Я назову собаку именем твоим

— Какого хуя ты сегодня вытворял? — Нурлан хлопает ладонью по стене, к которой тут же оказывается прижат нагло улыбающийся Щербаков. — Ой, и ты тут, Нурик? — Лёша сдувает упавшую на лицо Сабурова прядь волос, а после кладёт ладони тому на бёдра, поглаживая их большими пальцами. — Совсем тебя не заметил, — целует в кадык, проводя по нему языком. — А что я сделал? Ничего. Просто проверял реакцию NILETTO. Лёша улыбается, а Нурлан кипит от злости. Эти их игры продолжаются уже пару недель: Лёша провоцирует, а Нурлан потом прижимает его где-нибудь с огромным желанием выбить из этой, в прямом смысле слова, светлой головы всю дурь. Однако каждый раз Лёша лишь насмешливо сверкает глазами и уходит. — Собой ты её, блять, проверял? — Сабуров напирает сильнее, вытесняя, казалось, даже кислород между ними. — Ревнуешь? — Щербаков улыбается, а после подаётся вперёд и облизывает нижнюю губу Нурлана, застывшего с гримасой злости на красивом лице. — Да кому ты нужен? — выплёвывает прямо в лицо, но не отходит. Смотрит то на губы, то обратно в глаза. — Ты мог гостя покалечить, а разбираться потом мне, — Лёха простодушно пожимает плечами, отталкивая Сабурова рукой и забирая свою толстовку со стула. — Куда собрался? — К коту, он у меня дома некормленый, — Лёша даже не оборачивается, когда говорит это и хлопает дверью. — Долбоёб, — Нурлан зарывается рукой в волосы, вновь превращая причёску в воронье гнездо. Правда, кто из них настоящий долбоёб, комик так и не понял до конца.

***

На следующий день Лёша его просто игнорировал абсолютно во всём — будь то шоу, на котором Щербаков, кстати, вообще странно помалкивал, или обычная болтовня в гримёрке. К вечеру терпение казаха закончилось, а значит, опять начались «кошки-мышки», осталось только с ролями определиться. Сабуров дожидается ухода Рустама и Тамби, начиная волком смотреть на стоящего спиной Щербакова. Его плечи размеренно поднимаются и опускаются, Нурлан даже пытается синхронизировать их дыхание, но выходит так себе — Лёша слишком спокоен, а Сабуров, напротив, зол. — Хватит пялиться, — блондин даже не удосужился поднять голову от разглядывания чего-то на столе, не говоря о том, чтобы обернуться. — Ого, — Сабуров зло усмехается и сжимает челюсть. — Он умеет разговаривать, вы можете себе представить! — скрипит зубами и подходит ближе, обхватывая Лёшу поперёк живота. — Хули ты меня игнорируешь? — Ой, а я тебе нужен был, да? — Щербаков разворачивается, но следит за тем, чтобы остаться в кольце рук друга. — Мне нужно извиниться, получается? — Злопамятная сучка, — Нурлан прижимает блондина ближе к себе, притягивает за затылок. — Из-за этого весь день вёл себя как еблан? Что за детский сад, Лёх? — казах окончательно сокращает расстояние между их лицами, уже предвкушая вкус тёплых губ на своих, однако вместо этого чувствует резкую боль. Кусается, мразь. — Извини, только так в садике целовался, — Щербаков состроил такие глазки, что аж желание отпиздить его на секунду пропало. И этого времени комику вполне хватило, чтобы вновь оставить Нурлана в обществе одних лишь смеющихся духов гримёрки. Сабурову до чесотки хочется ввести в гугл запрос с просьбой о помощи, но он, сука, никак не формулируется. Даже тут подстава.

***

А потом оказалось, что Лёша вообще мудак конченный — он заболел. Нурлан, конечно, не поехал к нему. Не сразу. Сначала в магазин за любимым Лёшиным соком. Когда Нурлан поднимался по лестнице в квартиру Щербакова, комик ожидал увидеть друга как минимум в тёплых носках, закутанным в плед и с градусником в жопе. Или что-то около. И вот когда Сабуров нажал на звонок, уже готовый, что следующее сольное выступление посвятит внешнему виду больного Лёхи, тот его конкретно так подставил. — Ты охуел? — Нурлан скользит взглядом по Лёшиным кубикам и сглатывает слюну, когда глаза цепляются за ключицу. «Завидуй, Ивлеева. Реально никогда такого не увидишь, иначе глаза вырву». — И тебе привет, — Лёша шмыгает носом и тянется руками к Нурлану, который уже готов раскрыть свои объятия, и просто закрывает дверь. — По-моему, — как только казах проходит в гостиную, на его ногу налетает маленький чёрный комочек — тот самый кот, которого Лёха подобрал пару недель назад на улице. Отцеплять животное Сабуров не стал, — больные люди не так выглядят. — Люди? — Лёша накидывает толстовку размера на четыре больше, и она почти закрывает его домашние шорты. — Блять, Руст опять нихуя не понял, — блондин садится на корточки, поднимая на руки котёнка. — Это Муру нужен был врач. Я его к ветеринару на осмотр возил. Да? — Щербаков поднимает животное к лицу и целует в голову. — Он у меня здоровый. Красавец мой. — Блять… — Сабуров с облегчением выдыхает и садится на диван, Лёха следует за ним. — Ну хоть ты в порядке. — Волновался? — Да. — Тебе полезно, — Лёха улыбается и двигается ближе к казаху, отпуская котёнка на пол и смотря ему вслед. — Мурик, только не убейся, пожалуйста. — «Мурик», серьёзно? Ты кота «Мур» назвал? — Нурлан заходится в приступе смеха и сплетает их с Лёшей ладони. Щербаков не противится и сжимает его руку. — Мурлан. Я назвал кота Мурлан, — блондин не умеет рисовать, но сейчас до чёртиков хотел бы запечатлеть смущённо-удивлённое лицо казаха. Комик уже начал было оглядываться в поисках телефона — не рисунок, так фото, но у Нурлана другие планы. Казах рывком притягивает Лёшу за шею ближе к себе, захватывая его губы. Даже на душе как-то легче стало. То есть всё это время нужно было просто поцеловать Щербакова? Всё было так просто? Можно было не устраивать эти их словесные «кусачки»? — Как ты вообще додумался до этого? — казах пытается отдышаться, но всё равно покрывает лёгкими поцелуями всё лицо уже сидящего на его коленях Лёши. — Да я просто песню услышал, — блондин снимает с мужчины футболку, оглаживая твёрдый пресс. — Там было что-то вроде «я назову собаку именем твоим». — Вот же урод, — Сабуров на мгновение вскидывает голову, чтобы заглянуть в смеющиеся голубые глаза. — Я тебя тоже люблю, ушлёпок.