***
— Это снова Джен, я рада, что ты решил прочитать сообщения спустя несколько дней — Как ты? … — Скоро новогодние каникулы — Твои ребята очень крутые, даже мой парень оценил их — Мы хотим вместе затусить в Рождество … — Ты только напиши — Без тебя все в этом уебищном мире не то***
— Хэй, Шон — Прошло слишком много времени без тебя, напиши! 1! мы правда очень скучаем***
— С рождеством, Шон***
— Ты смотришь на эти сообщения уже несколько часов, Шон, все хорошо? Словно ударенный током парень повернул голову в сторону отца с округленными, от удивления глазами. — А? Да-да, все нормально — быстро ответил Шон, после чего протер свои уставшие от недосыпания веки, что вызвало лишь большее раздражение из-за чего они начали слезиться. — Выглядишь плохо, предложил бы кофе, но ты плохо спишь уже несколько недель, приятель — он протянул небольшую удобную паузу, чтобы начать более неудобную тему — Это все из-за твоего парня? — Что? О нет, пап, я не собираюсь говорить с тобой о нем, это как-то… слишком тупо и стыдно? — Ты мне не доверяешь? — Нет, я просто не хочу сейчас об этом говорить… — Хорошо Шон не забывает радуется тому, что у него такой понимающий отец, но сейчас ему просто хочется уйти. Может быть поспать, а может опять думать о всяком говне, в любом лсучае он устал. Перед тем как удалиться, парень снова чекнул свои сообщения, просто для того, чтобы не сталкиваться взглядом с отцом и сделать вид, будто на самом деле он уходит в свою комнату по очень важным и неотложным причинам, а не потому что не хочет проводить сейчас время с кем-либо. Его взгляд очень сильно зациклился на сообщениях от Джен, потому что Шон уже не понимал, когда все изменилось настолько, что он теперь не может радоваться сообщениям девушки, как было всего пару месяцев назад. Он в целом уже не понимал, почему перестал радоваться, будто того опыта его жизни и не было, будто он не жил больше после того… момента с Бреттом……Бретт…
Шон медленно перевел взгляд на стену, пытаясь в голове разглядеть пустоту в его сознании. Почему-то теперь его имя вызывает только какие-то странные ощущения похожие на попытку жертвы амнезии вспомнить свою жизнь, которую он когда-то потерял. В глазах потемнело. Когда отец уронил кружку в раковину, шумная вибрация от падения напомнила парню, что вокруг него все еще существует реальное пространство. Он посмотрел на руки, пытаясь вернуться из сознания в тот мир, который он только что решил назвать реальным. Его глаза наблюдали визуализированный шум, они говорили ему, что это маленькие глазки на его коже открывались и закрывались в медленном темпе. Когда душа вернулась в тело, Диаз решил продолжить поиски себя там, где это и должно было проходить — в своей комнате. На деле поднять задницу оказалось куда проще, чем зайти в свое убежище. А мешало этому кучи мусора и разбросанной грязной одежды, которые перекрывали вход. Из-за бессоницы тело Шона ослабло, поэтому небольшая проблема стала для него горой, очень даже шумной горой, которая лишь больше привлекала внимание его родственников, что сильнее раздражало юношу, потому что этого не мог сделать он. Правда не понимая зачем… Какая разница? Сейчас он просто мечтал спрятаться и замкнуться в себе, просто чтобы… подумать? Разобраться? Понять, что сейчас происходит, что происходило несколько дней назад, месяц назад?Сейчас все стало слишком загадочно
И ему это надоело. Пробравшись дальше дверного проема, он вернул разбросанный по комнате срачь обратно. чтобы не менять теперь привычную композицию. Не зная почему, Шон чувствовал себя так безопаснее. Ну… Когда в его комнату не мог зайти никто кроме него самого. Жалко иногда эта ловушка действовала и на него. Как например прямо сейчас. Чертова Алгебра. Она лежит здесь очень давно, но насколько именно парень определить не мог. Только тогда, когда его тело уместило себя на старой, но не менее уютной кровати Диаз почувствовал себя… Нет, не комфортно, наоборот, лишив себя раздражителей, он обрек себя лишь на чувство тревоги, тоски и нескончаемой усталости. Сколько уже это длиться? Шон посмотрел на сообщения. Месяц, это длиться уже целый месяц. Именно столько времени он не ходил в школу, не видел своих лучших друзей, особенно Лайлу и своего недопарня, кстати, тоже. Именно столько же времени, а то и больше он не садился за учебу, не рисовал, в целом прекратил саморазвиваться. Будто его что-то убило, и этот кто-то тот самый парень. Кажется, что именно из-за него все это и началось. Именно столько времени бессонница пожирала его тело, заставляя страдать, а все из-за кого-то придурка, который живет по соседству. Ну так по крайней мере ему казалось. Поворачивая голову на бок, чтобы хотя бы чучуть расслабиться, Шон замечает за собой те самые царапины, которые он создавал своими ногтями во время подобных размышлений. Эта привычка была у него еще с 13 лет, пока тот не заменил ее на лезвие. Диаз даже рад, что предпочитает щ решать такие сложные мыслительные проблемы так, а не через самоповреждения. Но это не делало его менее тревожным, наоборот заставило задуматься еще больше. Если все повторяется — не значит ли это то что… Нет Он не хочет это осознавать Он хочет прекратить думать хотя бы на секунду… — ШОН Дверь приоткрыл его отец. — Если ты хочешь остаться дома, тогда мы пойдем с Дэниэлем прогуляемся. Не всем же сидеть убиваться дома — он сказал это в шутку, но после осознания, резко потупил свой взгляд, будто предположительно кого-то обидел, хотя Шон отреагировал на это совершенно нормально. Все нормально. — Хорошо… — И обязательно держи трубку включенной! Я буду проверять! К тому моменту Эстебан уже вышел из комнаты и пошел собираться на улицу с не особо воодушевленным Дэниэлем. Пока они не ушли, Шон слушал жалобы младшего брата на холод, пока те не сменились радостным ожиданием вречи с Ноем, с которым они не виделись целую вечность длиною в неделю. Такая быстрая смена настроения показалась Диасу забавным, что заставило его улыбаться. Он, наверное, тосковал по Лайле так же сильно, как и самый младший из его семейства, разница была только во времени проведенном в разлуке. Они не виделись почти целый месяц и это прямо убивало Шона, то ли чувством вины, то ли обычной грустью и скукой, но при всем этом он не мог заставить себя даже посмотреть на сообщения своей лучшей подруги. Ему было так плохо, что наверное просто боялся вписать в эту херню и Лайлу, убив еще одну причину, что заставляла его жить, а не просто существовать. Когда дверь захлопнулась, тишина оглушила Шона. Так напряженно парень еще себя не чувствовал. Страх беззащитности заставило его тело пропадать из пространства, где он находился сейчас, чтобы оказаться в собственном подсознании, где по его мнению было безопасней. Бродя по полной темноте внутри своей головы, он слушал белый шум, который превращался в разные картинки и воспоминания. На деле это больше было похоже на абстракцию, где Шон был главным героем своих же картин. Сам парень ощущал себя странно, не понимая вырубился ли он от усталости или просто задумался. Определить точно было сложно, потому что это не похоже ни на то ни на другое, но он знал точно только одну вещь: Тут ему было не страшно. Какая бы херня не происходила сейчас с ним, тут он в безопасности. В этом месте самым любимым занятием юноши, как ни странно было самолюбование. Здесь он находил не только чувство самоважности проглядывая, то что было в воспоминаниях, но и в буквальном смысле смотрел на себя. Его реальное тело исчезало с каждой секундой проведенного времени в своей голове, оставляя только глаза и уши, потому что больше ему ничего не нужно, кроме как смотреть, слушать и внимать. По этой причине он и чувствовал себя хорошо в этом месте. Оно не заставляло его чувствовать себя плохо, не делала ему больно, словно отрезая все нервные окончания, делая его неуязвимым ко всему, даже к самым сильным эмоциям. Но есть одно НО…На самом деле тут он вообще ничего не чувствовал
Ну то есть, вообще ничего. Абсолютно. Пустота была не только в его голове, но и в его душе. Он был совершенно безразличен ко всему и если бы не тревога, преследующая его в реальной жизни, его бы давно убила опустошенность. Поэтому, пока он совсем не стал пустотой, ему нужно было выбираться отсюда. Шон открыл глаза и понял, что он все же отрубился, но при этом чувство опустошенности перешло с ним в реальный мир. Он пытался избавиться от него протирая глаза, гладя свои волосы, поскребывая кожу нестриженными за долгое время ногтями, думая, что если он докажет себе, что жив и может чувствовать, то она уйдет. Диас даже не уверен насколько это эффективно, но продолжал так делать уже долгое время. — Нужно убраться..... Подумал Шон, после чего поднялся, чтобы увидеть себя в зеркале для того, чтобы снова доказать себе что он есть. И он есть, но это сосбо ему ничего не дало. — Я воняю… Он вонял. — А еще я ужасно выгляжу… Он ужасно выглядел. Особенно ужасно смотрелась обстриженная им же сторона волос на его голове. Шон точно не понимал как это произошло, он просто смотрел на себя в зеркало, прямо как сейчас, и испытывал к себе отвращение, прямо как сейчас, а потом он уже держал у себя в руках остатки коротких волос. Наверное, он их отрезал, не зная зачем, просто так. В любом случае все стало только хуже, что в принципе было ожидаемо, но никак не более успокаивающе. Поэтому сейчас, вместо того, чтобы опять все испортить, лучше просто сходить помыться, что он собственно сейчас и собирается сделать. Просто сходить и принять душ. А лучше ванную, ну, чтобы просто посидеть и расслабиться, а главное не напрягать голову, что было бы чуть лучше чем просто помыться. Как же сильно он сейчас хотел просто прекратить думать. Мысли разрывали его голову, что часто заставляло теряться в пространстве и игнорировать все вокруг, прячась в своем разуме. Это чем-то напоминало шум из телевизора, когда дома отсутствовал сигнал во время весенней грозы или зимней бури. Только теперь вместо него раздавался грохот бьющейся о стенки ванной воды. Ее вид соблазнял своим паром и движением потоков, настолько что прямо сейчас ему хотелось опустить свои руки в кипяток, но еще разумная его часть уговаривала пока обождать и подготовить место к процедурам. Шон быстро нашел полотенца и чистое нижнее белье с домашней одеждой, которую нужно было сменить еще неделями тому назад, но тогда ему было не до этого. Когда парень был готов, он в последний раз присел у воды, чтобы полюбоваться ей, сверкающей под искусственным светом. Его глаза заплывали от долгих бессонных ночей из-за чего пар прямо врезался в опухшие веки и создавал неприятные ощущения и желания растереть их до красна. Дело так же ухудшали еще не застывшие слезы, которые преследовали его очень долгое время. Диаз еще маленьким открыл для себя способность неосознанно плакать без излишних эмоций, но каждый такой раз был как первый: всегда его удивлял и стыдил за неспособность контролировать свои чувства. Эти слезы вернули в его голову неприятный белый шум, из-за чего разум того стопорился, в попытках переждать все, пока его легкие, тяжело вдыхая, заполнялись наполненным теплыми парами воздухом. Руки тянулись к горячей воде, а после и вовсе намочив их, поднес к своему лицу чтобы умыться, но это не давало никакого реального эффекта, заставляя того снова и снова пережевывать кашу мыслей. Голова опустилась в заполненную ванную, проходя воспоминания, когда будучи ребенком, Шон так же баловался, полностью окунаясь, чтобы услышать тот приятный звук от еще включеного крана, дающего мощный поток. Чувства ностальгии повторялись и условились с большим погружением, пока вода уже начинала переливаться за края, затапливая пол. Только тогда, Диаз снова вернулся в реальность, выпустив из себя последний вздох, который держал его в сознании. Тишина. Его глаза переставали видеть пустоту и все больше обращались к свету в кромешной тьме. Он не мог дышать, только пытаться взглатывать, ощущая сильную боль, но это не заставляло его чувствовать привычную панику или желания спастись, сейчас парень осознал конец и просто осматривал свою кончину. Умирать казалось даже… красивым? Вокруг пустота, но затылком, будто 3 глазом он знал, что за ним наблюдают. Каждое его действие лишь усиливало чувство слежки, даже если это было простым сжатием кулака или движение пальцев ног. Его пугало лишь то, что то окончательно перестал все ощущать. Диас пытался найти позади себя те самые большие глаза, но они ускользали и снова прятались за спиной, не давая себя раскрыть, лишь чувствовать. — Я умер? Но в ответ последовала лишь тишина. Лицо юноши не выражало абсолютно ничего. — Что со мной? За той же пустотой позади себя он почувствовал, как пространство менялось будто печатая буквы, которые составили такой же простой, как и сам вопрос, ответ: " ты спишь.» Шон мог поклясться, что этот текст был красного цвета, пусть даже не видел его, но определенно знал. Он начал размышлять над ответом, подозревая что ему соврали, так как все это и близко не было похоже на привычный сон. Все можно было бы свалить на паралич, но такой опыт у него тоже имелся и все это и близко не похоже на то явление. Монстры из «реальности» причиняли ему только сильную головную боль, в последующем поражая все конечности, но сейчас его тело не знало боли, лишь ту особую, от заполнения легких чем-то по вкусу напоминавшим ему ту самую фильтрованную войду из ванной. — Я не сплю. — «Ты не спишь». Повторило за ним нечто, будто на зло, но это не вызвало у того эмоций оставляя его с опустошением. — Я спалю, но бодрствую, что со мной? — У тебя нет сознания. Ты не можешь осознать все прямо сейчас. Каким бы грубым ответом это не было, впервые за эти пару минут Диас понял, что и в правду был отрезан от сознания, что и убило в нем все чувства. Теперь его взгляд выглядел более осознанным, что заставляло его радужку блестеть, а его нервы отдавать адской болью от затекания рук и ног. Связки парня воспроизводили тихое шипение, перерастающее в звуки, которые никак не могли собраться в слова. Сознание возвращалось, добавляя в свое пришествие яркие цвета, которые перемешивались в его глазах и отдавали сильной головной болью, от чего тому хотелось кричать. Последним шагом было сделать вдох, но вода в его легких мешала ему, заставляя лишь задыхаться и держаться холодными бесчувственными руками за горло. Новая попытка дышать, кашель и вот часть жидкости выплеснулась на пол, давая первому вдоху после пустоты оказаться в реальном мире, где его встречал лишь белый свет. Когда глаза начали привыкать к свету, то следом за этим вернулась способность различать цвета, а белый шум уходил на второй план, давая расслышать другие звуки, которые по неизвестным ему причинам очень успокаивали. Холодные руки, почувствовали на себе тепло, на секунду парень даже прикрыл глаза, пытаясь осознать, что же случилось с ним. Чувство чего-то живого перешли с конечностей на щеки, усмиряя его дыхание, из его рта продолжала течь вода, но это было не важно. Когда тот снова попытался увидеть что же так его ласкало и утешало, то понял что перед ним находилась чья-то женская фигура с длинными светлыми красивыми волосами, он хотел бы то назвать ее мамой, но когда старые воспоминания начали врезаться в его голову, то осознал, что она его давно покинула и звать ее не имело смысла. Руки Диаса потянулись к ее локонам, рассматривая их. У нех был яркий фиолетовый цвет, который сильно высветляло холодное освещение. По правде говоря, это сбило его с толку, но ровно до того момента пока парнишка не услышал голос девушки: — Твою мать! Какого хрена Шон?! — Джен? В этот момент все его чувства вернулись, а из его рта наконец-то выплеснулась последняя часть воды в его легких, заставляя его сильно откашливаться. На секунду Шон позабыл, что перед ним сидела девушка, о которой он долгое время грезил, но как только пришло полное осознание, то тот сразу же вскочил, чтобы вернуться к их привычному расстоянию в пол метра. Схватившись за голову парень аккуратно спросил, немного хрипя: — Что случилось? Она с мокрыми глазами полными ужасами посмотрела на него, так будто сама ждала от него ответ на его же вопрос. В ее эмоциях чувствовался не только страх, но и злоба, казалось Джен хотела устроить истерику от такой реакции Диаса, но притормозила, вытирая свой сопливый от эмоций нос. — Ты чуть не утонул в ванной. Заслышав мужской голос, юноша приподнял голову и увидел до боли знакомую компашку из его друзей, стоявших у порога ванной с такими же шокированными выражениями лиц.