произошло. День прошёл так же, как и все предыдущие. К слову, это Крис забыла тоже.***
Небольшой покосившийся сарайчик у заброшенного дома, лет с двадцать назад заполненный доверху садовыми и прочими инструментами, различным строительным барахлом, которое было жалко выбрасывать, ныне служил так называемым убежищем для одной белокурой девчушки, сбежавшей от очередного домашнего скандала. Всё ещё не до конца успокоившаяся, девочка сидела внутри постройки в своеобразном «убежище»: большой деревянный ящик без крышки был повален на бок и вплотную придвинут к стене, к верхнему краю его Хосеф по просьбе Крис криво прибил ржавыми гвоздями старое грязное тряпьё, которое частично закрывало обустроенный детьми уголок. Перес помог подруге, сколотив для неё небольшую скамейку, возле которой лежали потрёпанные временем подушки из кладовой его семьи, порванный плед, который Эстефания хотела пустить на тряпки, несколько игрушек и разнообразные сладости, которые Кристина припрятала тут на всякий случай. Шумно дыша, девочка крутила в своих пальчиках обёртку от карамельной конфеты, вслушиваясь в тишину, кажущуюся сейчас столь громкой, что хотелось закрыть уши и зажмуриться. Крис уже не помнила, за что конкретно стали кричать на неё, потому как изначально ссора затевалась между папой и братьями. Однако напряжённое от очередной перебранки состояние передалось сеньоре Сото, которая в тот момент готовила ужин, стараясь не обращать внимание на крики. В основном, вообще, были слышны голоса папы и Алваро, который, что-то не поделив с Лэло, заехал брату по носу ещё днём. Только вот узнали родители об этом тогда, когда парни вернулись домой к вечеру. И Рауль был явно зол на сына, узнав, что произошло, но взвинченный Ал не хотел уступать и выслушивать лекции от отца, а уж тем более извиняться перед старшим братом для него было сродни смерти (знать бы, почему). Кристина же сидела за столом на кухне, не дотягиваясь ногами до пола, и вздрагивала каждый раз, когда особо громкие реплики яростным басом вылетали из столовой. Что произошло дальше, Крис плохо помнила, но она точно попала под горячую руку матери, отчего и выбежала из дома, пока Эстефания отвлеклась на порезанный из-за переизбытка эмоций палец. Для младшей Сото мама тогда напоминала натянутую донельзя струну гитары — коснись раз, и она разорвётся и хлестанёт так, что кровь потечёт. Повертев оранжевую обёртку ещё с минуту, девочка устало опустилась на подушки, вздыхая. Ей никогда не нравилось, когда в их доме была слышна ругань, и более — если она была виной тому. Алваро, над которым потеряли контроль родители ещё в его пятнадцать лет, когда он связался с «дурной компанией», как говорила Эстефания, к своим восемнадцати стал почти неуправляем: не сосчитать, сколько раз он уже попадался в руки местному полицейскому в Саорехасе за какие-то почти детские проделки, за драки. Чаще всего причиной ссор в доме был он. А малышке Крис прилетало просто за то, что она рядом стояла. И Дани, как мог, её поддерживал, иногда намеренно переводя внимание родителей на себя, получая подзатыльники от Рауля чаще Алваро, изначально взбесившего отца. Сложив фантик по меньшей мере 5 раз пополам, Крис дёрнулась от скрипа ржавых петель, когда сквозь приоткрытую дверь в сарай влетел прохладный воздух. Тео, стукнувшись плечом о выпирающую из границы дверного проёма доску, тихо ругнулся, вызывая у Пены, выглянувшей из-за драной тряпки, мягкие хохотки. Парниша неловко улыбнулся, заводя руку за голову и почёсывая затылок. — Глупая доска, — выдохнул он, потерев плечо, и обратил свой взгляд на посмеивающуюся девочку. — Ты снова тут? Что-то стряслось? — Ничего необычного, Тео, — всё ещё улыбаясь, пролепетала девочка. — Очередные тёрки в доме семейства Сото? — догадался он, откидывая тряпку на ящик и усаживаясь рядом на подушку, поднимая небольшой столб пыли. Дети почти одновременно кашлянули. Крис кивнула в ответ на его вопрос, а улыбка девочки чуть потускнела. Сото протянула другу пару ирисок, зная, как сильно он их любил, на что тот довольно промычал, принимая угощение. — Ты не хочешь поговорить об этом? — тихо спросил Тео, будто бы боялся спугнуть то былое спокойствие, что излучали голубые глаза. Пальцы девочки, державшие очередной фантик, едва заметно сжались, из-за чего послышался шелест, в той тишине, окружающей их, казавшийся оглушающим. Крис уткнулась взглядом в пол, не желая смотреть на мальчишку какое-то время. Была ли она обеспокоена тем, что происходило у неё дома? Разумеется, была. Ей абсолютно не нравился факт того, что между её любимыми людьми вспыхивали нешуточные (иногда) ссоры, а слова, пропитанные желчью, всё чаще вылетали из их уст. Братья — Лэло и Алваро — всё реже говорили о чём-то бытовом, теперь их обыденные речи были наполнены сарказмом и явным недовольством от нахождения в одном помещении. Девочке слишком часто не хотелось находиться дома, когда Ал приезжал из колледжа. — Нет, — выдохнула Крис, слегка махнув головой. — Давай о чём-нибудь другом? Хочу отвлечься. Тео пропустил через мраморные длинные пальцы пару своих непослушных прядок, думая, чем же можно занять подругу, но на ум ему упорно ничего не приходило. Мальчик устало вздохнул. — Ты не хочешь прогуляться? — спросил он наконец, не глядя на Кристину. Она же подняла свои глаза на него на мгновение, затем тупо уставилась куда-то вперёд. — Тео… — выдохнула та. — Я не думаю, что маму обрадует, если меня поймают соседи и отведут к ней. У неё и без того сейчас голова пухнет от разборок братьев, а меня тут вообще не должно быть… Мама думает, что я в своей кровати, вижу десятый по счёту сон и пускаю слюну на подушку, — она ухмыльнулась, как и Тео. — Да мы аккуратно, вдоль ручья, а потом сразу обратно… — он поймал серьёзный взгляд пары синих глаз. — Ну нет так нет, — парниша примирительно поднял руки. — Надо возвращаться, — констатировала Сото-младшая, подавляя зевок, и уже собиралась встать, как услышала голос брата. — Крис! — Чёрт! — ругнулась она, от неожиданности ударяясь головой о «крышу» ящика. Тео хихикнул. — Кристина! — раздался хриплый голос матери, и девочку, как и её друга, обдал холод. Ладно бы, если только Дани заметил её отсутствие, но вот мама… — Тео, тебя не должны видеть, уходи! — Крепись, — только и сказал мальчик напоследок, сбежав из сарая через сломанную доску. — С кем это ты там говоришь? Крис слышала, как топот раздавался уже почти рядом с постройкой. Ещё дважды её позвали голоса Эстефании и Дани, пока она прятала конфеты под подушками. Что было после — словно туман. Девушка слабо помнила, как они дошли до дома после этого, как Эстефания орала на неё за то, что та убежала невесть куда… И что могло бы произойти, если бы Дани не показал ей возможное её местоположение. Зато она отчётливо помнила крики матери наперебой с отцом, и чуть затихающие, но всё ещё жёсткие реплики, заставляющие сердце Крис сжиматься каждый раз, как та вспоминала об этом: «Она сумасшедшая, Рауль! И как ты не понимаешь?!». Кажется, в памяти девушки было практически не найти светлых моментов.***
— За что ты меня так ненавидишь?! «Дыши. Успокойся». — За что, Кристина?! «Считай, как научил Тео. Считай. Медленно.» «Один. Два». — Нет, если бы ты ненавидела, ты бы домой вообще не возвращалась! «Вдох. Три. Выдох. Четыре. Медленней». — Опозорить перед директором, к которому я… — она прочистила горло. «Пять». — В глаза с мольбами влезала! — пауза. — У нас не будет проблем с вашей дочерью? — было произнесено наигранно писклявым голосом. — Нет, что вы, — кривляясь, отвечала она сама себе, — конечно, моя девочка — самая порядочная и послушная, ничего такого не будет! Да, Кристина? Да?! Сеньора Сото закашлялась, утирая тыльной стороной ладони нос. Женщина сняла очки и принялась протирать стёкла бежевой тряпочкой, появившейся из ниоткуда. Девочка перед ней сгорбилась, взором уткнувшись в пол. Она крупно дрожала от напряжения, обе ладони были сжаты в кулак, сами руки опущены по швам. Эстефания видела, насколько сильно были сомкнуты её губы — так, что побелели. «Шесть. Скоро конец. Семь». Женщина глубоко вздохнула, надев очки, сжала переносицу и вернула взгляд на дочь. «Восемь». — Я разочарована, Кристина. Даже и не думай теперь о походе на день рождения этой твоей Амиры, — ледяной сталью долетело до блондинки. — И хватит сутулиться, горба у тебя не хватало обнаружить. Иди в свою комнату, и чтоб сегодня я тебя больше вне её не видела! — прокричала женщина и разразилась диким кашлем, явно раздирающим её горло. «Должно быть, это больно. Девять. Мне жаль». — Только посмотри, до чего ты меня довела, — прерываясь на кашель, Эстефания прошла в кухню, дабы «облегчить свои страдания» с помощью воды — именно так Крис решила понять её действия. — Ты сама довела себя, — на выдохе произнесла девочка. «Десять». — Что ты сейчас сказала? — Lo siento, матушка. Позволь мне исчезнуть из твоего поля зрения, пока всё не стало хуже, — едва сдерживаясь, процедила она сквозь зубы. Частично обгрызенные ногти больно впились в ладони. — Mi Dios, иди, чтоб на глаза не попадалась! Крис вбежала в свою комнату, достаточно громко хлопнув дверью, перед этим услышав последнее: «Это невыносимо! Она невыносима». Блондинка действительно пыталась успокоиться, но это было безумно проблематично. Ей тринадцать, и она впервые прогуляла школу. Ну, если сказать точнее, то один урок. Последний в субботу. Физкультуру. Предмет, который девочка терпеть не могла из-за придурка-преподавателя-извращенца. И, конечно, дальше класса об этом никто не говорил. Девочка сняла-таки с себя свою жёлтую и дохера тёплую кофту, чего не успела сделать, когда пришла, так как мать Крис налетела на неё мгновенно. Она бросила её куда-то за кровать, а сама плюхнулась, нет, хотя, наверное, даже упала на постель, вдавливаясь носом в подушку. Ей нельзя плакать. «Иначе будет хуже. Терпи», — говорила она себе. — Терпи, mi nina, — Тео успокаивающе гладил её по голове. — Я стараюсь… Тео, я правда стараюсь… Но… — Пене было трудно говорить, поскольку горло сдавливало до боли. — Неужели она не может выслушать меня хотя бы раз? — шепча, девочка перевернулась на бок и посмотрела в глаза друга. — Ничего, девочка моя, ничего, — столь же тихой хрипотцой процедил он, мягко сжимая чужую ладошку. — Ты же знаешь её взрывной характер, она отойдёт. Кристина смотрела на него глазами, покрасневшими от так и не выпущенных слёз. Перед ней сейчас сидел уже не тот маленький мальчишка, а чуть более взросло выглядевший кудрявоволосый парень. Его голос заметно погрубел, а руки уже не были столь нежны наощупь, как раньше. Но… Он был всё таким же родным человеком — Крис видела это в его взгляде. Почему она вообще об этом думала? Многие говорили, что детская дружба затихает спустя время, когда ребята вырастают. И Сото хотелось думать, что они — прямое доказательство тому, что эти «многие» неправы. Ведь так? Тео и Крис могли не видеться по несколько дней, но, когда мальчик нужен был Сото, он всегда находился рядом. — Но… Тео… — начала она, когда улыбка сошла на нет, — неужели она простит меня так просто? Тео посмотрел на неё наинежнейшим взглядом, улыбнулся и провёл рукой по её румяной щеке, с теплом произнеся: — Конечно, — и сделал паузу. — Конечно, она простит тебя. Иначе и быть не может, — он улыбнулся ещё ярче, чем прежде. — Как можно злиться на такую маленькую румяную булочку? — парень хихикнул и, обхватив лицо Крис руками, начал щекотать её за ушами. — Чёрт, дурак, прекрати! — Тшш! — Тео резко стал серьёзным. — Ты слишком громкая. Крис в поддержку его слов кивнула. — Садись делать уроки на следующую неделю, быть может, твоя мама увидит, что ты занимаешься, — он встал с кровати и переместился на пол у окна, где стоял небольшой кофейный столик, — и позволит тебе пойти к Ами. Хорошо? Девочка окончательно успокоилась, и её глаза снова отражали радость. — Думаю, ты прав, Тео. — Вот и славно, а я пока подремлю, если ты не возражаешь. — Теперь не возражаю.***
среда, 21:24 — Тебе всё ещё приносят боль воспоминания? — Какие-то — нет, — она слегка помедлила с ответом, наблюдая за качающимися ветвями за окном. — Уже нет. — Какие у тебя отношения с матерью? — Я научилась спокойно выносить ушаты дерьма, что на меня выливают, — лица едва коснулась насмешливая ухмылка. — Спокойно? Блондинка замялась. — Ну… Более-менее. — А она? — Она? — Как твоя мама переносит ссоры? — Вы так уверены в том, что мы до сих пор срёмся? — Крис снова ухмыльнулась, мельком посмотрев на Джуана. — В прошлый четверг я стал невольным свидетелем. Сото и бровью не повела, хотя так хотелось. — Что вы там делали? — Заменял школьного психолога. — Разве это в вашей компетенции? — Как твоя мать справляется с ссорами, Кристина? — Джуан проигнорировал её вопрос, не двигаясь, смотря прямо на Пену. — Я не имею ни малейшего понятия. После них либо я сразу сваливаю, либо она, — Крис вздохнула, начиная раздражаться. — Потом делаем вид, что ничего не произошло. — И тебя это устраивает? — Вы задержали меня, док, — она едва ли не прорычала это. — Ответь на последний вопрос, Кристина. — Док… — Последний вопрос. — Ну, её это устраивает. А теперь до свидания, — Пена резким движением встала со стула, чуть более сдержанно кивнула и вышла из кабинета, стараясь не показать своё недовольство. Эрнесто, конечно же, всё равно заметил.