Чернильная башня и тени: Восход

ЮИ

      Музей художественной живописи и современного искусства редко пустовал. Он славился не только своими дизайнерскими коллекциями, непревзойдёнными яркими красками, плавно перетекающими в более спокойные тона, но и просторными студиями, где можно было разместить целую конницу из восковых фигур или китайский квартал с причудливыми экспонатами в масках. Даже посетители музея были не исключением.       Как говорил Рейджи, общество собиралось здесь изысканное, оценивающее любую мелочь, не всегда трезвое, но благородное по происхождению. Так что серые мыши вроде меня, именно так обозначил Райто, попадали сюда разве что в качестве экскурсии с другой префектуры.       Интересно, те люди, чьи фотографии были аккуратно вклеены в золотую рамочку, у входа, кто они?       Итан Хоук, Аманда Сейфрид, Крис Пратт, да и Критина Риччи явно не были японцами. Под каждой карточкой должно быть их личная подпись. Хед-лу-нд… Даже по слогам непонятно читается. Наверное, я что-то напутала с произношением. В любом случае, красивый мужчина, а вот фамилия у него всё равно странная. Точно иностранец.       Возможно, они очень богатые и влиятельные люди. Актеры, актрисы, модели, может даже певцы?       С другой стороны они же — туристы! Люди, прибывшие из других стран могут свободно посещать национальный музей. Будь-то очень богатый человек или же не слишком… Мне кажется, здесь имеет значение только билет и пропуск через кассу. Или я что-то путаю? Вроде законом это не запрещено.        — Опять витаешь в облаках, плоскодонка! — Боже, как он так быстро подлетел?! Секунду назад стоял в противоположной от меня стороне, разглядывал карикатуры. Опять эти вампирские штучки!       — Испугалась? — улыбался мне Аято. А что если да? Я рефлекторно схватилась за школьный бант, где под складками одежды лихорадочно билось сердце. Он знает, что такими темпами и заикой недолго стать?!       — Аято, скажи, всем же можно посещать музей? — наконец поборов страх и стеснительность я задала ему вопрос.       Любопытство не было моей слабой чертой до момента, когда я приехала жить в дом Сакамаки. Это стало проблемой. Чем больше вопросов задавала, тем сильнее ввязывалась в неприятности. Возможно, молчать, находясь в обществе вампиров разумнее, когда-то давал мне совет Рейджи, но только не с Аято. Этот парень настолько дерзкий, что способен достать одним словом даже очень спокойного человека.        — Глупая! Конечно можно! — легкий щелчок по лбу двумя пальцами, но было больно. Я не сразу поняла что происходит. Прикрыла покрасневшее место ладонью. Зачем он это сделал?! При всех! Кто-то определенно видел, как он сделал это! — Ты зря тратишь силы, парясь из-за слов Райто.       Вампир подошёл к одной из картин, оставляя меня одну посреди большой студии. Вернее я думала, что была одна. Вокруг были люди, но в тот момент я просто забыла об их существовании.       Мне стало не комфортно и стыдно. Краем глаза увидела, как несколько человек прикрывавшие ладонью рот засмеялись. А две девушки проходящие мимо прошептали что-то вроде «милые бранятся, только тешатся».       Я нахмурилась, а щёки покраснели. Ужасно! Почему я так завишу от чужого мнения?! Неловко и обидно.       Ещё с минуту разглядывала свои башмаки и пол, начисто вымытый и отполированный, так что там можно было увидеть своё отражение. Светлые кудри, бледная кожа и рубиновые глаза, из которых не часто сыпались слёзы. Как бы не так. В горле ощущается першение. Будто стоит кому-нибудь из них сказать хоть одно слово или назвать «плоскодонкой» и я сама не пойму как расплачусь.       Внезапно захотелось ударить Аято, чтобы это видели все! Может тогда он поймет, что такое поведение и бесконечные издевки надо мной плохая идея?! Думаю, Аято это прекрасно знает. Просто такое доставляет ему удовольствие! Разве что случится какое-нибудь чудо и он сам когда-нибудь окажется на моём месте. Пусть пропадёт где-нибудь!       О чём я думаю?! Господи, прости меня. Я знаю, что не должна говорить такое. К тому же Аято сильнее меня. Да и драться я не умею.       — Иди сюда.       Я с неохотой подняла на него глаза. Они считают меня глупой зверушкой?! Унизил меня при всех, а теперь ещё и командует!       « Старайся во всём искать положительные стороны.» — Твердила мне матушка настоятельница изо дня в день.       Эти слова так прочно утрамбовались в моём мозгу, что теперь кажется, они стали для меня проводником в несчастливую жизнь. За место библии я повторяла их и старалась не думать о плохом.       Однако, в его отношении ко мне нет ничего положительного. Сплошной негатив! Аято даже не смущает тот факт, что мы уже два раза целовались! И так он продолжает ко мне относится?! Наплевательское отношение переходящие любые мыслимые границы!       Даже в музее среди тишины картин и витрин с древними экспонатами вижу какую-нибудь парочку, мило улыбающуюся друг другу. Вот они шутят вместе. Вместе смеются и…       — Я жду! — поторапливает меня Аято.       Гоню эти мысли прочь, проходя мимо живописных набросков Эйсена и Гэкко. У нас с Аято так никогда не будет. Он вампир, а я человек. Вернее была им, но скорее всего им и останусь. После пробуждения ничего не изменилось. Многие из его семьи отреагировали сносно, в прочем чему удивляться, вампиры холодные существа. Что у них на уме никому не известно.       Вот я стою рядом с ним. Но его загадочный взгляд по-прежнему смотрит не в мою сторону. Картину, на которую мы взираем оба, мне не знакома. Заметив, как Аято внимательно изучает полотно, как его губы сомкнуты в тонкую линию, а его широкие плечи в тёмной школьной форме даже не вздымаются, я с удивлением замечаю, что в наглую рассматриваю вампира. Слежу за зелёными глазами, в которых проносится искра. Будто сейчас Аято сделал какое-то судьбоносное открытие, а после обязательно расскажет об этом.       Опомнись!       Одергиваю себя за рукав, впиваюсь ногтями в свое запястье. Боже, я только что откровенно пялилась на него и даже хотела взять за руку?! Нет, прикоснуться. Просто дотронутся до него. Ах, какая же я бестолковая!       Зажмуриваю глаза до боли. Глупая, правда! Настолько, что могу позабыть как пять минут назад этот парень пристыдил меня при всех! Нет, я этого так ему не оставлю!       — Ты не можешь так со мной поступать! Извинись! — скрестила я руки на груди, таким образом вставая в защитную стойку. Страх, что он примет мои слова за оскорбление всё же берёт вверх и я отступаю от вампира на несколько шагов. — Для тебя всё это может и шутка, но не для меня. Зачем ты это сделал?!       Аято уставился на меня как на ненормальную. Спокойно. Дыши ровно и не дрожи. Вампиры это чуют.       Пока не злится, но мои слова его раздразнили. Аято упирается руками в бока, тем самым выражая своё превосходство надо мной и не согласие со всем, что было сказано.       — Бал-да. — ухмыляется вампир, наклоняется ближе и начинает теребить меня по макушке. Я же не щенок какой-то! Да что этот парень делает?! — Райто просто указал на твоё место. Ты ж обычная монашка! Любой шум, так ты сразу в кусты! Человеческие невесты все такие. Вы пугаетесь нас и боитесь. Не пробудившаяся. — ехидно пронеслись эти слова над моим ухом, так что внутри каждая клеточка сжалась. — Блинчик лишь на полпути к следующему этапу.       — Какому этапу?       — Это хорошо, что мы в одной упряжке, на школьной экскурсии. — Аято снова игнорирует вопросы и хищно улыбается мне. — Думал тут будет скучно, но великий я нашёл кое-что интересное. Смотри!       Он резко хватает меня за руку и подводит к той самой картине вплотную. Теперь мой нос чуть ли не утыкается в полотно. Чувствую запах свежей краски.       Смотрю на табличку. 1889 год. Удивительно! Как столь древняя картина может пахнуть свежими красками? Может они чем-то надушили её, чтобы сбить посетителей с толку? Это фокус какой-то?       До чего же мрачные тона использовал художник. На картине изображена чёрная башня, одиноко стоящая посреди пустыни. Небо тускло освещает смольная луна, окутанная прозрачной дымкой. А посередине пролетает ворон, взмах крыла которого, способен снести всё на своём пути.       Было ли это пятном от света ламп или же просто моё воображение, но на секунду показалось, будто ворон действительно взмахнул крыльями.       Такими иллюстрациями только детей маленьких пугать. В прочем людей искусства сложно понять.       Какая необычная картинка…       — Да, видел её раньше в кабинете отца. — отвечает Аято задумчиво глядя то на полотно, то на платинную табличку. А я понимаю, что только что озвучила свои мысли вслух. — Но что она здесь делает?       Прикусываю нижнюю губу. Не думала, что Аято тоже увлекается живописью. Раньше никогда не замечала за ним такого.       По углам картины виднеются листья деревьев. Значит это место не совсем безжизненно. Из башни виднеется крошечный свет. В голове сразу проносится сюжет какого-то романа. Девушка запертая в башне, вокруг не единой души и только чудовище день и ночь охраняет принцессу. Держит красавицу в своей власти, защищая башню от непрошеных гостей.       Без воображения это просто старый и страшный рисунок. И как Аято могут нравиться подобного рода вещи? В ней вообще нет ничего живого. Кто же додумался повесить её посреди всех этих ярких красок? Нет, она явно не вписывается в интерьер. Разве что будет висеть в комнате его отца, могущественного короля вампиров.       Не хочу говорить, что мне не понравилась картина. Я просто тактично уйду и не буду мешать ему созерцать в одиночестве. Да так будет лучше.       Уже отойдя на достаточное расстояние понимаю, что никто за мной не идёт. Не слыша тяжелых шагов позади, расслабляюсь.       — Юи!       Стоило отвернуться, как снова слышу голос Аято. Нарочито медленно поворачиваюсь, но не верю глазам. Вампир громко кричит в мою сторону, а руки его еле держаться за бортики рамы той самой картины. Она поглощает его!       Никто не слышит Аято кроме меня?!       Картина тянула вампира внутрь. Как такое возможно?! Я лишь хлопаю глазами и стою на месте.       — Юи, черт возьми! Помоги мне!       Ноги сами срываются с места. Я подбегаю к нему, начиная лихорадочно озираться то на почти поглощенную левую ногу в клетчатой штанине, то на правую руку, которая тянется ко мне.       Внутри всё бурлит, а лицо бледнеет. Страх сковывает так, что трудно и слово сказать. Чем помочь?! За что ухватиться? А если мы вместе окажемся втянуты?       — Не стой столбом! — рот Аято почти погрузился в маслянистую форму картины. К счастью у другой фрески имелось ограждение. Я стянула с себя алый бант и обвязала им борт. Затем ухватилась другим концом ленты за него и схватила руку Аято.       — Держись! — начала тянуть на себя. Ещё и ещё. Казалось, вот получается! На другой стороне кто-то по-прежнему удерживал вампира. В голове промелькнули зыбучие пески. Лента натянулась до предела. Поняв, что одна не смогу вытащить вампира попробовала покричать и позвать на помощь.       И вдруг лента порвалась. Я упала вниз, не сумев удержать равновесие. Наши с Аято руки разъединились. Вампир исчез в бездне картины.       Наступила тишина. Свет потускнел. Люди исчезли, будто их никогда здесь и не было. Мои мысли находились в беспорядке. На долю секунды я увидела кто утащил Аято. Это был зверь с мерцающей белой шерстью и огромными синими глазами. Аято забрало чудовище! Это не сон! Его действительно похитили! Как я объясню всё это Рейджи? Что делать?!       Один вопрос сбивал другой. Хор мыслей окутывал меня будто ледяная вода.       Что я скажу вампирам? Почему я не прыгнула за ним, бросила его!?       Встав, пошатываясь я дотронулась ладонью холста. Где-то там ещё оставалось какое-то движение, слышался шум. Очень страшно. Страшно касаться того места, где только что находилась рука Аято. Но я должна что-то сделать, что-то предпринять. Необходимо собраться и позвать на помощь! Здесь опасно оставаться. Надо бежать! Ну же!       Только прервала связь кончиками пальцев, собираясь уходить, как что-то острое полоснуло по моей руке, разрывая шелковый рукав на двое.       — Ааа...! — Я хотела кричать, но голос пропал. Чья-то огромная волчья лапа утаскивала меня за собой через картину. Так же как и Аято она поглощала и не отпускала. Сопротивляться было также бессмысленно как и тогда. Однако я продолжала упорствовать кряхтя и пыхтя от боли.       Лицо коснулось неприятной густой массы, похожей на разводы краски и слезы брызнули из глаз. Стало страшно.       Когда картина полностью поглотила моё тело, глаза увидели лишь темноту.