Мой личный апокалипсис

Пулеметная очередь пролетела буквально в микроне от меня, задев волосы. Я вздрогнул, закусил губу до крови, но не проронил ни слова. Стрелявшего я не видел, он был где-то очень и очень далеко. За моей спиной был полуразрушившийся (результат недавнего сотрясения) дом. Осталось всего-навсего две с половиной стены и кусок крыши, через которую, если зайти внутрь, можно было бы увидеть небо – красное, пылающее, обжигающее небо. Конец света – что может быть лучше, право слово? Я устало вздохнул, поправил обмундировку, выровнял дыхание и приготовился бежать. Я все думаю, почему люди столь глупы? Почему, вместо того чтобы объединиться перед лицом общей опасности, они лишь начали воевать. Разве это не тупиковое развитие? Солнце вот-вот взорвется, и мы все погибнем – не хватает опыта и знаний, дабы построить корабль, какой-нибудь звездолет, который мог бы нам помочь. Но вместе, быть может, мы бы что-нибудь придумали. Но люди не хотят выживать, людям подавай войну, людям подавай страх смерти и – адреналин. Я не мог этого понять. От размышлений меня отвлек одиночный звук выстрела, явно для привлечения внимания. Следом за ним послышался сочный бас: - Ты там живой? В общем смысле, конечно, да, думал я, но честно говоря – не казался я себе живым. Существование, представляющее собой лишь борьбу за выживание, не казалось мне жизнью, это была глупая, бессмысленная пародия на нее. - Живой, - крикнул в ответ я и услышал, как эхо снова и снова повторяет мои слова. - Ну так вылазь, а то, поди, устал-то, воевать, - добро сказал бас, однако я решил воздержаться от предложения. С чего бы им защищать меня? На пробу я кинул пару камней, и их тут же пронзила пулеметная дробь. Вот и верь после этого людям. - Нет, спасибо, я тут побуду, - ответил я, снова слушая, как мои слова отражаются от машин, брошенных неподалеку. За одним из таких автомобилей я и прятался. Бас грязно выругался и крикнул кому-то, чтобы «мочили придурка». Мочиться я не хотел, честно говоря. Хотя, яйца сжимались, ощущая скорую расправу над ними – дураком я не был, кто бы что ни думал, и прекрасно понимал, что меня обязательно убьют, когда увидят. Осторожно я попытался переползти за соседнюю машину, неудачно, пуля просвистела в метре от меня. Да, видимо, придется мне сложить сегодня свои старые кости. Жить в таком мире, было сродни ощущению, появляющемуся, когда ты вынужден ходить на нелюбимую работу. Просыпаешься с утра, умываешься, завтракаешь, одеваешься – а все не нужно, все не то. Но, однако, ты затыкаешь свое внутреннее «я» и идешь на нее – иначе нельзя. Вот так вот я и жил, в этом чертовом мире, который вот-вот рухнет. Я знал, что меня окружили. Знал, что меня убьют. А на лицо наползала сумасшедшая ухмылка – умирать, так с музыкой, считал я. И я шел умирать. Я вставал, улыбался миру, в последний раз смотрел на небо – и шел вперед. Пару пуль задели меня в плечо – больно, но терпимо, а потом трескотня автоматов замолкла. Другой голос, тоже басовитый, но более твердый, отдал приказ: - Осмотрите его. Много ранений? Какой-то относительно молодой паренек – лет двадцати пяти – осторожно приблизился ко мне. Я оскалился, а он вздрогнул – надо же, какой слабонервный. И плевать, что у меня клыки, как у вампира, которые я специально заготовил для таких случаев. Паренек бегло осмотрел меня трясущимися руками и нервно проговорил: - Старых – множество, нанесенных нами – два или три, все в плечо, навылет. Кровью не истечет, не беспокойтесь, Барон. Я еле сдержал смех. Надо же – Барон. О, как эти предводители мелких шаек любят давать себе крутые, грозные – как им кажется – имена. «Барон», - произнес я, мысленно пробуя имя на вкус. Казалось, он отдавало легким привкусом лошадей, не особо хорошей породы, честно говоря. - Обыскать его! – отдал приказ тот самый Барон. Ну, правильно, я – халява. Один, без компании, легкая добыча. Нет уж, раз уж вы идиоты, забывшие отобрать у меня оружие, то это ваши проблемы. Так или иначе, я решил проявить характер и, подскочив, я просто-напросто расстрелял этого несчастного паренька. Матерь Божья, прости меня, отпусти грехи мои – не мог иначе, должен был убить. До губ долетели капельки крови, а я на автомате их слизываю – горько. … Я убиваю еще двоих, прежде чем роковая пуля достигает своей цели – моего сердца. Прости, Господи, прими меня к себе. Ибо наступал крах моей души, так же, как наступал крах всей нашей солнечной системы. До встречи в смерти, господа.