Просто добавь блеска

По правде говоря, Уилл стыдился перед Ганнибалом своей новой привычки посещать ночные клубы. Но разве не сам Ганнибал внушал Уиллу, что тот будет ощущать себя в разы комфортнее, если научится расслабляться? И к тому же разве не Ганнибал снял им апартаменты в этом ужасно модном городишке на юге Франции, в котором есть место, где вместо столового вина и ликёров вам предложат только экстази и дабстеп? В целом доводы Ганнибала относительно места их пребывания были вполне разумными: весь городок выглядел настолько неуклюжим, ярким и фестивальным, что никто в жизни не додумался бы искать их именно в этом пропащем месте, в которое вряд ли добровольно ступила нога такого эстета, как доктор Лектер, самому же Уиллу просто временами хотелось попробовать на вкус чего-нибудь спиртного, помимо утверждённых высокой кухней маринадов. Или же он просто начинал сходить с ума от длительных недель полного затишья. По иронии именно в те дни, когда наиболее разумным казалось отсиживаться дома и не привлекать к себе лишнего внимания, Уиллу сильнее всего горело куда-то пройтись. Пусть даже единственным местом, которое он мог посетить, оказывался клуб с двадцатилетними посетителями, громыхающей музыкой и навязчивыми вспышками разноцветных фонарей. Когда Уилл поведал Ганнибалу о собственных планах, тот одарил его удивлённой и понимающе-снисходительной улыбкой. — Для твоего уникального разума воспоминания и память об одном мёртвом человеке уже оглушительны. Что же произойдёт, если ты окажешься в грохоте сотни живых и в прямом смысле громко вопящих тел? — Из этого следует сделать вывод, что ты со мной не пойдёшь? — Уилл увильнул от вопроса. Он был уже вовсе не тем, кем являлся прежде. Возможно, если бы сам Уилл повторял себе это почаще, то данное утверждение давно бы стало правдивым. Этакое пророческое самоубеждение. — Если тебе нужны танцы и напитки, за этим не требуется далеко ходить, — констатировал Ганнибал. — Буду рад научить тебя некоторым простым движениям. Не сомневаюсь, что ты освоишь их достаточно быстро. Уилл ответил ему громким фырканьем, сопровождаемым достаточно глумливым взглядом. — Мне кажется, самое главное ты всё-таки упускаешь, Ганнибал. В конечном итоге Уилл отправился сам, а Ганнибал вернулся к рисунку, на котором он пытался изобразить местную церковь, временно находящуюся в состоянии реконструкции. Конечно, в течение года они будут встречать и другие клубы, но, скорее всего, в наибольшей удалённости от текущего.

***

Такси доставило Уилла домой около трёх утра. Свет в квартире был выключен, так что Уилл проскользнул внутрь. Он принялся пробираться в потёмках по малознакомому помещению, а когда споткнулся о ножку журнального столика, внезапно зажёгся мягкий свет. Ганнибал восседал на широком кресле, скрестив ноги, одну руку он держал на выключателе лампы, пальцами другой отбивал грозный ритм по кожаной обивке цвета бургунди. — С тобой всё в порядке, Уилл? — голос Ганнибала звучал мягче приглушённого света, а глазами он исследовал тёмные тени на полурасстёгнутой рубашке Уилла. Затем Ганнибал склонил голову на бок, рот его сжался в тонкую линию. — Ты что, покрыт глиттером? Перестреливаться с Ганнибалом насмешками удобнее всего было через непробиваемое стекло, а ещё желательно, чтобы толщиной оно было не меньше фута, но что же… Уилл никогда не был предельно осторожен относительно собственной безопасности. Чтобы мало не показалось, Уилл встряхнул бёдрами, и дождь из блёсток оросил свободное пространство комнаты. — Именно. Его улыбка блестела от нескольких шотов текилы и, вполне возможно, лёгкой дозы жидкого экстази. — Вполне очевидно, — с томной манерностью повторил Уилл слова зеленоволосой девушки в баре, максимально точно копируя тон её голоса, а затем пробежался пальцами вдоль спинки дивана, с наигранной застенчивостью переступая с ноги на ногу и вполне очевидно флиртуя, — я «сладкий милашка, и поэтому должен всегда сиять». По крайней мере именно это она сказала, прежде чем опрокинуть ему на голову ведёрко с глиттером прямо посреди танцпола. Вообще-то Уилл оказался на танцполе в первую очередь потому, что это был самый быстрый способ добраться до уборной, но можно упустить такую незначительную деталь общего повествования, особенно если учесть его изначальную цель посещения подобного мероприятия. Вот сейчас Ганнибала задело за живое. — Позволь поинтересоваться, какая судьба постигла верхние четыре пуговицы твоей рубашки? — задал вопрос Ганнибал, безуспешно копируя свой привычный врачебный тон. Словно он сейчас восседал в своём офисе и делал пометки в личном блокноте пациента. Уилл с наигранным удивлением взглянул на собственную грудь, словно и вовсе забыл об уровне своей обнажённости. — Ну, вполне очевидно, они были лишними, ведь по меркам дресс-кода сегодняшней вечеринки одежды на мне и так было многовато. Следом он поднял взгляд на Ганнибала, пробежался языком по зубам и возмущённо изогнул бровь. Вена на виске Ганнибала едва заметно дрогнула. — Именно так выглядит твоя попытка вывести меня из себя? Уилл же в ответ на это только громко рассмеялся. Затем он прошёлся вдоль комнаты, показательно следуя вдоль воображаемой прямой линии, на каждом шагу тщательно прикладывая пятку ведущей ноги к носку другой. Линия получилась действительно почти ровной, и замер Уилл только тогда, когда между его ступнями и ступнями сидящего Ганнибала осталось всего несколько дюймов. Опёршись обеими руками на подлокотники кресла, он подался вперёд. Ганнибал тоже пил этим вечером, Уилл мог почувствовать запах алкоголя в его дыхании. Скорее всего, это было вино, настоянное в каком-нибудь древнем пыльном подвале. Уилл показательно взглянул на колени Ганнибала, потом поднял взгляд на него самого. — То есть, это я пытаюсь вывести тебя? — задал он вопрос. Быстрым змеиным движением Ганнибал обхватил запястья Уилла, сжимая их довольно болезненно. Некоторое время они боролись друг с другом, пока у Уилла наконец не получилось выдернуть руку. Когда Ганнибал поднялся с места, Уилл принялся отступать, но тут же споткнулся. Так что ему не сильно удалось увеличить дистанцию, прежде чем Ганнибал сгрёб его обеими руками, подтягивая ближе и сжимая в хватке. — С твоей стороны неразумно провоцировать меня. Уилл даже прекратил свои слабые попытки освободиться, чтобы бросить на Ганнибала свой фирменный застенчивый взгляд из-под ресниц. — Мне это прекрасно известно. Когда лицо Ганнибала наполнилось пониманием, Уилл ощутил резкий всплеск адреналина в крови, а также тошнотворное наслаждение от того, что победил в этом раунде их мелких игр. Возбуждение распространялось по телу ниспадающими ледяными волнами. Душа ушла в пятки, а сердце сжалось, пока он ждал ответа Ганнибала. Чересчур долго ожидать ему не пришлось. Ганнибал сжал Уилла покрепче, глаза сузились от того, насколько правильной оказалась его догадка. Было ощущение, что воздух вокруг них сейчас начнёт трескаться от парящей в нём жажды насилия или же чего-то другого, но настолько же плотского. На данном этапе Уиллу было сложно оценить, какая же сторона перевесит. А затем Ганнибал просто отпустил его и сделал ровно один шаг назад. Пальцем он начал вести по доступному участку кожи, а затем забрался под ткань, оттягивая первую из оставшихся трёх пуговиц. Уиллу ничего не оставалось, кроме как наблюдать за тем, как Ганнибал одной рукой ловко освободил одну пуговицу, затем вторую и наконец — последнюю, и тогда полы рубашки разошлись в разные стороны. — Какая польза от вещи, которая не справляется со своей основной функцией? Уилл сделал круговое движение плечами, помогая рубашке соскользнуть вниз, тем временем как Ганнибал подтолкнул её в нужном направлении. — Но разве речь идёт исключительно о моей рубашке, Ганнибал? — переспросил он, когда ткань окончательно упала на пол. Ганнибал не удостоил его ответом. Он принялся расстёгивать пояс Уилла и ширинку штанов, протягивая замочек поверх уже ноющего от желания члена. Пожалуй, он был возбуждён, ещё покидая клуб, проигрывая в голове сценарии, которые могли бы ожидать его дома, и вот теперь член действительно находился в полной боевой готовности. Уилл сделал шаг вперёд, освобождаясь от спущенных к лодыжкам штанов, а следом точно так же избавился от трусов, которые Ганнибал просто сдёрнул с его задницы. Далее Ганнибал вытащил ремень из шлёвок штанов и только потом отбросил их в сторону. Он крепко сжал свободные концы ремня в ладони. — На колени. Позабавленный тем, как в конечном итоге всё обернулось, Уилл медленно облизал губы, только чтобы удостовериться, что Ганнибал будет отслеживать это движение взглядом. — Для начала ты мог бы и поцеловать меня. Ганнибал невольно качнулся в его сторону, так, словно сам не контролировал собственные движения, но затем снова стал смирно, прежде чем ответить хоть как-либо на полученную реплику. Показательно щёлкнув ремнём, он просто повторил: — На колени. Уилл встретился с его стальным взглядом, непостижимым ни для кого другого, помимо самого Уилла. В нём читалось практически парализующее желание, а также страх — страх быть отвергнутым в том, чего он жаждал сейчас сильнее всего, и ещё больший страх получить желаемое. Также Уиллу было хорошо известно, что если бы он надавил, Ганнибал пошёл бы на попятную, но такой вариант определённо не входил в его планы. Не разрывая зрительный контакт и игнорируя вполне естественную для такой ситуации дрожь в коленках, Уилл медленно опустился на пол. Ганнибал присел лишь для того, чтобы обернуть ремень вокруг его шеи. Он протянул конец в пряжку, но всё же оставил место для дальнейших манипуляций. Когда же он снова поднялся и потянул за него, ремень под давлением плотно обхватил шею, не до такой степени, чтобы наступило удушье, но так, чтобы Уилл определённо чувствовал, как пульсирует кровь в его сонной артерии. Как-то не так он воображал себе их первую близость, но именно от происходящего сейчас член буквально подрагивал в изнеможении. Поэтому жалеть было абсолютно не о чем. — Итак, — продолжил Ганнибал, и губы его изогнулись в одобряющей дьявольской улыбке, а в глубине глаз загорелся огонёк. — Расстегни мне ширинку и достань мой член. Слегка смущённый слетевшим с уст Ганнибала последним словом, Уилл повиновался сразу же. Пальцы ощущались окоченелыми и полностью бесполезными, и в спешке Уилл окончательно вырвал пуговицу на штанах. Искра внутри разгорелась только сильнее, когда он почувствовал под пальцами прямое доказательство ответного желания со стороны Ганнибала. Первое прикосновение к его члену было на удивление впечатляющим. В целом, такой реакции не следовало ожидать, ведь несмотря на то, что Ганнибал и не был обрезан, в целом прикосновение к его члену мало отличалось от прикосновения к своему собственному. Тем не менее от ощущения горячей шелковистой кожи под плотно охватывающими её пальцами сердце Уилла неистово отплясывало канканы внутри грудной клетки. — Теперь сложи ладони в замок за своей спиной, Уилл. — Ганнибал дождался, пока тот поступит, как велено, и только потом привлёк его к себе, потянув за ремень. — А сейчас возьми меня в рот. Некоторые ограничения Уиллу ещё следовало преодолеть у себя в голове. Существовали решения, на которые он не был готов даже в безопасном пространстве собственных мыслей. Сейчас же Ганнибал принял это решение за него, притянув Уилла поближе и двинув вперёд бёдрами, таким образом головка члена оказалась прямо у его губ. Уилл же уступил ему не сразу, но на этот раз не из-за собственной нерешительности, а просто-напросто из желания подразнить. Уловив его мотивы, Ганнибал только плотнее потянул за ремень, пока тот не начал резко впиваться в кожу. И тогда Уиллу пришлось приоткрыть рот и даже успеть усмехнуться ровно до того момента, когда Ганнибал резко толкнулся меж распахнутых губ. Нетерпение Ганнибала ощущалось полноценной победой Уилла. Член его был достаточно толстым, языком Уилл мог прочувствовать, насколько тот твёрд от возбуждения, а со следующим движением он заполнил собой всю полость рта, растягивая его по максимуму. Уилл практически был лишён малейшего шанса привыкнуть к его диаметру и длине, потому что у него вообще присутствовал неширокий выбор: быть задушенным либо ремнём Ганнибала, либо же его членом. Он даже не был способен вдохнуть на полную и уже мог бы начать паниковать, но вместо этого принял решение просто подчиниться происходящему и перепоручить себя в руки Ганнибалу. Ведь Ганнибал знал его настолько хорошо, знал, сколько именно Уилл сможет вынести, и с каждым грубым, резким толчком бёдер требовал от него ровно этого. Его член проезжал по нёбу, а следом резко упирался Уиллу в горло, в этот момент желание расслабиться и фривольно постанывать на каждом проникновении было сильнее, чем даже вполне естественный для подобной ситуации рвотный рефлекс. За свои старания Уилл был вознаграждён тем, что после тяжёлого, резкого вздоха Ганнибал за мгновение сбавил ритм почти до нуля. Несмотря на обильно стекающую из уголков губ слюну, Уилл только удвоил собственные усилия. Он сжал губы вокруг основания члена и приложил максимум стараний, чтобы втянуть, засосать Ганнибала внутрь себя, а затем принялся сам ритмично насаживаться на всю длину его члена. Он то зарывался носом в лобковые волосы на каждом поступательном движении, то обхватывал губами его крайнюю плоть, делая круговые движения языком поверх головки члена каждый раз, когда Ганнибал почти выходил из него. На вкус Ганнибал был ярким, свежим и немного солоноватым, что напоминало Уиллу летние прогулки на свежем воздухе. Это был аромат, который, на удивление, вызывал жажду смаковать его снова и снова. И Уилл представлял себе, как будет делать это с Ганнибалом раз за разом, как будет оттягивать его крайнюю плоть, как будет слизывать стекающий с головки члена предэякулят, как будет наблюдать за пробегающей по бёдрам Ганнибала дрожью, вызванной переполняющим его удовольствием. Бёдра самого Уилла невольно качнулись от этой фантазии, но член только отчаянно и бесполезно описал в воздухе кривую линию. Острый, резкий звук щёлкнувшей кожи сопроводил грубо сжавшуюся вокруг его горла петлю, и в то же время Ганнибал выскользнул из его горла. Он кончал горячими всплесками спермы прямо на бороду и губы Уилла. Уилл чувствовал, как вязкая влага осела на его волосах, на шее и на плечах, загрязняя, помечая его для Ганнибала. Он сморгнул, чтобы посмотреть вверх и запомнить выражение на лице самого Ганнибала: настолько резкое, бескомпромиссное удовольствие отразилось на нём почти невероятным состоянием экстаза и вполне очевидным, неприкрытым благоговением. Он был подобен паломнику, наконец ступившему на землю обетованную, любовь и удовольствие Ганнибала отразились в той нежности, с которой он проводил ладонью по щеке Уилла. От удушья картинка размывалась по краям, Уилл видел всё словно в тумане, перед его глазами мелькали мелкие яркие пятна, словно повисший в воздухе глиттер, а затем Ганнибал провёл пальцем под сжимающим горло ремнём и ослабил его. Уилл упал, опустился вперёд, обнимая ладонями бёдра Ганнибала и жадно заглатывая воздух. Теперь Ганнибал присел рядом с ним и, погрузив пятерню в спутавшиеся кудри Уилла, притянул его к себе, соединяя их губы вместе, поцелуй получился голодным и обжигающим изнутри. Уилл обхватил его плечи, идеально выглаженная ткань рубашки начала собираться в складки, а затем привлёк его к себе ближе, так близко, как только мог. Он широко раскрыл рот, приглашая язык Ганнибала внутрь с такой же готовностью, с которой прежде приглашал его член, а затем легонько засосал, прижимая зубами. В груди дрогнуло, когда Ганнибал одарил его вполне заслуженным стоном удовольствия. А далее они попросту утратили равновесие, Уилл повалил Ганнибала на бок и закинул поверх него ногу. Сразу же он принялся елозить по бедру Ганнибала, страстно толкаясь вверх-вниз. Ганнибал же схватил обеими руками его задницу и принялся пальцами толкаться между ягодиц, эти действия не просто не оттолкнули Уилла, а, наоборот, побуждали его двигаться жёстче и быстрее. — Чёрт побери, — простонал Уилл, и на этих словах его голос надломился, стоило ему только вспомнить член Ганнибала и молнией проходящее по его телу удовольствие. Он толкался и тёрся бёдрами всё настойчивее, лишь елозя поверх шёлкового белья, он так пытался слиться с Ганнибалом в единое целое, с его бёдрами, его телом, его уже обмякшим членом. — Чёрт побери, Ганнибал, я уже на грани. В ответ Ганнибал усмехнулся одним лишь уголком губ, а затем резко прижался к щеке Уилла и с силой укусил за почти заживший шрам, вернув физическое ощущение такой знакомой боли. Конечно же, это происходило исключительно в воображении Уилла, но на языке он почувствовал знакомый привкус крови. Сцепив зубы, он кончил, изливаясь на дорогой костюм Ганнибала, а следом обрушился поверх него всем весом собственного тела, только размазывая сперму и глиттер по ним обоим. Некоторое время они лежали, переводя дыхание, Ганнибал нежно поглаживал Уилла вдоль позвоночника, но в конечном итоге его ладонь властно осела на затылке. Самому Уиллу пришлось прикусить губу, чтобы не расплыться в переполненной блаженства улыбке. — Знаешь, — произнёс он, стараясь поддерживать лёгкий тон светской беседы. — Я, конечно, не против твоего метода пометить меня, но в следующий раз тебе следовало бы поторопиться и сделать это до того, как я пойду в клуб. Ганнибал сжал ладонь, ногтями погружаясь в уязвимую кожу. Уилл же повалил его на спину и сам навис над ним, освобождаясь от хватки. Тому следовало уяснить, что вся его власть простирается ровно настолько, насколько сам Уилл готов ему это позволить. Он погладил Ганнибала по щеке, улыбнувшись нежно, с любовью, прежде чем прижаться к его губам в мягком и неспешном поцелуе. Ганнибал ответил ему через мгновение, предельно отражая нежность его прикосновения. Со временем он всему научится.