Ramil' — Пальцами по губам
— Аллах-аллах, я так волнуюсь! — в миллионный раз повторила Эда, устремляя взгляд на коттеджный городок, к которому они подъезжали. — Мам, все будет хорошо, — некрепко сжав правой рукой ладонь матери, Волкан улыбнулся, посмотрев на женщину сквозь зеркало переднего вида. Эда Йылдыз, его невероятная мать, была самым прекрасным человеком во всем мире. Она пожертвовала всем, не сдалась после смерти отца, трудилась день и ночь, лишь бы он ни в чем не нуждался. Она была шикарной женщиной с острым умом, но добрыми глазами, которые много плакали из-за болезненного прошлого, упоминала о котором Йылдыз крайне редко и только если того требовала ситуация. Успешный ландшафтный дизайнер, прекрасная мама, хорошая подруга и внимательный, добрый человек, который всегда мог прийти на помощь. Волкан всегда громко заявлял, что он гордиться своей матерью и готов сделать всё, лишь бы она никогда не расстраивалась и не проливала слёзы. Она была невероятно сильной женщиной, несмотря на ту внешнюю хрупкость, которую она из себя представляла на первый взгляд. Машина остановилась, и Эда окинула оценивающим взглядом большой двухэтажный дом в американском стиле, который она просто не могла терпеть. Он напоминал ей о мечтах, которым было не суждено стать действительностью. Из раздумий её вырвал сын, который галантно открыл дверь машины, подав руку. Он был её самой большой, выше её на две головы, гордостью. Грустная улыбка отобразилась в карих глазах, ведь понимание, что совсем скоро её сын будет так ухаживать и уделять время другой девушке, что станет центром его жизни, грызло и ломало внутренности женщины. Рука невольно пригладила ткань голубого платья, открывавшего её плечи. Мама нервничала, и Волкан это заметил. Но он прекрасно понимал, что никак не сумеет это исправить. поэтому, лишь предложив локоть, поспешил к входной двери. В свободной руке он держал букет для матери любимой девушки, в то время как Эда держала торт, приготовленный её заботливыми руками. Сердце начало невыносимо быстро стучать, когда сын нажал на дверной звонок, а за дверью послышались торопливые шаги и разговоры. — Всё будет нормально, мам, — ободряюще шепнул Волкан, на что женщина вымученно улыбнулась и уставилась на белую дверь. Она медленно открылась. И за ней показалась милая светловолосая девушка с голубыми глазами. Она была невысокого роста, одетая в прекрасное черное платьице чуть выше колена. Эда сдавленно сглотнула, ловя себя на мысли, что невеста сына была похожа на него… на них… — Добро пожаловать! — яркая улыбка и некие смешинки в глазах, точно такие же, как и… — С добром пожаловали, — улыбнулся Волкан, кратко поцеловав будущую спутницу жизни в щечку. — Мама, это Чилек, а это… — Эда, — улыбнулась женщина, первой протянув руку для рукопожатия. Светловолосая искренне улыбнулась, отвечая на этот жест. — Это к столу, — Чилек тут же отдала пакеты и торт прислуге, а сама отступила в сторону. — Пройдёмте за стол. Девушка, как хозяйка дома, первая поспешила, видимо, к террасе, ведь погода на улице была невероятной. Волкан ободряюще сжал плечи матери на ходу, а после улыбнулся Чилек, которая время от времени оглядывалась назад. Эде было не по себе, осознавая, что в такой важный для сына момент жизни, у неё было ужасное предчувствие чего-то необратимого. Ей очень хотелось, чтобы Карло, её дорогой муж, который помог ей побороть прошлое, был рядом, и также смог бы пережить это. Дом был большим и уютным, в светлых тонах, но мало заставленный мебелью и вещами, будто здесь жили люди, любившие контроль и строгость, что было прямо пропорциональным стилю жизни Эды и её сына. Прежде, чем войти на террасу, Чилек остановилась у двери, загораживая собой вид на улицу. Она нервничала и теребила свои пальцы, создавалось впечатление, что она чем-то была озабочена. Это вызвало искреннюю улыбку у Эды, которая по-матерински накрыла своей ладонью её руки. — Что такое? — Мой отец слегка ходит угрюмый и нервный в последнее время, сразу же простите за его отчужденность, — щеки милой Чилек в миг покраснели, но на это женщина лишь слабо улыбнулась. — Не переживай, я тоже не пальцем деланная, — насмешливо подмигнула Эда. Это расслабило девушку, которая с легкой улыбкой посмотрела на Волкана, кивнувшего, мол: «Видишь, всё нормально» Еще немного потоптавшись на месте, Чилек открыла двери и первой ступила на деревянный пол, издав шпильками стук. Волкан зашел второй, а Эда, как подобая успешной женщине, с высоко поднятой головой прошла вперёд, ведь родители невестки сидели спиной. Будущая сваха одернула недовольного мужа, и тот, скрипя зубами, встал, разворачиваясь к гостям. В груди всё похолодело. Казалось, Эда забыла, как дышать, а её сердце перестало биться. Голубые глаза с огромным изумлением уставились на Йылдыз, рот невольно приоткрылся, а бокал, который он держал в руках, упал, разбившись на тысячи осколков. Он, как и она, не могли поверить в чёртову иронию Судьбы. Он совсем не поменялся. Лишь морщины стали глубже, а взгляд тоскливее. Те же голубые глаза, от которых замирало сердце, та же ухмылка, заставляющая бабочек биться крыльями о стенки живота, те же руки, от которых бежали мурашки по коже. Тот же он. Серкан. Серкан Болат. Бесчувственный робот, владеющий её сердцем. — Эда? — неверяще шепнул он, порываясь сделать шаг вперёд и подушечками пальцев ощутить, не фантом ли это. Только вот Селин, вышедшая из оцепенения, переплела пальцы, не давая ему об этом и подумать. — Серкан, — как-то насмешливо и в то же время тоскливо кивнула женщина, сдавленно сглатывая ком воспоминаний, ставший в горле. — Селин, — повернув взгляд на постаревшую конкурентку, добавила она. — Вы знакомы? — нахмурено и неловко задала вопрос Чилек, глазами бегая от родителей до будущей свекрови. — Работали вместе над одним проектом в прошлом, — прочистив горло, пришел в себя Болат, одергивая руку жены. Селин досадно вздохнула. — Да, — тоскливо подтвердила Эда, медленно переведя взгляд с мужчины в пол, едва заметно кивая головой, — над одним проектом, — карие глаза метнулись в сторону Селин, которая и была «этим самым проектом», а после её уста озарила кривая усмешка. — Прошу за стол, — как хозяйка поместья, в девичестве Атакан, указала рукой на щедро накрытый стол. Дети лишь непонятливо переглянулись, присаживаясь друг напротив друга. Серкан сел во главе стола, по правую руку села Селин, а по левую — Эда. Прислуги наполнили бокалы вином и вынесли горячее. Неловкость было трудно не заметить, ведь взрослые странно переглядывались: Серкан и Эда как-то тоскливо, но в их взглядах виднелись некие огоньки приятного прошлого, а Селин лишь услужливо молчала. Дети нахмуренно наблюдали за ними, незаметно кивая друг другу, мол: «Ты знаешь или понимаешь хоть что-то?» — Как перелёт, госпожа Эда? — с улыбкой спросила Чилек, смотря на женщину, что своим элегантным голубым платьем затмевала её маму. — Невероятное чувство вновь стоять на родной земле, — приподняла уголок губ Йылдыз, смотря на девушку. Она была точной копией Серкана, только нос и губы Селин. — Честно говоря, уехав отсюда двадцать лет назад, я не думала, что когда-нибудь вновь вернусь, — Болат сдавленно сглотнул, не веря, что прошло столько лет с тех пор… — Дома всегда лучше, — неожиданно отозвалась Селин, с некой виной в глазах смотря на бывшую конкурентку. — Да, — кратко подтвердила Эда, едва заметно положительно кивая головой, при этом пронзительно смотря на сидящую напротив женщину. Она всё ещё была красива, но старость брала своё. Сколько ей? Сорок восемь? Пятьдесят? Они с Болатом были одногодки, значит пятьдесят. — Мам, всё нормально? — заприметив, что состояние матери было крайне странным, тихо спросил Волкан, наклонившись к ней. Женщина ободряюще улыбнулась, некрепко сжав ладонь сына. — Всё нормально, ягнёнок, — так же тихо кивнула она. Серкан внимательно наблюдал за отношениями будущего зятя и его матери и понимал, что ему хотелось выть волком. Это должна была быть его семья. Взгляд метнулся к жене, что с задумчивым взглядом глядела перед собой, не понимая, как такое могло случиться. — Как вы вообще? — неожиданно пронзил неловкую тишину вопрос Йылдыз, и семья Болат подняла на неё вопросительный взгляд. — Или будем сразу же обсуждать свадьбу наших детей? — женщина не знала откуда у неё столько уверенности и дерзости, а самое главное — силы. Сидеть около первой и настоящей любви и расспрашивать как он поживает, а после планировать свадьбу их детей — требовало много сил и безразличия, которым она никогда не обладала. — Я закрыл «Art Life» и возглавил компанию отца после его смерти, — Селин метнула на него насмешливый взгляд, который спрятала под невероятным безразличием. Серкан не хотел признаваться, что закрыл свою фирму из-за их расставания. Было невыносимо работать там, где она оставила свой след, и едва ощутимый аромат апельсиновых духов. — Пусть Аллах успокоит его душу. Господин Альптекин был чудесным человеком, — кивнула Эда, вспоминая человека, который был единственным, кто с искренностью поговорил с ней на помолвке. Чилек нахмуренно свела брови, не понимая, откуда эта госпожа знала её дедушку. — А… госпожа Айдан? — Мама… живет в старом доме. Сейфи за ней присматривает, — запнувшись ответил Серкан, в попытке поймать дорогой сердцу взгляд карих глаз. Он не мог поверить в то, что Эда Йылдыз сидит по правую руку спустя двадцать лет. Женщина улыбнулась при упоминании имени друга. — Сириус?.. Дети искренне не понимали, почему их родители разговаривали в таком тоскливом, но приятном сердцу тоне. Селин услужливо молчала, понимая, что она в этом разговоре будет лишней. Как-никак, но во время одной из ссор Серкан раскрыл то, что всегда было и будет на его сердце. — Умер от старости… — сдавленно ответил мужчина, крутя в руке вилку. Эда тоскливо кивнула, давя в себе слёзы, и уже собиралась спросить что-то другое, как Серкан резко добавил: — Знаешь, когда ты уехала, я прогуливался с ним в парке, где мы всегда гуляли… и он сорвался… Побежал к тебе, к твоему дому… — мужчина поднял выразительный взгляд, полный боли на свою единственную любовь и тоскливо улыбнулся, под недоуменные взгляды детей и грусть в глазах Селин. Йылдыз чувствовала, как первая слеза сорвалась и покатилась вниз, оставляя соленую дорожку. — Он долго лаял под твоим балконом… рычал… Твои соседи грозились вызвать полицию, а тётя понимающе молчала… Он лаял, срывал голос, а я… а я никак не мог его успокоить… Сириус невероятно тосковал по тебе, Эда, — эти слова резали без ножа, они рвали сердце и душу, которую она так тщательно собирала по кусочкам. — И я тосковал… — Простите… — Мама!.. Не в силах больше сдерживаться, женщина громко всхлипнула и, быстро встав на ноги, поспешила в дом, ища ванную. Волкан направился за матерью, совсем не понимая, что происходило. Чилек смотрела на родителей, выжидая объяснений, но они молчали, делая эту атмосферу семьи невыносимой. Селин с болью в глазах взглянула на мужа, не осуждая его за это. Она уже давно поняла, что его сердце никогда не было и не будет её. Серкан Болат отдал его Эде Йылдыз ровно двадцать лет назад.***
— Мама, как ты? — Всё в порядке, ягнёнок, — кивнула она, потрепав его за щеку. Они стояли на заднем дворе и глядели на панораму ночного города, а именно на Мост Мучеников и Босфор, по которому плыли ночные теплоходы. Когда-то здесь кончилась, так и не начавшись, их история. По крайней мере, они так думали. — Мам, что тебя связывает с господином Серканом? Если нужно, я могу… — Не нужно, сынок, — Эда нежно сжала руку Волкана, которой он бережно обнял маму за плечо. — Это прошлое… Это только между нами… — Но ты ведь знаешь, что я не позволю жить спокойно тем, кто вызывает у тебя слёзы… — карие глаза сына обеспокоенно глядели прямо в душу, что вызывало искреннюю улыбку у женщины. Он и вправду её гордость. — Я знаю, ягнёнок, и за это я очень благодарна, — она поддалась вперёд и крепко-крепко обняла свою единственную радость в жизни. — Кхм-кхм… Выразительное покашливание со стороны заставило Эду оторваться и, поправив шаль на плечах, посмотреть на подошедшего. Она почувствовала, как мышцы сына напряглись, и поспешила успокаивающе погладить его плечо. — Волкан, ты позволишь мне поговорить с твоей матерью? Парень взглянул сверху вниз на женщину, ожидая ответа именно от неё. Ведь это её выбор. Эда едва заметно кивнула, тем самым указав сыну оставить их наедине. Парень наклонился и поцеловал маму в щеку, всем своим видом показывая, что он рядом. Рваным шагом он поравнялся с Серканом, что выжидающе на него смотрел. — Имейте в виду, если с глаз моей мамы вновь потекут слёзы, я больше у неё разрешения спрашивать не буду, — грубо отозвался Волкан и под впечатляющее хмыканье Болата ушел в сторону дома. Мужчина скользнул взглядом по любви всей жизни и отметил, что она только больше исхудала, превратившись в грациозного черного лебедя. Аккуратно он встал слева от неё и также устремил взгляд вдаль. — У тебя прекрасный сын, — кратко начал Серкан, мельком поглядывая на женщину, что вздрогнула от этого неожиданного обращения. — Спасибо, — благодарно отозвалась Эда, слегка повернув голову, при этом задерживая взгляд на старой, доброй ухмылке, что все ещё согревала её душу. — А у тебя — дочь, — она закусила губу, усмехаясь со следующей мысли. — Клубничка? ¹ — с неким удивлением уточнила Йылдыз, совсем не пряча тоскливой улыбки. — Попытка заполнить пустоту, образовавшуюся после твоего ухода, — сдавленно сглотнув, тихо ответил Серкан, с некой тенью улыбки вспоминая ссору с Селин, когда он объявил, что назовёт дочь «Чилек». Эда грустно поджала губы и, сильнее укутавшись в тёплое пончо, спасающее от прохладных летних ночей, устремила взгляд на Мост Мучеников. Босфор в эту пору был по-особенному прекрасен. Болат тяжело вздохнул, чувствуя, как всё давило там внутри от понимания, что он, как и рядом стоящая женщина, потерял свой шанс быть счастливым. — А где… — он запнулся, прочищая горло, — а где твой муж? — Йылдыз кратко хмыкнула, не отрывая карих глаз от того, как маленький катер плыл по темной глади далеко впереди. Серкан очень сильно хотел узнать ответ на этот вопрос, ведь уже завидовал тому мужчине, которому повезло владеть этой невероятной женщиной с выразительными, глубокими глазами. Это была его несбывшаяся мечта, тайное желание, исполнить которое было видно не судьба. — Карло умер в аварии семнадцать лет назад, — хмуро ответила Эда. Болат видел, что ей было трудно вспоминать этого человека, который наверняка помог ей забыть прошлое — его. — Спустя шесть месяцев после рождения Волкана, — Серкан поджал губы, понимая, что у женщины была не лучшая жизнь, нежели у него с нелюбимой. — С тех пор я одна, — неожиданно она посмотрела на него, заглядывая своими карими омутами прямо в душу. — Ведь, к сожалению, истинную любовь своей жизни, я упустила, боясь быть отвергнутой… Болат тоскливо улыбнулся, словив себя на мысли, что её глаза были зеркалом его души: боль и терзания были те же, что и у него глубоко под рёбрами. Эда неловко усмехнулась, на пару секунд опустив взгляд на ноги, а после вновь посмотрела вдаль, пытаясь запомнить Стамбул прекрасным местом счастья, а не боли, перед тем, как вновь вскоре улететь в Италию. — Судьба всё-таки ироничная сука, правда? — Серкан лишь удивленно вскинул брови на эту ругань Эды, а после кратко тоскливо хохотнул. — Да, — кратко кивнул он. — Наши дети влюбились, — будто пробуя эту фразу на вкус, насмешливо грустно произнес Болат. — Что будем делать? — Как минимум не портить им жизнь нашим прошлым, — лениво, сквозь боль в сердце издала Эда, передёргивая носом. Понимание, что жизнь сыграла такую глупую шутку с ними давило и висело над ними дамокловым мечом. — Благословим. — Да, — подтвердила женщина, всё ещё непрерывно смотря на ночной Босфор. — Пусть сделают то, что не вышло у нас… Серкан вопросительно взглянул на ту, которую не сумел остановить и, переступив гордость, признаться в чувствах. Кто знает, как бы сложилась их жизнь тогда? Йылдыз аккуратно повернулась к мужчине и тоскливо улыбнулась, подняв взгляд на звёздное небо. Перед глазами были воспоминания с Анталии, где они, в руинах храма Аполлона созерцали звёзды… — Пусть зажгут свою звезду любви, Серкан, — и вновь этот взгляд карамельных глаз, которые всё также заставляли душу цвести. — Пусть будут счастливы…