Прошлое не умрет никогда

- Кристина. Я вздрогнула от неожиданности и выронила фотографию, которую держала в руках. - Машина будет в четверг, - Игорь подошел ко мне сзади и приобнял за плечи. – На работе я обо всем договорился. Не терпится уже поскорей съехать отсюда… Я рассеянно кивнула. Мы с Игорем жили вместе уже три года, но только сейчас ему, бывшему военному, наконец-то предоставили льготу на покупку новой квартиры. Игорю не нравилась маленькая однокомнатная хрущевка, в которой нам приходилось ютиться с тех пор, как мы решили официально оформить наши отношения, и, хотя меня она полностью устраивала, я не перечила мужу. Я любила Игоря – он был нежным и внимательным, и я ценила его, стараясь отвечать ему той же лаской и заботой. Большинство моих незамужних подруг завидовало мне, считая, что мне очень повезло с мужем, и я соглашалась с ними – обладая незаурядным умом и целеустремлённостью, Игорь открывал перед собой все новые перспективы и уверенно двигался вверх по своей карьерной лестнице, добиваясь всего, чего он хотел. Многие мечтали о таком спутнике жизни; у меня же впереди была целая жизнь, чтобы быть рядом с этой мечтой… - Кристина, - голос Игоря вывел меня из раздумий. – Ты слышала, о чем я говорил? - Да… Да, я все поняла. Я приготовлю необходимые вещи к четвергу, - я слабо улыбнулась и, повернувшись к мужу, легко поцеловала его. - Хорошо, - взгляд его вдруг упал на фотографию, и, подняв ее с пола, он нахмурился. – Кто это? Побледнев, я быстро выхватила у него из рук снимок; движение получилось резким и грубым, однако, я не обратила на это внимания. Мой муж, кажется, повторил вопрос, но я уже не слушала его… - Ну же, Тёма, ты чего? Ты же постоянно играешь эту песню, когда мы собираемся! А Кристина её еще не знает, - подмигнув мне, Юра плюхнулся на соседний стул и громко, так, чтобы слышал Артём, прошептал: - Он просто стесняется названия песни. - А как она называется? – я вопросительно посмотрела на Артёма, однако, ответ пришел от Юры. - «Финтикультяпистый кролик», - услышав это, я прыснула, и, посмотрев на меня, Артём улыбнулся и тронул струны гитары. Слова песни были бессмысленными, но я и не старалась вслушиваться в них. Откинувшись на спинку стула, я сквозь полуопущенные веки наблюдала за Артёмом. Я следила за каждым его движением, каждым взглядом, брошенным в мою сторону, и всякий раз, когда его темные смеющиеся глаза встречались с моими, на лице у меня появлялась глупая, но счастливая улыбка… Несколько часов спустя, вечером того же дня мы вдвоем стояли на вокзале в ожидании моего поезда. - Я вернусь очень скоро, - тихо шепнула я, крепко стискивая руку Артёма. – Три недели, это ведь… Это ведь совсем немного, правда? Ничего не ответив, Артём лишь сильней прижал меня к себе. А через несколько минут я уже лежала на мягкой скамье в поезде, уносившем меня в город, позднее подарившем мне диплом, и думала о том, как пережить трехнедельное расставание с человеком, с которым я была знакома несколько дней… Спустя ровно три недели я вновь стояла на том же вокзале, но ждала я уже не поезд. Артём опаздывал, и, опустив тяжелую сумку на пыльный асфальт, я напряженно всматривалась в толпу людей. Он появился через несколько минут и, бросившись ко мне, крепко обнял. - Я скучал… - тихо прошептал он, но я тут же приложила палец к его губам. Нам не нужны были слова. Мы ехали в машине к моему дому, и, сидя на переднем сиденье рядом с Артёмом, я накрывала своей ладонью его руку, лежащую на рычаге коробки передач. Мы целовались на каждом перекрестке со светофором, а сигналившие нам водители слышали в ответ только наш счастливый смех. Мы громко подпевали включенному радио, и, глядя на Артёма и его улыбку, я начинала понимать, что значит быть счастливой... А через полчаса мы стояли в лифте, и, забыв про всё, я жадно впивалась в губы Артёма, мечтая, чтобы этажи никогда не кончались; а когда лифт все же остановился, мы оба со смехом выскочили оттуда под изумленные и осуждающие взгляды соседей. Мы ворвались в пустую, пыльную квартиру, словно ураган, и, торопливо бросив мою сумку на пол, Артём тут же притянул меня к себе. Каждое его прикосновение сводило меня с ума, каждый поцелуй заставлял каждую клеточку моего тела гореть и дрожать. Никто и никогда еще не целовал меня так, и, закрыв глаза и подчинившись желанию, я позволила Артёму то, что позднее стало для меня самым счастливым воспоминанием... А на следующее утро мы оба лежали на кровати, прижавшись друг к другу, и шепотом, словно боясь спугнуть счастье, обсуждали наше будущее. - Вместе… Навсегда? - Навсегда. Телефонный звонок прервал наш поцелуй, и, недовольно поморщившись, Артём взял трубку. - Да? Да… Хорошо… Хорошо, я скоро буду. - Это срочно? - Да… Жди меня вечером, - и, проводив с балкона взглядом отъезжающую белую «Хонду», я стала ждать… А спустя четыре дня я стояла на городском кладбище и молча хоронила там все свои счастливые воспоминания. Я ожидала боли, но вместо нее была лишь пустота; а когда через сутки боль, наконец, настигла меня - глухая, безжалостная и неумная – я стала ждать слез, но они так и не пришли. Боль разъела меня изнутри, убив во мне даже способность плакать, и когда через месяц я нашла в себе силы выйти к людям, меня невозможно было узнать. Я изменилась, изменилась навсегда. В тот день на кладбище я похоронила все свои счастливые воспоминания… - Кристина, - голос Игоря донесся до меня словно сквозь пелену, и, с трудом поняв, где я нахожусь, я заставила себя посмотреть на мужа и улыбнулась ему пустой, безжизненной улыбкой. - Это мой... мой одногруппник, - ложь давалась мне легко, а произносимые мной слова были сухими и холодными. - Погиб в автомобильной катастрофе несколько лет назад. Игорь только покачал головой. - Зачем ты хранишь его фотографию? Это прошлое… Оно уходит из нашей жизни, и мы не должны зацикливаться на том, что уже прошло. Я ничего не ответила и, отвернувшись от Игоря, молча вложила фотографию в альбом. Артёма не было в живых уже несколько лет. Он умер, но прошлое – прошлое не умрет никогда.