«Лёха заебал якшаться с Рептилоидом».
Нурлан понимает, что они друзья. Понимает, что они на шоу сидят рядом и что хочешь-не хочешь, а взаимодействовать будут в любом случае. Понимает, что они касаются друг друга непроизвольно или ради шутки. Понимаетпонимаетпонимает. Но, сука, злится с каждым разом всё сильнее. Быстро соврав Тамби что-то о головной боли, Сабуров разворачивается на пятках.***
Хотеть напиться и, собственно, напиться — две совершенно разные вещи. Нурлан это знает, так что сидит на полу в своей квартире, упёршись спиной в дурацкий красный диван. Дурацкий красный диван, который выбрал Лёша, блять. Щербаков даже иногда засыпает на нём, когда совсем выматывается и просто отказывается ехать домой. — Там всё равно пусто, Нурик. А так хоть ты рядом. Комик усмехается и подносит к губам жестяную банку энергетика. Цитрусовый привкус бодрит и заставляет облизывать искусанные губы. Щиплет. На самом деле, Нурлану не очень нравятся газированные напитки, однако Нурлану нравится Лёша, которому не нравится запах перегара. Приходится выкручиваться. После второй банки начинают трястись руки, а язык перестаёт воспринимать вкус. И это не то чувство, когда ты в детстве наелся любимых конфет и уже не чувствуешь той удовлетворённости от сладкого на кончике языка, это как будто в тебя насильно вливали что-то на протяжении нескольких часов, а потом решили пожалеть. Нурлану не нужна была жалость. Нурлану нужен был либо Лёха, либо алкоголь. А ещё тёплые носки — на полу сидеть холодно. Как итог, Нурлан открывает третью, последнюю, банку цитрусового чудовища и откидывает голову на красное сиденье.***
— Я знаю, как с ним общаться, — Рустам смеётся. — У нас один мозг на двоих. Сабурову хочется кричать, что он лучше знает, как надо общаться с Лёхой и что у них не только мозг, но и диван один на двоих. Но, как мы уже поняли, хотеть и делать не одно и то же, так что Нурлан улыбается и игнорирует бурю, молнии которой прошибают самое сердце. С одной стороны, Рустам ничего не сделал, с другой стороны, Нурлан тоже. Если рассматривать с третьей стороны, то Лёша, в общем и целом, тоже не виноват. Четвёртая сторона говорит о том, что Тамби вообще к этой истории отношения не имеет, как и сидящий на пятой стороне Сергей. Однако шестая, та, что завершает куб, тихо шепчет Нурлану о том, что виноваты вообще все, что заставляет неимоверно злиться. Вообще, когда с тобой говорят кубы, стоит задуматься.***
— Нурик, — Лёша падает на свой любимый красный диван, — ты сегодня какой-то нервный. Сабуров чувствует, как дёргается правая бровь. — Всё нормально, Лёх, — казах поднимает ноги блондина, чтобы сесть на диван. Прохладная ткань, по идее, должна успокоить, но вот незадача — Нурлан в джинсах и не чувствует прохлады, а вот тепло, исходящее от ног Лёши, что теперь лежат на его коленях, очень даже. — Просто не выспался. — Так ложись спать, — Щербаков приподнимается на локтях и немного сдвигается, освобождая место рядом с собой. — А я рядом буду, чтобы ни один дракон не нарушил сон такой прекрасной принцессы. — Ты сам как дракон, — Сабуров устало улыбается и ложится на ещё тёплое место. Сил, да и желания сопротивляться не было. Не каждый день выпадает такой шанс, так что грех отказываться. Нур закрывает глаза. В голове сразу появляется блаженная пустота. Лес в его подсознании превращается в поляну с ромашками, что приятно щекочут босые ступни.***
Открывает глаза Нурлан как-то слишком резко. Он не знает, который час, но за окнами из освещения только огни ночного города. Развернуться на спину получается с трудом. Плечо затекло и при любом движении откликается болью, отражающейся на лице, некоторые кости хрустят, принося некое наслаждение. Нурлан немного заторможено понимает, что лежит на диване один, укрытый пледом, что обычно находится в состоянии комка где-то среди подушек. Идеально ровный потолок лишает возможности увидеть там образы, составленные из трещин, так что в голову вламывается вся та поебень, что ещё днём осторожно стучала в дверь, если можно так сказать. Нурлан вспоминает, что в детстве боялся стать одним из этих скучных взрослых, которые только и могут считать на калькуляторах и перебирать бумажки. И вроде Сабуров ничего из этого не делал, напротив, он заставлял людей улыбаться, однако что-то не давало покоя, как назойливый комар. Только вот комара можно убить, а это чувство одновременно и близко, словно шепчет на ухо, но в то же время сидит где-то в самом дальнем уголке сознания. Как-то неосознанно вспыхивает мысль о том, что детей пугают страшные маски, однако по прошествии нескольких лет эти дети сами их на себя натягивают.***
Нурлан не хотел никого обижать, но слова «заткнись нахуй» вырывались как-то сами собой после того, как Рустам сел на колени Лёши перед началом съёмки. «Это просто шутка». Делает несколько шагов в сторону сцены. «Они просто друзья». Садится в кресло, рассматривая гостя. «Это для шоу». Сжимает бутылку воды, сверля взглядом шушукающихся во время написания версий Рептилоида и Лёшу. «Откручу нахуй голову». Как будто случайно проходит между Рустом и Лёхой, толкая обоих и заставляя отойти друг от друга.***
— Нурлан, точно всё нормально? — Тамби самый внимательный, как обычно, Нурлан даже не удивился. — Да всё охуенно, — Сабуров проводит рукой по лицу, задерживаясь на переносице. Это не успокаивало, но давало людям понять, что Нурлан устал и что лучше уйти самому. — Ты сегодня послал половину населения планеты, — комик придвигает стул и садится ближе, пытаясь заглянуть в лицо друга. Тамби был слишком хорошим. — Рассказывай. Однако глаза говорят гораздо больше, чем слова. Стоило в гримёрку войти Лёше, Нурлан словно выдохнул, рассматривая такого живого блондина, на лице которого опять играла улыбка. Но как только Рустам перешёл порог, Сабуров стал похож на маленького мальчика с таким лицом, словно у него вот-вот отнимут любимую игрушку. Вы наверняка знаете то чувство, когда родители в детстве очень громко кричат, а потом тянутся к вашему плюшевому медведю, отнимая его на неопределённый срок. А ты, маленький, смотришь на это, глотаешь слёзы и стараешься даже писк не издать, чтобы лишний раз не провоцировать. Медведя забрали, а ты не смог помешать. Мне жаль, если вы понимаете. Разница в том, что Нурлан не ребёнок и может постоять за то, что любит. Волны исходившего от него напряжения, казалось, чувствовал только Тамби. — Братан, ты… — Нурик, счастье моё! — Лёха приземляется на колени уже собравшегося было вставать Нурлана. Масаев незаметно выдохнул, замечая постепенно расслабляющегося друга. — Давай фильмец какой-нибудь посмотрим сегодня? Пиратов, например. Только ты и я. Два человека на красный диван, йо-хо, так сказать. — По тонкому льду ходите, Алексей, — Рептилоид подошёл ближе, усаживаясь прямо на пол. — Нурлан у нас сегодня не в духе, сам же слышал все эти «иди нахуй». Нурлан, правда, хотел что-нибудь ответить, на крайний случай просто пнуть Рустама по лицу под видом судороги, однако Лёша, его солнышко, его личный сорт пустырника, начал ёрзать на коленях, обтянутых тканью любимых штанов, а затем соединил их носы. Знаете, как делают в садике, когда ещё не знают, что такое поцелуй. Самое невинное, что только можно сделать, но именно это помогло Нурлану окончательно расплыться в улыбке. — Бля, ну может, вы ещё пососётесь? — Детков ворчит, но видно, что доволен. Он лишь осторожно кивает Тамби и первый выходит из гримёрки.***
— Я ожидал большего, — Щербаков откидывается на спинку неизменного дивана. — Зачем снимать пятую часть, если понимаешь, что не получится? Только франшизу испортили. — Согласен, херня хернёй, — Нур поднимается с места и тихим шагом, словно боясь разбудить кого-то, идёт к своей спальне. Казах уже и не вспомнит, когда последний раз действительно спал на этой кровати. Предыдущие несколько месяцев роль его «ложа» исполняло красное чудовище в гостиной. Нурлан объяснял это всем друзьям тем, что там удобнее, якобы солнце в глаза не светит, но сам себе уже давно признался, что на этом диване просто есть запах Лёхи. Вот и всё. — Ты останешься сегодня? Щербаков выглядывает из дверного проёма. Совсем без стеснения разглядывает Нурлана, переодевающегося в более удобные вещи и заваливается к тому на кровать. И тут трещин на потолке нет. Блядство и скука. — А ты будешь спать со мной или уйдёшь? — В последний раз, — Сабуров стягивает футболку и уже ищет глазами любимую серую, что с ним была и в горе, и в радости, и чуть не полетела с моста один раз, но это уже другая история, — ты ушёл, хотя и говорил, что будешь охранять мой сон. Эх, говорила мне мама не связываться с пиздаболами. Надо было слушать. Позади раздалось шуршание — Лёха встал. На самом деле, Нурлан ждал чего угодно: шутку, простое фырканье, да хоть пинок, но это же Лёша — он тот человек-хаос, что необходим любому. В разумных количествах, разумеется. Однако Нурлан понял, что «употребил» слишком много Алексея Щербакова именно в тот момент, когда последний обвил руками талию казаха, а затем утянул на кровать, просто падая на неё. — Ты злишься из-за того, что я ушёл? — говорит тихо и чуть виновато. Нурлан лежит сверху, ощущая тепло, исходящее от Лёши, голой спиной. Дыхание блондина едва долетает до уха, заставляя мурашки бегать по шее и плечам. Мышцы немного расслабляются, и даже вены на руках постепенно втягиваются. — Прости меня. Просто Руст… — Я не злюсь, — Сабуров резко поднимается с кровати и уходит в душ, оставляя сбитого с толку Лёшу одного. Пусть хоть звёздочкой на этой кровати разваливается и говорит о своём Рустаме. Только без Нурлана, увольте. Нурлан ложится спать в гостиной.***
Нурлан привык просыпаться от того, что упал с дивана, например. Или от солнца, светящего в глаза. Ещё есть вариант с пробуждением от кошмара, но это реже. Но вот от чего Нурлан не привык просыпаться, так это от того, что к нему под одеяло лезет друг. Друг, в которого он влюблён, если быть точнее. Да на самом деле, там ещё сотню таких поправок можно сделать, но сейчас два часа ночи, и мозг отказывается прилично себя вести. — Лёх, ты чего? — Сабуров придвигается ближе к стенке, освобождая Щербакову место. Комик ложится совсем близко, хотя пространство позволяет сохранить дистанцию. — Ответ «соскучился» тебя устроит? — блондин переплетает их ноги, отчего Нурлан вздрагивает. Лёша холодный. Наверное, выходил на балкон. Сабуров часто замечал за ним такую привычку. Знаете, в компаниях есть люди, которые «отпрашиваются» на улицу покурить, Лёха же просто уходит подышать воздухом и подумать. — Мы говорили три часа назад, — казах устраивается удобнее, закидывая руку Лёше на пояс. С закрытыми глазами даже не стыдно, только уши слегка начинают гореть, когда Щербаков кладёт ладонь на предплечье казаха, начиная поглаживать большим пальцем. Нурлан чувствует мозоль на одной из фаланг. — А я всё равно соскучился, — Лёша придвигается ближе и, кажется, слышит стук сердца Нурлана. Ритм спокойный, как будто Сабуров совсем не волнуется, это спокойствие передаётся воздушно-капельным путём и самому Лёше. — Нур, правда, что с тобой в последнее время? Казах и рад бы отшутиться, сказать, что всё хорошо или любой другой бред, но сейчас он такой сонный и ему так тепло рядом с Лёшей, что вырывается лишь слегка хриплое: — Ты, Лёх. Ты и Рептилоид. Нурлан действительно устал и хотел высказать всё, что накипело, но у Лёши кардинально другие планы. Ничего нового. Это как гулять с другом — вот вы вроде договорились пойти на площадь, а этот идиот тянет вас в какой-то парк, и вот вы уже в Рязани покупаете тульские пряники со скидкой. Чудеса. Блондин вытянул шею, насколько это вообще было возможно в его положении, и мазанул губами по подбородку друга. — Ревнуешь? А я старался, — в голосе слышна неприкрытая улыбка. Лёша снова тянется выше. На этот раз достаёт до нижней губы, осторожно проводя по ней языком. В голове сразу появляется их с Рустамом шутка над Тимати:«— Ты нервничаешь, переживаешь? — Нет. — А чё так? — А есть смысл? — Есть».
Как тут вообще не нервничать, когда даже со второй попытки спровоцировать ничего не получается. Лёша уже готовится падать на пол, однако ладони Нурлана ловко пробираются под футболку Алексея, проводя по выступающим позвонкам. — Вот ты сучара, конечно, — Нур выдыхает блондину в самое ухо, коротко целуя мочку. Как изогнулся только? — Я тут себе мозги ебу, да и почки тоже. — А почки-то как? — Лёша даже не пытается отлипнуть от казаха, всё сильнее улыбаясь. — Сам попробуй эту бурду газированную попить. Лёшенька же у нас не любит запах перегара, — даже Станиславский бы сказал «верю» на это недовольное лицо, что выдавливал из себя Сабуров. Ну не улыбаться же ему как идиоту, ну правда. Этим Лёша занят. — Лёшенька же у нас ЗОЖник, а как целовать этого ЗОЖника, когда он к себе бы даже не подпустил с таким шлейфом? — А как бы ты хотел поцеловать? Раньше Нурлан думал, что хаос Лёши — это как глубина океана — затягивает в самую бездну, а ты и согласен, но сейчас он понял, что быть с Лёшей — это как летать без крыльев — легко и никто не потянет вниз. Как будто попал в воронку. На секунду в голове Сабурова проскочило сравнение с Элли. Ну знаете, та девочка, которую смерч унёс в Изумрудный город. Нурлан усмехается в губы Лёши и только сейчас понимает, почему ураганы называют человеческими именами.