eylashes

фэн синь смотрит на му цина и в очередной раз заряжает себе ментального пенделя и оплеуху, чтобы уж наверняка. а всё из-за муциновых длинных изогнутых ресниц, на которые хоть спичку клади — всё равно не упадёт. му цин будто специально красит их угольно-чёрной тушью, сидя перед зеркалом в их комнате, и фэн синю хочется выть. по-аристократически тонкие пальцы аккуратно держат кисточку, подкрашивая верхние ресницы и затем нижние. не выдерживая этого непотребного (но такого манящего) зрелища, фэн синь фыркает и утыкается в телефон, бездумно глядя в одну точку и листая ленту твиттера, где подписчики заводят очередной спор на тему их отношений. это серьёзно коробит его (срань господня, даже подписчики в курсе... ему точно нужно было лучше скрываться), потому что отношений как таковых и нет. и вообще они просто соседи. ну, как «просто соседи»... у фэн синя вот огромный краш на своего соседа по общаге, по совместительству разбирающегося в мейке и даже предложившего однажды, в перерыве между закатываниями глаз, накрасить фэн синя, на что тот покрутил пальцем у виска, и больше эта тема не заводилась. единственный, кто заводился — сам фэн синь, наблюдая каждый день за процессом со стороны и находя его привлекательным (процесс, а в итоге — и му цина). — долго пялиться будешь? — выдаёт вдруг му цин, закончив с ресницами и резко оборачиваясь, чуть было не задев длинными волосами, собранными в хвост, флакончик с тушью. фэн синь безуспешно пытается сделать равнодушное выражение лица, не справляется под пристальным насмешливым взглядом и кидает телефон экраном на диван: — было бы на что, мудила. — му цин улыбается по-сучьи, силится не закатить глаза, отворачиваясь, берёт тинт и бросает в ответ: — можешь подойти поближе, если так интересно... мог бы и раньше сказать, фетишист ебучий. стерпеть такое фэн синь уже не в силах. хвалёная выдержка и стойкость, за которую уважали все без исключения, вблизи этого провокатора обычно трещат по швам, а сейчас и вовсе дали дуба — за доли секунды он подрывается с дивана и сжимает руки на плечах вздрогнувшего, но быстро расслабившегося му цина. — как же ты заебал, блять, со своими ресницами, форменно заебал! — рычит фэн синь, разворачивая его вместе со стулом к себе лицом и поднимает лицо за подбородок, метая громы и молнии и внимательно глядя на яркий, но не вызывающий макияж. и блядские ресницы, прости господи. — краситься для других не надоело, сука такая? му цин лишь усмехается в ответ на гневную тираду, выпаленную на одном дыхании, и за шиворот притягивает к себе злого возбуждённого парня: — зато твоя, мудачьё. — он целует обалдевшего фэн синя, кусает того за нижнюю губу и удовлетворённо хмыкает, когда глаза напротив темнеют, и чужая рука ведёт по щеке на контрасте мягко, почти нежно. пальцы фэн синя зарываются в волосы му цина, расплетая его хвост. му цин недовольно мычит, и тот чувствует сильную хватку на своей шее, но пряди всё равно тёмным веером разлетаются по спине. — кто тебя просил? — приторно-ласково мурчит му цин, отстраняясь и делая вдох. фэн синь не отвечает, ведь дело (губы его парня) не терпит отлагательств, и чувственно целует того ещё раз, на что он выдаёт удивлённое «о», но не отстраняется, лишь поглаживает затылок фэн синя и запоздало думает: «какие же мы оба идиоты».