***
Элизабет резко просыпается, футболка пропиталась липким потом, что струями стекает по спине. Она встаёт с подобия кровати лишь тогда, когда ритм сердца приходит в норму. Ей больно. Ей плохо. Ей страшно. А Ноа всё нет. Конечно, он и раньше мог уходить вот так, на несколько дней, но прежде Элизабет не казалась самой себе настолько одинокой. — Ах, вот ты где, маленькая дрянь! — кто с силой хватает её за волосы и тащит в самый центр. Она не может разглядеть лицо мучителя, но догадывается, что он очень и очень зол. Затем мужчина наконец разворачивает её к себе, всё ещё причиняя боль. — Маленькая. Дрянь. Элизабет обдаёт горьким запахом алкоголя. Она морщится от приступа тошноты, что почти сразу же подступает к горлу. — Думала, спрячешься и я не смогу найти тебя, да? — девочка-подросток силится прочитать по губам, как учил её Ноа, но это даётся с трудом. Мужчина трясёт её из стороны в сторону. — Ну, дрянь, как ты убила моего друга, а? Ты убила его. Отвечай мне! — незнакомец полон желания убить бедняжку, заставить страдать. Она мотает головой, на глазах выступают слёзы. — Почему ты убила его? Почему? — мучитель светит в глаза фонариком. От страха её зрачки то увеличиваются, то уменьшаются. И всё это так быстро-быстро! Допплер продолжает безвольной куклой наблюдать за действиями своего потенциального убийцы. Мужчина крупнее и сильнее. «Но ведь тогда тебя это не остановило…» — в одно мгновение в сознании всплывают картинки того самого дня, когда погиб отец. И она… убила… насильника. Ноа сказал, что в этом нет ничего плохого. Главное, не потерять себя. Но где сейчас Ноа? Где? Где? Где? Слово по мановению волшебной палочки, он появляется подобно принцу на белом коне. Раздаётся выстрел. Элизабет не слышит этого звука, но понимает, что всё прошло. Мучитель ослабевает хватку, безумная улыбка маской спадает с грубого лица. Трупом он падает к ногам светловолосой Элизабет Допплер.***
Девочка смотрит на него долго-долго, силясь разглядеть в чертах лицах нечто знакомое — Что? — спрашивает он, растягивая каждую букву как можно дольше. Так, чтобы она смогла понять о чём идёт речь. «Мне снились кошмары…» — выводит Элизабет на свободном листке блокнота. У неё почерк размашистый и крупный. Иногда девочке становится стыдно из-за этого, ведь у Ноа он наоборот, ровный и аккуратный. Да и учился юноша, наверняка, лучшее, чем она. Сестра часто подшучивала над младшей сестрой из-за этого, мол, вроде родные, а такие совершенно разные. Франциска вон какая красивая (она верила, что родные всё ещё живы!). Фигура, волосы, ум — всё при ней. А у Лилибет (отец иногда обращался к ней так) нет ничего. Ну, разве что Ноа… … но ведь Ноа в любой момент может уйти. Бросить. Лилибет и подумать не могла, насколько сильно он ею дорожит. — Больше так не делай. Не уходи отсюда. Если меня нет — будь лишь в той части пещеры. Понимаешь? — дыхание юноши становится тяжелым. Он говорит быстрее, чем успевает переводить всё сказанное на язык жестов. Однако Допплер успевает следить за каждым движением. И кивает. Так по-детски наивно. А, в сути, разве она всё ещё не ребёнок?***
Ноа, так его зовут в этом мире, бдительно следит за биением её сердца. Девочка спит спокойно. Будь у него возможности, он бы обязательно приготовил зелье для сна без сновидений. Но, к сожалению, здесь это запрещено. В прошлой жизни его звали Геллерт Гриндевальд. Тёмный Волшебник, способный заставить горы сдвинуться с места. Волшебник, в чьих руках сосредоточена огромная сила и власть. И что стало со всем этим? Куда ушло его могущество? А было ли вообще? Было, конечно. Недаром, к нему прислушивались. Недаром, его боялись. Недаром… Х-м-м, а если всё так, то почему он здесь, в забытом Мерлином месте и времени? Почему пошёл за ней? В сути, волшебники после смерти могут выбирать: остаться бренным духом, скитающимся по просторам обширной вселенной, или же отправиться в совершенно другое место, куда отправляются те, кто выбрал второй вариант. Смерти Геллерт не боялся. Скорее, ему было даже интересно узнать, что ждёт человека после… новый мир оказался скорее подобием хаоса. Вечный холод, хлопья мокрого снега и зима. И среди всего этого — она. Такая же, как и в годы своего расцвета. Казалось, ничего и не изменилось… а-нет, все-таки изменилось. Ариана больше не пела, её смех навсегда остался где-то глубоко внутри. В прежние времена Гриндевальд отдал бы всё, чтобы эта «дурочка наконец-то перестала нести чушь». Но не теперь… всё было отныне иначе. — И давно ты немая? «С самого рождения…» — гласил ответ. Элизабет улыбалась редко. В отличие от Арианы Дамблдор. Говоря всякие глупости, девочка заливалась веселым смехом. Тот резал уши — вот в чём убеждал сам себя ученик Дурмстранга. А по какой причине — это он осознал многим позже. Что удивительно — Геллерт так и не забыл свою прошлую жизнь. В сознании с поразительной частотой всплывали отрывки из прошлого. Такое бывает довольно редко. Юноша надеялся, что Допплер ничего и никогда не сможет вспомнить. О прошлом. Потому что теперь он был для неё единственным лучиком света, единственным другом и соратником. А Геллерт прежде и подумать не мог, что может стать всем для человека. Альбус восхищался им, однако… Ариана нуждалась в нём. Тогда. Теперь. Всегда. «Ты будешь оберегать меня?» — голубые глаза цветом своим напоминали небо в тёплую и солнечную погоду. — Разве может быть иначе? Разве могло быть? Ведь это их шанс — сделать чёрный рай домом. Чёрный рай…