***
— Здорово, что мы в одном отряде, — едва слышно шепчет Сакура сенсею, и тот вопросительно поднимает бровь. Сакура неохотно сглатывает: — Столько людей вокруг из стольких стран… Хорошо, что рядом знакомое лицо, — объясняет она, затем будто злится на то, что пришлось это разжёвывать: сенсей мог бы и сам понять! Какаши легко посмеивается из-за того, что Сакура явно нервничает, затем одобрительно потрепывает её по голове, и теперь настает её черёд смотреть на него с вопросом. — Не переживай так, на войну надо идти уверенно, к тому же, нам обоим среди всех тем более есть за что сражаться, верно? — спрашивает он, и оба одновременно думают о Наруто. Вдруг выражение глаз Какаши меняется, и он смотрит на неё почти умоляюще: — Самое главное — не умирай, поняла? Ни за что не умирай. Сакура чувствует перемену в его обычно насмешливо-спокойном тоне голоса и со всей серьёзностью смотрит на сенсея, решительно кивая. — Вы тоже, Какаши-сенсей. И если что, — уголок её губ ползёт вверх, — мигом бегите ко мне, я подлатаю ваши раны, ясно? Какаши улыбается ей, не давая ей знать, что видит, как дрожат её губы от одной мысли о том, что с её товарищами по команде может что-нибудь произойти. Харуно не идиотка — изначально ясно, что родные ей Какаши и Наруто непременно окажутся в самом эпицентре войны. Сможет ли она их защитить? Погружённая в свои мысли, она не замечает немигающего взгляда Хатаке на своём лице. Наруто под надёжной защитой далеко от места боя, но Сакура прямо тут, совсем молодая, ни разу не бывавшая на войне, не имеющая представления, насколько война выжигает пустыню в сердце. Один из лучших медиков на этой войне, сильная, яростная, но в то же время такая незащищённая, наивная и эмоциональная… Убережёт ли он её?***
Хуже всего, когда так долго насильно сдерживаешь слёзы, что в конце, давая себе волю, уже не можешь выжать из себя и слезинки. Хочется кричать, горло разрывает от рыданий, которые, наконец, можно не давить, лицо всё скривлено, ведь никто не видит, но глаза, как назло, сухие. Сакура вздыхает, наклоняет лицо, обнимает себя и широко раскрывает рот, тяжело хватая губами воздух, но безрезультатно — слёз нет. Затем её лицо становится беспристрастным, и она поджимает колени к груди, безразлично пялясь на речку, на берегу которой она сидела. Грудь болела от невысказанной, невыплаканной тупой боли, но отпечатка этого уже нельзя было увидеть в стеклянных глазах девушки, одиноко сидевшей в ночи. Он появляется рядом бесшумно, и Харуно вздрагивает, затем быстро успокаиваясь от знакомой чакры. — Отправили отдыхать? — небрежно-спокойно спрашивает он, будто нет ничего неправильного в том, что она убежала далеко от лагеря, никого не предупредив. Будто они не пережили целый день, полный смертями товарищей. — Чакра закончилась, не могу больше лечить, вот и отправили, — отчиталась девушка. — Поспала бы. — Думаете, я смогу уснуть? — Пока есть шанс поспать, хотя бы постарайся. — Как вы можете быть таким спокойным? — раздражённо отозвалась Харуно, не поднимая глаз, затем будто смутилась своей несдержанности, но всё равно недовольно нахмурилась. — А мне надо кричать и плакать? — поинтересовался Хатаке, и Сакура подняла на него яростные глаза. Какаши подметил то, как ярко горят её глаза в черной ночи, затем тихо присел рядом с ней, вновь потрепывая её по волосам, но Харуно тут же скинула его руку. — Могли бы и предупредить, что война настолько отвратительна! — обиженно процедила Харуно, краем уставшего сознания понимая, насколько беспочвенны и капризны её заявления в сторону сенсея, но она не знала, как по-другому выразить свою боль. — Слова никогда не дадут понять, насколько отвратительна война, пока человеку не доведётся испытать её на себе, — с какой-то вечной усталостью в голосе едва слышно произнёс Хатаке, и Сакура понимающе опустила глаза, утыкаясь в колени. — Я, правда, не хотел, чтоб ты испытала это на себе. Мне жаль. — А для вас это ведь даже не первая война, — глухо отмечает Харуно, скосив взгляд в его сторону, — И даже при этом вы каким-то образом сохраняете спокойствие. Вы невероятной силы человек, Какаши-сенсей, — сочувственно шепчет она, вдруг неожиданно для него легко сжимая его плечо. Хатаке смотрит на неё в изумлении: он пришёл утешить её, а тут вдруг она утешает его! Взгляд его смягчается, и он кладет свою руку поверх руки Харуно. Он поворачивается затем в её сторону и видит, как по её лицу тихо катятся слёзы. Какаши молча прижимает её одной рукой к себе, и Сакура сдавленно всхлипывает, после чего начинает рыдать в голос.