Связь

Повисло молчание. Глеб продолжал всматриваться в лицо напротив. Глаза у него синие, печальные. Кажется, что в них плещется море, мёртвое, правда, но всё ещё плещется. Они смотрят на всё устало, с этой безмерной взрослой тоской. Она казалась вечной, обволакивала его большие зрачки, играла минорные ноты в голове, спускалась по кончикам пальцев. От такой умирают обычно, но Глеб знал, что Артём не сможет. Тёмные, каштановые волосы растрепались. Он тянет к ним руку и проводит, словно пытаясь привести мысли в порядок. Выдыхает дым. Левая рука с сигаретой медленно опускается на подлокотник, а взгляд падает с окна на пол, а затем — на Глеба. Нет, в этих глазах точно кто-то топился. Глеб приоткрывает рот и шумно выдыхает. Губы пересохли. Он, скорее, на автомате проводит по ним языком. Артём смотрит на него внимательно, прослеживает за этим кротким движением. За окном поливает дождь. Капли шумно падали на козырёк подъезда и балкон. Из-за белых полупрозрачных штор всё казалось серым. Тучи сгущались. Парни продолжали смотреть. Артём медленно моргает, тяжёлые веки так и хотят закрыться. Его расслабленный вид, кажется, приносил Глебу некоторое успокоение в такой неспокойной ситуации. Артём осторожно сползает с кресла и подбирается к Голубину ближе. Глеб сидит неподвижно, на мгновение забыв как дышать, не задумываясь об этом. Батарея за спиной кажется сейчас такой удобной, с её холодными выступами, упирающимися в лопатки. Артём делает ещё одну затяжку, глядя сквозь Глеба, сидящего напротив. Застывает, опрокидывая голову назад и прикрывая глаза, открывает рот. Выдыхает плавно. Делает это не без видимого удовольствия. Никотиновая горечь чувствуется даже в носу, горло приятно пощипывает. Рука с сигаретой, зажатой меж пальцев, опускается рядом. Глеб тянется к ней. Аккуратно забирает себе, чуть ощутимо касаясь ледяных рук Артёма. Прислоняет к губам и вдыхает. Артём возвращает голову на прежнее место, лениво открывая глаза, и фокусирует взгляд на Глебе. Глеб выдыхает без того кайфа, с которым это делал Шатохин, и тушит о пол. В тусклом свете, исходящем от окна, лицо Артёма кажется почти прозрачным, призрачным, таким стеклянным и хрупким. Словно не наяву, просто наваждение. Артём медленно приближается, чуть приподнимаясь, опираясь на правую руку. Между ними критически малое расстояние. Глеб чувствует такое странно-тёплое дыхание холодного Артёма, когда тот приоткрывает рот. Собственные губы подрагивают по неизвестной причине. Голова пустая. Мыслей слишком много, от того и кажется, что их совсем нет. Артём выжидает пару секунд и прислоняется своими губами к чужим. Они такие же холодные, как и их хозяин, покусанные. Синие омуты скрылись под чугунными веками, Глеб тоже прикрыл глаза. Левой рукой Артём касается щеки Голубина, проводит большим пальцем туда-сюда, поглаживая тягуче. Глеб положил свою ладонь поверх чужой. На губах ощущался терпкий привкус табака. Артём отстранился, открывая глаза. Он смотрел всё так же устало-расслабленно, но в этот раз в его взгляде отчётливо читалась скорбь. Глеб весь внутренне трепетал. Оба понимали, что это был последний раз. Дождь застучал по крышам громче. Хотелось сказать что-то важное, зажать друг друга в крепких согревающих объятиях, пообещать что-нибудь нелепое, улыбнуться вновь, почувствовать облегчение. Но эти желания были подавлены где-то внутри. Глеб всё ещё касался руки Артёма. Ни один не торопился нарушить этот миг. Это, возможно, последнее, что у них было общего. Артём опустил взгляд куда-то в ноги и сделал надрывный вдох, намереваясь сказать что-то, но остановил себя и шумно выдохнул. Но Глеб понял, наконец осознал. Сердце больно ударилось о грудную клетку. Вот она бесконечная взрослая печаль, читаемая в глазах Артёма; скорбь по тому, чего не было, и что никогда не случится. Это был конец. Глеб достаточно повзрослел в эту минуту, чтобы покорно начать таскать в своём взгляде холодные ледники Арктики, чтобы в его глазах читалась точно такая же грусть, такая же усталость, как и у Артёма. Осталось только разъединить руки. Глеб сглатывает. Страшно.