Но как же мог я поступить иначе? Хоть впрочем ясно мне действительно одно: Вы ненавидите меня до плача, И мне от этого смешно. Канцлер Ги — "R.-R."
Тревоги и кошмары временно выпустили Жасмин из липкой паутины, и султанша даже задумалась о том, чтобы с самого утра вновь принять лекарство, но быстро отмела эту мысль. Джафар — все тот же проклятый Джафар! — слишком хорошо объяснил ей, почему не стоит пить слишком много зелий. Жасмин понимала, почему он хотел вернуть ее расположение, но она не понимала, отчего сама с такой охотой шла у него на поводу. Приемлемое настроение совсем испортилось после скудного завтрака: увы, казна стремительно пустела и Жасмин отдала приказ кормить весь гарем, кроме Билги хатун, самыми простыми и относительно дешевыми блюдами и не стала делать для себя исключений. Разумеется, Будур султан такой подход не одобрила бы, но Жасмин не могла наслаждаться жизнью, пока ее подданные страдали. Проблемы в гареме ухудшили и так слабое здоровье Билги хатун, и хазнедар никуда не выходила без палки, на которую опиралась, и Нузхи калфы. Даже к султанше Билги вошла не одна. — Нузха должна набраться опыта, госпожа. Она моя преемница, и я хочу быть уверена, что оставляю вас в надёжных руках. — Оставляешь? — непослушными губами произнесла Жасмин. — Хочешь уехать? — О, нет, госпожа моя, я покину вас только по воле Аллаха. Я чувствую, все ближе тот час, когда он позовет меня к себе. — Нет! — Жасмин в ужасе распахнула глаза. Она, конечно, знала, что Билги хатун старая, что она болеет, но не ожидала такого откровения. — Билги хатун, я найду лучших лекарей, я сама буду тебя выхаживать... — Тише-тише, госпожа, — хазнедар ласково и устало погладила Жасмин по руке. — На все воля всевышнего, и нам нужно смириться. Не лейте слез понапрасну, я прожила хорошую жизнь, за что бесконечно благодарна всемилостивому Аллаху. Единственное, о чём жалею, — не судьба мне, видимо, увидеть ваших деток. Хотя замуж, возможно, и успею выдать вас, — неожиданно хитро улыбнулась Билги хатун. Жасмин спрятала подступающие слезы за слабой улыбкой. Разговоры о браке казались ей крайне неуместными и глупыми. — Поговорим лучше о делах, Билги хатун. Щелкали счёты, лилась чернильная река по пергаменту, Жасмин и Билги хатун перебирали варианты, искали, откуда бы извлечь ещё немного денег, чтобы обеспечить девушкам в гареме хотя бы еду. О выплате жалования не шло и речи. Через какое-то время Жасмин созвала своих личных служанок, кроме Памук, чтобы честно объяснить им ситуацию, да и немного посоветоваться. — Цены выросли в несколько раз, — призналась Жасмин, — а деньги из казны сейчас уходят на другие нужды. К сожалению, возможности выплатить вам жалование нет. Султанша внимательно всмотрелась в лица служанок: Далия лучилась сочувствием, Сельви с досадой поджала губы, Ягмур обеспокоенно нахмурилась, Гюль переступила с ноги на ногу, будто не зная, как себя вести. Дениз одна никак не отреагировала. — Госпожа, у нас достаточно денег, — произнесла Далия. — Даже более чем, если нужно, мы могли бы и с другими поделиться. — Говори о себе, — зашипела Сельви. — Ты просто жадная! — Прекратите немедленно, — раздался властный голос Билги хатун. — Как вы ведёте себя при госпоже? Обе спорщицы тут же склонили головы и пробормотал извинения. Жасмин боролась с желанием спрятать лицо в ладонях. Горячий и липкий стыд затопил ее до краев. Хуже некуда — служанки предлагают султанше деньги! — Я не собираюсь отбирать у вас ваши деньги, — твердо сказала Жасмин. — Мне важно, чтобы все в гареме пережили временные трудности. Нельзя допустить панику и тем более бунт, поэтому я и хотела с вами поговорить. Как настроение в гареме? Девушки переглянулись. — Некоторые недовольны, — озвучила очевидное Далия. — Скажи честно, недовольны многие, — Гюль тряхнула волосами и бойко выступила вперед, — но, по крайней мере, никто не голодает. Я не слышала, чтобы кто-то готовил восстание. — Не дай Аллах такое произойдет, — покачала головой Билги хатун. Жасмин сжала руки в кулаки, спрятав их в рукава. — Нужно контролировать ситуацию. Далия, Сельви, ступайте на рынок. Вот список покупок, — султанша протянула небольшой пергамент. — Оденьтесь понеприметнее, обращайте внимание на разговоры. Нужно будет торговаться — торгуйтесь. За безопасность не волнуйтесь, за вами присмотрят. Гюль, ты иди обедать с обычными девушками в общей комнате. Тебя они любят, постарайся прощупать почву, но ни слова об отсутствии денег. Дениз, мне нужен список закупленных продуктов за последний месяц, сходи на кухню, чтобы не утруждать Билги хатун. Ягмур, сходи посмотри, как там Раджа. И составь список животных в зверинце, включая тех, что привез шехзаде Али. Служанки с поклоном удалились, а Жасмин с ласковой улыбкой обратилась к Билги хатун: — Иди к себе, отдохни. Не нужно больше дел сегодня. — Нузха, выйди, — Билги хатун покачала головой, прекрасно осознав, зачем султанша хотела ее отослать. — Госпожа, — продолжила она, оставшись с Жасмин наедине, — перестаньте себя изводить. Ваша жизнь гораздо ценнее моей, да и жизни любой другой девушки. Ешьте нормально. — Не говори так, пожалуйста, — Жасмин едва сдерживала слезы, — ты ведь одна знаешь, через что мне пришлось пройти. После смерти мамы, — она сглотнула ком в горле, — после ее смерти ты одна осталась у меня. Я не могу потерять ещё и тебя! — Ох, моя сильная госпожа, — Билги хатун подвинулась ближе и крепко обняла Жасмин, — если бы все зависло от нас. — Билги хатун, я приказываю — слышишь? — приказываю тебе правильно питаться, отдыхать и выполнять все указания лекаря, — твердо сказала Жасмин, словно это могло помочь. — Я справлюсь. Все, это не обсуждается. Билги хатун тепло улыбнулась: — Как вы похожи на мать! Будур султан гордилась бы вами, госпожа. Ладно, пойду уж я. Но все же берегите себя. И да сохранит вас Аллах! — Аминь, Билги хатун. И ты береги себя. Хлопнула дверь: Билги хатун вышла. Жасмин опустила напряжённые плечи, спрятала лицо в ладонях. Губы шептали бессильную и пустую молитву. Слез не было. Какая-то девушка — кажется, ее звали Эсма — принесла обед. Аппетит у Жасмин пропал, но она машинально провела кольцом-определителем ядов над едой. И мгновенно стряхнула оцепенение. Кольцо полыхнуло красным. Обед был отравлен. Жасмин пристально взглянула на девушку, доставившую еду: та стояла, как положено, опустив глаза, непохожая на отравителя. — Откуда ты принесла этот поднос? — строго спросила Жасмин. — Из кухни, госпожа, — удивлённо отозвалась служанка. "На кухне служат надёжные люди, и еда там дегустируется. Вряд ли еду отравили там". — После того, как ты забрала поднос, к тебе кто-нибудь подходил? Говорил с тобой? Девушка нахмурилась: — Вроде нет. А, да! Подошла одна хатун, я ее часто видела выходящей из ваших покоев. Сказала, на кухне забыли вам какое-то лекарство добавить, которое вы всегда пьете, и она его принесла. — И ты просто позволила ей вылить в мою еду это "лекарство"? — обманчиво-ласково спросила Жасмин, внутренне сгорая от бешенства. — Ну да. На кухне же лучше знают. А что такое, невкусно? — Отчего же, очень вкусно, — очевидно, султанша все же не сдержала ярости, потому что служанка испуганно отшатнулась. — Охрана! — позвала Жасмин. В комнату тут же вбежали два евнуха. — Следите за этой женщиной. Султанша быстро прошла в кабинет, написала короткую записку для Хакима и, не запечатывая, вручила ее третьему охраннику с наказом доставить как можно скорее. Мелькнула мысль сообщить о произошедшем Джафару, но Жасмин задавила ее на корню. Если это всего лишь покушение, безо всякой магии, она справится сама. — Что же, пойдем, покажешь, кто дал тебе "лекарство", — султанша повелительно взмахнула рукой. В ее разуме царила смута. "Только бы не Далия, умоляю, только бы не Далия," — учитывая, что последнее время все шло просто хуже некуда, а Далия сблизилась с советником Абабуа, это вполне могла быть и она. Все девушки гарема стояли в ряд, когда Жасмин в сопровождении усиленной охраны спустилась в общую комнату. Два евнуха вывели Эсму (или все же не Эсму?), которая уже начала всхлипывать, осознав, что где-то провинилась. — Покажи, кто к тебе подошёл, — приказала султанша, всматриваясь в лица девушек. — Я... Я не уверена. Кажется, ее здесь нет. Сердце Жасмин рухнуло вниз. Далия по ее приказу была на рынке. "Невозможно. Невозможно. Немыслимо", — султанша собрала последние крупицы самообладания, чтобы не разрыдаться на глазах у всех. Далия служила ей уже больше трёх лет, была правой рукой. Не может быть, чтобы так... — Госпожа, мы поймали эту девушку при попытке побега, — голос одного из охранников вырвал Жасмин из мрачных мыслей. — Это она! Она дала мне лекарство! — закричала Эсма. С души будто камень свалился. Жасмин холодно и надменно усмехнулась: — Хорошо. Отведите ее в темницу, пусть Хаким ей займётся, — султанша планировала подойти чуть позже. — Теперь ты, — она обернулась к Эсме. — Понимаешь, что сделала не так? — Да, госпожа, — сквозь слезы пробормотала служанка, — не стоило позволять кому-то приближаться к вашей еде. Простите, умоляю, этого больше не повторится. Жасмин покачала головой. Ошибка была слишком серьезной. — Я прощу тебя при одном условии. Ты съешь тот обед, который мне принесла. — Нет, госпожа, умоляю, не надо! — всё-таки Эсма не была совсем глупой. — Отчего же? — ласково спросила султанша, чья мягкая улыбка, казалось, напугала всех ещё больше. — Быть может, ты права, и эта хатун — кем она была? Уборщицей? — всего лишь хотела передать мне лекарство, а я зря устроила такой переполох, оторвала девушек от работы, вызвала Хакима... Ешь. Ты ведь не хотела ничего плохого? — Нет, госпожа, но... Не слушая оправданий, стражники принесли злосчастный поднос. Эсма, давясь, кое-как жевала, периодически снова начиная умолять о прощении. Прошло несколько минут. Девушки в гареме стали удивленно перешептываться, в глазах Эсмы появилась робкая надежда. Жасмин и сама немного усомнилась в том, был ли в еде яд. Вдруг по телу Эсмы пробежала судорога, черты лица исказила гримаса ужаса. Служанка закричала: громко, надрывно. Девушки вокруг замерли, парализованные страхом. Жасмин наклонила голову, будто изучала любопытную букашку. Эсма, не переставая кричать, в агонии опустилась на пол. Кровь хлынула у нее изо рта, пачкая пол. Предсмертный крик превратился в жуткий хрип. Из последних сил Эсма протянула руки к Жасмин, будто пытаясь утащить ее с собой на тот свет, но силы уже оставили служанку. Тело, что некогда было Эсмой хатун, больше не шевелилось. Кто-то в ужасе закричал, кто-то заплакал. Жасмин холодно оглядела служанок: — Так будет с каждым, кто посмеет меня предать, намеренно или по глупости. Я крайне недовольна вами. В этом месяце вы останетесь без жалования, — султанша не могла не воспользоваться поводом объявить дурную новость. Пусть лучше думают, что она жестока, чем считают, что ситуация вышла из-под контроля.***
Джафар крайне озадачился, когда ему вдруг принесли записку от принцессы. Резким, нервным почерком она велела прибыть в покои султана как можно скорее. "Что за игру она затеяла?" — удивился Джафар, однако до нужного места добрался в кратчайшие сроки. Принцесса уже была там, непривычно взвинченная. На голове не корона, лишь платок, из прически выбилось несколько прядей, глаза лихорадочно блестели, будто она была готова расплакаться. Или кого-то пытала. Подобная небрежность не в духе Жасмин, а значит встревоженный вид — представление для султана. — Долго, — колко бросила принцесса при виде Джафара, не утруждая себя приветствиями. Джафар молча склонил голову, здороваясь. "Точно, пытала", — понял он, рассматривая стиснутые челюсти, напряжённые плечи и злое выражение лица. Жасмин, по-видимому, не собиралась объяснять Джафару, зачем она так срочно его позвала, потому что привратник, повинуясь ее жесту, пропустил их к султану. Султан, по обыкновению, строил башню из деревянных фигурок, вместо того чтобы заниматься государственными делами. Впрочем, пусть лучше играет, чем лезет, куда не следует. — Жасмин, доченька, что случилось? — султан, как бы ни был слеп, заметил состояние принцессы. — Ах, отец, — она добавила в голос немного истеричных ноток, — меня пытались убить! "Опять? — устало подумал Джафар. — И кто на этот раз? Впрочем, раз принцесса здесь, то расследование завершено с весьма любопытными результатами". — Кто посмел? — грозно закричал султан. — Нужно немедленно... Узнать... Стража! — но стража, предупрежденная Жасмин, не спешила заходить. — Я знаю, кто посмел. И знаю, почему, — дрожащим голосом произнесла принцесса. "Переигрывает", — отметил Джафар. — Кто же? Скажи, и я немедленно покараю предателя! Джафар усмехнулся, сомневаясь в способности султана покарать кого-либо. — Я даже не знаю, как сказать, отец, — Жасмин притворно опустила глаза. Джафар внутренне возликовал: неужели это? — О чем ты переживаешь, дочка? Клянусь, кто бы это ни был, он будет наказан. — Это был шпион Широбата, — убитым голосом ответила принцесса. Ловушка захлопнулась. Султан часто заморгал: — Невозможно! Ты уверена? Широбат — наш союзник! Они не могли, — он оглянулся на Джафара в поисках поддержки. — Боюсь, повелитель, у нас есть неопровержимые доказательства, — скорбно ответил Джафар. — Широбат предал дружбу Аграбы. — Но... Надо написать им, — замялся султан. "Старый дурак!" — Как ты можешь, отец? — голос Жасмин звенел от негодования. — Эти люди подослали шпионов в твой дворец, попытались убить меня, а ты надеешься решить все миром? Ты же обещал, что покараешь предателей! — Да, но... — Вы абсолютно правы в стремлении наказать их, — произнес Джафар, отходя на пару шагов в сторону, чтобы султану было труднее смотреть на них обоих сразу. — Но... — Ты же говорил, что мне можно не бояться! — Конечно, но вдруг это ошибка? — Вы можете сами допросить предателей, — предложил Джафар, не сомневаясь, что султан предложением не воспользуется. — Я не думаю, что это необходимо, — промямлил султан. Жасмин сделала шаг вперёд. — Хватит! Хватит прятаться от реальности, отец! Меня. Пытались. Отравить. Шпионы. Широбата, — отчеканила она. — Хочешь, чтобы они бесчинствовали дальше? Хочешь потерять меня так же, как потерял мою маму, Будур султан? Султан вздрогнул. На его глазах выступили слезы. — Жасмин, доченька... — Хватит, — повторила принцесса. — Убийц моей матери так и не нашли. Прими меры, если не хочешь ходить и на мою могилу тоже. Жасмин отвернулась, передёрнув плечами, будто от сухих рыданий. Но — Джафар видел — на лице не было ни слез, ни даже тени скорби. Лишь мрачное, темное предвкушение победы. Джафар с трудом удержал лицо: жестокость принцессы глубоко поразила. Нет, он знал, что Жасмин не любила отца, но ведь о Будур султан она всегда говорила с теплотой. "Закончи с ним", — одним взглядом сказала принцесса и поспешно вышла. — Жасмин, — султан рванулся следом, но Джафар преградил ему путь. — Не сейчас, повелитель. Она слишком расстроена. Давайте лучше обсудим Широбат.***
Разумеется, далеко Жасмин не пошла. Ей нужно было узнать, чем закончился разговор. Султанша поправила прическу — выбившиеся пряди ее раздражали — и принялась анализировать прошедший разговор. От него осталось тягостное впечатление: Жасмин не считала, что поступила плохо, всё-таки ее жестокость была оправдана длительным бездействием отца, но слезы в его глазах заставляли неприятно сжиматься что-то внутри. "Мама бы сказала, это все глупости, — подумала султанша. — Цель оправдывает средства". Десять шагов по коридору в одну сторону и столько же — в другую. Жасмин нужно было знать решение отца. Утонул ли он в своих иллюзиях окончательно, или в нем осталась хоть капля здравого смысла? Наконец дверь открылась и вышел Джафар. Султанша в волнении сделала шаг ему навстречу, стремясь понять, узнать, догадаться. Джафар торжествующе усмехнулся, и Жасмин не сдержала ответной мимолётной улыбки. — Я созову совет сегодня же. Завтра проведем заседание, — проинформировал Джафар. — Вы потрясающе жестоки, — султанша почти услышала несказанное "принцесса", — Жасмин султан. Я в восхищении, — и это был не дежурный комплимент: потемневшие глаза мага горели от хищного восторга, заставляя сердце биться чаще. Не в характере султанши было дрожать от страха и смущения. Она смело встретила взгляд Джафара и даже сделала небольшой шаг вперед. Лезвие кинжала, прикрытое рукавом, уперлось ему чуть ниже груди, так, чтобы с одного удара пронзить сердце. Так, как он сам ее учил. — Я сделаю все для благополучия Аграбы, — спокойно сказала Жасмин. — Только попробуй теперь не выиграть эту войну, — она мягко улыбнулась, зная, какой эффект производит такая улыбка вместе с угрозами, однако Джафар не отступил и не отвернулся. Поднял руку и, касаясь лишь кинжала, отвел его от себя. — Даю слово, госпожа.***
Деревья в зверинце успокаивающе шелестели, солнце, клонившееся к закату, вызолачивало мир в какие-то невыразимо прекрасные цвета. Раджа лениво гонял редких насекомых. Жасмин даже подумала пригласить Али на прогулку, но быстро отказалась от этой мысли; перед глазами пробегали строчки отчетов и донесений с фронта, написанные не только Огюзом пашой, но и другими участниками, в том числе — со стороны Широбата. Одно из писем было от Салука. Не склонный к витиеватой речи, он прямо и сухо описывал ситуацию в тылу врага и хвастался добычей. Он также прислал одну брошь, которая, судя по изяществу и количеству драгоценных камней, раньше принадлежала одному из шехзаде — султанша понадеялась, что Мустафе — ее очередному неудачному жениху. И все шло неплохо, однако Жасмин ощущала нараставшую тревожность. Правую руку закололо, словно в кожу тыкало с десяток мелких игл. Жасмин почти расплакалась от отчаяния, ведь она точно знала: дальше будет хуже. Потому что именно так у нее начинались приступы мигрени. С ужасом Жасмин поняла, что даже до покоев добраться не успеет; мир утратил четкость, а виски заныли от боли. Из последних сил султанша распутала прическу, чтобы голову ничего не сдавливало, сползла на землю, оперлась спиной о лавку, запрокинув голову, и положила на глаза свернутый в несколько раз платок. К сожалению, боль не заставила себя долго ждать. Она вспыхнула в районе висков, вальяжно прошлась до затылка, ударила в лоб, становясь все сильнее, все невыносимее. Жасмин прокусила губу, силясь сдержать стон. За несколько секунд боль разрослась, заполонив собой весь мир, и не осталось ничего, кроме нее. Глотать было больно. Думать было больно. Дышать было больно. Время замерло, исчезло, стерлось под напором испепеляющей боли. Пульсация в висках не прекращалась ни на миг, затылок и лоб словно сдавливали раскаленным добела обручем, и, казалось, не видно ни конца ни края этим страданиям. Жасмин была готова умолять — Аллаха, шайтана, не важно, кого, — лишь бы эта пытка закончилась. Бесполезно. Вдруг висков коснулись тонкие теплые пальцы, по голове пробежал успокаивающий импульс магии. Боль сделала шаг назад. Пальцы были все настойчивее, они находили чувствительные точки, заставляя боль отступать все дальше и дальше. Жасмин не могла думать о том, кто ей помогал, не сейчас, когда любое движение отзывалось в теле болезненной вспышкой. Пока же она расслабилась, позволяя массировать затылок и лоб. В голове воцарилась блаженная пустота, такая желанная после приступа. Открывать глаза не хотелось. Вставать тоже. Однако долго сидеть на земле султанше не следовало. Жасмин нехотя сдернула платок с глаз и тут же пожалела об этом: яркий свет отозвался болью в голове. — Не спешите, — небрежное движение пальцев. Стало легче. — Налить вам воды? Жасмин сделала слабый жест рукой. Губ коснулся золотой кубок; прохладная вода показалось самым вкусным, что султанша когда-либо пила. Мысли испуганно и неохотно возвращались в голову. Жасмин открыла глаза и увидела перед собой лицо Джафара, серьезное и участливое. — Вас тошнит? Голова кружится? Жасмин прислушалась к себе: — Голова кружится, немного тошнит, — в конце концов, сейчас он был не великим визирем, не магом и предателем, а единственным человеком, способным исцелить боль. — Когда вы в последний раз ели? — Утром, — Жасмин аккуратно подняла голову. Вроде нормально. — Тошнить может от голода, госпожа. Вам бы бульон, только не наваристый. Сил на сопротивление не осталось, так что султанша слегка кивнула. Правой рукой оперлась на лавочку, чтобы встать, но тело не слушалось. Джафар протянул руку, без слов предлагая помощь. Его ладонь была привычно сухой и гладкой, словно Жасмин касалась ее только вчера, словно ненависть — лишь мираж, выдумка. "Какие глупости лезут в голову". Джафар помог сесть на лавку, налил ещё воды. Он не пытался говорить, не пытался воспользоваться беспомощностью султанши, чтобы внушить ей свое мнение, что подкупало гораздо больше, чем любые слова. Внезапно Джафар протянул белый платок. — На нем заживляющее зелье. У вас кровь, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд. Жасмин заторможено приняла платок и поднесла к лицу; на белой ткани расплылись красно-бурые пятна, а губу ощутимо защипало. Засаднили ладони, расцарапанные острыми ногтями. — Как ты узнал? — спросила Жасмин. — Яго? — Яго весь день был в городе, а теперь спит. Ко мне прибежал Раджа. — Раджа? — султанша взглянула на тигра, который, заслышав свое имя, приподнял голову. — Вот пушистый предатель. Раджа ни в чем не раскаивался. Он подошёл, ткнулся носом в руку Жасмин, фыркнул от резкого запаха зелья, а затем боднул под локоть Джафара, выпрашивая ласку. Из-за поведения Раджи в груди образовался тугой и склизкий комочек обиды. Султанша поежилась: во время приступа она сильно вспотела, и теперь лёгкая и влажная ткань неприятно холодила кожу. "Учитывая, какой он меня видел сегодня, уже не так важно, что я проявлю небольшую слабость", — решила Жасмин и обхватила себя руками в попытке согреться. Джафар поднял свой посох, который все то время лежал на лавке, и взмахнул. От плеч и ниже медленно разлился густой, почти обжигающий жар, словно Жасмин укутали в мягкое шерстяное одеяло. "Мне не нужна помощь, — хотела сказать она, но слова испуганно застряли в горле. — А если он уйдет, а боль вернётся?" И тут султаншу догнала другая мысль: "Джафар ведь не предлагал помощь. Он просто сделал все, что нужно и остался рядом. Ведь если бы он спросил, я бы отказалась. Он и правда не хочет, чтобы мне было больно". От такого умозаключения хотелось одновременно пронзить кинжалом сердце Джафара и расплакаться у него на плече. Жасмин искоса взглянула на Джафара: он магией собирал документы, разлетевшиеся от ветра. Султанша притянула к себе аккуратную стопку, вынула несколько писем, в том числе доклады широбатских разведчиков, и протянула Джафару. — Я все равно хотела об этом рассказать. Джафар все так же молча погрузился в чтение, что удивило Жасмин, потому что стемнело настолько, что сама султанша с трудом различала подписи, не говоря уже о более мелком тексте. — Султан Целедора так и не сделал выводов из той истории? — негромко хмыкнул Джафар. Жасмин поморщилась. Султан Целедора — Ульфад — слыл большим любителем женщин, из-за чего и разгорелся конфликт Целедора с Одаестином, правда, не без помощи Жасмин. Султан Ульфад стал союзником Аграбы в войне против Широбата и активно намекал, что хотел бы видеть Жасмин в своем гареме. Султаншу подобные слова оскорбляли, но пока, увы, она не могла ничего предпринять. — Первую страницу не читай, там абсолютно безвкусные стихи, — предупредила Жасмин. — Информация о передвижениях войск начинается где-то с середины второй. — Я учту это, госпожа, — кивнул Джафар, не спеша переворачивать письмо. — Неужели этой бездарности приписали авторство "Цветка"? — Султан Ульфад сам очень гордится "венцом своего творения". Сам понимаешь, как на это реагирует Одаестин, — весело ответила Жасмин, но тут же осеклась. С кем она разговаривала? Как бы ни хотелось вскочить и в гневе удалиться, пришлось вставать медленно и аккуратно. Джафар тут же оказался рядом, готовый подхватить ее в любую секунду. Жасмин подавила желание опереться о его руку, когда голова закружилась. — Ты меня раздражаешь, — султанша недовольно посмотрела на Джафара. Он мягко улыбнулся: — Простите, что мешаю вам меня ненавидеть. Постарайтесь не засиживаться, поужинайте и ложитесь спать, — "принцесса", — госпожа.