Пошёл ты на хуй, Лёша!

Вот уже полгода, как Лёха живёт в Москве. Вот уже четыре месяца, как он выступает. И целый месяц, как уволился, потому что за шутки, оказывается, хорошо платят. За смешные шутки. А Щербаков, по мнению публики, дохуя смешной. Быдловатый дурачок. Плевать, что люди о нём думают, пока их карманы стремительно пустеют. Дело уже давно не ограничивается открытыми микрофонами — Лёшу пригласили на телек. А там суммы за выступления просто чудесные, особенно для того, кто таких денег никогда не имел. Конечно, он не суперзвезда, и не миллионер, но, по крайней мере, может позволить себе нормальную жизнь, а так же может таскать Нурика по выходным в какой-то дико модный ресторан с самой обширной винной картой во всей Москве. Нурлану это, похоже, не очень-то и вкатывает, но Лёха ничего не может с собой поделать. Ухаживать — его абсолютная потребность, даже если ухаживаешь за мужиком, которому это в принципе и не нужно особо. Ну, у них всегда были странные отношения, не как у типичных однополых парочек из кино. Хуй проссышь, кто из них баба. Получается, никто. Лёша приезжает со съемок поздно вечером, всегда тихонько проворачивает ключ в замочной скважине, идёт в душ и аккуратно ложится рядом с сопящим Нуром, которому опять рано вставать. Опять ехать к первой паре. Бедняга очень устаёт. Но не сегодня. Ещё с порога Лёха слышит, что квартирка не спит: шумит кипящий чайник, из колонок чуть слышно доносятся звуки какого-то юмористического подкаста, а на фоне сосредоточенно что-то бубнит Сабуров.  — Привет, — слегка удивлённо говорит Щербаков, проходя в комнату. — Ты чё это, завтра не учишься?  — О, Лёх, — Нур отрывает взгляд от ноутбука, стоящего на его коленях. — Ты как раз мне и нужен, послушаешь шутки?  — Шутки? — спрашивает тот, замечая, что вопрос про учёбу остался без ответа. — Типа твои?  — Ага, вот весь день пишу, — как-то смущённо отвечает Сабуров, потирая шею. — Хотя, чёт мне стрёмно их тебе читать.  — Ты же знаешь, что я не профи, — улыбается Лёша, присаживаясь рядом и заглядывая в экран. — Ну, я же не смыслю даже в теории стендапа. Мне просто повезло. Нурлан молчит, постукивает пальцами по обивке дивана. Ждёт, пока глаза Щербакова пробегутся по последним строчкам его писанины.  — Ты шутишь про жену, — утверждает тот, удивлённо поднимая взгляд. — Бля, Нур, я — жена?  — Ну не буду же я писать про своего парня Лёху, с которым делю быт, который не так давно вернулся из армейки, а уже светит лицом на телеке, — улыбается Нурик, закидывая руку на плечи Щербакова. — Жена тут для комического эффекта. Людям будет не так смешно, если они узнают, что я пидорок. Думается мне, им вообще не будет смешно.  — Пиздец, конечно, — ржёт Лёха, откидывая голову на подставленное плечо. — Давай-ка ты сгоняешь со мной на репетицию какого-то нового шоу для ютуба? Перетру с парнями, послушают тебя, может, возьмут на пробный выпуск. Чё думаешь?  — Думаю, это охуенно, — Нур убирает ноутбук, разворачивается поудобнее. — Иди сюда, жёнушка. Их губы встречаются, смазано, слишком быстро. Лёша пихает свой язык, как всегда пытаясь вести. Это бесконечная борьба, схватка за первенство, в которой никогда не бывает проигравших. Его рука опускается ниже, ладонь крепко обхватывает Сабуровский член, горячий даже сквозь плотную ткань домашних штанов. Лёха то ли стонет, то ли мычит в поцелуй, когда с его стояком происходит то же самое. Это какое-то безумие, думается ему. То, что происходит между ними. Их связь, которой вечно мало. Катастрофически мало. Как на физическом, так и на эмоциональном уровне. И наверное, Щербаков никогда не привыкнет к этому всепоглощающему чувству. Он никогда и никого так сильно не хотел.  — О чём думаешь, — спрашивает запыхавшийся Нур, замедляя движение руки в чужих штанах. — Ты будто где-то не здесь.  — О том, что буквально хочу тебя сожрать. И это чистая правда. Лёша не умеет врать. Особенно сам себе.  — Я словно в самом охуительном сне, Нур, — говорит он, внезапно взволнованный. — И сон этот никогда не заканчивается, потому что в нём есть ты.

***

«Слушай, я впервые вижу такое от чуваков, которые, как ты сам говоришь, смахивают на быдло очень сильно. Как так случилось? Где вот этот вот стереотипный код нарушился, что такой агрессивный армейский чувак, так нежно любит вторую половину?»

Нурлан сидит ночью дома один и тупо пялится в экран ноута. Лёша где-то на очередных съёмках, а Сабуров как всегда не спит. Тем более, что наконец-то вышло интервью с Щербаковым у нашумевшего Дудя. Вообще видос на канале появился ещё днём, но Нур тупо боялся его включать по многим причинам. Основная из них сложилась после звонка Лёхи в тот день, как они отснялись: «очень личный разговор с Дудем получился, учитывая, что его увидит вся страна». Нурик, честно признать, надумывал себе множество всякой хуйни, но теперь он заинтригован, видя, как неплохо у них получилось обыграть ситуацию. Вторая половина. Лёша говорил, что Дудь в курсе о Нурлане. О них. Как так вышло? Об этом Щербаков умалчивает, но Нурлан подозревает, что знает не только Юра. Потому что на пробных съёмках ЧБД абсолютно все смотрели на него со странной улыбкой на лицах. Может, он надумывает, но Рептилоид однозначно знает. Это обескураживает, ведь раньше Лёха оберегал его от лишней огласки, боялся. Видимо, в шоу-бизе всё куда проще.

«Блин, я её всю жизнь искал. Ты не представляешь. Я её видел в школе, в одиннадцатом классе влюбился в неё, и клеился, и подходил, но она никогда-ничего… отвали, и.… Ну это была просто мечта моя, понимаешь? Каждый раз, когда я её долго не вижу, вот как сейчас: вас пока не было, я ходил один, смотрел на солнце, когда оно повыше было, и я вот так смотрю, оно светит мне на лицо, и я думаю: блядь, жалко её рядом со мной нет, понимаешь? Каждый раз, когда я его… её вижу, у меня тот же самый трепет, как вот было в школе. Получается, если кто-то кого-то разлюбил — значит, ничего и не было. Я просто её пиздец как люблю. Обожаю, я не знаю…. С одиннадцатого класса… Я поступал в институт вместе с ней, чтобы быть рядом, и не поступил нихуя, потому что я тупой. А потом я просто всегда об этом думал, и мысль будто бы материализовалась»

Нурлан выключает ноут и ухмыляется. Ну да, как же, материализовалась. Вспомнить только, как Лёша доёбывал его в школе. Это не назовёшь невинным «клеился». Нур снова и снова прокручивает в голове услышанные слова и не может перестать улыбаться. Кажется, он чувствует себя девочкой-подростком, но это такое неебическое ощущение. Лёха действительно его пиздец как любит. И это весьма взаимно. Нурик часто вспоминает, как всё начиналось. Как всё было легко и одновременно сложно. Как им было страшно. И как им было весело вместе. Вся подростковая романтика по идее должна бы остаться в прошлом, но с ними явно что-то не так. Сабурову кажется, что с каждым днём эти чувства усиливаются, и дело даже не в сексе, который за это время вышел на какой-то абсолютно новый уровень. Нет, всё дело в Лёше. В его честности и отсутствии заморочек. В стопроцентной отдаче себя тем, кого любишь. В его глазах, жестах, манере говорить, в его улыбке. И даже в его отбитости. Просто Лёха — это Лёха. Настоящий, живой, именно такой, какой есть на самом деле. Видимо поэтому Нур ещё тогда потерял голову. Он не представляет себе другой жизни, даже на секундочку.

 — Лёш, а Лёш… хуй за щеку возьмёшь? Зал охватывает хохот. Кто-то даже присвистывает, одобряя шутку. Лёха смотрит на Нурлана, сидящего в кресле на другой стороне сцены, и прищуривается, пытаясь взглядом сказать, что кто-то доиграется. Дома, конечно.  — Смотрите-ка, — наигранно удивляется Нур, указывая микрофоном на Щербакова. — Его можно заткнуть! О-ХУ-ЕТЬ! И снова все смеются, включая Лёшу. Потому что он, вообще-то, на работе, и должен вести себя соответствующе. И идея эта принадлежала ему. Кто ж знал, что Нурик так сильно всем понравится, что уже после пробных съемок его пригласят ведущим. Лёха точно не знал, но дико рад за свою вторую половину. Похуй, что им пришлось немного сменить прежний ритм жизни, зато теперь они часто видятся. Нур перевёлся на заочное обучение, стал больше отдыхать. По его словам даже на съёмках он отдыхает. Работа ему в кайф, он быстро влился в коллектив, сдружился абсолютно со всеми участниками проекта, включая операторов и ассистентов. Сабуров здесь свой, а Щербакову от этого только лучше, потому что он может не переживать, полностью расслабиться и вести себя так, словно они снова в школе.  — Я не переборщил? — спрашивает Нурик, когда такси везёт их домой по ночной Москве. — Иногда сложно остановиться, сам понимаешь.  — Нет, — улыбается Лёша, кладя ладонь на его колено, сжимает ласково. — Мне нравится, когда ты такой. Строжишься, затыкаешь… пожалуй, меня это даже возбуждает. Таксист слегка поворачивает голову, и Лёха видит его охуевшее лицо. Это забавляет. Нур тоже это видит.  — Ну, тогда дома я как следует накажу тебя, потому что ты очень плохо себя вёл, — он наклоняется к Лёшиному уху, продолжая уже шёпотом. — Отшлёпаю, например. Водила уже демонстративно прочищает горло, как бы намекая, что он, вообще-то, тут.  — Я не возражаю. Таксист выкидывает их возле дома, спешно покидая «пидорский» район. По его сложившемуся мнению, конечно же. Нурик, счастливый на все сто процентов, ведёт Лёшу с закрытыми глазами к квартире.  — Ёпта, что я увижу? Взволнованно говорит он, пока Нур забирает у консъержки шары. Самые настоящие шары, которые с блёстками внутри. Такие, что по объёму в три раза больше Лёхиной головы. Ну, потому что хуй проссышь, кто из них баба.  — А ещё ты увидишь себя сверху, — невзначай говорит Нур.

Конец?