Пламенное сердце

      Когда я говорила о том, что мой отпуск продлится семь дней, я рассчитывала на то, что все эти семь дней я буду отдыхать в своей кроватке, да пить по утрам свежий кофе. Иногда посещать психолога (тем более, что у меня появился ещё один повод сходить к ней — меня взволновала моя внезапная жажда насилия), играть на гитаре десяток аккордов в день и смотреть телевизор, расслабленно наблюдая за тем, как остальные мечутся по заданиям.       В итоге капитан Оби вспомнил о необходимости расследовать дело о пепле, который использовал Джокер, а также найти зацепки о деятельности белых балахонов во время предыдущих самовозгораний, а потому всех — то есть и меня тоже — припахали к бумажной работе. Я, конечно, говорила, что люблю мелкую бюрократию, но в том-то и смысл, что мелкую, а не огромнейшие стопки старых отчётов.       С невыразимой тоской я смотрела на свой рабочий стол и мечтала о том, чтобы сбежать отсюда. Единственное, что радовало — это обещание капитана Оби, что мой отпуск просто сдвигается на некоторое время. Ну хоть и на этом спасибо.       В итоге я просто провела три дня, листая отчёты. Моя голова ужасно раскалывалась, а иероглифы перед глазами превращались в скачущие закорючки. Я уже просто лежала на стопке бумаг, молясь, чтобы хоть кто-нибудь нашёл хоть какую-нибудь зацепку. Напротив меня лежал Артур с точно таким же выражением лица, и нам обоим было плевать на ледяные взгляды лейтенанта или подбадривающие выкрики капитана. Мы устали.       Так продолжалось ещё несколько дней, пока Маки наконец-то не нашла зацепку: отчёт о самой первой миссии Восьмой бригады. Зацепка была довольно проста: странное самовозгорание, странный красный крест и порох, увезённый одной из ритуальных компаний, чей филиал до сих пор существует в Асакусе.       Таким образом, мы сразу же выдвинулись туда. Капитан Оби даже не стал оповещать Седьмую бригаду о нашем прибытии заранее, решив, что лучше всего нагрянуть всем составом. Более того, он прекрасно знал, что капитан Шинмон ненавидел бумажную волокиту, а потому не стал отправлять наш запрос в письменной форме.       Я расценивала наши действия как неправильные, но держала рот на замке, понимая, что Шинмон Бенимару — непростой человек со сложным и упрямым характером. Он не тот, кто станет прогибаться под других, это другим надо прогибаться под него. Было в этом и что-то крутое, но и что-то топорное, говорившее о том, что капитану Шинмону сложно общаться с людьми или вообще как-либо сходиться с ними.       Ну что ж, мы были на пути в Асакусу. Трясясь в спичечном коробке, мы обсуждали дальнейший план действий. Он был прост: поговорить с Седьмой бригадой, попытаться заручиться их поддержкой в расследовании и отправиться разбираться с ритуальной компанией. Всё звучало довольно просто, главной проблемой было уговорить капитана Шинмона, но мне думалось, что он хороший человек, и даже если Седьмая бригада не станет нашими союзниками навсегда, они хотя бы поддержат нас в этом расследовании.       Асакуса, как и пару лет назад, всё также выглядела новенькой и чистенькой. Она дышала, жила и процветала. Находясь в ней мне казалось, что я попала в прошлое, каким-то чудом переместилась в Японию начала двадцатого века.       Асакуса была прекрасна, я бы даже была не против ради интереса пожить здесь недельку-другую как турист, но не более. Да, Асакуса красива, спору нет, но для человека, привыкшего к благам цивилизации, подобное место было крайне неуютным. Я не чувствовала себя готовой перекраивать всю свою жизнь только ради того, чтобы пожить здесь. Поэтому, наверное, и хорошо, что я попала в Восьмую бригаду, а не в Седьмую.       Один из членов бригады никак не хотел пускать нас переговорить с капитаном Шинмоном, и это, если честно, больше раздражало. В какой-то момент он просто не выдержал и побежал в здание Седьмой бригады, которое за два года никак не изменилось. Мы последовали за ним. Конечно же, действия пожарного ни в коем разе не были приглашением, но мы решили, что если уж и наглеть — то наглеть до конца.       В итоге я словила небольшое дежавю: точно так же, как и два года назад, капитан Шинмон сидел на энгаве, скрестив ноги. Его взгляд всё ещё напоминал взгляд дохлой рыбы, а руки были скрещены на груди. Единственное отличие — теперь вокруг нас было куда больше человек. Помимо моей бригады, здесь также присутствовал лейтенант Конро, который коротко кивнул мне в знак приветствия, а также две девочки, стоящие позади капитана Шинмона. Я прежде их не видела, но ходили слухи, что капитан воспитывает двоих детей. Неужели это они? Ну, выглядели девочки мило.       — И чего это вы заявились сюда? — уставшим голосом спросил пирокинетик, даже не собираясь здороваться или хотя бы вставать с места. Капитан Оби пустился в объяснения. Я уже знала, что капитан Шинмон покинул собрание раньше остальных, сказав, что его не волнует ни Солнце, ни белые балахоны, ни Токийская Империя. Он просто развернулся и ушёл, отказавшись сотрудничать. Собственно, отказывался он и сейчас:       — Эти слухи о создании искусственных огнелюдей, их же распространяет Империя. На моих глазах ничего такого не происходило, а на слово верить я не могу и не собираюсь.       Тут уж не выдержала я:       — Я это видела. Прямо на моих с Артуром глазах бывший лейтенант Первой бригады по имени Хошимия Рекка приставил колбочку с жуком к человеку, а в следующий момент тот загорелся.       — Я тоже это видела! — подтвердила мои слова Тамаки.       — Я не собираюсь слушать то, что говорят шестёрки Империи, — фыркнул он.       Я почувствовала, что его раздражение усилилось, он явно не желал ни видеть, ни слушать нас. Он видел только свою правду, доверял только своим глазам. Его разум был закрыт для того, что ему не нравилось. Я сдержала горький смешок: как же это поведение напоминало мне саму себя. Даже если я понимаю, что я в каких-то моментах не права и мне стоит углубиться в тему, я отказываюсь это делать просто потому, что не хочу действительно ошибиться, не хочу, чтобы мои взгляды хоть что-нибудь пошатнуло.       Я посмотрела прямо в красные глаза капитана Шинмона, в который раз с удивлением подмечая его необычные зрачки. Хотя для этого мира это было нормальным, и люди со странными зрачками частенько встречались среди пирокинетиков.       — Я может быть и шестёрка Империи, но вы можете прийти к лейтенанту Кариму из Первой бригады — я уверена, он вам с радостью покажет жука, которого нашёл несколько месяцев назад. Вы также можете рискнуть приложить его к обычному человеку, чтобы увидеть, как пламя в мгновение ока покрывает его тело, — произнесла я, не чувствуя ни капельки страха и не обращая внимания на одёргивания товарищей. Мне было плевать, я хотела говорить.       — Ты, девчонка, — сказал он, чуть прищурившись. Я поняла, что он наконец-то вспомнил меня, пришедшую к нему два года назад в порыве узнать правду о гибели моих брата и матери.       — Восьмая бригада ведёт своё независимое ни от кого расследование. Мы хотим узнать правду, и если вы не хотите сотрудничать с нами — пожалуйста, но позвольте нам провести расследование. Это во-первых, а во-вторых, задумайтесь о ситуации. Неужели вы правда считаете, что два года назад то массовое самовозгорание в Асакусе было случайностью? Что люди просто так взяли и загорелись огромной толпой, что демон появился из ниоткуда просто потому что ему так захотелось?       — Как ты смеешь, — прошипел капитан Шинмон, и вот тут-то я почувствовала запах злости сильнейшего человека в мире. Это был резкий острый запах, от которого начинали слезиться глаза, приправленный запахом силы, который совсем недавно был единственным, что могло успокоить мои обонятельные рецепторы рядом с Аматерасу, а теперь заставлял поджилки трястись. Я крепко сжала руку в кулак, мысленно вспоминая упражнение психолога по успокоению в присутствии мужчин, которые пугали меня.       Немного успокоившись и глубоко вздохнув, я продолжила:       — Как я уже говорила вам в прошлом, я считаю, что кому-то из Пламенных бригад может быть известно о причинах самовозгорания и появления демонов. Более того, я не удивлюсь, если сам Раффлес Третий знает истинную причину, а всё это — не более, чем попытка успокоить население и держать расследования бригад под контролем. Однако мы, Восьмая бригада, действуем самостоятельно, мы не сообщаем Империи о каждом своём шаге, мы хотим докопаться до истины, чтобы раз и навсегда покончить с этими самовозгораниями. Если Император или Церковь не желают говорить правду — пожалуйста, мы раскопаем её сами, но для этого нужна ваша помощь. И не забывайте, что эта сделка выгодна для вас в первую очередь.       Я почувствовала запах заинтересованности. Капитан Шинмон встал с энгавы, поднял руку к подбородку и приблизился ко мне, смотря сверху вниз. Я задрала голову, не спуская немигающего взгляда с мужчины. Я чувствовала его запах как никогда ярко: запах силы, обычного мыла, лёгкая отдушина спиртного, сладкие дайфуку, пот. Он пах максимально естественно, без всяких примесей по типу духов или дезодорантов. А ещё вокруг него витали запахи самых разных эмоций, но все они притуплялись.       В груди родилось беспокойство: капитан Шинмон переступил грань моего личного пространства, куда мужчинам входа не было, и это всколыхнуло во мне лёгкий страх. Я усиленно повторяла упражнение от психолога, а ослиная упрямость не давала мне отвести взгляд.       — И почему же она мне выгодна? — спросил он.       Что ж, отступать было некуда. Промолчать — не вариант, тогда я навсегда стану для себя слабачкой, которая спасовала в самый последний момент. Говорить правду могло быть опасно.       Я моргнула, бросила короткий взгляд на лейтенанта Конро и по одним его приподнятым в полуулыбке губам поняла, что бояться мне нечего. Капитан Шинмон прекрасно знал о всех своих отрицательных чертах характера, он не пытался их скрывать, а наоборот, будто бы выставлял напоказ. Он был честен с собой и с людьми вокруг, искренен в своих словах и действиях, за что в Асакусе его так любили и почитали.       Я вновь вернула всё внимание к капитану Шинмону честно ответила:       — Потому что вы — это вы. Вы дерзкий, своенравный, резкий. Вы всегда говорите то, что думаете, вы сильнейший пирокинетик во всей Империи. Всё это вкупе заставляет людей верить вам, идти за вами и считать вас достойным лидером. Вы, по факту, глава огромного района Токийской Империи, все жители которого ставят вас, ваши взгляды и ваши действия превыше Императора. Какому правителю это понравится? Тем более, что вы так открыто критикуете Церковь Солнца, попирая её своим авторитетом. Если Император причастен к самовозгораниям людей и сотрудничает с белыми балахонами, то после вашей недавней выходки на собрании Асакуса в первую очередь подвергнется пламени — совсем как два года назад, когда вы ни в какую не соглашались работать с Империей и Хайджимой Индастриз. Чем быстрее мы найдём виновных и докажем их вину, тем больше людей мы сможем спасти, — закончила я. На какой-то момент повисла тишина, казалось, что все стараются не дышать, чтобы не дай бог не нарушить её. Капитан Шинмон внимательно изучал моё лицо, будто надеялся прочесть на нём толику сомнений и лжи.       — Твои слова… имеют резон, — признал он, сделав небольшую паузу. — Я подумаю над вашим предложением.       Я радостно переглянулась с капитаном Оби, успев заметить, как маска ужаса (о, он явно сомневался в моих дипломатических навыках) сменилась улыбкой счастья.       — Мы будем надеяться на положительный ответ, — тут же вступил в разговор наш капитан, протягивая руку для рукопожатия. Капитан Шинмон чуть нахмурился, но отошёл от меня и пожал протянутую руку. Я постаралась незаметно выдохнуть от облегчения — оказалось, я задерживала дыхание. Не знаю, заметил ли это кто-то из присутствующих, но Артур кинул на меня взволнованный взгляд, и я поспешила кивнуть ему, мол, всё в порядке. Как же хорошо, что у меня есть такой друг, как он. Вот вроде раздолбай и дурак, но порой такой проницательный, что аж не по себе.       Нас прервал ещё один член Седьмой бригады, объявивший, что произошло новое самовозгорание. Мы переполошились. Все распри и волнения отошли на задний план: надо было ликвидировать огнечеловека.       Я не раз видела, как моя бригада занимается этим. У всех у них был свой особый стиль ведения боя. Лейтенант Хинава, например, стрелял огненными пулями из своих пистолетов. Маки-сан управляла огненными шарами, которые приобретали что-то вроде сознания и с радостью ей подчинялись. Артур рубил Экскалибуром налево и направо, крича про рыцарский долг. Капитан Оби полагался на свои мускулы и товарищей. Тамаки предпочитала бить на неком расстоянии, используя хвосты. Я шла напролом в ближний бой, не скупясь на пламя. Айрис же читала молитвы от всего сердца, желая огнелюдям упокоиться с миром. Каждый из нас был уникален в своих техниках и умениях, однако капитан Шинмон был уникальнее всех. Он являл собой смесь второго и третьего поколений. Он мог как и создавать пламя, так и управлять им, и именно эта способность делала его сильнейшим пирокинетиком во всей Токийской Империи.       Упокоение души в Асакусе не было преисполнено скорбью. Скорее, это был грандиозный фестиваль с кучей взрывов, песен, плясок и огня. Капитан Шинмон парил в небе, поджигая флаги матои и управляя огнём на них. Казалось бы, его противником был обычный огнечеловек, однако капитан Шинмон выкладывался на полную, не щадя сил. Он разрушил несколько зданий, солома, черепица и дерево летели в разные стороны, но ни один из жителей Асакусы не печалился по этому поводу: наоборот, они кричали во всё горло и подбадривали капитана, как будто это не их имущество подвергалось подобному акту вандализма.       Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, почему жители Асакусы такие беспечные, почему они так сильно восхваляют капитана Шинмона и плевать хотели на Императора и всю Токийскую Империю. Зачем им дряхлый старик, зачем им непонятная религия, обещающая защиту от господа Солнца, если рядом был настоящий, сделанный из плоти и крови, дышащий и разрушающий всё на своём пути Шинмон Бенимару?       В какой-то момент я поняла, что стою с приоткрытым от восхищения ртом, не смея отводить взгляд от развернувшейся перед моими глазами картины. Я проморгалась, и моих губ коснулась лёгкая улыбка: люди в Асакусе были свободны от всяких предрассудков и гнёта бесполезной религии, они радовались погребению так, как не радовался никто до них. Они восхваляли того, кого в обычной жизни другие сторонились бы.       И Асакуса, и её жители, и её глава были восхитительны. Я почувствовала жгучее желание остаться здесь на подольше. Я хотела вдохнуть здешней свободы, хоть чуть-чуть пожить ей.       Мои мысли прервал тихий голос Айрис:       — Пламя есть дыхание души, с ним она освободится. Как прах… — Она не успела договорить, так как я поспешила опустить её сложенные в молитве руки и прикрыть ей рот. Сестра бросила на меня непонимающий взгляд, а в воздухе я почувствовала лёгкий запах недовольства, исходящий от лейтенанта Конро.       — Не надо, — произнесла я, глядя прямо в глаза Айрис. — Этот человек хотел бы упокоиться от руки капитана Шинмона без вмешательства Солнечного бога. Так ты оскорбишь не только его, но и всех жителей Асакусы.       Айрис приподняла брови, бросив на меня растерянный взгляд: она явно не до конца понимала, как же так можно — не проводить душу на тот свет молитвой, даже если эта душа — еретик. Для неё каждый человек заслуживал так называемого спасения, и это было благородно, но вместе с тем необдуманно.       Я вновь покачала головой, заставляя сестру отступить от своих принципов. Ей было тяжело это сделать — я чувствовала это, однако бывают времена, когда надо уважать чужую веру и чужую культуру.       В конце концов Айрис отступила, а я поймала благодарный взгляд лейтенанта Конро, после чего кивнула ему.       Если капитана Шинмона я воспринимала как достойного уважения человека (хотя за его суждения мне хотелось пару раз дать ему по башке), то лейтенант напоминал мне доброго дядюшку, который и словом добрым не обделит, и похвалит лишний раз. Он был противоположностью капитану Шинмону — не полной, но всё же. Там, где бог разрушений шёл напролом, лейтенант Конро предпочитал действовать мягко. Там, где первый рубил сгоряча, второй смягчал углы. Такой дополняющий друг друга тандем был и у Восьмой бригады: добродушный капитан Оби и суровый лейтенант Хинава.       Капитан Шинмон и лейтенант Конро были великолепным тандемом, работавшим вместе не один год. Мне даже думается, что порой лейтенант Конро вёл себя больше как капитан, нежели сам капитан Шинмон. Однако я не могла представить, чтобы они поменялись местами, потому что иначе Асакуса была бы другой. Сейчас в ней гулял разбойничий дух бога разрушений, и этот дух захватывал каждого приезжего с первых же минут так же, как захватил меня. Если бы капитаном был Конро, то я сомневаюсь, что почувствовала бы такое же благоговение, что испытывала сейчас.