Соперники

Кацураги Яко похожа на сестру, которая у него была. Кацураги Яко похожа на дочь, которой у него не будет. Эйши кладёт трубку, тушит окурок в переполненной пепельнице, отмахиваясь от причитаний Ишигаки, и табачная зола разлетается, падает на рабочий стол, на бумаги, на полицейский значок; пеплом присыпанная жизнь — но она стала ярче, когда в ней появилась школьница-детектив. Кацураги Яко постоянно оказывается замешана в слишком подозрительных и слишком опасных делах — в очередной раз встречая его на месте преступления, она смущённо улыбается, запускает тонкие пальцы в растрёпанные волосы на затылке и оглядывается на своего долговязого ассистента, а тот наклоняется и тянет: «Ше-еф, я же говорил вам, инспектор расстроится… Инспектор, не прогоняйте нас, прошу, госпожа детектив уже почти разгадала эту тайну!» В ответ Эйши чуть прищуривается и закуривает, будто надеясь, что в пелене дыма сквозь невинную маску недотёпы-помощника наконец-то проступит настоящее лицо. Все вокруг обращают внимание только на нескладную фигуру, чересчур яркую одежду, острые черты, манеру говорить и нелепые размашистые жесты — Эйши намётанным глазом подмечает, как «скромный ассистент» окидывает подозреваемого быстрым и словно плотоядным взглядом, как он нетерпеливо подёргивает углом тонкогубого рта, как привычным движением кладёт Яко руки на плечи, как неотступно следует за ней по пятам — встаёт ближе и прикасается чаще, чем допускают приличия. Он знает, что Эйши за ним наблюдает: иногда, повернув голову, Эйши ловит зелёные искры в его глазах — любопытный взгляд, внимательный, изучающий. Эйши не может точно сказать, что связывает этих двоих, и не сможет, чутьё подсказывает: его не подпустят. От того, кто стоит за левым плечом Яко, за милю несёт опасностью, но от самого Эйши тоже пахнет кровью и гибелью, и тот, другой, это чувствует. Поэтому и смотрит так пристально, как на равного. Не опасается, даже не предупреждает, просто смотрит. Кацураги Яко то и дело оказывается на волосок от смерти — и всё-таки ещё жива. Невозможно жива — она смеётся и хмурится, волнуется, поправляет жутковатые заколки, мнёт пустую коробку от такояки, рассуждает вслух о мотивах и действиях и всё реже оглядывается на своего ассистента, и голос у неё звучит всё увереннее. «Скромный ассистент» уже не скрывает самодовольной зубастой ухмылки — человеческого в его лице оказывается совсем мало. Вот и всё соперничество — Эйши усмехается, поймав торжествующий изумрудно-зелёный взгляд, слегка наклоняет голову, признавая своё поражение, и распечатывает новую пачку сигарет. Дым в безветрии горчит сильнее, чем обычно, поднимается вверх тонкой струйкой, заставляя вспомнить о кладбищенских благовониях, сухих цветах и ряде простых надгробий из пепельно-серого камня; надвигается осень — время навестить родителей и сестру, подумать о том, что будет дальше. Кацураги Яко не нужно защищать. Давно пора было понять: тот, кто стоит за её левым плечом, слишком ревнив, чтобы кому-то уступить это право.