***
В следующий раз Бен открыл глаза, лёжа на асфальте, он смотрел на чистое небо, а рядом была лужа рвоты. Он попытался приподняться, но его тут же пригвоздило к земле. Тело жутко ломило, место укуса зудело и горело, кажется, у него был приступ, но он не помнил, как это произошло. Стиснув зубы, Бенедикт приподнялся на локтях, руки сильно дрожали и удержаться в таком положении было тяжело. Он повернул голову, на секунду показалось, что двигался он даже со скрипом. Машина находилось не так далеко, где-то около десяти метров, а ещё примерно в паре метров валялась канистра, видимо, с бензином и, к счастью, полная. Наверное, машина заглохла, и он отправился искать бензин. Бен посмотрел на часы, но голову тут же пронзила острая боль, и цифры были довольно расплывчатыми. Кажется, у него ещё было тридцать восемь часов запасе или около того, минуты он разглядеть не успел, вторую руки пришлось вернуть на место, чтобы не разбить голову об асфальт. Вирус распространялся довольно быстро из-за отсутствия каких-либо сил и явно не вовремя сменянной повязки, Бен посмотрел на руку и сильнее сжал кулак. Вены надулись, через грязный разорванный бинт было видно, как увеличивалась зона покраснения. Он взвыл, запрокинув голову, ноги будто одеревенели, очередная попытка подняться успехом не увенчалась, но минут через десять удалось стать на четвереньки. Бенедикт дополз до машины. Опираясь о колёса, цепляясь за ручку двери, которая открылась и начала мотаться из стороны в сторону, благодаря упорству, всё-таки смог встать на ноги. Несколько минут спустя он даже смог усесться на кресло и разглядеть цифры на часах: 38:13. Времени больше суток, но хватит ли ему этого? Бенедикт хотел поехать дальше в надежде, что сил, чтобы давить на педаль хватит, но машина завелась и тут же заглохла. Бак был пустой. — Чёрт, — процедил Бен сквозь зубы. Пришлось снова открывать дверь и добираться до кузова, возможно, если рану снова обработать, ему станет легче, и они смогут добраться до места назначения. Бенедикт, еле волоча ватные ноги, открыл двери и забрался на край, пытаясь дотянуться до аптечки. Кряхтя из последних сил, он ухватился за чемоданчик и притянул его к себе. В этот момент, судя по звукам, у Мартина начался новый особо сильный приступ судорог. Бенедикт застыл на мгновение, прикрыв глаза, хотелось, чтобы слух моментально пропал. Он ведь ничем не мог ему помочь, кроме как пристрелить или довезти до клиники. Из-за его малодушия они потеряли слишком много времени и сейчас стояли посреди дороги непонятно где. Бен вообще засомневался, стоит ли ему пробовать облегчить свои страдания, пока руку не пронзила жуткая боль. Он крепко стиснул зубы, срывая засохший бинт, но это явно было не самое болезненное, поскольку сдержаться при обработке раны не удалось. Бен вскричал и выпустил целую очередь нецензурной брани. Приступ у Мартина прекратился, каталка перестал трястись. Бен посмотрел на свои часы: 37:32. Подняться было довольно непросто, и каталка вновь затряслась, но Бен смог встать на ноги. Он оглядел Мартина: выступающие вены на голове и шее, закатившиеся глаза, жёлто-оранжевая жижа вокруг кляпа, на его часах было 3:49. Надежда, что они успеют ко времени, для Мартина была похоронена. Ехать предстояло часов десять, если повезёт, Бенедикт не знал, насколько они продвинулись и смогут ли вообще быстро передвигаться, но трёх часов им не хватит с двухсот процентной вероятностью. Он поджал губы, руки задрожали, на раздумья не было и секунды, и Бен решил, что доедет до клиники даже, если время истечёт. Если он не смог его убить, значит не имеет права сдаться, дожидаясь собственной смерти. К тому же, возможно, в клинике уже найдут лечение в таком случае, а если и нет, то хотя бы усыпят. Бен разорвал один из пластиковых пакетов с едой, стараясь глотать как можно быстрее, учитывая, что ехать ещё долго, а времени на остановки нет, нужно было хоть что-то проглотить. Он ведь не ел с момента заражения, думать о том, что его, вероятнее всего, снова стошнит, времени не было. За пару минут расправившись с пюре, напоминающим по вкусу что-то мясное, он поплёлся за оставленной на дороге канистрой с бензином. Закончив с заправкой, Бен открыл дверь, с трудом усаживаясь на место водителя. Голова будто была чугунной, но он изо всех сил, трясущимися руками хватаясь за руль, старался не думать о жаре и боли и прочих дискомфортных ощущениях. Поставив ногу на педаль, он бросил взгляд на цифры на часах: 37:01. Бенедикт вдавил педаль газа в пол. Они ехали без остановки часов пять или около того, но вдруг машина остановилась. Бак ещё не был пустым, но водитель явно был в ненадлежащем состоянии. Бенедикт тяжело дышал и жмурился, изображение перед глазами плыло, руки на руле уже не держались, а из-за жара, охватившего тело, казалось, что они находятся намного ниже. Он посмотрел в окно, судя по цвету неба, солнце заходило за горизонт, на часах на руке цифры расплывались, но Бен смог распознать первые две: тридцать один час. У него всё ещё было больше суток, а у Мартина уже не было ни секунды. Бенедикт снова попытался надавить на педаль газа, но проехать смог всего лишь пару метров, со злости он изо всех сил ударил по рулю, раздался оглушающий гудок. Он снова зажмурился, в голове эхом ещё отдавался звук, возникший из-за не самых обдуманных действий. Бен посмотрел через плечо назад и тихо произнёс: — Прости, кажется, это конец… Он откинулся на спинку кресла и судорожно выдохнул, сжимая дрожащие руки в кулаки. Место укуса начало сильнее пульсировать, кажется, время подходило к новому приступу. Только сейчас его голову посетила мысль, что если бы он ослушался Мартина, не поддавшись сантиментам, и надел кляп сразу, сейчас они были бы намного ближе к своему спасению. Лёгкая в сравнении с предстоящей судорога коснулась коников пальцев рук и ног. Через пару минут его затрясёт сильнее, станет ещё жарче, и он отключится неизвестно насколько. Как нелепо: обещать спасение и не суметь выполнить. Глупо и стыдно, особенно, когда это вопрос жизни и смерти в прямом смысле этого слова. Он никак не сумел помочь, не нашёл в себе силы, чтобы прекратить страдания друга, не дотянул до другой клиники, заведомо зная, как это трудно, и обрекая обоих на риск. Не спас и собственную жизнь. Наверняка стоило сдаться раньше, не уезжать с места и дать зомби сожрать себя, чтобы сейчас не мучиться. Он везде и всюду проиграл. К горлу от смеси моральной и физической боли поступил ком, Бен уже прикрыл глаза, готовясь к тому, что сейчас его настигнет приступ, и он потеряет сознание. Прийти в себя он мог неизвестно через какой промежуток времени, поэтому не надеялся уже ни на какое спасение. Вряд ли, очнувшись через час, ему будет под силу двинуться дальше, поэтому оставалось лишь дождаться, как скоро он превратится в безмозглого монстра, жаждущего плоти и крови. Перед потерей сознания, Бен услышал приглушённый звук хлопнувшей двери и какие-то голоса, видно, новый симптом — бред из-за жара и испытываемой агонии.***
Бенедикт попытался открыть глаза, но это оказалось слишком тяжело. Его трясло и окружал какой-то шум, напоминающий человеческий разговор, жар будто обволакивал всё тело, дышать удавалось с трудом. Что именно говорят люди, распознать Бен не мог, до слуха долетали лишь обрывки слов. На мгновение, слегка приподняв веки, он увидел яркий свет. Неужели тот самый «свет в конце туннеля»? Получается, он был в отключке больше тридцати часов, или же что-то пошло не так и вирус убил его несколько раньше. Сейчас было уже не так важно, Бен подумал о том, что зря не ходил в церковь последние дни перед этими месяцами ужаса. Говорят, люди видят яркий свет перед уходом, но где окажется в итоге не предполагал, и почему-то сейчас задумался, что не хотел бы гореть в Аду, если тот существует, он и так достаточно настрадался. Но наконец расслышанный кусок фразы заставил Бенедикта сомневаться в том, что его душа покинула тело. — …угнанной машины. Позже надо направить её назад. Надень на него… В небесной канцелярии вряд ли разбирались бы с угнанной машиной и изъявили желание что-то на него надеть. Хоть он точно и не знал, как это всё происходит, но не помнил ни одного стиха из Библии про нечто подобное. Бен снова попытался открыть глаза, яркий свет снова заставил зажмуриться, но перед ним, кажется, мелькнуло синее пятно. Через пару секунд он почувствовал что-то на лице и смог сделать полноценный вдох, лёгкие будто снова ожили, но через мгновение сознание опять покинуло его. — … вколите ещё дозу… часа два…***
Бенедикт снова очнулся и тут же зажмурился, увидев яркий свет, направленный в глаза. Он снова открыл глаза и быстро-быстро заморгал, свет исчез, и Бен смог увидеть перед собой врача. Он явно не умер. — Сужается, отлично… — пробормотал себе под нос врач, и слегка приподнял его голову, рассматривая что-то. — Итак, — произнёс человек, полностью облачённый в защитный костюм, — вы помните, как вас зовут? Перед, казалось бы, элементарным ответом Бенедикт замешкался, пытаясь осмотреть всё вокруг, но врач вернул его с небес на землю. — Имя. Вы помните своё имя? — Эм… Да, Бенедикт. Меня зовут Бенедикт Камбербэтч. — Отлично, мистер Камбербэтч. Я бы вам и сам напомнил, но нужно проверить состояние работы вашего мозга. Какой сейчас год? Вы знаете, где находитесь. — Две тысячи двадцатый… — ответил Бен, нахмурившись, и посмотрел на врача. — Я в клинике? — Отлично, помните, как сюда попали? — Нет… простите. — Что ж, вас и вашего друга нашла бригада, направляющаяся с запасами лекарств и еды в другую клинику, из-за того, что одну их служебную машину угнали. Когда вас нашли, на часах было ещё около двадцати девяти часов. Вам повезло, времени было больше суток, но вирус распространялся быстро из-за плохо обработанного и защищенного места укуса и ослабленного иммунитета, сейчас ваше состояние удалось стабилизировать. Хорошо, что вас нашли в момент очередного приступа, но на будущее, я бы не рекомендовал угонять служебные машины, — на лице врача проскользнула тень улыбки, и он собирался продолжить, но Бен не дал ему вновь открыть рта, перебив. — Мартин! Что с Мартином?! — он хотел сорваться с места, но почувствовал резкую боль в руке и скрежет колёс по кафелю, за ним дёрнулась капельница. А врач сразу же после того, как Бен отвлёкся посмотреть, что это тащится за ним, аккуратно, придерживая за плечи, вернул его в обратное положение. — Пожалуйста, успокойтесь, сейчас вам нужен покой. — Но Мартин, он же… — Мистер Фримен в порядке, он сейчас находится под наблюдением группы специалистов. Должен сказать, у вас довольно выносливый друг, не так давно вирус мутировал, заражён он явно оказался тяжёлой формой, но по прошествии сорока восьми часов он всё ещё не до конца обратился и не погиб. Так что есть вероятность, что он вернётся в прежнее состояние, прогноз довольно оптимистичный. — Какая вероятность, насколько оптимистичный? — не унимался Бен. — Пятьдесят процентов, это очень оптимистично в его состоянии, вам не о чём беспокоиться. Кстати, вы случайно не помните, сколько часов назад наступило заражение? Это бы помогло. — Сколько у меня было времени, когда нас доставили сюда? — Бенедикту с трудом удавалось сдерживать желание сорваться с места и броситься на поиски Мартина. Врач нахмурился, посмотрев в сторону, а после начал искать что-то в планшете с записями. Он перевернул несколько страниц и сказал: — У вас было ещё приблизительно часов двадцать шесть в запасе. — У меня было на тридцать четыре часа больше, чем у него, или около того. — Значит, пятьдесят шесть-пятьдесят семь часов назад произошло заражение. Вы оба явно баловни судьбы, в его случаи редко дают и десять процентов гарантии, но мистер Фримен намного выносливее, чем кажется, судя по показателям. Он снова что-то посмотрел в своём планшете, а потом произнёс: — В ближайшее время вас переведут в освободившийся стерильный бокс, нужно будет привести вас в порядок перед введением вакцины. Персонала немного, вам успели только стерильно обработать место укуса, чтобы затормозить заражение, но нужно сменить одежду и очистить кожные покровы. Поскольку прошли почти сутки с момента заражения, есть вероятность, что вам может стать хуже, но вы будете находиться под строгим наблюдением, что ж, не смею больше вас беспокоить. Бенедикт хотел было выкрикнуть вслед уходящему врачу ещё несколько вопросов про Мартина, терзающих его сознание, но тот довольно быстро ушёл. В ушах вдруг резко зазвенело, наверняка, из-за общего шума, который до этого момента Бен не замечал. Как же много людей находилось в приёмном отделении, и все в состоянии разной степени сложности, и он среди них, поражённый пугающе-отвратительным вирусом. Бенедикт ещё до конца не мог поверить, что находился в больнице, что он спасся и, возможно, спас ещё и Мартина, а значит фактически выполнил обещание. Он посмотрел на перебинтованную руку и закатанный рукав кофты, истерзанной несколькими месяцами скитаний. Неужели сейчас он мог расслабиться, хотя бы на несколько часов успокоиться? Бенедикт уже привык постоянно бежать, оглядываясь по сторонам и опасаясь за свою и чужую жизнь, в постоянном напряжении, превозмогая боль и голод, существовать за счёт одной только надежды. А сейчас он находился под наблюдением врачей с большой долей вероятности на выживание, и всё, что от него требовалось: отдыхать и приходить в себя. Конечно, условия были отнюдь не идеальными, заражённых было много, а судя по обсуждениям, стерильные боксы нередко освобождали те, чьи тела потом увозили в морг. Врачи выглядели встревоженными и замученными, а персонала не хватало на такое количество людей. С разных сторон раздавался плач детей, чьи-то истерики, все суетились, но, несмотря на всё это, Бен чувствовал себя в безопасности. Впервые за долгое время, он находился в окружении людей и не ощущал того, что в спину дышат безмозглые монстры. И хоть количество смертей явно было немаленьким, ему казалось, что всё кончилось. Осталось совсем немного, и побег для выживания и влачения своего бренного существования будет не нужен. По кончикам пальцев пробежалась лёгкая судорога. Его наверняка накачали тонной обезболивающего, но как же, на самом деле, было приятно после всех пережитых мучений едва чувствовать своё тело. Он не раз сдавался, и не раз думал, что находится на грани жизни и смерти, сейчас лёгкое онемение конечностей казалось только приятным бонусом. Бенедикт наконец-то мог ровно дышать, он повернул голову в одну строну, потом в другую, рассматривая подключённые к нему аппараты. Вдруг веки сами по себе начали тяжелеть, Бен хотел было открыть глаза из-за резко накатившей тревожности, но мысль о том, что сейчас всё в порядке, остановила его. Глаза благополучно оказались закрыты, и он довольно быстро погрузился в спокойный и такой необходимый за долгое время сон. Разбудил его шум пластиковых колёс каталки по кафелю, Бен открыл глаза и посмотрел на медсестру, направляющую каталку по коридору и придерживающую капельницу. Судя по всему, его перевозили в стерильный бокс перед тем, как ввести вакцину. Он точно не знал, сколько времени проспал, но то, что пришла его очередь, пугало и радовало одновременно, было неизвестно, как отреагирует его организм. Но кто не рискует, тот не пьёт, верно? А они с Мартином, помнится, выпили немало. Перед тем, как заехать в бокс, медсестра вытащила иглу капельницы, отставляя её в сторону, и сказала раздеться, перед входом в сам бокс. Бенедикт попытался подняться с каталки, но не удержался на ногах и чуть не свалился. При помощи медсестры, устоять всё же удалось. Немного погодя, привыкая к вертикальному положению тела, через несколько минут, Бен смог сделать шаг. Автоматические двери распахнулись и после следующего же его шага закрылись. Теперь Бен находился в помещении с ящиками и полками, где, вероятно, ему предстояло оставить одежду, а после зайти в сам стерильный бокс, ещё за ширмой в углу находилась душевая кабина. Его пошатывало и голова гудела, но, по крайней мере, состояние было много лучше, чем несколько часов назад в угнанной им же машине скорой помощи. Он снял драный, испачканный в крови и грязи синий свитошот и порванную испачканную в соусе из-под последних, съеденных им, консервов, майку. Стоять было сложно, голова кружилась. Бен давно не ел и спал не так много, поэтому до ширмы он не дошёл и решил раздеться до конца сразу, пока есть возможность стоять. Приходилось опираться о полки или стену, снимая штаны и бельё. Раздевшись, Бенедикт положил вещи на полки и развернулся назад, смотря на медсестру, которая почему-то до сих пор не заходила. Она лишь постучала пальцем по стеклу, где находилась таблица с правила и направилась по своим делам. Бенедикт нахмурился, присматриваясь к расплывающимся перед ним буквам, сконцентрироваться получилось не сразу, но через пару минут удалось прочитать свод правил:В комнате перед дезинфекцией оставляют верхнюю одежду и личные вещи, чтобы не вызвать возникновение каких-либо осложнений у пациента, находящегося в стерильном помещении. В специально оборудованных ящиках находится защитная форма для посетителей и персонала. Верхняя одежда пациента либо конфискуется до конца лечения, либо утилизируется персоналом в случае необходимости. Пациенту до посещения стерильного бокса: 1. Избавиться от верхней одежды и посторонних предметов. 2. При необходимости принять механический душ, находящийся справа перед входом в бокс. 3. Пройти в бокс через дезинфекционный душ (активируется через несколько секунд после пересечения красной линии). 4. Надеть заготовленный заранее персоналом больничный костюм. НЕ ПОКИДАТЬ БОКС БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ЛЕЧАЩЕГО ВРАЧА
Ознакомившись с правилами, Бенедикт хмыкнул и отправился за ширму в душевую кабину. Он зашёл, включая воду. Бен не мыл голову несколько недель и месяцами носил единственную оставшуюся одежду, в отросшей бороде остались пятна крови и грязи, и пахло от него явно не розами. Бенедикт вдохнул полной грудью, ощущая, как тёплая вода струйками стекает по телу, он провёл руками по лицу и запустил пальцы в волосы. Наконец-то Бен мог принять нормальный душ за такое долгое время, из которого не текла ржавая холодная вода, он с лёгкостью регулировался, и не нужно было спешить, потому что в любой момент могли вломиться зомби. Он смог полностью промыть отросшие кудри от комков грязи и крови и чего-то ещё, что он не смог определить, хотя вряд ли это имело значение. Мыло и шампунь оказались без запаха, но это не помешало наслаждаться моментом. Было довольно забавно, что моментом наслаждения для него был обычный душ и хоть какое-то ощущение безопасности. Кто мог предположить, что всё будет будто в фильме про выживание. Как же Бенедикту хотелось, чтобы это была просто роль, в которую он слишком сильно вжился, чтобы лучше сыграть. Но, к сожалению, это всё было более чем реально. Правда, осознание этой мысли уже не пугало, просто раздражало и несколько злило. И он хоть и мог теперь дышать спокойнее, но полноценного ощущения, что всё уже позади не испытывал. Шум воды прекратился, Бен вышел из кабинки и встряхнул головой, капли разлетелись в разные стороны, по телу тут же пробежались мурашки. После душа в помещении явно было прохладно, поэтому он быстро вытерся заранее приготовленным полотенцем, которое взял на одной из полок и там же отыскал больничную рубашку. Наконец переодевшись, он пошатнулся и зажмурился, хватаясь за одну из полок, голова вновь закружилась, а в ушах загудело. Понадобилось несколько минут, чтобы он снова смог нормально передвигаться. Бен подошёл к красной линии. Глубоко вдохнув и прикрыв глаза, он сделал шаг, переступая её. Послышалось какое-то пищание, и буквально через три секунды его полностью обдало мощной струёй тёплого воздуха с распылением какой-то специально смеси. У неё был специфический запах, напоминающий смесь спирта и хвои. Эдакий запах чистоты с отдушкой, который сразу бьёт в нос при посещении стерильных помещений. Слегка пошатываясь, он дошёл до кровати и сел на неё, оглядывая помещение. Тумба, стоящая рядом, аппарат ЭМРТ с другой стороны, пустая капельница, окна, как в обычных платах, естественно, были не предусмотрены, но и без них не было ощущения духоты, воздух был довольно чистым. Он лёг на кровать и хотел было провалиться в сон, как двери комнаты перед боксом распахнулись. Услышав характерный звук, Бен открыл глаза и посмотрел в сторону входа. Сработал дезинфекционный душ, и в бокс вошли врач с каким-то чемоданом и медсестра в стерильных защитных костюмах. Бенедикт дёрнулся и хотел сесть, но услышал от врача: — Не вставайте, — он подошёл к тумбе, ставя на её чемодан и приготавливая всё необходимое для введения вакцины. Медсестра взяла из чемодана два пакета с каким-то раствором и надела их на капельницу, забирая несколько использованных. После взяла жгут, закатала рукав больничной рубахи и перевязала руку для введения внутривенной инъекции, попросив пару секунд посжимать ладонь. — Процедура будет достаточно болезненной, — произнёс врач, набирая в шприц препарат, — нужно будет потерпеть, но это поможет вам. Бенедикт слабо кивнул, наблюдая за происходящим. В голове проскользнула мысль, что вряд ли вакцинирование будет для него болезненным после того, что ему уже пришлось испытать, но как только игла оказалась под кожей, а препарат начал поступать, Бен пожалел о собственных мыслях. Хотелось сорваться с места и убежать, он ощутимо дёрнулся, но медсестра крепко держала его. Он сжал руку в кулак и стиснул зубы. Вены будто загорались после поступления по ним сыворотки, они сильнее проступили на руке, а тело бросило в жар. Бен прикрыл глаза в надежде, что через несколько секунд это всё закончится, но секунды эти оказались непростительно долгими. Он хотел прокричать, но сдержался, сильнее сжав руку и зажмурившись. Когда всё закончилось, Бенедикт судорожно выдохнул и произнёс: — И.. вправду… болезненно... — Что ж, через время вам принесут еду, но после вакцинации состояние может мгновенно ухудшиться, если почувствуете, что вам совсем плохо, нажмите на тревожную кнопку, — произнёс врач, указывая на красную кнопку на стене у изголовья кровати, которою Бен до этого момента и не заметил. — Вам обязательно помогут. Да, и после того, как поедите, вам поставят эти капельницы, и сможете отдыхать. — Ладно, — сказал Бен, поворачивая голову на подушке. Его начинало подташнивать, но в целом состояние не особо изменилось. Еду принесли примерно через полчаса. Персонал явно был загружен уже, судя по тому, что медсестра не зашла в бокс с Беном, когда он готовился, чтобы проследить за происходящим и при необходимости оказать помощь, это было ясно. Бенедикт после вакцины не смог подремать, хоть и хотелось, потому что довольно быстро начала болеть голова. Доставленной еде он был очень рад, урчание его желудка, казалось, было слышно уже по всей больнице. Он очень быстро избавился от мяса с овощами, и даже был готов вылизать тарелку дочиста, возможно, это выглядело дико, но точно не в его положении. Еда казалась кулинарным шедевром, и приготовленной порции явно не хватило, чтобы насытиться, учитывая, что нормально Бен не ел уже очень давно. Когда удавалось найти еду, при любых обстоятельствах приходилось откладывать часть, чтобы не умереть от голода. Но сейчас в больнице после практически суток голода не нужно было ничего делить или прятать, и от одного этого осознания аппетит будто усилился втрое. Ему принесли ещё одну порцию и, не стесняясь, уплетая всё за обе щеки, Бен даже забыл, что испытывал какие-либо недомогания. Головная боль уже так не чувствовалась, жар спал, он находился в тепле, чистый и вымытый, мог наконец поесть что-то свежее и тёплое. Удивительно, как немного нужно для счастья человеку, пережившему апокалипсис. Вдруг Бен снова услышал звук отрывающихся дверей. Дожёвывая большой кусок мяса, который он принципиально хотел полностью запихнуть себе в рот, Бенедикт посмотрел на только что вошедшего врача. Он сначала посмотрел в свой планшет, а после поднял взгляд на Бенедикта и сказал: — Приятного аппетита, мистер Камбербетч, вижу с ним у вас всё более чем в порядке. Как состояние в целом, ничто не беспокоит? Бену пришлось постараться, чтобы как можно скорее проглотить кусок и ответить на вопрос, не подавившись при этом. Со стороны картина, наверняка, выглядела комичной и вызвала бы у врача улыбку, не будь он измучен работой за последние несколько суток. Новые больные всё прибывали, старые умирали, но места в больнице становилось всё меньше и меньше, заражались медсёстры, количество персонала стремительно сокращалось, а смены продолжались часов по пятнадцать. Так что для того, чтобы обращать внимание на подобное мелочи, не было ни сил, ни времени, и он терпеливо дождался момента, когда Бен проглотит кусок и озвучит свой ответ. — Довольно трудно сказать, понимаете, по сравнению с тем, что было, я чувствую себя прекрасно, несмотря на то, что голова немного болит и, возможно, есть небольшая температура. Не могу сказать, что плохо себя чувствую, я очень мало спал и давно не ел, может, лёгкое недомогание после всего, а в целом всё супер. Пока он говорил, врач осматривал его, проверяя условные рефлексы, осматривая кожные покровы, цвет глазных яблок и состояние укуса, и делал пометки в своём планшете. Заняло это всё около пяти минут, не больше, врач что-то подписал в своём планшете, он явно не был настроен на более размеренную работу и торопился уйти, и уже подходя к выходу произнёс: — У вас очень хорошие показатели, вы должны быстро восстановиться, прогноз более чем оптимистичный, скажу, чтобы вам поставили подготовленные капельницы, чтобы закрепить результат. — Доктор, подождите… Он развернулся и посмотрел на Бена в ожидании вопроса, явно не обрадованный происходящим. — Скажите, что с Мартином. — Простите? — не понял врач. — С Мартином. Мартином Фрименом. Вы, случайно, не знаете? — Насколько мне известно, он ещё не прошёл процедуру вакцинации, но уже на очереди, из-за высокой степени заражения его сложно было стабилизировать. С ним всё будет хорошо, не стоит беспокоиться. — Я должен присутствовать там, должен присутствовать на его вакцинации, понимаете… — Это исключено, вам нельзя покидать стерильный бокс, прошёл всего час после введения препарата, ещё могут последовать осложнения. — Пожалуйста, поймите, это очень важно, я ведь делал всё, что было в моих силах, чтобы он попал сюда, это просто необходимо… — он снова оказался прерванным. — Мистер Камбербетч, это не игрушки, вы не просто так были помещены сюда, и покидать это место нельзя тоже не просто так. — Пожалуйста… — к горлу Бенедикта уже подступил ком. Он надеялся, что какая-то капля сострадания или хотя бы обычная усталость заставит врача изменить решения. Ведь Бен пожертвовал практически всем, чтобы спасти Мартину жизнь и не мог пропустить этот момент, в конце концов, он мог ему понадобиться. Пока сам не знал, при каких обстоятельствах, но всё же. Их и без того разлучили против воли. Бенедикт понимал, что к Мартину его вряд ли подпустят, но он мог хотя бы наблюдать, стоя за стеклом. У него ведь ничего не осталось, только Мартин. — Пожалуйста, у меня ничего не осталось, только Мартин. Я должен убедиться, что с ним всё будет в порядке. Сам. В помещении повисла тяжёлая тишина, врач сделал пару шагов назад от выхода и посмотрел на Бенедикта. Было бы у Бена достаточно сил, он бы умолял на коленях. Хоть и надеялся, что делать этого не придётся. Прошло всего несколько секунд, а Бенедикту казалось, что время текло в сотню раз медленнее, он начал было уже снова произносить «пожалуйста», но врач всё же ответил: — Хорошо. Только если наденете защитный костюм, и наблюдать будете за стеклом. — Да, конечно. Спасибо, спасибо огромное.***
Когда Мартина привезли в больницу, он уже очнулся после отключки из-за приступа. Поскольку прошло больше двух дней, он уже не чувствовал боли, жара, не начинались новые судороги, не было чувства тошноты. Присутствовал только голод и дикое желание разрывать плоть, но ещё в момент, когда их нашли и ехали в скорой, Фримену вкололи большую дозу нейролептиков, чтобы он не двигался лишний раз, не смотря на то, что он был связан. Персонала и так не хватало, времени с момента заражения прошло слишком много, рисковать было нельзя. Парализованный Мартин просто лежал, пялясь в одну точку, звуки он слышал сквозь лёгкий звон в ушах и картинку вокруг видел тускловатой. Язык распух и с кляпом во рту было максимально некомфортно, но, несмотря на обеспеченную безопасность, его всё равно долго не снимали. Его привезли в отдельную палату со странным оборудованием, и подключили к какому-то аппарату, картинка плыла, а тело одеревенело, поэтому разглядеть было трудно. Осмотр проводили сразу несколько врачей, все суетились и что-то обсуждали, он же слышал обрывки фраз и странные непонятные термины. После недолгих, но довольно бурных обсуждений, Мартину вкололи дозу транквилизаторов, чтобы без происшествий перевести его в стерильный бокс и подготовить к процедуре. Часть жёлтой-оранжевой жижы вокруг рта взяли на анализ, также взяли немного крови и слюну для лабораторных опытов и улучшения состава вакцины. Пока Мартина перевозили, остекляемыми глазами он смотрел в потолок и наблюдал за сменяемостью слегка мерцающих ламп в коридоре. Мысли были такими же заторможенными, как и всё его тело, так что до сих пор осознать, где он находится и что происходит, так и не вышло. Его раздели, помыли, переодели и провели через дезинфекционный душ два медбрата, после уложили на кровать и поставили заранее приготовленную капельницу. Вздутые вены, проступающие через бледную кожу, как у начинающего наркомана, были нелицеприятным зрелищем, но давно не пугали медперсонал. По венам, как по туннелям метро, по телу разносился этот жуткий вирус, который предстояло остановить. Примерно через полчаса нужно было ввести сыворотку, поэтому на время работники покинули стерильный бокс, где уже фактически зомби прожигал безжизненным взглядом потолок. Мартин практически ничего не ощущал, лицо было онемевшим, а тело будто под большим прессом придавили к кровати. Лёгкий звон в ушах будто давил на мозг, а он даже не мог повернуть голову, чтобы осмотреться. Он изредка моргал и очень медленно дышал, было ощущение, что грудную клетку сковало, а скелет изнутри сжимал лёгкие. Ему не было плохо, больно, холодно, жарко, отвратительно или страшно, ему просто было никак. Полчаса прошли незаметно, и вот с характерным звуком открылись двери бокса, вокруг Мартина снова стали мелькать размытые фигуры. Вытащили иглу с капельницей, чтобы теперь ввести препарат, и он наконец смог повернуть голову.***
Перед тем, как идти наблюдать за прохождением процедуры вакцинирования Мартина, Бенедикта попросили подписать документ о том, что ответственность за своё состояние вне бокса, он берёт на себя. Ему, безусловно, окажут первую помощь, если что-то пойдёт не так, ведь вокруг будет находиться медперсонал, но лечащий врач рекомендовал оставаться в стерильном помещении, чтобы не было осложнений. Бенедикту предоставили специальный защитный костюм и респиратор. В сопровождении врача, он покинул свой бокс, направляясь по коридорам в другой, чтобы убедиться, что и о Мартине здесь позаботились надлежащим образом. Шли они недолго, буквально минут пять, зашли в комнату и остановились перед входом в само стерильное помещение. Впервые за довольно долгое время Бенедикт наконец-то увидел Мартина, вокруг него суетился медперсонал, снимали капельницы и готовили всё для введения препарата. Вот Мартин повернул голову, к сожалению, он не знал, что там стояли не двое врачей, да и к тому же все для него были расплывчатыми пятнами. Бенедикту было непросто сдерживать свои эмоции, он сжал руки в кулаки, дыхание участилось, тело охватил жар. Он сам прошёл через это и знал, насколько процедура может быть дискомфортной и болезненной. Мартину уже перевязали жгут и начали вводить сыворотку, сначала не было никакой реакции, поскольку действие транквилизаторов не давало ему двигаться. Но Фримен ощутил, как звон в ушах усилился, а руку, в которую вводили препарат, начало покалывать всё сильнее и сильнее. Через несколько секунд Мартин замотал головой, небыстро, поскольку такой возможности у него не было, но введение сыворотки явно доставляло немалый дискомфорт. Он попытался как-то ещё пошевелиться, стиснуть зубы или оттолкнуть того, кто причинял ему эту боль, но смог только прикрыть глаза. От волнения у Бена начала кружиться голова. Он наблюдал за происходящем, а через секунду перед глазами потемнело, он потерял равновесие и, сделав несколько шагов, облокотится об одну из полок. Процедура с Мартином заканчивалась, и он хотел увидеть итог, но потерял сознание на долю секунды раньше. Последнее, что он успел услышать вперемешку со звоном в ушах: — Нужно поместить его бокс, быстрее…