Гость из далёких земель

«Мысль, прежде чем стать мыслью, была чувством.» — К. С. Станиславский Музыка: Another Train — The Poozies *** — Что ж, Леголас из Темнолесья, — шутливо изогнула я бровь и оглянулась в поисках вдохновения для вопроса. Спросить Средиземского эльфа мне хотелось о многом, но нужно было думать тщательнее, чтобы не выдать своей и мало-мальской осведомлённости. И вдруг, наткнувшись на отогнувшийся край одеяла на матрасе, я вспомнила свои утренние мысли, и наверное наименее подозрительный вопрос нашёлся сам. — Итак… Скажи мне, сколько тебе лет? — Что ж, Хелен из Дождливого Города, — усмехнулся эльф и задумчиво провёл ладонью по пламени свечи.  Из-за шторма на улице электричество было включать не очень безопасно, да и не особо хотелось, если честно. Поэтому, принеся все свои запасы свечей, я расставила их по комнате. Стало гораздо теплее и запахло еловыми венками и глинтвейном. Но после того как я зажгла последнюю свечку в руках Леголаса, наша игра стала напоминать больше какой-то спиритический сеанс. Не хватало только пентаграммы Саурона на полу. — С моего рождения прошло шесть сотен и одиннадцать лет. Для эльфа это, конечно, не срок, но Лес столько раз сменял густую зелень на безмолвный снег, что всё понемногу начинает путаться в моей памяти. Грядёт моя шестьсот двенадцатая зима. Если конечно… — он прервался на полуслове и потупил взгляд, с каждым словом всё ближе и ближе опуская руку к огню. — Если что? — тихо спросила я, застигнутая врасплох таким развёрнутым ответом. Конечно, я и не ожидала, что эльф будет говорить об украденном пиве и грешке с учителем музыки, как это когда-то делали мои одноклассники. Но меня зацепило то, что я видела как Леголас медленно погружался в какие-то неизвестные мне воспоминания. Более того, он сейчас делился ими со мной… Вообще, каждый раз, когда он рассказывал о чём-то, его голос будил в моей голове замыленное воображение, которое тут же принималось рисовать прекрасные картины: густые непроходимые леса, прохладные бурлящие реки и неприступные горы. Этот голос был как будто отзвуком далёкого прошлого… Может быть, это было что-то из детства? Из того времени, когда состоялось моё знакомство с дивным миром Средиземья и первым представлением о ловких эльфах. Я не могла определить, но низковатый журчащий тембр задевал что-то во мне, от чего на мгновения перехватывало дух и подпрыгивало сердце. — Если я доживу, — грустно улыбнулся Леголас, и на дне эльфийских глаз вдруг расстелилось какое-то странное спокойствие. — О чём ты? Тебе что-то угрожает дома? — Ну, в Темнолесье никто из эльфов не может находиться в безопасности за пределами Дворца. Но нет, в моём мире эльдар бессмертны. Душа не погибает — она живёт вечно. Даже если тело твоё будет убиенно, ты сможешь вернуться однажды. Если захочешь. Но я не знаю, как с эльфом обойдётся этот мир. Я чувствую, что он будто… Не хочет, чтобы я был здесь. — Почему ты так думаешь? — я проглотила комочек в горле, наблюдая за тем как тонкие пальцы то поднимаются к подбородку Леголаса, то опасно близко подносятся к свече. Ещё немного, и маленький рыжий огонёк схватит в обжигающие объятия светлую кожу. — Не знаю, доступно ли это для объяснения… Но знаешь, в Средиземье мир открыт твоему сознанию, он общается с нами, передаёт свою мудрость и дарует покой. А здесь… Он будто повернут к тебе спиной и всё время вторит о неизвестной опасности. Я не чувствую с ним связи… И кажется, это ослабляет меня. Вдруг огонёк довольно полыхнул, наконец получив то, что хотел. Леголас слишком долго задержал руку над свечой, и от ладони уже серой ниточкой пошёл белёсый дым. Я дёрнулась вперёд и, отняв его руку от огня, поставила свечу на пол. — Может, потому что он пока тебе незнаком? Наверное наш мир сильно отличается от твоего, но может стоит попробовать посмотреть на него иначе, чем на Средиземье? Не обещаю, что он откроется и заговорит, но может станет хоть чуточку понятнее. Леголас поднял на меня взгляд и вновь долго и внимательно вглядывался в моё лицо. Но на этот раз я почему-то уже не смутилась и не отвела глаз, а ответила ему таким же внимательным изучающим взглядом. Но только до тех пор, пока не вспомнила, что все ещё держу его ладонь в руке. Тогда я торопливо высвободила эльфа и, отстранившись, неловко улыбнулась. — Знаешь… — вдруг неожиданно для себя начала я, — Мне иногда тоже так кажется. Что здесь я лишняя. Нет, я не говорю что… Нужно было сказать это как-то так, чтобы аккуратно выразить то, что на самом деле думалось. Но слова лились сами собой, бежали быстрее, чем я успевала их удержать. — Мир вроде бы и не против меня, но в нём как будто больше не нашлось свободного места. Это одновременно и свобода, да. Но с другой стороны, есть люди, которым я, кажется, важна. Они изо всех сил пытаются поделить своё место со мной. И тогда, каждый чёртов раз, пытаясь что-то решить для себя, я тяну их за собой на дно… Воцарилась тишина. Ну вот. И зачем я опять сболтнула лишнего? Кто просил меня это говорить? Теперь я сидела неподвижно перед эльфом, чувствуя себя максимально некомфортно. Да уж, игра явно свернула не в то русло. Было такое ощущение, что я вдруг оказалась совершенно голой, и очень хотелось набросить на себя одеяло и спрятаться под ним навсегда. — Ты это о своей сестре? — мягко спросил Леголас. Я вздохнула и в нерешительности замялась. Если я сейчас не остановлюсь, то кто знает куда может уйти этот разговор. Но ведь Леголас был честен со мной. Наверное, я должна была отплатить ему тем же. — Да. Понимаешь… Эмили — она чудесный человек, очень добрый и отзывчивый. И она переживает за меня. Всегда, с самого детства она обо мне заботится и старается помочь. Cамое последнее, чего я хочу — это расстраивать её. Но у меня не получается по-другому. Просто потому что она знает, что… в моей голове слишком много всякой ерунды, в которой я вечно пытаюсь найти какие-то ответы, которых возможно там и нет. Она хочет, чтобы я была счастлива, но я пока не могу сделать это для неё… Но никогда в жизни я не допущу, чтобы кто-то обидел её. Знаешь… Вчера… Я ведь обычно не дерусь с мужчинами на улице. Просто когда я увидела её мужа с другой девушкой, я представила насколько больно ей будет… И поняла, что толком не могу ничего сделать. Здесь ведь нет благоприятного исхода…        Вдруг я почувствовала лёгкое прикосновение, и с удивлением обнаружила, что теперь уже рука эльфа лежит сверху на моей, а тонкие губы изящно изогнуты в ободряющей улыбке. — Я думаю, они найдут выход. У людей случаются неприятности такого рода. Но если это любовь, то она обязательно найдёт свой путь через препятствия. — Спасибо. Некоторое время мы сидели молча, слушая стук дождя и треск верёвочных фитилей. Леголас потянулся за последней оставшейся на тарелке морковкой, и с аппетитным хрустом откусил овощ. — Думаю, что твоя попытка проучить её мужа — это довольно храбро. Знаешь, если бы мою сестру кто-нибудь обидел, я убил бы мерзавца на месте. — У тебя есть сестра?! — Да. Разве тебя это удивляет? — Ну, — сразу не найдясь, что ответить, запнулась я, — Почему-то я всегда думала, что ты единственный наследник Лихолесского трона. — Нет, почему же. Нас трое: мой брат Лаэгвир, я и моя сестра Лотириэт. Разве об этом ничего не сказано в ваших легендах? — Может быть и сказано. Да, точно… Скорее всего, я просто невнимательно слушала эту часть… Во мне пробудилась недовольная совесть и, требуя к себе внимания, заскреблась острыми коготками. Зачем я обманывала его? Может, стоило всё же сказать правду? О Джоне Толкине, о книге, о его мире… Но снова, имела ли я право? И разве смог бы он понять? Или же это только сильнее подавило эльфа? И тогда, стоя на распутье и лихорадочно перебегая от одной мысли к другой, я всё же сделала шаг к решению. Неверный шаг. Я сделала первую из тех ошибок, о которых жалею до сих пор — промолчала, решив, что поступаю разумно. — Теперь мой черёд, — вдруг сообщил Леголас, устраиваясь поудобнее, — Что ты выбираешь, правду или последствие? Хороший вопрос. Очень хороший. И конечно, как всегда, к месту… — Последствие, — одарив эльфа благодарной улыбкой, ответила я. Он удивительно тонко чувствовал настроение и, если и не читал мысли, то точно как-то взаимодействовал с чувствами. Может быть, поэтому с ним было так легко говорить? — Что ж, тогда… Спой мне ещё одну песню к движущимся картинкам, если есть и другие, — осторожно попросил он, и немного помолчав, добавил, — Пожалуйста. — Ну, певица из меня не очень, — покачав головой от переизбытка изумления лесному принцу, я придвинула телефон, — Но я могу включить тебе одну из моих любимых. Это поёт профессиональная актриса и, думаю, тебе это понравится больше, чем моё подвывание. Леголас, не скрывая интереса, смотрел вместе со мной в экран, следил за тем, как я нажимаю иконки, листаю и открываю окна, и, судя по всему, не возражал. Когда заиграл саундтрек к мультику о Покахонтас, эльф внимательно прислушивался к словам и мелодии, а на финальных аккордах как-будто даже глубже задышал, и весь его вид говорил о том, что он порядком впечатлён. — Хочешь и его тоже посмотреть? Очень классный. — А можно?.. — Конечно! — я не сдержала смех, и будто не специально отвернув от эльфа ноутбук, нашла в интернете мультфильм.        Я сама давно его не смотрела, а потому даже не сделала попытки вернуться за рабочий стол. Вместо этого опять легла на животе на полу и медленно, отрываясь на мультипликацию и обсуждения, но всё же попутно рисовала заказ на очередной цветочный логотип. Хоть подростковая игра и получилась у нас достаточно странной, я почему-то теперь чувствовала себя спокойнее и время от времени просто так улыбалась, сама не зная чему. К концу мультфильма, когда уже во второй раз погас экран, и Леголас смог оторваться от монитора, я уже почти закончила и как раз промывала кисточку в миске, что привлекло внимание эльфа к рисунку. — Это твоя работа? — спросил он, осторожно прикасаясь к бумаге. — Да. Знаю, может показаться убогим, но этим я зарабатываю себе на кусок хлеба. — Нет, что ты. Это чудесно, — он склонил голову на бок, рассматривая карикатурные розы, — Но мне кажется, что цветы слегка угрюмы. Я бы сделал их легче и немного нежнее. — Да. Согласна. — я заправила за ухо волосы, которые всё время лезли на рисунок, и критически оглядела работу, — Я бы сделала их совсем другими, если бы выбирала сама. Но так хочет заказчик — это ведь их настроение и их решение. — То есть… Ты не можешь выбирать, что тебе писать? — Ну, только когда дело касается заказа. Люди хотят видеть в результате свою идею, воплощенную чужими руками. Им не очень интересно разбираться в том, о чём там думает исполнитель. Но для себя я рисую так, как мне этого хочется.        Я перевернула лист и, обмакнув влажную кисточку в зелёную краску, постаралась как можно свободнее нарисовать веточку плюща, но вдруг заволновалась и всё вышло очень косо. — Позволишь? — Леголас взял другую кисть и, дождавшись моего торопливого кивка, выбрал тёмно-изумрудный цвет. — Я не так уж и часто рисую что-то, — говорил он, склонившись над листом и тщательно выводил что-то рядом с моей корябкой, — Но каждый раз, когда я беру в руки кисть, я изливаю на бумагу то, что покоится или волнуется в моей душе. Мне кажется, что это-верный способ подарить своему творению жизнь… На бумаге появлялись тонкие усики и тёмные прожилки на остроконечных листьях. Там и тут возникали световые блики. И когда эльф поднял руку с кисточкой, я непроизвольно вздохнула от переполнившего меня восторга. В моём блокноте действительно была живая веточка, будто колыхающаяся на слабом летнем ветерке в прохладных солнечных лучах. — Мне думается, что в любое произведение можно добавить часть себя, и оно оживёт совершенно по-другому. — Знаешь, у меня никогда не получится сделать что-то подобное, — кивнула я на эльфийский рисунок и, не отрываясь, таращилась на него во все глаза, — Как тебе это удаётся? — Не знаю, — пожал плечами Леголас, — я стараюсь делать так, как повелит мне моё сердце. Я хотела что-то ответить ему, но вдруг, потеряв равновесие, быстро опёрлась на руку. И очень «удачно» опустила её прямо на конец кисточки, которая описав идеальную дугу, шлёпнула ворсом Леголаса по лицу, оставив длинный изумрудный след. Даже эльф слегка растерялся и, поймав инструмент уже у пола, удивлённо посмотрел на меня. — Извини! Я случайно. Но… Зато теперь ты очень похож на болотного эльфа, — я бессовестно прыснула и изобразила злорадный смех. — О, ну тогда приглашаю Вас в наши ряды, — ответ прилетел быстрее, чем я успела среагировать, и в следующую секунду через весь мой лоб красовалась длинная зелёная полоса. Разгорелось настоящее сражение, в котором я однозначно проигрывала. Уже почти вся была уляпана акварелью, когда шальная капля, слетев с кисточки, вдруг попала эльфу в глаз, заставив Леголаса часто заморгать. — Ой, ты как? — Отлично, — посмеиваясь, сказал он и слегка оттянул нижнее веко, — Могу я только воспользоваться зеркалом в твоей купальне? — А, так конечно. Выйдешь в коридор и увидишь единственную дверь в стене — это она. После того, как эльф, одним движением поднявшись на ноги, вышел из комнаты, я принялась совершенно премерзким образом оттирать краску с рук и лица — просто слюнявя палец. Пока складывала принадлежности и блокнот обратно на стол, в голове промелькнул резонный вопрос о том, ждёт ли меня кара за столь фамильярное общение с всё-таки-принцем. Наверное, за такое поведение у него на родине меня бы уже скормили какому-нибудь варгу. Но он ведь вроде бы не злился, да? Вдруг от размышлений меня отвлёк нетерпеливый стук в дверь. В душе даже не догадываясь, кому я понадобилась, подошла к глазку, и тут же скорее бросилась открывать дверь. — Эмили?.. Здравствуй! — Здравствуй! Моя подмокшая сестра вкуснопахнущим вихрем влетела в прихожую и едва успев отбросить сумочку, не снимая плаща, с порога заключила меня в крепкие объятия и чмокнула в щёку. — Что за нежности? — отплёвываясь от мокрых тёмных волос, слегка отстранилась я, — Ты что, пьяна? — Нет, нет и нет! — радостно отозвалась она так, будто выиграла игру в загадки, — Просто я так соскучилась! — Эм, мы же виделись в субботу.Что ты?.. Я не успела договорить, потому что увидела как улыбка на её лице вдруг медленно стала сменяться крайне обалдевшим выражением. А потом услышала за спиной звук открывающейся двери. Не сложно было догадаться, что, а точнее, кого она там увидела. И поэтому я, заранее понимая, что это невозможно будет объяснить, даже не стала оборачиваться, а просто зажмурилась, до последнего надеясь, что случится чудо, и она не увидит Леголаса. Но надежды мои рухнули, когда Эм немного пришла в себя и, неловко хихикнув, поздоровалась. Тогда мне всё-таки пришлось обернуться, чтобы увидеть, как эльф, держа намоченную толстовку в руках, в одних домашних джоггерах стоит, прислонившись к косяку. Да уж. Всё, как обычно, очень вовремя. Эмили перевела на меня взгляд со странной смесью удивления, возмущения и недвусмысленного намёка. — Познакомишь нас? — опять начиная улыбаться, спросила она. — Да, конечно… Эмили, это Ле… Лерой, мой друг. Лерой, — обратилась я к Леголасу, незаметно для Эм состроив выражение крайней мольбы, — Это моя сестра Эмили. — Приятно познакомиться, Лерой! — Эмили протянула руку для приветствия, но эльф, приложив ладонь к сердцу, уже очертил ей полуокружность и склонил голову в вежливом кивке. Мне очень захотелось сделать жест, который в народе зовётся фейспалмом, но каким-то невероятным усилием я смогла подавить это желание и теперь просто тоскливо смотрела на Леголаса, не зная что мне вообще делать и говорить дальше. — О, я просто заметил, что краска попала на твою одежду и решил, что лучше будет её смыть. Ты могла бы показать мне, как работает ваше водоснабжение? — как ни в чем не бывало изрёк эльф. — Да… Конечно. Попросив Эм немного подождать, я прошла с ним в ванную и постаралась как можно понятнее объяснить про то, как лучше пользоваться краном. После чего, красная как рак вернулась к сестре, которая все ещё сверлила меня выжидательным взглядом. — Хелен! — вдруг громким шёпотом взволнованно заговорила она, — Почему ты ничего мне не говорила?! Кто это? — Знаешь, Эм. Это… Очень долгая история. Так что случилось? Ты разве не должна быть в Ливерпуле? — Ах да! — вспомнив, что зачем-то приехала сюда, спохватилась она, — Мне нужно кое о чём рассказать тебе. Может, прокатимся? — Да? И что же это? — спросила я, неуверенно посматривая на дверь ванной, за которой с перебоями то сильными, то слабыми напорами лилась вода. — Не волнуйся, ничего криминального. Ты ведь сможешь ненадолго оставить своего Аполлона одного? — Моего… Кого? — я поперхнулась, снова нещадно краснея, — Это всё не так, как… — Ой да ладно тебе, — подхватывая клатч, проворковала Эмили, — Всё, жду тебя в машине. Она наскоро взбила волосы и, поправив бежевый плащ, с улыбкой, которая так и не сходила с её губ, скрылась за дверью. Я вздохнула и зажала двумя пальцами переносицу. Ладно, ничего страшного не произошло. Нужно просто объясниться с Эм, и всё будет классно. — Леголас!.. — позвала я, и буквально через секунду из-за косяка ванной показалась фигура эльфа. — Я должна отойти. Ненадолго. Я очень скоро вернусь, — заторопившись, сняла с вешалки куртку и дождевик, — Ты сможешь остаться здесь на некоторое время? — Конечно, — успокоил он, но подумав добавил, — А могу ли я снова взять твои краски и альбом? — Да можешь даже и не спрашивать, естественно. Они на столе. Я очень скоро вернусь назад. Закрыв квартиру, я уже заранее начала переживать о том, что может произойти что-то нехорошее. Чувство, похожее на то, когда ты торопишься, выбегаешь из дома и уже на полпути вспоминаешь «А выключил ли я утюг?» Но никогда прежде Эмили так не врывалась ко мне, и никогда не вызывала подобным образом на разговор. Может, она как-то узнала о Харлоне? Но тогда она вряд ли бы была так рада…        Как только я захлопнула за собой дверь мини-купера, на меня тут же обрушился шквал вопросов, пока Эм заводила машину. — Ну что, Хелена Джейн Робертсон? Рассказывайте, леди! Кто он? Как вы познакомились? Как давно это у вас? — Ого, притормози, пожалуйста, — неловко рассмеялась я, — Эм, спокойно. Он просто мой… М-м друг. Хороший друг из Франции. Он приехал сегодня утром, и ему пока что негде было переночевать. — Ну, знаешь, хороших друзей отправляют ночевать в хостел, — подмигнула сестра и заглянула в зеркало дальнего вида, аккуратно выезжая с парковки. — Эм… Говорю тебе, ничего такого между нами нет, уж поверь. Так что извини, мне не удастся порадовать тебя захватывающей лав стори. — Ладно, — заливисто засмеялась она, — Если пока не хочешь, то можешь не рассказывать. Но не думай, что я тебе поверила. — А зря, — я вздохнула, обреченно поворачиваясь к сестре. Если уж она что-то вбила себе в голову, то разубедить её в этом будет очень сложно, — Так что за переполох? Что произошло? Эмили заулыбалась ещё шире, и её щеки загорелись прелестный румянцем. Сказав мне только, чтобы я набралась терпения, она плавно развернула машину, и мы поехали к выезду из города. Дворники безостановочно работали, стирая дождевые капли с лобового стекла, из радио звучала негромкая музыка, и весь салон был насквозь пропитан искрящимся свежим запахом любимых духов Эм. Она вдруг включила приёмник погромче и стала во весь голос подпевать известному треку восьмидесятых годов, иногда сопровождая свое исполнение хлопками в нужных местах. Я во все глаза смотрела на неё и к тому времени, когда смогла оправиться от культурного шока, снаружи уже давно перестали мелькать дома, а величественно проплывали буро-зелёные холмы. Мы ехали всё дальше, и вскоре впереди показался поворот на серпантин. Эмили свернула налево и спустя ещё пару минут, остановила машину на вершине холма, откуда открывался вид на весь Эдинбург.        Она выдохнула и, снова не сдержав широкой улыбки, быстро отцепила ремень и повернулась ко мне. — Я должна сказать тебе кое-что. — И-и… Что же это? — В общем, кое-что случилось в Ливерпуле. Я наверное сказала тебе, что еду по работе? — Кстати, нет. Ты ничего мне не сказала. Но именно так я и подумала. Ну что такое, Эм, не тяни! Я сейчас умру от нетерпения. — В Ливерпуль я ездила не по просьбе банка. Я была там в клинике. Хелен, я беременна! Она тут же заключила меня в крепкие объятия, и я очень постаралась ответить на них. Но я не чувствовала своих рук. Внутри меня будто резко что-то оборвалась и тяжёлым камнем упало вниз. — О-ого!... Поздравляю!... Это здорово!... А отец — Харлон? — Хелен! — в шутку упрекнула Эмили, — Ну, а кто ещё? Не святой же дух, в самом деле! Только он пока не знает, так что не говори ему. Да и родители тоже… Я решила, что ты должна узнать первой. — О, Эм… — наконец, взяв себя в руки, я изо всех сил обняла сестру. Мы просидели обнявшись несколько минут. Я прижимала её к своему сердцу и не хотела отпускать. Потому что знала, что когда эти объятия прервутся, ей нужно будет вернуться во внешний мир. Туда, где правят предательство и ложь… Эмили высвободилась первая и, оглядывая моё помявшееся лицо, обеспокоенно спросила: — Ты в порядке? Ты выглядишь расстроенной… — Что? Не-ет! — стараясь придавать своему голосу как можно больше весёлости, воскликнула я. — Я просто… Просто не могу поверить! Я стану тётей!... Мы обе засмеялись и обнялись ещё раз.       Всю обратную дорогу Эмили, пребывая в радостном возбуждении, говорила о детях, именах и о генах, шутя о том на кого будет похож ребёнок. Говорила о том, как обрадуется Харлон, когда узнает. Я как могла, поддерживала разговор и улыбалась. Улыбалась, а внутри горела от стыда. Мне было противно от звука своего фальшивого смеха. Противно от самой себя. Когда я вышла из машины возле своей двери, а Эм, радостно помахав на прощание, поехала домой, я ещё долго стояла там и смотрела вслед удаляющейся синей машинке, врывающейся прямо в бурю.       Дождь уже давно до нитки промочил мою одежду, а с сырых волос на землю струйками лилась вода. Я сжимала дождевик в руке, но будто даже и забыла про него. Горло запершило, и наружу вырвался хриплый всхлип, который сдерживался там всё это время. Горячие слёзы потекли по щекам вместе с обжигающе-холодными каплями дождя. Нужно успокоиться. Всё будет хорошо. Я обхватила себя руками, и не могла сдвинуться с места. Тонкий джемпер противно прилип к коже, стало дико холодно. Всё будет хорошо. Всё наладится. ... Или уже нет?