Мой личный идиот

Вот мне интересно, у многих ли поход домой после школы знаменуется чем-то необычным? Тем, что до сих пор с ними не случалось… Ну, например, на меня упала туша двухметровой шпалы. Это был самый обыкновенный день. Уроки закончились и я шла себе спокойно домой, когда это произошло. В начале я услышала пронзительный крик: «Берегись!», а затем было уже поздно что-то предпринимать. Почувствовав на себе огромный вес, я ощущала себя частью асфальта. Я втемяшилась лицом в землю, разодрав нежную кожу щеки и, кажется, разбив губу. Это я выяснила из моих ощущений. Кто победитель по жизни? — Ды не фофефь фтать? — спросила я спустя почти минуту вынужденного валяния на полу; я с трудом поняла свои слова, но произнести это более внятно у меня не получилось. Человек, который самозабвенно налетел на меня, чуть дёрнулся, а затем с очередным воплем «прости» резко вскочил на ноги. Не дожидаясь, пока он соизволит предложить мне помощь, я встала с земли, почистила школьные юбку и пиджак и, прихрамывая от боли в лодыжке, пошла подбирать свою сумку, что валялась в трёх метрах от меня. — Эй… — услышала я позади себя неловкий призыв. Я медленно обернулась, чтобы даже не удивиться при виде огромного эльфа, коим являлся… — Пак Чанель, — резюмировала я сама для себя, — упал на меня с дерева. Чанни (так его все называли в школе) смотрел на меня с видом загнанной в угол лани. Я же, судя по всему, в его глазах была кровожадным волком. Он стоял весь бледный и с широко раскрытыми огромными глазами и смотрел на меня. Казалось, ещё чуть-чуть и у него случится инфаркт.   — Я… — Ты упал с дерева, Чанель. На меня. Объяснишься? Непроизвольно Чанни сделал шаг назад, наткнувшись на свой рюкзак. Он дрожащими руками подобрал его и снова поднял на меня испуганный взгляд. — Ну? Мне долго ждать объяснений? Чанни выпрямился и, судя по выражению лица, мысленно себя успокаивал. Пфф, смешной  какой! Чанни слыл в школе местным шутом. Он всегда всех смешил, радовался, как ребёнок каждой шутке, всегда смеялся, как пришибленный… Я всегда завидовала ему из-за этого. Ведь он мог себе позволить смеяться, а я не могла. Даже не помню, когда в последний раз заливисто смеялась. — Я… Я просто… — начал что-то лепетать Чанель, заливаясь краской от волнения. — Вот, блин, — раздосадовано выдохнула я, — даже объясниться не можешь. — Оттуда открывается отличный вид! — неожиданно выпалил Чанни и в ужасе прижал ладони ко рту.  Несколько секунд я смотрела на него непроницаемым взглядом, затем хмыкнула и пошла дальше. — Ты же не расскажешь своему папе? — прозвучал вопрос Чанни и я медленно к нему обернулась. Ну конечно, и как я раньше не догадалась, что боится он вовсе не меня, а моего папу — директора нашей школы. Какая ирония! А я думала, что могу вызвать хоть какие-то эмоции у людей, даже если это простой страх. — Нет, — твёрдо ответила я, — папе не будет интересно выслушивать о придурке, который за красивым видом лезет на дерево. — Я не… — Пока. Мое настроение почему-то затерялось в глубинах Тартара, и чувствовала я себя ужасно. К тому же, у меня болели нога, щека и губа, с которой сочилась тонкой струйкой кровь. Красивый вид? С дерева? Я все продолжала думать об этом. Даже ночью, лёжа в постели, я видела растерянное лицо Чанни перед глазами. Этот странный парень… И даже на следующий день, в школе, я чувствовала себя потерянной амебой. Грустно и печально, когда у тебя нет друзей. Но, по мне, это лучше, чем иметь друзей, которые рядом с тобой только из-за твоего папы. Ведь папа не сможет отказать друзьям своей любимой дочери в случае чего. Вот я и решила оградить себя от подобной «дружбы». Так легче. И все же, я всегда завидовала тем, кто весело смеётся и развлекается в кругу своих друзей. Быть одной тяжело. — О, дочурка директора Кима идёт! — услышала я едкий комментарий в свой адрес, когда как раз хотела завернуть за угол коридора. По правде говоря, я привыкла к этому. Рамки, которые я сама возвела вокруг себя, не устраивали окружающих, ведь им казалось, что я отличница только потому, что мой папа — директор. Люди такие тупые. — Ага, «отличница», блин, — поддержала сплетницу подружка и они ушли, ехидно усмехаясь. Но зачем сплетничать так, чтобы это слышала и я? В этом есть смысл? Я и так знаю, что меня ненавидят. Я как раз завернула за злополучный угол, наплевав на все, когда заметила Чанни, который прислонился к стене и, по-видимому, пытался с ней слиться в одно целое. Разумеется, ему это не удалось — его уши все равно бы его выдали. — Привет… — широко улыбнулся Чанель, отвечая этим на мой недоуменный взгляд. Но его улыбка меркла с каждой секундой, так как я не была настроена отвечать ему тем же. — Ты что тут делаешь? — безучастным голосом спросила я. — Эти стены не обязательно протирать. Тем более — собой. Чанель, уже окончательно прекративший глупо лыбиться, уставился на меня, как на восьмое чудо света. Его шок был таким умилительным. — Я просто… — как всегда, начал мямлить Чанни и покраснел, как рак. Я же с недоверием уставилась на него. — Да что такое? Ты же Пак Чанель, который всегда много болтает и трясётся в приступе безудержного смеха. Ты всегда знаешь, как ответить людям, что сказать и как привлечь к себе внимание. Но как только приходит время ответить мне, превращаешься в какого-то аутиста с замашками олигофрена. Сможешь это обьяснить? Я наблюдала за тем, как Чанни из красного становится белым и не смогла сдержать усмешку. — Все ясно. Можешь не отвечать. Сказав это, я пошла дальше, ведь скоро звонок. Чанель, судя по всему, решил и дальше быть декорацией школьного коридора, так и не сдвинувшись с места. Странный парень. День продолжался. Не радостный, не грустный, никакой. Вот так и живу. Школа — дом. Ничего интересного. Цвет моего существования — монохромный серый. Скука — моя подруга. И я — чертов пессимист. Дорога домой тоже была частью моего однообразного бытия. Но этот путь я преодолевала, анализируя события прошедшего дня. Даже если моя жизнь проходит мимо меня, то я прекрасно могла наблюдать за кипящей и бурной жизнью других людей. Это как кино. Единственное моё развлечение. Я как раз смотрела на маленького мальчика, который что-то раскапывал в земле, когда сзади меня конкретно что-то ударило. Вернее, кто-то. Удар пришёлся по правому плечу, поэтому моя сумка отлетела на добрые четыре метра. Сама же я еле удержалась на ногах и отделалась лишь лёгким шоком. Преодолев весь тормозной путь, парень (а это был парень) остановился в трёх метрах от меня и обернулся. За козырьком кепки я не могла разглядеть его лица, но весь его облик кого-то мне сильно напоминал. — Ты в порядке? — спросил он, походя ближе и я смогла-таки его разглядеть. В первый момент я просто опешила, а затем ко мне пришла вполне объяснимая злость. — Чанель? — мой голос дрожал от сдерживаемых эмоций. Ещё вчера этот парень взбесил меня своей дебильной привычкой появляться неожиданно и не обходясь без травм, так ему понадобилось злить меня ещё и сегодня! — Дженни? — Чанни, как и обычно, пришёл в праведный ужас при виде меня, стремительно бледнея. Ну сколько можно?! Не успела я нормально отреагировать, как он дёрнулся с места и убежал. Вот взял и убежал. Я в шоке смотрела на этот удаляющийся шланг и пыталась понять, всегда ли он такой болван и со всеми ли. Или я одна такая неудачница? Все последующие дни я проводила, как и обычно. За исключением одного. Теперь я всегда сталкивалась с Ченелем. В столовой, в библиотеке (странно было видеть его там), во дворе — везде был он и его широкая до ушей улыбка. Я совершенно неосознанно следила за ним. А потом осознавала это и резко отводила взгляд. Иногда наши глаза встречались и в такие моменты Чанни краснел, а я безразлично отворачивалась. Но с каждым днём мне становилось все менее безразлично. Я не понимала, что все это значит и это меня сильно раздражало и волновало. В один из тех же однообразных дней у нас была физ-ра. Я никогда не была сильна в спорте и это, пожалуй, единственный предмет, с которым мне помог папа. Я просто сидела на скамейке и читала книги, но никогда не бегала и не сдавала нормативы. Так было всегда, но сегодня все пошло не по плану. — Да хватит уже! Не могу я делать эти прыжки! — кричала моя одноклассница на учителя. Тот совершенно невозмутимо сказал ей о том, что ее отказ никак не украсит её итоговые оценки. И тогда она взбесилась: — Значит, если я не дочь директора, Вы можете взять и просто так поставить мне «0»?! Пусть Дженни Ким тоже попрыгает и тогда я прекращу возмущаться! Учитель растерянно посмотрел в мою сторону, не зная, что сейчас делать. Я впервые почувствовала себя настолько сильно загнанной в угол. Мне было обидно и стыдно одновременно. И что мне теперь делать? К тому же, сегодня у нас объединённый урок с классом Чанеля, что никак не прибавляло мне настроения. Под насмешливые взгляды своих одноклассников, которые и не думали скрывать злорадство, я встала со скамейки и неуверенно двинулась к ребятам. Кажется, сегодня мне впервые придётся сдавать нормативы. — А может, у неё есть причина не напрягаться? Все обернулись на голос Чанеля, который с футбольным мячом в руке подошёл к нам и встал рядом со мной. Я подняла на него ошеломлённый взгляд. Он что, вступился за меня? За ту, которую все ненавидят? Зачем? — Может, состояние её здоровья не позволяет ей бегать и прыгать, как вам? — продолжал Чанни, а я уже перестала чувствовать себя частью происходящего. Все слишком невероятно. Сорок пар глаз уставились на меня в немом шоке, ожидая моей реакции. — Это правда, Дженни? — поинтересовался учитель. — Я не видел твоей справки, так что… Это неправда. Но как я скажу это сейчас, когда меня защитил сам Чанель — один из самых популярных парней школы?! Кем он потом будет выглядеть, если я его так подставлю? Что же делать? Я снова посмотрела на Чанни. Он улыбнулся мне ободряюще и еле заметно кивнул. — В детстве я перенесла травму головы и мне строго запрещены какие бы то ни было физические нагрузки. Извините. Одноклассники дружно выдохнули и посмотрели на одноклассницу, что так усердно хотела меня унизить. Она же переводила злобный взгляд с меня на Чанни, но молчала. Что было дальше, меня совершенно не волновало. Я поскорее покинула спортзал, больше не в состоянии терпеть эту обстановку. — Эй, подожди! Дженни! — следом за мной бежал Чанни. Я же и не думала останавливаться, ускоряя шаг. — Да подожди же ты! Он добежал до меня и, схватив за локоть, резко остановил. Я не успела стереть появившиеся из ниоткуда слезы, поэтому Чанель и спросил ошарашено: — Ким Дженни, ты плачешь? — Да, плачу! — я стёрла слезы свободной рукой и подняла взгляд на Чанни. — Зачем ты это сделал?! Ты заставил меня соврать! — не выдержала я. — Соврать? — не понял Чанни и округлил свои большие глаза. Такой наивный. — Не было никакой травмы головы! Я не бегаю только потому, что мой папочка так распорядился! Да, я попросила его, чтобы он сказал учителю. Доволен?! Теперь и ты знаешь! Готов ли ты когда-нибудь снова вступиться за такую лгунью, как я? Чанни ошарашенно смотрел на меня, хлопая глазами. — Я же не… — Что, снова не можешь ответить? Язык проглотил? — не выдержав, съязвила я, ведь он наверняка снова намеревался что-то мычать в ответ. — Я могу ответить. — Неожиданно сказал он совершенно спокойно и так уверенно, что я тут же замолчала. — Но ты так возмущаешься всегда, что я и не знаю, как отвечать, чтобы ты меня не прибила. Последовавшая вслед за словами тёплая улыбка полностью разрушила всю мою злобу. И сейчас мне было очень стыдно, что я вышла из себя. — Зато я не соврал, — продолжал между тем Чанель. Я посмотрела на него в немом удивлении и он пояснил: — Когда сказал, что с дерева открывается отличный вид. Мой удивлённый и все ещё недоумевающий вид заставил Чанни ухмыльнуться. — Ты была тем самым красивым видом, Дженни, — сказал Чанель и посмотрел на меня тепло и нежно. Я же даже не знала, как реагировать на это. — Ты, что же… — Да. Я следил за тобой, сидя на дереве. Когда ты подошла прямо к нему, я опешил и не удержался. Прости за то, что свалился на тебя. — ЧанЕль уже откровенно лыбился, не скрывая своей радости. — А… — Да. И стену я протирал тоже, следя за тобой. Извини? — И даже… — И даже в столовой, в библиотеке… Везде. Везде я искал тебя. Не специально, правда. Так выходило. Мне просто необходимо было тебя увидеть. Друзья прозвали меня из-за этого Шерлоком-неудачником. — Необходимо увидеть? — кажется, я потеряла суть повествования Чанни, так как совсем не понимала к чему он клонит. — Ну да. Я ведь это… Ну… — совершенно неожиданно Чанель из уверенного в себе парня снова превратился в того самого олигофрена. — Что? — лукаво спросила я, уже догадываясь, о чем пойдет речь. — Скажешь сейчас, что любишь меня? Чанель вспыхнул яркой лампочкой и отвёл от меня смущенный взгляд. — Я тоже, кажется, тебя люблю, придурок! Поняла это спустя неделю твоих идиотских слежек, когда поймала себя на мысли, что и сама ищу тебя везде, где бы ни была. Это ведь любовь? Я то в этом не разбираюсь… Чанни покраснел пуще прежнего и раскрыл рот от удивления.  — Все ясно… Лучше не отвечай… — горестно усмехнулась я, прежде чем за мгновение обхватить шею Чанеля руками и, приблизившись к нему, вовлечь его в поцелуй.