До дрожи в коленях...

      — По новым правилам бой ведётся до потери сознания, — рычу раздражённо, мягкотелость Итона уже начинает меня злить. — Бесстрашные никогда не сдаются.       — Тебе повезло, что раньше правила были другие, — паршивец ухмыляется, и это становится последней каплей.       — Фор, на ринг! — рявкаю так громко, что мой голос отдается эхом в каждом уголке спортзала. — Остальные, съебались, быстро!       Кучка неофитов поспешно исчезает с глаз, скрываясь за массивной дверью. Убогий гадёныш скалится, и отвернувшись, стягивает футболку за ворот, а я невольно засматриваюсь на его крепкое, ладно-скроенное тело с татуировкой во всю спину. Снова возвращается это ненормальное чувство, которое я так долго гнал от себя, и я пытаюсь стряхнуть его, дернув головой. Он встаёт передо мной на ринге, и я чувствую, что уже задыхаюсь от гнева вперемешку с желанием. Мой лоб покрывается испариной, откидываю мокрую челку, сморгнув капельки пота.       — Иди ко мне, малыш. Напомни, на что ты способен, — подзываю его пальцами, и он делает первый выпад в мою сторону, но удар не находит свою цель, и его кулак со свистом проносится в сантиметре от моего лица. — Хочешь мне портрет поправить? — шиплю, отвечая на его атаку, и сразу разбиваю в кровь его скулу.       — Я был бы не против. Совсем немного, — вытирает кровь кончиками пальцев, а я невольно представляю себе, как бы сейчас зализал эту ссадину языком.       Рефлекторно облизываю мгновенно пересохшие губы, и спустя секунду, пропускаю удар — пока мечтал и пялился на засранца, тот рассек мне губу. Сплюнув кровь под ноги, хищно улыбаюсь и в одно мгновение хватаю его за руку, сразу заламывая её и прижимая его спиной к себе. От соприкосновения с его разгоряченной, смуглой кожей, даже через ткань, буквально захлебываюсь похотью и уже хочу оттолкнуть от себя сраного блядёныша, как вдруг слышу его приглушённый стон.       — Иди-ка сюда, — не отпуская руки, толкаю его впереди себя прочь с ринга и резко разворачиваю лицом, прижимая спиной к ближайшей стене. Смотрю на него, в его глаза, и вижу, что Фор, как и я, возбужден до предела. — Грёбанный убогий ублюдок! Как же я тебя хочу! — впиваюсь в его губы, нагло просунув между ними язык, и парень с жаром отвечает мне, снова издавая глухой стон, когда моё колено упирается в его пах.       Продолжаю исследовать языком его рот, пока мы оба не начинаем задыхаться. Прервав поцелуй, несколько мгновений судорожно хватаю воздух и снова разворачиваю его спиной к себе, избавляясь от футболки.       Фор расстёгивает свои штаны, пока я тоже воюю с ширинкой. Наконец мне удается освободить свой изнывающий стояк и после спустить джинсы с его упругого зада. Стараясь подавить тремор в руках, достаю из кармана презерватив и разрываю упаковку зубами. Быстро натянув скользкую резинку, наваливаюсь всем телом на объект своей страсти и упираюсь стоящим членом в его тугой вход.       Дыхание из груди вырывается со свистом, и пульс долбит в голове с такой силой, что я буквально слышу его гулкий стук.       — Расслабься и впусти меня, — шепчу, задыхаясь, в его ухо, завожу одну руку вперёд и сжимаю его, стоящий колом, ствол. Фор стонет, стиснув зубы и откинув голову мне на плечо, а я наконец толкаюсь в его тело с глухим рычанием.       Вхожу в него всё глубже, сходя с ума от наслаждения его горячей, тесной плотью, и двигаю рукой, которой плотно сжимаю его член. Все мысли испаряются из моей головы, за исключением одной: какого блять хрена с нами происходит? Прекрасно понимаю, что это не нормально. Никогда в жизни я даже и близко не засматривался на мужиков, был натуралом до мозга костей, но каким-то непостижимым образом ненависть к этому ублюдку очень быстро переросла в умопомрачительное, извращённое желание. Как бы я ни старался, мне так и не удалось избавиться от этого наваждения, и теперь неясно только одно: как же я умудрился не заметить, что это желание у нас взаимно?       Чувствую, как сильнее напрягается его каменный член в моей руке, и понимаю, что сам близок к развязке. Наконец Фор со стоном кончает, изливаясь на пол, а я, двинув ладонью ещё пару раз, оставляю его ствол. Обхватив обеими руками его бедра, начинаю вбиваться в него резкими толчками, пока сам не кончаю со сдавленным рыком, оставаясь глубоко внутри него.       Выхожу из него, но продолжаю прижимать парня к стене, навалившись на него всем телом.       — Почему раньше не дал мне понять? — хриплю в его ухо, вызывая волну мурашек по смуглой, татуированой спине.       — Я и сейчас не давал. Думал, ты меня ненавидишь.       — Правильно думал, — прикусываю мочку его уха. — А теперь ненавижу ещё сильнее. Но хочу тебя, скотину, до дрожи в коленях.