Нравится

У Лёвы загорелая кожа и россыпь родинок на впалом животе. Лёва подставляется тусклому голубому свету от фонаря за окном. Шуре нравится скользить носом около тазовых косточек, вдыхать знакомый запах, от которого по телу разбегаются мурашки. Дыхание у Лёвки хриплое, свистящее, сам он нетерпеливо ёрзает по простыням и тихонько посмеивается от щекотки. Потом поднимается на локтях, трётся носом об Шурину щёку, медленно целует, проникая языком в податливый рот, долго вылизывает, сминает его сухие губы. И незаметно всасывает внутрь бусину лабрета, тянет зубами на себя. Запретный, подлый приём. Шура недовольно фыркает, но позволяет ему эту опасную шалость — только на несколько мнимых секунд. А затем очень быстро меняет их местами, и вот уже недавний нарушитель покорно устраивается у него между ног. Лёва нарочно медлит, поглаживая напряжённый член пальцами, с хитрецой взглядывает на любовника. — А что его не проколешь до сих пор? — Надо же тебя чем-то затыкать. Лёве нравится делать минет. Ему нравится призрачное ощущение власти над Шуриком, его гордым, непокорным Шуриком, который даже сахар в кофе отбирает по одному ему известным критериям, а трахается на второй день после знакомства. И вот этот самый Шурик сейчас распластан под ним и с тихими вздохами просит брать глубже. Лёве нравится создавать для него иллюзию контроля. Он послушно расслабляет горло, мягко скользит губами вдоль ствола, замирает так. Тяжёлая плоть приятно давит на язык, в нос бьёт сильный мускусный запах. Он видит, как напрягаются мышцы на Шурином животе, как поблёскивает влажная от пота дорожка тёмных волос. Он так цепенеет, что не осознаёт, как задерживает дыхание. В груди начинает колоть, Лёва с усилием отстраняется, часто хватает воздух и сглатывает. Шура наблюдает за ним с самодовольной усмешкой, в темноте она больше похожа на оскал. Ему хочется отпустить шпильку про их первый раз, но все слова и связные мысли пропадают, когда Лёва крепче ухватывает его за бёдра и не даёт больше дёрнуться в сторону. Шура всё-таки не выдерживает, подаёт голос. Шепчет что-то несуразное, совершенно идиотское. Запускает пальцы в растрёпанные Лёвкины волосы — только бы не останавливался, ещё, быстрее… Грудь и живот мокрые от жара, Лёва надавливает языком под уздечкой — и тело сводит томной судорогой. Шура откидывается назад, скребя ногтями по простыням. Смеётся, когда Лёва принимается облизывать его, горячо дыша в пупок, а после ложится рядом, устало прижимаясь щекой к его груди. В их московской квартирке снова задолженности по счётчикам, и отопительный сезон ещё не начался, а чая осталось, как водится, полпачки… Но у его Лёвки замечательный голос. И рот. — Шур, — словно услышав его мысли, сонно отзывается Лёва, — Шурик, отвези меня в Питер.