Плохие новости

— У твоего отца есть какая-то особенная потребность трогать маленьких мальчиков? — я толкнул Драко локтем, когда мы оба наблюдали за тем, как тот знакомится с Невиллом Долгопупсом и Джинни Уизли. Слизеринец в ответ только закатил глаза. Я стоял позади Драко так, чтобы Люциусу было неудобно на меня смотреть, но он и не обратил особого внимания — выполнял поручение. Я закусил губу, чтобы не смеяться над ситуацией, где глава чистокровного рода почти напал на группу второкурсников. Мне пришлось вытащить дневник Тома Реддла из новенького котелка Джинни, чтобы спрятать его под мантией. Кажется, никто, кроме меня, так и не заметил случившегося подлога. Я ходил по магазинам, покупая учебники, свитки, перчатки из кожи дракона, а частичка души Волан-де-Морта царапала острыми железными уголками кожу на моих ребрах. Если отогнуть мантию, то на белой рубашке можно было увидеть бурые пятна. В Норе, оставшись один в комнате, я положил дневник на центр кровати. Следов крови на самой тетради не было — чистая и аккуратная, с мягкой обложкой и золотым тиснением, она черной дырой лежала в середине разноцветного стеганого одеяла. Я завернул дневник в бумагу и свитер, а потом спрятал на дно чемодана, накрыв учебниками и спортивной формой. На вокзале, стоя у готовящегося отходить поезда, я выглядывал Долгопупса. Его бабушку, носящую огромную шляпу с мертвой птицей на голове, было трудно не заметить, но у меня все равно не выходило. Если Добби не пришел ко мне — значит он пришел к Невиллу. Стоило поезду отойти, я сразу прошел по вагонам, чтобы еще раз убедиться в отсутствии ребенка. Но, уверен, мальчик окажется умнее каноничных гриффиндорцев и под присмотром любимой бабушки сможет добраться до Хогвартса без приключений. В конце концов, это очень даже в стиле Долгопупса — попасть в какую-то невероятную в своей глупости ситуацию. Из-за контактных линз глаза сохли и мне приходилось нарочно останавливать себя, чтобы не тереть их руками. Кажется, у меня была аллергия, но жертва принималась мной за необходимость: лицо Северуса перестало кривиться наподобие Петунии Дурсль, откусившей лимон, в первые мгновения моего появления. Я старался не напоминать Джеймса Поттера ни в чем: ни в одежде, ни в словах, ни во внешности. Я даже начал добавлять хну в собственный шампунь, но рыжеватость волос скорее ассоциировалась с Уизли, чем с Лили Поттер. Мысли Снейпа по этому поводу оставались загадкой. Я начал медленно прочесывать Выручай-комнату в поисках диадемы Кандиды Когтевран. К концу года у меня будет яд василиска и, я надеюсь, умение пользоваться Адским огнем. Следовало бы поскорее соединить крестражи и средства их уничтожения. Дневник мне не отвечал, даже если я добавлял в чернила собственную кровь. В какой-то момент мне показалось, что кровь чистокровного мага подошла бы больше и я уговорил Драко поделиться своей, но и она не дала результатов. Тетрадка должна была напитываться силой, но готов ли я отдать собственное тело под власть малолетней части души почти безумного Темного Лорда? На совместной со слизерином Защите от Темных искусств я сидел вместе с Малфоем, вытеснив Гойла на заднюю парту, и это было приятным разнообразием. На первом же уроке Злотопуст раздал нам тест на тему собственных сочинений, незаполненную копию которого я незаметно засунул в карман. — Мистер Поттер, — Драко, забавно пародируя профессора Макгонагалл, прочитал один из вопросов: — Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса? — Конечно же, умение отсасывать самому себе, — в ответ я притворился Флитвиком. — Поразительно полезный навык. — Чрезвычайно! Мы несколько минут молча читали другие вопросы теста. Единственной, кто оказалась способна на них ответить, была Гермиона, и она активно двигала пером по пергаменту, не поднимая голову от стола. — Стой, а ты такое пробовал? — голос Малфоя стал тише, и я смог ощутить запах тыквенного пирога, который он съел на завтрак. — Конечно. — И как? — Не достаю. Пришлось включить больше упражнений по растяжке в собственные тренировки. — Ох. Драко несколько минут разглядывал собственные руки, а потом развернулся к Крэббу и Гойлу ради плоских шуточек о Невилле, наконец добравшегося до занятий. Обрывать их было бессмысленно, но, по крайней мере, они научились делать это достаточно тихо, чтобы не привлекать излишнее внимание окружающих. Конечно же, я пожаловался Северусу на это глупое и нарциссичное задание. У Снейпа была такая очевидная слабость ко всему, что происходило на ЗОТИ, что этим было грех не воспользоваться в собственных интересах. К вечерним занятиям по зельеварению добавились лекции декана Слизерина о темных существах и заклинаниях защиты. Кажется, ему нравились сами рассуждения на эту тему, особенно вслух. Я же был тем, кто выказывал достаточное уважение и не мешался в процессе. К моменту, когда Златопуст потерял контроль над пикси в классе, я уже отлично знал, что делать, чтобы избежать Долгопупса, подвешенного на люстре. А вот о присоединении Малфоя к квиддичной команде Слизерина я совершенно забыл, пока он мне об этом не напомнил сам, хвастаясь новым комплектом метел и горячими угрозами победы. Я написал об этом в дневнике Волан-де-Морта, просто потому что не знал, что делать с ним дальше. На самом деле, квиддича в тетрадке было больше всего остального: я выписывал игроков других команд и что замечал о них. Драко, например, был плохим ловцом — без личного соперничества с игроком другой команды он слишком осторожничал и мало рисковал. Дневник не реагировал совершенно. Именно Малфой мне первым рассказал и о неудачном заклятии Рона, когда на смену нашей команде пришли не Гриффиндор, а Слизерин. Я сорвался с места на метле, чтобы успеть к Хагриду, и назвал Драко настоящим придурком (и не стал после извиняться, потому что это было правдой). Я ворвался в хижину лесничего, чтобы застать там бледного Рона, выплевывающего слизней в ведро и рассказывающего про грязнокровок. Я предложил опробовать на Уизли Фините и мы по очереди применили его в отношении гриффиндорца, кроме Невилла, против чего возмущалась сама жертва отрекошетившего проклятия; но заклинание не сработало, и ведро продолжило наполняться. По вечерам у Северуса меня мучала мысль о том, что в тринадцать дети становятся некрасивыми: они теряют свою розоватую пухлость и превращаются в неприятных подростков (худший возраст в человеческой жизни). Мне казалось, что на профессора следовало надавить именно сейчас, пока он располагал ко мне со всей возможной приязнью, на которую был способен, но мне не хватало смелости и оформленности мысли. Мои мучения привели только к тому, что декан Когтеврана вызвал к себе в кабинет на разговор и накормил танцующими кексами. Филиус Флитвик, после чая и попыток успокоить меня из-за волнений, которые я так и не выразил конкретно, согласился помочь мне в углубленном изучении заклинаний и разъяснил всё об Адском пламени. Ночью, сидя в общей гостиной факультета, я вертел в руках дневник Тома Реддла и разглядывал призрак Серой Дамы. Шрам не болел совершенно, даже если я прикладывал раскрытую тетрадь ко лбу. Возможно, мне следовало бы вернуть дневник Джинни? Единственным положительным исходом расследования нападений на грязнокровок был яд василиска. Мне хотелось бы его иметь и одновременно с этим лишить Волан-де-Морта контроля над огромной змеей. Возможная смерть Невилла была предпочтительна, но гарантии в ней не было: ведь и его может спасти феникс. — Драко, скажи мне честно, будешь ли ты хранить мой секрет, как друг? — Что? — Малфой слез с метлы и заглянул мне за спину, где гриффиндорцы сидели вместе и притворялись, что не смотрели в нашу сторону. — Могу ли я считать тебя другом и доверять тебе? — А как же твои… — он наклонил голову в сторону трио. — Есть вещи, которые я могу доверить только тебе. Я помог ему собрать вещи, и мы поднялись на одну из трибун. С высоты было видно, как Грэб и Гойл остались на входе, и как Гермиона, морща нос, покрытый веснушками, что-то резко говорила Рону. Драко, расстегнувший зеленую мантию ловца, сел на лавочку и скрестил руки в замок, став серьезным, как в первую нашу встречу в туалете Плаксы Миртл. — Что у тебя? — Твой отец часто говорит о возвращении Темного Лорда? — Иногда. — А если быть честным? — Он больше говорит о прошлом, — Драко откинулся назад и поправил рукой волосы, — о том, что было, и как могло бы быть, если бы не… — Я и Невилл. — Ваши родители, Потти, — он снисходительно усмехнулся. Я вытащил тетрадку и сел рядом со слизеринцем. — Твой отец подбросил это Джинни Уизли. — Тетрадку? — Драко рассмеялся. — Дневник Тома Марволо Реддла. Малфой вырвал тетрадь у меня из рук и пролистал ее. Старые пожелтевшие от влаги страницы были пусты, но золотой оттиск говорил прямо. — Тут пусто! У тебя нет чувства юмора, Поттер. С чего бы моему отцу подкидывать что-то мелкой предательнице крови? — Чтобы исполнить приказ? Он же так часто обращает внимание на малолетних волшебников в компании Мальчика, который выжил. Драко надулся и начал ковырять ногтем один из уголков, но порезался. Кровь красными каплями упала на обложку и сразу же впиталась. Малфой, наблюдая за этим, не сказал ни слова, только засунул пострадавший палец в рот. — Я все еще не верю. — Имеешь право. — Что ты хочешь? — Мне нужна помощь в поиске еще одной вещи, которая принадлежала Волан-де-Морту. Это здесь, в Хогвартсе, но сам я не справляюсь. — Можно написать папе или сказать Снейпу. — Ни в коем случае, Драко, я надеюсь сохранить это в тайне. Взять Малфоя на поиски в Выручай-комнату казалось мне хорошей идеей. Возможно, дневник отреагирует на еще один крестраж. Если же нет, то я все равно ускорю процесс. Довериться кому-то еще не представлялось возможным: до Дамблдора и Снейпа обязательно дойдут слухи, темные заклинания осуждаемы, а мой интерес к артефактами, столь явно связанными с Темным Лордом, приведет к ссорам. Драко же был заинтересован в восстановлении власти Волан-де-Морта даже сильнее меня — у него не было корыстной цели получить власть, только детские фантазии и убеждения, воспитанные Люциусом. Через несколько недель диадема, наконец, была у меня. Малфой упирал руки в бока и резким движением головы отбрасывал челку от лица, наблюдая за тем, как я разными сторонами прикладывал крестраж к тетради. Я засовывал железку между страниц, царапал углами камень, добавлял кровь — ничего не происходило. Три части души Темного Лорда в одном месте — больше, чем в воскрешенной змеюке после турнира волшебников, но недостаточно, чтобы произошло хоть что-то?! Я зарычал и бросил артефакты в стену. Малфой вздрогнул от неожиданности и отошел, чтобы не мешать мне распинывать мусор, сложенный в неаккуратные горы. Я несколько раз с силой наступил ботинком на диадему, но ей, защищенной сильным темным заклинанием, было все равно; она только откатилась по каменному полу с характерным звуком. — И что теперь, Поттер? — Малфой с насмешкой смотрел на меня — жалкого и уставшего, сидевшего на полу. — Я не знаю, — я накрыл лицо ладонями и откинулся на спину. — Я думал из этого что-нибудь выйдет. — Может ты зря недооценил план Волан-де-Морта и моего отца? Все-таки они должны знать больше, чем второкурсник. — Все-таки они должны знать больше, — я передразнил его, повысив голос. — Мы с тобой упускаем такую возможность, Драко! У нас в руках то, что могло бы сразу дать выслугу перед Темным Лордом, а мы не можем этим воспользоваться! Твой отец подкинул это Джинни Уизли, самой мелкой из них. Значит она могла выполнить задуманное Волан-де-Мортом, а мы с тобой — нет. Разве тебе не противна сама мысль об этом? — Я не понимаю, как бы мы смогли выслужиться перед кем-то, найдя пустую тетрадку и старую помятую, — он с неприязнью прокрутил диадему в руке, — корону. Я здесь, потому что мы друзья, Поттер, а не потому, что я верю в эту твою затею. — Спасибо. — Не за что. Моей последней попыткой было спуститься в подвалы с дневником. Уже в одиночку, я открыл проход в тайную комнату и спустился в канализацию. Мне не хватило смелости пройти далеко, и я остановился у гигантской змеиной шкуры ядовито-зеленого цвета: пустая и скрученная, она лежала на полу туннеля. Я не смог заставить себя переступить через нее — вместо этого я положил тетрадку на выползок и попытался написать Тому Реддлу про его василиска и открытие комнаты. Лист не изменился — черные чернила моих неаккуратных букв выглядели убого и пусто. На следующее утро дневник уже лежал под подушкой Джинни Уизли. Обновленный состав команды Когтеврана заставлял меня с унынием признать, что проигрыш в Чемпионате Хогвартса случится. В этом году нам точно не повторить «тяжелейшее поражение Гриффиндора за последние 300 лет» не только из-за того, что чемпионат отменят, но и из-за неопытности новичков. Каждая моя попытка занять место ловца заканчивалась шутками про первый курс и новыми спорами на галеоны. Не думать о крестражах у меня не получалось. Заикающийся голос профессора Квирелла подговаривал украсть дневник обратно и начать проводить ритуалы из старых страшных книжек, хранящихся в запретной секции библиотеки. Благо, ждать мне пришлось недолго. Я сидел в кабинете у Снейпа, помогая ему подготавливать основу для утреннего занятия, когда услышал голос василиска: низкий и свистящий, он прополз мимо комнаты. Я не стал выбегать в коридор и пытаться поймать воздух, а дождался, пока вызовут Северуса и последовал за ним. «Враги наследника, трепещите, » — отражалось в воде на полу рядом с хныкающим над телом кошки Филчем. Дамблдор отправил студентов в комнаты, кроме трио. Я попытался затеряться за спинами, но меня сразу выловил злой Северус — я ослушался его приказа. Он уже был готов зашипеть мне что-то в лицо, когда директор заметил: «О, мистер Поттер, вас я тоже попрошу остаться». Снейп проглотил то, что хотел сказать, но не убрал руку — его острые ногти впились мне в правое плечо. — Она не мертва, Аргус. На нее просто наложено проклятие, — успокоил Дамблдор Филча. — Так и знал! Жаль меня рядом не было, я знаю контрзаклятие, которое спасло бы ее! — Златопуст оглянулся к профессорам в поиске одобрения. Я и Снейп одновременно хмыкнули. — Но какое это проклятие, мне неизвестно, — добавил директор после продолжительного молчания. — Спросите их! Это они сделали, — Филч указал пальцем на Гермиону, Рона и Невилла. — Это неправда, сэр, — влез я и когти летучей мыши вцепились в плечо еще сильнее. — Позвольте сказать, директор, я допускаю, что эта троица просто оказалась не в то время и не в том месте, пусть совпадение и подозрительно. — Помните о презумпции невиновности, Северус. На требование наказания Филчу отказали, но Дамблдор пространно призвал всех к соблюдению осторожности. Я пожелал спокойной ночи гриффиндорцам, которых к спальням уводила Маконагалл, меня же согласился проводить Снейп. Он быстро шел по пустым коридорам и его развевающаяся мантия так и норовила ударить меня по лицу. Он молчал до самого входа в гостиную, но перед тем, как позволить мне открыть вход, Северус заглянул мне в лицо и желчно спросил: — Вы хотите мне что-то сказать, Поттер? — Нет, сэр. Мы еще несколько секунд молча смотрели друг на друга, а потом профессор закатил глаза и отправил меня спать. — Наследник Слизерина — кто это? — Гермиона не смотрела на нас, но, очевидно, этот вопрос долго ее мучил. — Давайте подумаем, кто считает потомков маглов отбросами? У кого вся семья — выпускники Слизерина на протяжении веков? — Рон оглянулся на меня. — Это не Малфой. — Ну, конечно, теперь ты его еще и защищаешь! — Гермиона взвизгнула, злясь на мою убежденность. — Можно выпытать что-то у Крэба и Гойла, — неловко предложил Невилл. — И как вы себе это представляете? — я остановился. — У меня есть идея получше! Но предупреждаю, это будет трудно, опасно, и мы нарушим полсотни школьных правил! — я и Рон переглянулись, а Гермиона продолжила, — Оборотное зелье! — Нет, — я покачал головой и остановил возражения, — я не буду в этом участвовать. Если вы не верите моим словам о том, что это не Малфой, то мне не интересно притворяться кем бы то ни было, чтобы получить точно такой же ответ. Если хотите это сделать, то делайте без меня. Конечно же, они обиделись. Обиделись настолько, что даже не пришли на игру Когтеврана против Пуффендуя. Северус Снейп сидел рядом с другуми деканами — Флитвиком и Стебель — а обиженная троица друзей Гарри Поттера пряталась в туалете Плаксы Миртл и варила бесполезное зелье. Всю свою злость я выплеснул на пуффендуйцах. Несмотря на то, что снитч поймал Седрик Диггори, я и Рождер Дэвис забили достаточно голов, чтобы выиграть матч. Мадам Трюк несколько раз делала мне замечания, но я продолжал играть, слишком рискуя — для себя и для других игроков. Под конец меня даже отстранили, из-за чего Ли Джордану пришлось изворачиваться на месте, защищая микрофон от близнецов Уизли, гневно укающих и кидающих в воздух сверкающие бомбочки. Но все уже было не важно: не успели Фред и Джордж успокоиться, как я обнимался с Когтевранцами-победителями. Этим же вечером я, полный самоуверенности и довольством, уже выплеснувший агрессией все то, что давно кипело внутри, пришел навестить Невилла. Он попал в больничное крыло за неделю до этого, на матче Гриффиндор — Слизерин. Я не мог видеть того, что произошло на самом деле, сидя в другой ложе, но, кажется, это было очередное глупое стечение обстоятельств, которое сложилось не в пользу Долгопупса. Закутанный в мантию-невидимку, я лежал на соседней кровати, а Невилл уговаривал меня скорее помириться с Гермионой и Роном, когда профессоры занесли в комнату обездвиженного Колина Криви. Лицо маленького Криви исказилось и застыло, а скрученные пальцы так и остались, словно держали в руках камеру. После ухода Дамблдора Долгопупс признался, что к нему приходил домашний эльф Добби и говорил, что что-то ужасное случится в Хогвартсе, и что история повторится. Слова директора лишь подтвердили: Тайная комната действительно была открыта. Я по этому поводу испытывал только иррациональную обиду: Джинни Уизли оказалась предпочтительнее меня. На следующий вечер декан Флитвик, запивая помадки чаем, рассказал про скорое открытие дуэльного клуба и собственную молодость, когда он был чемпионом. Я уговорил Филиуса поделиться секретами мастерства и ушел из кабинета со списком заклинаний, которые следовало теперь отработать. Конечно, я не буду пользоваться ими в дуэльном клубе — мне не хотелось бы привлекать внимание и выходить за пределы школьной программы, но Флитвик подсказал несколько по-настоящему интересных чар, которые обязательно пригодятся мне позже. Профессор Локонс в новом аккуратном костюме с золотой вышивкой на груди и накидкой на одно плечо прошел мимо меня. Сцена, на которой должны были происходить дуэли, находилась немного ниже уровня моей груди, поэтому главное, что я видел — это ноги. От задирания головы вверх быстро затекала шея. «Позвольте представить, мой ассистент — профессор Снейп!» — Златопуст указал на противоположную сторону сцены, где зельевар поднимался по ступенькам. Такое наглядное сравнение, где двое профессоров стояли рядом друг с другом, играло против Северуса: его одежда казалась еще неаккуратнее, волосы грязнее, а лицо мрачнее. Оба они были словно карикатуры на себя обычных. Когда Локонс предложил вызвать на сцену Невилла и Рона, Снейп остановил его, предупредив о неизбежной катастрофе: — Могу я предложить кого-то с моего факульета? Малфой! И… — он разглядывал учеников, перескакивая взглядом с головы на голову, — Поттер. — Мне бы не хотелось, профессор, — я сделал шаг назад. — В таком случае, я вычту у вашего факультета двадцать баллов, Поттер. Падма Патил, стоящая рядом со мной, выругалась, а Терри Бут назвал Северуса упырем. Златопуст попытался возразить Снейпу, но тот уже отвернулся и резким движением показал Малфою его место, а меня вытолкнули на сцену когтевранцы. — Страшно, Поттер? — на лице Драко расплылась самодовольная улыбка. — Мечтай. Мы, соблюдая церемонии, разошлись в разные стороны и встали в позу. Локонс напомнил, что цель дуэли — обезоружить противника. Как будто Малфой слушал указания. Не успел профессор закончить отсчет, как Драко постул в меня боевое заклинание. Мне удалось отразить его в стену, пусть изначально я и целился в Златопуста. Снейп невербальным заклятием успел защитить остальных учеников. В ответ я наслал щекотку и попытался повторить заклинание, только что показанное Северусом. Малфой отлетел на конец сцены, где профессор с перекошенным от злости лицом поднял его почти за шкирку. Щеки Драко порозовели, брови нахмурились, а волосы растрепались. Он быстро собрался и, вновь проигнорировав указание Локонса про обезоруживающие заклинания, призвал змею. Серовато-зеленая, с черными блестящими глазками и раскрытым капюшоном, она с ужасной скоростью стала приближаться ко мне. — Не двигайтесь, Поттер, я сейчас ее уберу, — Северус обошел Малфоя и, плотно сжав губы, начал идти вслед за рептилией. — Позвольте мне… — начал Златопуст, но я прервал его, перекрывая путь. — Спасибо, сэр, — мне удалось перебить профессора ЗОТИ, что можно было бы признать настоящей победой в сегодняшнем выступлении дуэлянтов. Змея опала красными искрами на пол, не оставив следов. Локонс как можно скорее переключил внимание студентов на следующую пару. В этот раз это все-таки был Невилл в компании с каким-то пуффендуйцем, и я постарался как можно быстрее сбежать со сцены, чтобы меня не задело очередной неудачей Долгопупса. Драко, с увеличившимся в несколько раз самомнением, которое распирало его изнутри, собирался сказать мне что-то неприятное, но я остановил его, рассмеявшись, похлопав по плечу и назвав засранцем. Северус смотрел на происходящее с исследовательским интересом. Тем же вечером, перед тем, как отпустить меня спать с новой порцией зелья, Снейп остановил меня у самой двери. Его лицо было ассиметрично: только одна сторона рта вытянулась в подобие улыбки, а бровь с той же стороны саркастично изогнулась. — Я повторю вопрос еще только один раз, Поттер, и больше не дам вам новой возможности, — он отбросил волосы и приблизил собственное лицо к моему. — Вы хотите мне что-то сказать? — Вы заметили, что пауки бегут из замка?