On the Other Side

Осенний день. На удивление тепло. Мне стало жарко. И я сняла ветровку. Апатия прыгает вокруг меня и порывается обнять. Но приятный теплый ветерок, чистый свежий воздух и лучики солнца, пробивающиеся сквозь крону листвы, где сейчас сижу на ветке дерева, спасают от этих объятий. И невольно улыбка появляется на моем лице. Но стоит ей расползтись, как думы снова накрывают меня и апатия с новой прытью тянется ко мне. Внезапно моя соседка исчезла из моей жизни. В жуткий ливень я вернулась домой до нитки мокрая. Я безумно хотела увидеть Иру. Мокрой тряпочкой я прошла по коридору к комнате соседки. На ходу думала, как позвать ее пить со мной чай. Но когда я подошла к двери, она была открыта. Я зашла и увидела совершенно пустую комнату. У нее всегда было довольно пусто, но сейчас только кровать с большим мягким матрасом смотрелась уныло. Шок. Не знаю, сколько времени я стояла с тупым выражением лица. Будто над тобой зверски пошутили. Что-то щелкнуло в голове и ко мне, запыхавшись, прибежали отголоски понимания того, что она ушла. Голова закружилась от нахлынувших чувств. Я стала медленно оседать. Мне было все равно, что я по дороге встретила Сашу, и мы с ним поругались. Ему пришла фантастическая мысль, что я должна вернуться к нему. Мы орали друг на друга. Он пытался донести до меня свою правоту. Ха. Я же хотела, как можно скорее от него отвязаться и пойти домой, где сейчас она. Его назойливости нет границ. Меня спас ливень. Саша хотел взять меня за руку и спрятать от дождя. Но я вырвалась и убежала. Мне не понравилась даже мысль держать его за руку. По дороге чуть не налетела на какую-то иномарку с затанированными стеклами. За рулем сидел мужик с квадратным каменным лицом. Жуть. Теперь я сидела в пустой комнате и то ли от холода, то ли от жалости к себе, меня пробивала дрожь. В тот момент в голове как анимация прокручивался последний эпизод с ней. В ее глазах непонятные искорки завораживают меня, и я не могу пошевелиться. Она замечает это, довольная улыбка появилась на ее красивом лице. От этого мое дыхание стало тяжелым. Ира, не прерывая контакта глаз, медленно подходит и обхватывает ладонями мою голову. Мои щеки горели. Ее чуть прохладные ладони стали сосредоточением всех моих ощущений. В тот момент, почему-то я не чувствовала тела и в голове было пусто. Жар моих щек и прохлада ее ладоней. Веки отяжелели и закрылись. От этого ощущения стали более красочными. Мои плотно сжатые до этого губы разомкнулись, я резко выдохнула. И тут я почувствовала прикосновение к губам, и что-то теплое и мягкое коснулось кончика моего языка. С нажимом ее язык погладил мой. Шок и теплая волна по телу. И тут все исчезло. Я мгновенно открыла глаза. Что? В груди застрял немой вопрос. Она возбудила меня и смылась. Я ошеломленная смотрела на ее удаляющую спину. Она даже не обернулась. Грациозной походкой она скрылась в арке дома. Незаметно поцелуй стал размываться и остался только удаляющий силуэт. В глазах появились слезы. Я пыталась запретить себе плакать. Растирала глаза и лицо. Подползла к кровати и залезла на нее. У меня нет даже ее телефона, чтобы узнать, почему она ушла и куда. Была маленькая надежда, что я могу это узнать у хозяйки квартиры, куда переехала Ирина. Но она испарилась, когда хозяйка квартиры, Рожкова Светлана, сообщила мне что она не в курсе. Ирина не оставила контактных данных. И договаривалась с ней ее дочь, которая уехала на полгода в другой город. Я так старательно избегала встреч с ее друзьями. Ну зачем я вела себя, как маленький ребенок. Я теперь не знаю никого, кто бы мне мог помочь. Не помню, как сдала сессию. Весь оставшийся семестр я ходила, как сомнамбула. Забросила все. Стала избегать даже Максима, Юлю и Женьку. И вот я сижу на дереве и смотрю в низ. Там внизу Женька и Аня уговаривают меня, чтобы я слезла с дерева. А мне и здесь хорошо. Аня крикнула мне, что напишет про меня рассказ, про однополую любовь. Ага, напугала мемуарами. Я лишь горько усмехнулась и ответила ей, что не против. На что она уставилась на меня, как на чудо света, ведь я всячески избегала этих тем, общаясь с Анькой-Батарейкой. Когда я замечала, что у нее загораются глаза и слюнки текут, то смывалась. Это верный признак, что она сейчас начнет мне мозг выносить. - Ксюха! Слезай уже. - Тяжело вздохнула Женя. Похоже, она что-то заподозрила, когда я разрешила Аньке выполнить угрозу, потому что она больше не злится. - Я ничего не буду спрашивать. Обещаю... Когда захочешь, сама расскажешь. Я все таки слезла и Женька меня обняла. - Ну ты и дурочка. Зачем на дерево залезла? Это же общественный парк. - Ну не в лес же мне переться...- буркнула я в ее плечо. - Знаешь что! Ксюха. Мне хотелось тебя придушить. За то, что ты меня столько времени непонятно почему избегаешь. Но, Боже. Такая кобыла и на дереве. - Женя продолжает тискать меня в объятьях, я не против, сейчас я не хочу, чтобы она меня отпускала. - Не делай больше так обезьянка. - Не буду. Я вспомнила, как маленькой часто залезала на деревья. По любому поводу. Я всегда чувствовала себя там легко. Было безумно интересно смотреть на все сверху. Опираться одной ногой на ветку и держатся за другую ветку рукой, и висеть так, в позе звезды. Ощущать, как ветерок обнимает, как шелест листьев успокаивает. И вся злость, раздражение и обида растворяется. И тут я слышу обиженный голос Женьки «Ксюфка, слезай уже. Висишь там как обезьянка, мне здесь скучно». Женя жутко боится высоты. И ни под каким предлогом или спором она бы не залезла на дерево. А вот Максим лазил со мной. Теплые объятья и воспоминания из детства прогнали апатию и заглушили пустоту в груди.