Будешь должен...

Тони сидел в полумраке, вслушиваясь в тихое дыхание Локи. Вдох, выдох… Растянутое в бесконечности монотонное спокойное дыхание, и вот уже почти месяц никаких изменений. День сменялся ночью, Тони иногда, едва ли не за шиворот выгоняемый Тором, отлучался ненадолго, но всегда возвращался. Его сюда непреодолимо тянуло. Вероятно, чувство вины. Старк забирался в широкую постель трикстера и, наплевав на увещевания Одинсона о том, что его присутствие совершенно бесполезно, подложив под спину подушку, просто сидел рядом, ожидая… Зачем ждал? Этого Тони не мог объяснить даже себе. Зато, кажется, к его немалому удивлению, это понимал Тор. И это понимание печалью сквозило в голубых глазах Громовержца, когда тот смотрел на Старка. В тот день, когда Локи, исцелив Тони, неблагоразумно исчерпал свои силы и впал в кому, которую его брат поэтично величал «Сном Одина», жизнь Тони медленно, по капле сворачивала в совершенно иное, неведомое до сих пор русло. Он, похоже, влюбился. Возможно, впервые в жизни испытав нечто большее, чем похоть и желание потрахаться с объектом своей страсти. И даже полнейшая безнадега в отношении этого самого объекта не могла оторвать Старка от провалившегося в небытие Локи. Безнадега… Ибо если Лафейсон и очнется в этом столетии, на взаимность Тони рассчитывать не приходилось. И все же он был тут… Получив настороженное и недоверчивое одобрение Тора, спустя сутки после случившегося, когда немного поутих божественный гнев. — Зачем ты здесь? — забравший брата из клиники Одинсон нехотя посторонился, пропуская незваного гостя в квартиру Локи. Растрёпанный, помятый и в этот момент так похожий на простого смертного, Тор не скрывал, что не рад видеть Тони. Однако кого это волнует? Старк решительно шагнул через порог. — Это сложно объяснить, — пожал плечами Тони, предвкушая очередной приступ асгардского бешенства, — но я попробую. Видишь ли, я… — произнести это было непросто, кроме того Старк прекрасно понимал, что прозвучит признание сомнительно адекватно, скорее бредово. Ну и черт с ним! Он гордо вскинул голову и, глядя своему божественному сопернику прямо в глаза, с той наглостью, что привык шагать по жизни, выпалил: — Я люблю твоего брата. — Ты моего брата что? — Тор моргнул, на миг прикрывая светлыми ресницами округлившиеся глаза, а потом вдруг совершенно неожиданно громогласно заржал, сводя на нет всю важность момента и героическую несгибаемость Старка. Тони ошалело глядел, как Тор смеется, не зная, что мудрее: кинуться прочь или дать Одинсону в морду. Он так и не решил. Просто стоял и ждал, когда приступ веселья у Златовласки сойдет на нет, гадая, чем дело кончится. Одинсон, отсмеявшись, все еще отдуваясь и пыхтя, утер рукавом выступившие на глаза слезы, а потом, совершенно серьезно и без тени издевательства спросил: — Ты совсем рехнулся, Тони? — С чего ты это взял? — растерянность Старка быстро сменялась злостью. И она же подталкивала его выяснить отношения с сыном Одина здесь и сейчас, несмотря на предупреждение о проломленном черепе, которое перед тем, как потерять сознание, выдал Локи. — Только конченый псих может влюбиться в Локи! — почти успокоившись, произнес Тор. — А как же ты? — фыркнул Тони, наступая. — Он мой брат, моя любовь к нему безусловна… — Настолько безусловна, что ты не считаешь зазорным с ним спать? — Это ты сейчас про секс? — Тор нахмурился, приподнимая левую бровь. — Именно… — по затылку Тони пробежались ледяные мурашки, от чего волосы слегка вздыбились. Он определенно играл с огнем или, если точнее — ловил голыми руками молнию. — С чего ты взял, что мы с ним в таких отношениях? — Тор вдруг, вопреки ожиданиям Тони, криво усмехнулся и медленно, демонстративно сложил руки на груди. — Ты сам мне сказал… — Тони вздернул подбородок, петушась. — Помнишь, когда речь зашла о шрамах Локи… — И что же я тебе такого сказал? — Одинсон прищурился. — Ну… сказал, что вы прежде были близки, и ты часто видел его без одежды, — напомнил Тони. — Были близки, это да, — хмыкнул Тор, — но совершенно не в том смысле, идиот. Мы братья! Пусть и не кровные. Но разве это имеет значение в таком деле? Разумеется, все время мы проводили друг с другом и зачастую видели друг друга обнаженными: в рукопашных поединках, в купальнях, а бывало, я перевязывал полученные им в бою раны. Всю свою жизнь Локи был рядом со мной, — Одинсон горько вздохнул, — кроме последних нескольких лет. — Так ты хочешь сказать, что никогда его не… — Тони сделал пальцами жест, который во всех мирах вселенной должен означать соитие. — Извращенец, — выдохнул Тор, — и еще раз идиот. Слушай, как ты вообще умудряешься слыть гением? Локи, конечно, хорош собой, но будущему царю Асгарда не к лицу совращать собственного брата, да и не в моем он вкусе. — Значит, ты по девушкам, — с видимым облегчением подвел итог беседы Тони, — я прав? — Да, — просто кивнул Тор. — В таком случае, я спрошу еще, — Тони заискивающе улыбнулся, — Тор Одинсон, ты не будешь против, если я приударю за твоим братом? — Как я уже сказал, только полный кретин может влюбиться в Локи. Он порождение Лжи и Коварства, а кроме того, у него совершенно отвратительный характер, да и не замечал я, чтобы брат испытывал к смертным что-либо кроме брезгливого презрения. Уж извини меня, Тони, но вы слишком быстротечны. Мой брат… — но договорить Тор не успел, горестно опустив широкие плечи, вспоминая о том, что брат его беспробудно и непонятно спит, а потом печально продолжил, — мой брат, после вашего с ним фортеля, вообще неизвестно когда проснется и проснется ли… — Так плохо? — тихо спросил Тони. Тогда, в больнице, когда Тор со скандалом, наплевав на мнение коллег Лафейсона, буквально силой забрал брата из клиники, запретив кому-либо к нему прикасаться, обсудить случившееся не получилось. — Я не знаю, — приглушенно, но искренне ответил Тор, — была бы здесь наша мать, она бы помогла… — Так приведи ее, — вскинулся Тони, понимая, что вопрос действительно серьезный. Он ни черта не смыслил во всей этой магической чепухе, но когда Локи был еще в больнице, Дж. Котон, прибежавший на зов Тони, взволнованно диагностировал состояние, схожее с комой. — Я не могу, я обещал ему, что не стану искать помощи в Асгарде, ни при каких обстоятельствах. Он не желает, чтобы отец был в курсе того, что у нас происходит. — покачал головой Тор. — Сдержать слово — это единственное, что я могу для него сейчас сделать. Большего Тони вытянуть из старшего сына Одина не смог. Ни тогда, ни сейчас, спустя почти месяц, зато получил разрешение навещать Локи, которое ненавязчиво пролонгировал в позволение фактически перебраться в квартиру Лафейсона. С комфортом разместился в чужой кровати, коротая бесконечные минуты, вычленяя из тишины тихое дыхание Локи, без помех любуясь спокойным лицом своего несчастья, иногда разрешая себе гладить густые шелковистые волосы, согревать дыханием ледяные руки. Тони был тут. Почти всегда. Игнорируя недовольное ворчание Тора. Размышляя, какого хрена он вообще во все это ввязался и на что может рассчитывать, если повезет и невозможный засранец очнется в этом столетии? А также о том, как будет жить дальше, если не повезет…