Только музыка

Громкий звук телефонного звонка пронзил пространство уютной гостиной, где Джон мирно дремал в своем любимом кресле. Он потер глаза и осмотрелся в поисках сотового. Номер вызываемого абонента был не определен. - Джон Ватсон, слушаю, - хриплым от долгого молчания голосом ответил он. - Здравствуйте, - послышался бодрый мужской голос. - Моя фамилия Диммок, я журналист. Не согласитесь ли вы дать мне интервью о вашем ученике - Шерлоке Холмсе? - Что? Простите, наверное, я вас не расслышал. Интервью о ком? - Вы работаете в мужской тюрьме «Уормвуд-Скрабс», не так ли, мистер Ватсон? - Да. Учителем игры на скрипке, - ответил Джон, встав с кресла. - Ваш ученик, одержавший победу на двух конкурсах, его фамилия Холмс, мы бы хотели поговорить о нем. - Но... постойте, - остатки сна как рукой сняло. - Как вы узнали о нем? - Кхм... мистер Ватсон, - вкрадчиво произнес Диммок. - Финал конкурса состоится совсем скоро, список участников уже есть на официальном сайте, нас заинтересовал ваш подопечный. - Извините, - ответил Джон. - Но я не могу дать вам интервью. Я... не думаю, что это этично, и потом... - Вы знали, что ваш ученик, Шерлок Холмс, зверски убил человека, пожилого мужчину, - перебил его журналист. - Он обезглавил его, мистер Ватсон. Вы знали об этом, когда соглашались преподавать ему музыку? - Я... я... - Джон почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он подошел к окну и открыл форточку, впуская свежий ветер. - Так как насчет интервью? - снова спросил журналист спустя некоторое время, пока Джон приходил в себя. - Извините, но я вынужден отказать вам, - сказал Джон и выключил телефон. Он застыл возле открытого окна, прислонившись лбом к холодной поверхности стекла. Слова журналиста набатом звучали в его голове: «зверски убил человека»... «убил человека»... «обезглавил»... «Шерлок Холмс, ваш ученик, зверски убил человека». Джон сжал в руке телефон и долго не решался сделать следующий телефонный звонок... - Мне нужен допуск к материалам дела Холмса, - сразу произнес он, когда на том конце ему ответил усталый голос начальника тюрьмы. - И вам добрый вечер, Ватсон, - зевая, произнес Лестрейд. - Больше вам ничего от меня не надо? - Вы можете предоставить мне доступ к материалам или нет? - еще раз жестко спросил Джон. - Нет, - отрезал Лестрейд. - Это конфиденциальная информация. Какая муха вас укусила, Ватсон? - в трубке послышалось шуршание и легкий треск. Джон не знал, что ответить. Он то открывал, то закрывал рот, не произнося при этом ни единого звука. - Тогда я кладу трубку. У меня был тяжелый день, - недовольно буркнул Лестрейд. - Всего хорошего, - ответил Джон и первым нажал отбой. Он швырнул телефон на подоконник и метнулся к открытому ноутбуку. Весь последующий час Джон провел в Интернете, ища любую информацию о Шерлоке Холмсе. Небольшая статья на сайте одной из газет попалась ему на глаза совершенно случайно. Джон бегло прочитал текст, а потом обреченно опустил голову на сложенные перед собой на столе руки. - Неужели это все правда? - снова без приветствия произнес он, во второй раз позвонив Лестрейду, когда на часах была уже половина первого ночи. - Ватсон, мне придется вас уволить, если вы так и будете продолжать звонить мне среди ночи. - Пожалуйста, просто скажите: то, что я прочитал в Интернете о причинах, по которым Шерлока посадили... это все правда? Потому что, если это так, то как я могу продолжить заниматься с ним… - и после паузы Джон тихо произнес: - Музыкой... Лестрейд долго не отвечал, только тяжело дышал в трубку. - А вы думали, наши заключенные попали за решетку, потому что ромашки собирали в неположенном месте? - устало и раздраженно спросил начальник тюрьмы. - Нет, разумеется, я так не думал, - растерянно ответил Джон. - Тогда я не понимаю, в чем причина возникшего у вас интереса относительно дела Холмса. Повторяю вам, я не имею права разглашать детали. Джон вздохнул и ответил: - Всего хорошего, Лестрейд, - а после повесил трубку. Он выключил настольную лампу, и просторная гостиная погрузилась во мрак. Какое-то время его лицо освещал экран ноутбука, но через десять минут погас и он. Джон просидел, не вставая, до самого утра и только на рассвете перешел в спальню, где так и не смог уснуть, долго ворочаясь с одного бока на другой. *-*-* Придя в спортзал на очередной урок, Шерлок увидел, что заключенные привязали скрипку к канату и закрепили тот высоко над полом, а сами стали играть в теннис, перекидывая воланчик через подвешенный инструмент. Каждый раз мяч пролетал так близко, что почти задевал струны. Шерлок стиснул кулаки и решительно направился вперед. Путь ему перегородил Андерсон. Он махнул рукой заключенным и те, кивнув, молча покинули зал. Охранник обошел Шерлока по кругу и, снова оказавшись напротив него, подошел максимально близко, глядя на заключенного снизу вверх. Он презрительно скривил губы и сказал: - Я тебя не простил, Холмс. И твои жалкие извинения не принимаю. Не сводя взгляда со скрипки, беспомощно висевшей над полом, Шерлок процедил сквозь зубы: - Где Джон? У нас сейчас должен быть урок. Андерсон подошел к скрипке и, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться, начал развязывать тугой узел. - Он заболел? - снова спросил Шерлок. - Возвращайся к себе, Холмс, я тебе не справочную бюро, - гаркнул Андерсон. Шерлок дождался того момента, когда скрипка была освобождена, и снова заговорил: - Верни скрипку. Мне нужно тренироваться. - «Мне нужно тренироваться», - передразнил его охранник. - Это ты расскажи кому-нибудь другому, псих. Скрипка будет у меня, и ты ее не получишь, уяснил? Шерлок исподлобья глянул на Андерсона, а потом, резко развернувшись, выбежал из зала, громко хлопнув дверью. *-*-* Джон провел дома пару дней, выходя разве что за продуктами в соседний магазин. Лестрейд звонил ему, но Джон не отвечал на вызов. На исходе второго дня его затворничества, к нему постучали. Он спустился по лестнице и, не спрашивая, открыл дверь. - Джон, Джон Ватсон? - на пороге стоял высокий седовласый мужчина, очевидно, нетрезвый: он чуть покачивался из стороны в сторону, его рубашка была расстегнута до середины груди, с плеча свисал измятый пиджак, а в руках он держал наполовину пустую бутылку виски.. - Что вам нужно? - спросил Джон, сжимая дверную ручку. - Я отчим Шерлока, - тихо произнес мужчина. - Позволите войти? Джон потерял дар речи и сам не заметил, как незваный гость, пошатываясь, прошел внутрь. Он с трудом поднялся на второй этаж, останавливаясь почти на каждой ступеньке и тяжело дыша. Войдя в гостиную, мужчина сел на диван и поставил бутылку на пол рядом с собой. - Чем обязан вашему визиту? - Джон стоял на пороге, скрестив руки на груди. Его брови были чуть сведены, а губы поджаты. Весь его вид не выражал ни грамма дружелюбия. - Я хотел поговорить с вами о деле Шерлока, - произнес мужчина, и уголки его губ чуть дрогнули и опустились вниз, придавая его лицу виноватое выражение. - Здесь нечего обсуждать, - Джон уверенно подошел к нему, взял бутылку и, сердитый, направился на кухню, чтобы выкинуть ее в мусорное ведро. Вернувшись, он увидел гостя все так же сидящим на диване, только теперь в его руках была пухлая желтая папка, на которой черным шрифтом было напечатано: «Джон Хемиш Ватсон». Джон сглотнул и сделал несколько шагов назад, к двери. - Мистер Ватсон, может, тогда поговорим о вашем деле? - слова прозвучали, как автоматная очередь. - Вы служили санитаром при британской шестнадцатой военно-штурмовой бригаде, в середине мая 2006 года в провинции Кандагар началась операция «Горный прорыв», тогда талибы оказывали серьезное сопротивление, а вы были обвинены... Джон почувствовал себя дурно и, уже выходя в коридор, перебил незваного гостя. - Я не хочу говорить ни о каком деле, - жестко сказал он. Где-то на периферии сознания, перед тем, как самое тяжелое из его воспоминаний вонзилось в сердце, он услышал в ответ: - Никто об этом не узнает, Джон. Слышите? Допрос продолжается третий час. Джон вспотел от духоты полуподвального помещения - по его спине градом струится пот. Он сидит за столом, его руки заведены за спинку стула и привязаны к нему тугой веревкой. Запястья горят, руки и плечи уже давно онемели, а голова кажется чугунной. Ему хочется пить и он все время облизывает губы. Правый глаз продолжает пульсировать, теперь он ничего им не видит. Джон смотрит на командира пока еще целым левым глазом и обреченно опускает голову. -Успокоился? - слышит он ровный, тяжелый голос и кивает. - Вот и хорошо. Так, значит, ты не знаешь людей, изображенных на этих трех фотографиях? Джон уже не обращает внимания на черно-белые снимки, зная, что те, кто там запечатлен, совершенно чужие для него люди. - Я повторю еще раз. Последний раз, Ватсон, - говорит командир и сплевывает в сторону. - Эти трое - местные жители, они пособничают талибам. Я напомню тебе, что мы торчим в этой провинции с середины мая, и чем быстрее закончится операция, тем быстрее мы все сможем убраться отсюда. Ты ведь хочешь домой, Ватсон? - спрашивает командир, и его голос звучит угрожающе тихо. Джон кивает. - Операция «Горный прорыв» - это важнейшая часть военных действий в Афганистане. Наша бригада составляет в этой провинции основной костяк, Ватсон. Ты добровольно пошел служить сюда санитаром, я прав? Джон кивает. - Не слышу? - спрашивает офицер. - Да, - голос Джона прорезывается из глубины, звуча сипло и тихо. - Ты не солдат, прошел только тренинг перед тем, как оказаться здесь. Хренов тренинг, - командир с силой ударяет кулаком о стол. Джон вздрагивает и инстинктивно отворачивается в сторону. - Ты утверждаешь, что не знаешь этих людей, которые на протяжении всего времени, пока мы здесь, доставляют талибам секретные сведения о наших планах. Ладно... пусть так, - продолжает он, откидываясь на спинку стула, затем закуривает сигарету и выдувает струю дыма Джону в лицо. - Тебе знаком вот этот человек, - и он протягивает ему последний черно-белый снимок. Джон изо всех сил старается побороть нарастающее волнение и делает глубокий вдох. С фотографии на него смотрят глаза человека, ставшего для него самым важным на этой уродливой войне. - Состоишь ли ты с этим афганцем в каких-нибудь отношениях, отличных от предписанных правилами? - чеканя каждое слово, говорит командир, как будто произносит смертный приговор. Джон молчит, прекрасно понимая, о чем идет речь. У него начинают дрожать ноги, а глаза наполняются слезами. Он делает еще один вдох. - Нет, сэр, - наконец отвечает он, посмотрев командиру в глаза. - С этим афганцем я не состою ни в каких порочащих честь и достоинство британской армии отношениях. Командир пристально смотрит на Джона. - Ты уверен? Джон кивает: - Я всего лишь учил его музыке. Пару раз. Он интересовался скрипкой, и я учил его играть на ней, - страх парализует его, превращая в безвольную куклу. Его начинает трясти мелкая дрожь. Командир долго и пристально смотрит на Джона, потом, взяв ручку, вносит какие-то заметки в исписанные мелким почерком белые листы бумаги. - Он задавал тебе вопросы, связанные с планами наших военных действий? - Нет, - отрицательно качая головой, отвечает Джон. - Хорошо, - командир тушит сигарету. - Четверка этих местных жителей была замечена в пособничестве талибам, что, разумеется, крайне негативно сказывается на нашей миссии. Тебе крепко досталось от моих парней, Ватсон, но на войне, как говорится, все средства хороши. Судя по всему, ты не врешь. Можешь идти и снова заниматься своей работой, через несколько дней тебя комиссуют обратно. Джон чувствует, как кто-то подошел к нему сзади и ножом разрезал веревку, стягивающую руки. На полусогнутых ногах он выходит из затхлого полуподвального помещения, где велся допрос. Солнце обжигает его кожу, а яркий свет режет глаза, успевшие привыкнуть к темноте. Джон медленно бредет, не разбирая дороги, ему тяжело дышать от сдавливающего грудь чувства вины. Отчим Шерлока застал Джона внизу, у входной двери. Тот сидел на полу, поджав под себя ноги, и закрыв глаза. - А вы, Джон, моложе, чем я думал. Вам ведь... - и мужчина открыл материалы дела. - Всего тридцать пять лет. - Что именно вам надо? - спросил Джон, когда отчим, кряхтя, сел рядом с ним. - Вы отменили занятия с Шерлоком. - Да, потому что я не могу учить музыке человека, который... - Шерлок ничего не совершал, - чуть громче сказал мужчина, смотря на Джона во все глаза. - Конечно, - ответил он, качая головой. Глаза отчима наполнились слезами, а губы задрожали, некрасиво искривляясь на его вытянутом лице. - Как-то Шерлок убежал из дома. Это случалось и раньше, но тогда он действительно сбежал. Я искал его, подал заявление в полицию. Но его и след простыл. Позже я узнал, что он спутался с каким-то наркоторговцем. И у них завязался... роман, - отчим неловко посмотрел на Джона, потом пожал плечами и продолжил: - Он попал в очень плохую компанию. Тот дилер убил какого-то пожилого мужчину, своего клиента, задолжавшего ему крупную сумму за дозу, а Шерлок взял всю вину на себя, чтобы его любовника не посадили. Он очень своенравный, мой сын, вы ведь уже успели это заметить? Джон утвердительно качнул головой. - Когда было возбуждено уголовное дело, - продолжал отчим. - Шерлок, он... упомянул и меня, точнее наши с ним... специфические отношения. Но я не мог признаться в том, что совращал его, моя жена развелась бы со мной, а моя карьера... - он опустил голову на грудь и заплакал, содрогаясь всем своим крупным телом. - Мой мальчик ничего не совершал, поймите это, мистер Ватсон! - всхлипывая, причитал он. - Я прошу вас только об одном: возобновите уроки. Прошу вас! Джон молча смотрел на него, широко раскрыв глаза, словно не веря в то, что слышит. Мужчина протянул ему руку, но Джон не ответил на рукопожатие. - Вам ведь нравится Шерлок? - неожиданно спросил отчим. - Что вы имеете в виду? - встревожено произнес Джон. - Успокойтесь, Джон. Я здесь не для того, чтобы обвинять вас. Да и кто я такой, чтобы судить кого-то. Но я вижу, что Шерлок вам нравится. - Он... - начал Джон. - Он очень талантливый, я возлагал... То есть я до сих пор считаю, что его ждет великое будущее, - Джон говорил, аккуратно подбирая слова. Мужчина с улыбкой посмотрел на него, а потом встал и, оправив одежду, произнес: - Джон, я много грешил в своей жизни. И я знаю, что буду гореть в аду. Но Шерлок... он заслуживает другой жизни. Ему нужен рядом тот, кто будет направлять его, кому он будет безоговорочно доверять, а вам он доверяет. Вы ему небезразличны. Джон тоже встал, растерянно глядя на собеседника. - На что вы намекаете? - спросил он. - Я вижу, что когда вы говорите о моем сыне, ваши глаза полны нежности и заботы. И я знаю, что раз Шерлок снова начал играть на скрипке, значит его сердце стало оттаивать после всего, что он пережил. Прошу вас, Джон, не дайте ему снова шагнуть в бездну. Мужчина вновь протянул ему руку, и на этот раз Джон ответил на рукопожатие. Где-то наверху, в гостиной, часы пробили десять вечера. Отчим Шерлока вскоре ушел, оставив в квартире погрузившегося в размышления Джона и стойкий запах алкоголя. *-*-* Шерлок смог выкрасть скрипку у Андерсона и теперь играл свои импровизации в спортивном зале, пока там никого не было. Джон открыл дверь и, стараясь не привлекать к себе внимания, вошел внутрь, не сводя с ученика глаз. Скрипка издавала низкие, рокочущие, словно волны, звуки. Шерлок изгибался всем телом в такт мелодии то склоняясь вниз, то резко поднимаясь вверх. Создавалось ощущение, будто тело его было совершенно бескостным, скорее, наполненным воздухом, и оттого выглядело со стороны беззащитным. Иногда Шерлок отводил смычок в сторону и начинал перебирать струны пальцами - тогда инструмент звучал тихо и жалобно, - а потом снова брал смычок и напористо вел им по струнам. Скрипка вскрикивала и начинала петь, словно вдыхая кислород, которого была лишена. Пространство вокруг Шерлока закручивалось в тугую спираль, покрытую разноцветными кристаллами с наточенными краями. Хаос, царивший внутри него, удивительным образом уравновешивался музыкой и, наоборот, музыка, звучащая повсюду, сама создавала вокруг себя рваные клочья безумия, которые, проходя через Шерлока звуковыми вибрациями, обретали стройность и четкость. Джон молча наблюдал за происходящим, его завораживала театральность исполнения, то, как Шерлок проживал всей своей сущностью каждую ноту, словно играл по оголенным нервам, конкретизируя каждым тактом свое душевное состояние. Но принять такую музыку Джон не мог, она была для него чужой, несмотря на технически сложное исполнение. Он тихо кашлянул, привлекая к себе внимание ученика. Музыка резко прекратилась. Между ними повисла тяжелая пауза, наполненная сгустками напряжения. - Где ты пропадал? - с вызовом спросил Шерлок, опустив скрипку и смычок. - Что за музыку ты играешь? - игнорируя вопрос, произнес Джон. - Я не позволю тебе сломать технику, Шерлок. До конкурса осталась неделя. - Тебя не было три дня, Джон! - выкрикнул Шерлок. Его растрепанные волосы, как обычно, закрывали часть лица, поэтому Джону трудно было разглядеть глаза ученика, но даже сейчас было видно, что Шерлок зол и расстроен. Он кусал губы и нервно сжимал в руке скрипку. - Извини, - произнес он. - Были дела, - и ближе подошел к Шерлоку. Шерлок слегка вздрогнул и, убрав мешающие пряди со лба, посмотрел Джону прямо в глаза. - Тебе нужно репетировать Паганини, а не сочинять собственные произведения... Шерлок, - мягко произнес Джон, не отходя от ученика. Шерлок часто задышал и на его бледном лице появился легкий румянец. - Я делал все, как ты говорил. Отрабатывал все переходы и технические нюансы. Но я играл свою музыку. Так, как мне нравится. Я не буду плясать под твою дудку. Я не буду отдавать тебе честь, потому что мы не на войне! Я не служу тебе и никому никогда служить не буду. Джон тяжело вздохнул. - Ты служишь музыке, Шерлок. Не мне, - сказав это, Джон отошел в глубину зала и сел на пол, прикрыв глаза. Через некоторое время пространство наполнилось прекрасными звуками скрипки. Шерлок заиграл тихо и проникновенно, плавно водя смычком по струнам. Джона переполняла безграничная тоска, но Шерлок своей игрой, казалось, вытягивал все черные нити паутины, которыми было опутано его сердце, стремящееся к любви. Музыка билась в крови Джона, даруя покой и силы. Он смотрел на Шерлока и неловко улыбался каким-то своим мыслям, полыхающим в его сознании чередой ярких нот. *-*-* До финального концерта оставалось несколько дней. Шерлок спал на своей койке, измученный после напряженного дня, в течение которого Джон заставлял его по несколько раз отрабатывать одни и те же музыкальные фразы. В эту ночь на этаже дежурил Андерсон. Он сел за свой стол и, кинув взгляд на пустой тюремный коридор, освещенным тусклым светом ламп, надел наушники и включил диск с музыкальными произведениями Моцарта, прибавив громкость почти до максимума. Шерлок спал на спине, его правая рука свисала с края койки. Из темноты, царившей внутри камеры, показалось бледное лицо Джима Мориарти. Он плавно, точно кошка, подошел к спящему Шерлоку и обвязал вокруг его запястья кусок пропитанной чем-то тряпки, привязав другой конец к железным перилам койки. Потом достал спички и быстро поджег ткань. В воздухе запахло бензином. Джим отошел на пару шагов назад и стал ждать. Открыв глаза, Шерлок резко дернулся и подался вперед. Несколько секунд он не издавал ни звука, пытаясь освободить руку, но, когда пламя добралось до кожи на запястье, а потом стало обжигать всю ладонь, закричал. С соседних коек повскакивали заключенные, загорелся свет. Шерлок свободной рукой накинул на горящий участок руки одеяло, все его движения были резкими и отрывистыми, он часто и тяжело дышал. Когда огонь был потушен, он откинул одеяло - обгоревшие куски ткани влажными темными пятнами прилипли к его коже. Шерлок издал странный звук, похожий на рык и, вскочив с койки, сделал один широкий шаг, оказавшись рядом с хохочущим Джимом. Он со всей силы ударил его здоровой рукой по лицу. Джим отлетел в сторону, и, пока сокамерники стояли в стороне, Шерлок подскочил к нему и, взяв за шкирку, ударил головой о косяк. Мориарти упал без сознания, из рассеченного лба струей потекла темная кровь. Шерлок осел на пол, его руки дрожали так сильно, что дай ему сейчас стакан, он не удержал бы его. Ладонь и запястье на правой руке распухли и покрылись мелким бисером волдырей. В это время Андерсон, сидя у себя, продолжал слушать музыку, а, увидев горящую красным лампочку экстренного вызова под номером камеры, демонстративно отвернулся от нее и, только через пару минут, когда к нему с криками прибежал другой охранник, вытащил наушники и медленно побрел за своим напарником, который уже несся со всех ног к камере заключения. *-*-* В половине третьего ночи Джону позвонили. Лестрейд вкратце сообщил ему об инциденте и попросил приехать в больницу, так как Шерлок вел себя там слишком буйно и никого к себе не подпускал. Уже через минуту Джон выбежал на улицу в одних пижамных штанах и футболке, быстро поймал такси и вскоре был на месте. Шерлок сидел в самом конце коридора. Медсестра указала на него пальцем и передала Джону небольшой пластиковый стакан. - Если вам удастся убедить пациента выпить успокоительное, то есть шанс, что он уснет. Ему необходим покой, - серьезно глядя на него, сказала она. - Да, конечно, - ответил ей Джон уже на ходу, торопясь скорее увидеть Шерлока. Уже подходя к ученику, Джон чуть замедлил шаг. - Вот ты где, - произнес он, садясь рядом с Шерлоком на кушетку и отставляя пластиковый стакан с успокоительным в сторону. - Сильно болит? - Уже нет. Мне обработали кожу противоожоговым кремом. Через пару дней даже шрамов не останется, - Шерлок говорил странными голосом, совершенно не похожим на его обычный, интонации как будто отсутствовали, и от этого речь его казалось безжизненной. - Как же так случилось? Почему охранники вовремя не пришли? - спросил Джон. - Мне сказали, что занятия отменили, - произнес Шерлок после паузы, делая вид, что не услышал Джона. - И мне запрещено участвовать в конкурсе. - Ну, это мы еще посмотрим, - придвигаясь чуть ближе к нему, ответил Джон. - Я чуть не убил его. - Кого? - не понимая, о ком идет речь, спросил Джон. - Джима. Мориарти. Заключенного, с которым у нас... напряженные отношения. - Ты сказал, что чуть не убил его... что ты сделал? - осторожно спросил Джон. - Ударил головой о косяк. Но он остался жив, к сожалению. - Шерлок, - возмутился Джон. - Не смей так говорить. В ответ Шерлок впервые за их разговор посмотрел на него. - Да? А почему, Джон? Если бы Джим умер, на земле стало бы одним отморозком меньше. - Никто не в праве отнимать у человека его жизнь, - сказал Джон и сжал кулаки. - Ты слишком милосерден, Джон, - Шерлок встал и направился к двери, ведущий на лестничный пролет. - Ты куда? - взволновано спросил Джон. - Курить. Не волнуйся, на этот раз я не стану сбегать или бросаться из окна. Джон последовал за ним. На небольшом пятачке лестничного пролета было прохладно и темно. Одинокая больничная лестница вела на верхние этажи, а внизу чернела дверь запасного выхода с горящей красным цветом табличкой. Пространство освещал только свет луны из окна. Шерлок сел на подоконник, полностью закинув на него свои длинные ноги. Левой рукой он достал сигареты и спички и закурил. - Джон, - тихо сказал он, затягиваясь. - Получается, завтра ты уйдешь. Больше не будет уроков. - Я... кхм... - Джон провел рукой по волосам. - Мне кажется, все можно исправить. - Все кончено, - голос Шерлока звучал сдавлено. Он отвернулся и уставился в окно. Джон подошел к нему совсем близко и, протянув руку, коснулся его плеча. Шерлок не вздрогнул, только чаще задышал. - Шерлок, - произнес он, и сам поразился тому, как нежно прозвучал его голос. - Я что-нибудь обязательно придумаю. Только верь мне, хорошо? - сказал Джон, не убирая руку. Неожиданно Шерлок, выкинув сигарету куда-то в сторону, перехватил его руку и сжал запястье. Он все еще не смотрел на Джона, только продолжал тяжело дышать, покусывая нижнюю губу. - Шерлок... ты... так не надо, - тихим шепотом произнес Джон. - Это не правильно, - после паузы добавил он. Шерлок встал и оказался теперь совсем близко к Джону. Воздух между ними сжался, став плотным и густым. Джон высвободил свою руку. Шерлок встревожено посмотрел на него с немой просьбой в глазах и через мучительно долгую секунду, казавшуюся вечностью, склонился над ним, на секунду нерешительно застыв, пристально глядя на губы Джона. Джон сглотнул и весь напрягся, а Шерлок закрыл глаза и, сократив дистанцию, поцеловал его. Все тело Джона отозвалось на прикосновение нежной кожи к губам, но липкий страх парализовал, сковав его движения. Он продолжал стоять, широко раскрыв глаза, как застывший оловянный солдатик, с опущенными по швам руками. Ему нестерпимо хотелось ответить на поцелуй, но словно какая-то пружина глубоко внутри не давала расслабиться. Шерлок чуть усилил давление и провел влажным языком по мягким губам. Наконец Джон, поддавшись импульсу, закрыл глаза и, обхватив Шерлока за локти, привлек к себе. Тот издал еле слышный звук и сразу же отстранился от Джона, прекращая только что начавшийся поцелуй. Они безмолвно застыли, смотря друг на друга. Тысячи мыслей проносились сейчас в голове Джона, он приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но уже в следующую минуту подался вперед и завладел губами Шерлока. Жадно целуя молодого человека, Джон вцеплялся в его плечи, сдавливая их, проникал языком чуть глубже, мягко и аккуратно изучая рот. Шерлок вжимался в него всем телом, вдыхая новый запах, отвечая на поцелуй со всей страстью, которая жила в нем, так долго не находя выхода. Они отстранились друг от друга одновременно, тяжело дыша. - Послушай... Шерлок, - начал Джон. - Я... я... не хочу причинить тебе боль. Шерлок все так же стоял, опираясь о подоконник. Он только провел пальцами по губам, словно проверяя, не приснилось ли ему все произошедшее. - Джон, пожалуйста, не уходи сейчас, - произнес он. Джон судорожно вздохнул и притянул его к себе. Он плавно и не спеша целовал Шерлока, нежно проникая языком внутрь, лаская горячие губы. Шерлок обнял его в ответ, с силой прижав к себе, беспорядочно водя руками по широкой спине. Джон зарылся пальцами в его кудри, а потом, почти не дыша, вновь опустил ладони на острые плечи. Послышался скрип двери. Шерлок вздрогнул и сделал шаг назад. - Это наверху, - шепнул Джон. - Все хорошо, - и протянул руку. - Но нам и правда лучше вернуться, пока тебя не начали искать. Шерлок посмотрел на Джона затуманенным взором и последовал за ним обратно в больничный коридор.