Crazy in love

      — Что ты будешь делать, если мы сейчас узнаем, что война с охотниками все-таки будет? — спросила Хельга, чудом не навернувшись на не замеченной в темноте кочке. Нет, конечно, она была оборотнем и спокойно могла бы ее заметить, потому что зрение у волков отменное, как и все остальные чувства… если бы смотрела куда-нибудь еще, а не только на идущего рядом Питера, которому ее приходилось периодически ловить. На самом деле, после произошедшего между ними сегодня Хельга — хотя вслух никогда этого не признала бы даже под самыми страшными пытками — специально таким образом… напрашивалась на контакт. Чтобы Питер просто ее коснулся… волчице собственной ужасно сильно хотелось надавать по шее.       Или все-таки самой себе, чтобы не оправдывала собственные желания животными инстинктами?       — Боюсь представить, какого ответа ты от меня ждешь, — неожиданно серьезно заметил Питер. Чем ближе они были к месту, где собирались сегодня альфы, тем мрачнее он становился. — Что я брошусь всех спасать? Героически сдохну от чьей-нибудь стрелы? Нет, малышка, я не герой. Никогда им не был и никогда не стану. — Наверное, в этом месте Хельга должна была страшно удивиться? Кажется, его интонация именно это и подразумевала, только Хель после услышанного даже не дрогнула.       — Я бы тоже сбежала, наверное, — невпопад призналась она. Теперь Хельгу резко интересовало все что угодно, но только не Питер рядом. — Потому что я не хочу умирать. И видеть то, как другие умирают. Я просто… не выдержу, наверное.       — А со мной сбежать, значит, хочешь, — как-то очень устало заметил Питер. Не спрашивал, а именно утверждал, и Хельга сама на секунду растерялась, когда поняла, что усиленно ему кивает. Она бы ведь правда убежала бы… Жаль, что Питер не сможет стать альфой — он не родился таким, а на убийство чьего-то вожака вряд ли пойдет, Хельге так казалось. Но если бы глаза Питера все-таки были красными, так было бы проще. Так Хельга по крайней мере не испытывала бы мук совести из-за того, что так сильно от него зависит, ведь волк в первую очередь должен быть предан только своему альфе, а не какому-то засранцу, от одной улыбки которого у нее в свете последних событий подкашиваются коленки. — Удивлен. — А по мнению Хельги, удивительнее было бы, если бы она его не выбрала. Хельга усмехнулась и мысленно попыталась осадить саму себя — Девкалион ее проклянет, и она не сомневалась, что пожалеет об этом. Но… в какой момент желание быть рядом с Питером вдруг возобладало над здравым смыслом? Почему именно Питер, а не кто-то другой, кто-то, с кем… можно было бы не переживать из-за последствий? Хельга смотрела на Питера краем глаза, а он вдруг ухмыльнулся, смотря на нее совершенно по-особенному, и коленки снова чуть не подкосились. Собственно, вот почему…       Какое-то время они шли почти в полной тишине, нарушаемой лишь треском ломающихся под ногами веток и разными шорохами. В конце концов Хельга, вновь не сдержавшись, подметила:       — Ты говоришь, что ты не герой, но ты спас Дерека. Дважды — и от стрелы, и от Талии. И оба раза ты мог бы умереть, так что ты жизнью рисковал, и…       Она замолчала, не зная, что сказать дальше, но с искренним удовольствием подметила, что от Питера стало пахнуть растерянностью. По правде говоря, они оба знали, что Питер не герой. Он не герой хотя бы потому, что он очень умный, а герои, как казалось Хель, должны обладать бесконечным безрассудством. Но… черт, как же сильно ей хотелось считать Питера героем!       Наконец они пришли. Первые несколько секунд Хельга была растерянной — столько знакомых и незнакомых запахов оборотней сразу ударили в нос… потом она почувствовала Девкалиона, и это одновременно и помогло прийти в себя, и напугало. А вдруг все-таки почувствует ее? Впрочем… она уже здесь. Поздно что-то менять. Она здесь с Питером, черт возьми, Хейлом, и понимание этого заставило Хельгу робко улыбнуться. Зрение у оборотней намного лучше, чем у людей, но темнота помогла ей скрыть этот немного бестолковый жест.       — Они там? — почти одними губами прошептала Хельга. Голоса собравшихся воспринимались как гул пчелиного улея, поэтому она не особо что-то понимала, а на уровне роста Питера как раз был удачный обзор. — Спорят? Собираются войной идти на охотников? Питер, не молчи!       — Эннис рычит, — подтвердил Хейл после недолгого молчания. И лицо у него было такое, что стало очевидно — дело даже хуже, чем они предполагали изначально. По спине Хель пробежал холодок — она как будто бы ощутила, что возможная война с охотниками сейчас угрожающе дышит ей в затылок смертью. — Там все альфы, кроме Талии.       Хельга поежилась и принюхалась. Она еще не была на советах альф, но знала, что Талия очень любит неожиданные появления. Обычно она, как единственная из действующих альф, способная превращаться полностью, приходила в волчьей форме. Говорили, что она черная волчица с ярко-красными глазами… и явно очень чутким обонянием. А они тут как на открытой ладони!       — Не найдет, если не будет искать специально, — как бы между делом бросил Питер, успокаивая ее. Не сказать, что Хельга сразу успокоилась, но думать о приходе Талии перестала. — По шкале от одного до десяти я могу оценить уровень злости Энниса на одиннадцать. — А затем он, обращаясь явно не к Хельге, а больше к самому себе, пробормотал себе под нос: — И почему они просто не предложат ему укусить какого-нибудь школьника…       — Думаешь, это так просто? — поинтересовалась Хельга, удивленная его предложением решения проблемы. — Это равносильно тому, что если бы Дерека тогда пристрелили охотники, ты пришел бы к Талии и сказал ей «да ладно, просто родишь еще одного, что, мало мужчин вокруг?».       — Твое утверждение применимо как аналогия к рожденным оборотням, принцесса, — возразил Питер, даже на нее не посмотрев. Почему-то сейчас от этого стало как-то… неприятно и обидно. — Но я знаю всех рожденных у Энниса. Причина этого безумия в их число не входит. Так все-таки, почему нельзя просто дать Эннису укусить какого-нибудь подростка? Можно старше, конечно, но там больше вероятность… нежелательных последствий.       Смерти, например. Некоторые люди просто не созданы для того, чтобы быть волками. У Хель на языке вертелось миллион аргументов против. Она живо представила себе, как Эннис начинает кусать людей без разбора, а они все умирают, потому что никто не сможет заменить погибшего бету… но вслух она сказала совсем другое:       — А если бы «это безумие» началось из-за меня, ты бы сказал точно так же?       Питер наконец посмотрел на нее. Его глаза все еще оставались человеческими, голубыми, но… они как будто горели. Не волчьим огнем, а каким-то другим, темным, от которого Хельге стало жутко. Питер молчал какое-то время, смотря на нее так, как будто бы видел впервые, а затем сказал:       — Да. Да, принцесса, я бы сказал абсолютно так же. Разница лишь в том, что мне было бы плевать на возможную войну… на все это. — Питер ухмыльнулся. — Я определенно привязался к тебе сильнее, чем планировал изначально.       И тут Хельга тоже могла бы придраться к формулировкам, как минимум к тому, что Питер никак не мог спланировать то, что сейчас происходило между ними… а в итоге только стояла, хлопала глазами и не имела ни малейшего понятия, как должна реагировать. Питер ухмыльнулся снова и продолжил изучать обстановку на совете.       В лесу раздался громкий волчий вой. Хельга рефлекторно прижалась ближе к Питеру, подсознательно пытаясь спрятаться, но заходящей в здание волчице было на нее плевать — Питер был прав, она не искала их специально, поэтому не заметила, не почувствовала… их здесь не ждали. Внутри раздались какие-то приветственные возгласы — Хельга особенно четко услышала Девкалиона. Потом снова начали разговаривать все, Эннис много рычал…       — Кали против, — прокомментировал Питер. — Странно. — Действительно странно, потому что всем известно, что Кали питает к Эннису очень теплые чувства. Видимо, здравый смысл взял верх над сердцем, и Хельга улыбнулась.       — Девкалион тоже против, — напомнила она, хотя ее альфа еще не высказывался.       — А альф четверо, и голос сестрицы за счет ее способностей будет решающим, — парировал Питер. Девкалион считал, что Талия проявит благоразумие, и Хель не сомневалась в этом. А Питер, кажется, до сих пор сомневался… Хельга коснулась его руки быстрее, чем успела об этом подумать. И чего она хотела? Успокоить его? Так Питер, вроде бы, спокоен… как минимум потому, что Хельга уже дала ему понять, что в случае чего они вдвоем будут против всего сверхъестественного мира.       Секунды начали казаться вечностью.       — Девкалион против, — подтвердил Питер. Хельга уже даже не пыталась слушать — прижавшись к его спине, она слушала, как ровно бьется сердце Хейла, и так наивно верила в чудо. Питер прав — несмотря на то, что Кали и Девкалион тоже могущественные альфы, слово Талии будет решающим.       Какое-то время было тихо. Потом что-то холодно сказала Талия. Хельга не стала слушать — поднявшийся гул недовольных голосов был красноречивее всего. Она так и не отстранилась от Питера, наоборот, обняла его, ругающегося, еще крепче и отчаянно качала головой, отказываясь верить в то, что это правда происходит. На мгновение ее оглушил скрежет когтей Энниса по металлу. Даже смотреть не надо было — он выцарапал символ мести. Знак начинающейся войны с охотниками.       Питер повернулся к ней лицом и тоже обнял. От Питера пахло растерянностью и… чем-то плохим. Хельге показалось, что это тревога… но и решительность одновременно. Питер что-то задумал. Питер решил пойти против всех.       — Не собираюсь я сидеть спокойно, когда Талия… — Он не закончил и саркастично фыркнул. — Я сам предложу Эннису альтернативу. — Хельга снова хотела возразить. Она вспомнила идею Питера просто создать нового бету… но черт, это может привлечь к ним лишнее внимание! Охотники обязательно заметят новообращенного…       Только в голосе Питера столько решительности, что Хельга снова не сказала ни слова, не зная, что потом об этом пожалеет.