Огонь

      Она с отчаянием смотрела в зеркало. Когда всё так успело запутаться? Почему она допустила это? Или же наоборот, спровоцировала? Она причина или следствие? Она уже не знала. Единственное, что она знала — эти двое сведут её либо с ума, либо в могилу.       Лицо искривила болезненная судорога. Опять этот дебил влез в какие-то неприятности. Опять ей надо идти его выручать. Внутренности свело спазмом, словно кто-то прокручивал их в мясорубке. Девушка рухнула на корточки и свернулась калачиком, пытаясь уменьшить боль. Больно, как же больно. Видимо, шок испытываемый Иваном, слишком силен, раз её словно на части рвёт. Как же она ненавидела эту способность их связи.       И помощи попросить не у кого. В связи с нападением на Велиата, все силы брошены на поиск и нейтрализацию агрессора. Они все согласились с этими правилами. Сейчас слишком опасно ходить поодиночке. И только этот кретин решил похерить всё и всех. Мелкий эгоистичный упыреныш.       Он страдает. Ему надо помочь. Если я не приду и не спасу его, он может погибнуть. Нет-нет-нет, я не могу этого допустить. Я должна найти его, должна…       Девушка с силой ударила кулаком по полу. Как же ей это надоело. Это чёртово раздвоение личности. Какая-то её часть рвалась на помощь Ивану, невзирая ни на что. Другая же часть орала матом и крутила пальцем у виска. Почему она должна решать его проблемы? Ей своих что ли мало? Она не хочет. Не обязана.       Он же погибнет без меня! Не справится! Если все от него отвернутся, как же он…       Да плевать она на это хотела! Ей это все остоебенило уже. Её тело пронзила очередная вспышка боли. Блядство. Просто блядство. Видимо, у неё нет выбора — если она не хочет сдохнуть от боли, ей надо идти на поиски этого кретина. Вдох-выдох, на старт, внимание, как же её это всё заебало, погнали.       — Куда-то собралась?       Этан… Одна из главных причин её ссор с Иваном. Нет, пальма первенства, конечно, принадлежит Констанции, а вот прям за ней шёл Этан.       — Как же паршиво ты выглядишь. Я, конечно, сегодня тоже красотой не блистаю, но ты даже меня затмил.       Ухмылка Этана не отразилась в глазах.       — Куда. Ты. Собралась?       Она прикрыла глаза. Она не хотела говорить ему. Не хотела врать. А сказать правду… слишком позорно. Не справилась со связью чаша-вампир? Почувствовала недомогание Ивана и как верная собачонка побежала на помощь? Ивану плохо, и его надо спасать? Отвратительно. Стыдно. Унизительно. Она хочет, но не смеет просить его, в очередной раз, о помощи. В последний раз он ей ясно дал понять, чтобы больше она к нему с проблемами Ивана даже не приближалась.       — Я… я не могу, — наконец выдавила она, подняв на парня больной взгляд, — я не могу оставить его… Он в опасности, я…       Как она и предполагала, Этан мгновенно пришёл в ярость. И ей не в чем было его винить. Он всегда был несдержан в эпитетах по отношению к Ивану, но в этот раз превзошёл сам себя. По правде говоря, она была готова подписаться под каждым его словом. Одна её часть. А вот вторая была в корне с этим не согласна.       — Этан, ты сам себя-то слышишь? (пожалуйста, помоги мне) Ты действительно думаешь, что сможешь помешать мне выйти спасти его? (я согласна с тобой, но ничего не могу сделать) В любом случае, всё это не имеет никакого значения — я никогда не оставлю Ивана одного! (я прошу тебя) И сделаю, что угодно, чтобы помочь ему! (пожалуйста, Этан)       На вампира было страшно смотреть. И так бледная кожа приобрела серо-зеленый оттенок, глаза лихорадочно блестели, рот ощерился, демонстрируя белоснежные клыки. Она еще никогда не видела его в таком бешенстве. И ей бы испугаться, но она слишком измучена.       — Ты действительно готова на всё ради своей «большой любви»? Разуй глаза! Тобой движет всего лишь инстинкт чаши, а не чувства!       Неправда! Если он бесчувственный ублюдок, это не значит, что все такие же! Иван просто запутался. Надо помочь ему, вернуть его, и всё нормализуется.       Нет. Хватит. Это последний раз, когда она идёт на поводу у этой грёбанной связи. И ей нужна помощь, чтобы разобраться во всём этом.       — Я знаю! — Этан замер, пристально глядя на неё расширившимися глазами, — но это сильнее меня, понимаешь? Это больно! Безумно больно! Это сводит меня с ума! И заткнись, пожалуйста, у меня есть ум, хоть иногда я сама начинаю в этом сомневаться! — она перевела дыхание и, подойдя к нему практически вплотную, стукнула кулачком в грудь, — я не хочу туда идти. Но не могу не идти, понимаешь? Я не знаю, что мне делать. Я окончательно запуталась в этой чертовой связи. Она давит на меня. Душит. Заставляет любить его… Я… не хочу этого. Не хочу любить его! — Она прикрыла глаза и едва слышно добавила, — я так жалею, что выбрала его.       Это признание лишило её всех сил. Она уткнулась лбом Этану в плечо. Она устала. Ей больно и страшно. Тот, кто должен был её защищать в этом новом для неё мире, бросил. Предпочел ей своё прошлое. Она чувствовала себя жалкой. Бесполезной.       — Останься, — раздался сверху внезапно охрипший голос, — не ходи за ним. Пусть подыхает, если ему так этого хочется.       — Ты же знаешь, меня тянет к нему. Я не смогу.       — Я могу тебя вырубить. И запереть в подвале. Переломать ноги, чтобы не смогла идти.       Она тихо рассмеялась.       — Сам покалечишь, сам и излечишь? У тебя очень своеобразное понятие «заботы». — Немного помолчала и добавила, — спасибо тебе.       Потом отстранилась. Не глядя ему в глаза, обошла и направилась к выходу. Когда она уже почти прошла мимо него, он резко схватил её за руку.       — Останься.       Голос напряженный. Взгляд внимательный, а в глубине плескается отчаяние и безумная надежда. Она на секунду заколебалась. А может действительно? Ну его нахер? В конце концов, Иван сам сделал свой выбор. Пусть несет ответственность за это. В конце концов тот, кто живет прошлым, не имеет будущего. А она останется с тем, с кем хочет быть. Я ни за что не позволю оставить Ивана на произвол судьбы!       — Прости, я не могу.       И вырвав руку, вылетела из замка. На окраине леса ее настиг крик Этана из вестибюля.       — Даже если ты его найдешь и спасешь, его ожидает тотальный пиздец! Он нарушил правила Владимира! В этот раз так легко не отделается!       О, она на это очень надеялась. Она бы даже еще пару эпизодов рассказала, лишь бы Ивану подольше голову откручивали.       Добежать до города заняло тридцать минут. Найти в городе Ивана — десять. Угодить в ловушку к местным Бонни и Клайду — три. Блестяще. План выполнен и перевыполнен.       Первое, что она почувствовала, очнувшись — удушающий запах дыма, лишающий её всех сил: зрение, обоняние, физическая мощь — всё, что раньше, благодаря статусу Чаши, являлось преимуществом, теперь было абсолютно бесполезно. Интересно, что они такое жгут, что ей так паршиво? Спереди бубнили голоса похитителей и Ивана. Кажется, его дела еще хуже, чем у неё. Видимо, вещество, используемое как топливо, каким-то волшебным образом влияет на восприятие вампиров. Она прислушалась. Лоик нес какую-то пургу, о том что Иван всегда был высокомерным засранцем, думал только о себе, плевал на окружающих и их чувства, и кончил так, как того заслуживает. Нет, ну объективно он, конечно, прав. Но субъективно… ан, нет. Все равно прав.       Я должна что-то сделать! Они же убьют Ивана! Я должна отвлечь их на себя! Чтобы он смог напасть на них! Вместе мы справимся!       Она с силой прикусила язык. Ну уж нет. Хватит того, что она оказалась в таком положении из-за него. Пусть сам разбирается. В конце концов сейчас от его действий зависит не только его жизнь, но и её. Он же мужчина! Защитник! Вот вперёд и с песней. Какого хрена она его должна вечно спасать?       Как можно более незаметно она начала отползать в противоположную сторону. Благо этой троице друзей было о чем поговорить, и на неё никто не обращал внимания. Она даже не хотела знать причину, побудившую их устроить всё это. Неправда! Мне интересно, за что можно было так ненавидеть своего лучшего друга, чтобы убить его? Ей было глубоко похуй. Она просто хотела спастись. И позвать на помощь. Она уже почти доползла до двери, когда та неожиданно распахнулась, словно кто-то её с силой пнул, и ударила её углом в висок, отправив в небытие на некоторое время.       Очнулась второй раз она уже посреди зарождающегося пожара.       Господи! Иван! Он же там!       Эта мысль мгновенно привела её в чувство. Как бы он её не бесил, но такой смерти она ему точно не желала. Поднявшись на четвереньки, она медленно поползла по направлению, где видела его в последний раз, ориентируясь исключительно на память. Видимость нулевая. Запах Ивана перебивался мерзким запахом дыма. А инстинкт Чаши, который она так ненавидела, но на который всегда так полагалась, отключился, будто его и не существовало. Хорошо, что он никуда не перемещался, так и сидел около стены с закрытыми глазами. По видимому ему совсем плохо было. Схватив его за ворот плаща, она с трудом потащила его к выходу. Дым застилал глаза, проникал в легкие, вызывая удушающий кашель. С каждым движением вперед воздуха становилось всё меньше и меньше. Сознание плыло. А парень, которого она тащила за собой, казался всё тяжелее.       Внезапно она наткнулась на еще одно тело. Голубое пальто. Белая футболка. Светлые волосы. ЭТАН! Не помня себя от ужаса, она выпустила плащ Ивана из рук и кинулась проверять пульс второго вампира. Живой. Слава богам! Но как их двоих дотащить до двери? Она с одним еле справлялась.       Она попыталась поднять обоих, но упала под их весом. Девушка всхлипнула, жар от огня мгновенно осушил её слёзы. Она не утащит двоих. Не сможет. А огонь все ближе. Воздуха всё меньше.       Какой ужасный выбор — Этан или Иван? Иван или Этан? Как можно выбирать между ними? Почему она вообще должна кого-то выбирать? Почему до этого вообще дошло? Она же просто хотела пригнать Ивана пинками Владимиру и сдать его с потрохами на общий суд. А в итоге…       Пламя гудело уже совсем рядом. Возможности раздумывать не было. Время принимать нелегкое решение.       — Прости меня… Пожалуйста, прости…       И подхватив парня за шиворот, изо всех сил, стараясь передвигаться как можно быстрее, поползла вперед, не оглядываясь на оставленного сзади.       Из магазина Констанции она умудрилась выползти с бессознательным вампиром не иначе как чудом. Добравшись до ближайшей подворотни, она обессиленно привалилась к стене, уложив парня головой себе на колени. Меланхолично наблюдая за пожарными, пытающимися потушить дом до того, как тот обрушится.       Красиво горит. Своеобразное огненное погребение. Ярко жил и ярко умер.       А разум наконец-то принадлежал ей одной.