***
Когда Беннер зашёл в клетку, на этот раз для разнообразия затащив за собой стул, Локи был, по обыкновению, мрачен. — Доброе утро, что, опять кошмары мучают? Появление нового предмета мебели захватило внимание бога обмана, и он, отрешившись от своих навязчивых воспоминаний, ответил рассеянно: — Это вас не касается. Данный предмет предназначен для меня? — Да, твой новый трон, — саркастично изрёк Брюс. Беннер передал манипулятором принесённый классический стул, с удобной спинкой и подлокотниками, и Локи с наслаждением опустился на него, чтобы съесть свой завтрак. Всё-таки умеют оказывается земляне создавать стулья. Но, видимо, лишь редкие мастера способны на это — стулья его собеседников были обычными, примитивными и неудобными, какие он использовал при захвате Земли, — долго не просидишь. Похоже, Брюс откопал этот древний стул где-нибудь на складе: Старк, судя по убранству Башни, не любил подобных аристократических форм и затейливых загогулин. Столь экзотический предмет мебели мог выжить благодаря его подруге, кажется, её звали Пеппер. Несмотря на свой устаревший вид, а может быть, и благодаря ему, стул был необыкновенно удобен, что было немаловажно: пленник не имел возможности нормально прогуливаться и был вынужден много сидеть. Даже с его высоким ростом и длинными ногами стул оставался удобным. Стол Брюс тоже достал ещё вчера, самый простенький. Локи решил проявить любезность: — Благодарю тебя, Брюс, за этот стул, — торжественно объявил он. — На нём наконец можно сидеть! Уже не чаял увидеть что-то подобное тут, — он обвёл рукой свою обитель. — Полагаю, в длительном заключении хороший стул важнее всего из мебели, потому что для сна пригодна и кровать, и просто матрас, а вот сидеть приходится много, — пояснил Беннер. Бог обмана кивнул. — Однако я бы не отказался от кровати и других удобств, — со светской улыбкой заметил он. — Что же тебя не устраивает, Локи? — ехидным голосом спросил Клинт, уже сидящий на дрянном складном мидгардском стульчике с диском в руке. — Говоря кратко, всё, кроме стула. Ну и, может быть, стола, — посмотрев сверху вниз на стрелка, гордо ответствовал бог иллюзий. — Хорошо, что не устраивает в первую очередь? — мягко поинтересовался Беннер. — В первую очередь меня не устраивает отсутствие нормальной железной вилки. Это откровенная глупость, по моему мнению. Вы же знаете, что у меня есть ножи. В чём тогда её опасность, я никак не постигну, — высокомерно произнёс бог обмана. — Тут как раз всё ясно, — серьёзно начал Бартон. — Ножа не бойся, бойся вилки: один удар, четыре дырки! — процитировал он детскую поговорку, наглядно атаковав четырьмя пальцами другую ладонь. Брюс откровенно рассмеялся, даже Локи фыркнул, безуспешно пытаясь подавить смех. Нет, люди, конечно, гораздо забавнее муравьёв. Спрятав улыбку, он сказал: — И тем не менее. — Мы можем дать тебе металлические приборы и фарфоровые тарелки, но тебе придётся их мыть. Кран у тебя уже есть, а вот в измельчитель их нельзя совать, — сообщил Брюс. — Какая незадача. — Попробуй воспринимать это философски, — предложил Клинт, расслабленно вытянув ноги и закинув руки за голову. Локи забарабанил пальцами по столу. — Хорошо, давайте начнём с железных приборов, а с тарелками разберёмся со временем, — желания есть из фарфоровых тарелок у него сильно поубавилось. — А теперь я хотел бы задать вопрос о вчерашнем фильме. — Слушаю тебя, — Клинт сел прямо и стал весь внимание. — Вчера мисс О’Брайен сказала, что я напомнил людям на площади Гитлера. Я не понимаю, почему? У меня не было никакой идеи о превосходстве одной расы или нации над другой. Евреи, азиаты, чёрные, белые, славяне, арийцы — все равны. — Верно, твоя идея была только о твоём превосходстве над всеми, — поддержал Соколиный глаз. — Да, но это же объективная реальность, — бог обмана пожал плечами. — И в чём же основные вехи превосходства, так сказать? — вмешался в разговор Брюс. Локи было приятно поговорить о собственном превосходстве: — Я бог, уроженец светлого Асгарда, наследник трона Одина, — помогая себе рукой, начал перечислять он. — Достойный ответ сапога муравью, — прокомментировал Клинт, вроде бы уважительно, но как будто и с некоторой иронией. Брюс развернул ту же мысль: — Это да, но… а что, если конкретнее? Я приведу пример. Как бы я мог сказать о себе — у меня пять учёных степеней, около ста статей в рецензируемых научных журналах, книга, несколько премий крупных университетов. Могу перечислить свои изобретения. А что стоит за словами «Бог, наследник Одина»? — Я бог, поэтому живу уже около тысячи лет, и впереди ещё несколько тысяч лет, — гордо начал пленник. — Я быстро излечиваюсь, раны и кости срастаются, меня практически невозможно уничтожить, пули не причиняют мне вреда, я быстр как ветер и точен как пять ваших агентов Бартонов, могу поймать стрелу на лету и вести схватку одновременно с пятью-семью сильнейшими противниками, и победить! — Локи приосанился, подчёркивая своё явное преимущество. — Это значительно превосходит возможности людей, — прокомментировал Клинт. Пленник гордо кивнул. Брюс продолжил: — Локи, ты перечислил только физические преимущества. Как у Гитлера, длина костей, цвет глаз… — это тоже физические возможности, идея та же… Физически превосходящее существо призвано править. И потом, так любой асгардец мог бы править нами, тот же Тор, — он подмигнул. Локи усмехнулся при словах о Торе. Беннер наверняка привёл его в пример как неудачного правителя, и это был веский довод. Бог обмана дополнил: — Я маг, могу создавать иллюзии, определять ложь, превращаться в животных, изменять одежду… — здесь он и сам почувствовал, что звучало слабовато. — С помощью Камня разума управлять другими людьми… — С помощью камня я бы тоже мог! — поддел его Брюс. — Нет, — Локи покачал головой, и учёный выдвинул следующую догадку: — Ну, Стрэндж. Бог обмана скривился, но не возразил. Он возмущённо встал: — Я обладаю разумом и воспитанием, достойным царя! Я был рождён, чтобы править! — Тут нам нечего возразить, конечно, — согласился Клинт. — Правда, Тор-то тоже был рождён, чтобы править. И воспитан. Он был бы достойным правителем? — Он был бы ужасным правителем! Ему это противопоказано! — Локи в гневе заходил по клетке. Его радовало, что собеседники разговаривают уважительно. Но почему у него не выходит всё представить ясно и прозрачно? — Просвяти нас, чтобы мы яснее видели, в чём главное отличие между вами? — поддержал Брюс. — Только слепой не заметит! Он глуп, заносчив и высокомерен! — младший царевич оживлённо жестикулировал, раздосадованный их глупейшими вопросами. — Он не ведает, что нужно делать, как управлять! Он развалит любое государство! — Вас растили вместе… воспитывали одинаково… одинаковые знания вложены… — занудным голосом продолжил сопротивляться Беннер. Локи разозлился. — Воспитание пропало даром, все знания стекали с него, как с гуся вода! Я гораздо умнее Тора! — он уже говорил так громко, что его голос отражался от стен комнаты, и рубил воздух руками. — Тор слишком наивен, что на уме, то и на языке, он не политик! Он доверчив, как девица, неспособен просчитать обман со стороны врагов, неверно оценивает опасность! Я столько раз спасал исход битвы, которую он бы иначе проиграл — в Муспельхейме, в Ванахейме, Всеотец знает, где ещё. Я был в Бездне, и вышел из неё живым! Я видел и перенёс то, что никто из вас не мог бы даже помыслить! — он замолчал и наклонил голову, потому что сразу же навалились воспоминания о проклятой Бездне. Локи принялся тереть виски, чтобы ослабить головную боль. Клинт глухо произнёс: — Бездна, по-видимому, невыносимое место. Бог обмана поднял голову: Бартон был совершенно серьёзен. Верно, он же видел Локи сразу после неё... асгардскому царевичу самому тогда стало страшно, когда в огромном зеркале мидгардской гостиницы отразились жуткие чёрные круги под глазами, раны, синяки и кровоподтёки на всём теле. Да, уже не ожидал бог иллюзий на этой земле встретить уважение к своим испытаниям, но всё-таки Беннер и агент Бартон проявили его. Тор же в своё время лишь продолжил унижать и клеймить своего сводного брата. — Вся моя жизнь как наследника Асгарда ставит меня выше вас, не говоря уже о моей божественной сути, — с горечью сказал Локи. — Мы, боги, должны править вами по праву сильного, кто сильнее и умнее, тот и прав, — закончил он. Беннер и Клинт переглянулись, и Клинт ответил: — Гитлер, конечно же, не сильно похож на тебя. Но сходство есть: он тоже считал, что править должны сильнейшие и умнейшие, то есть арийская раса, и точнее, он сам, и требовал безусловного поклонения, как богу, — он сделал паузу. — Однако, богом он не был! — подвёл итог Локи. Вроде бы он победил в дискуссии, но сохранялось чувство, что что-то не так. Обрывки мыслей продолжали крутиться в голове, продолжая внутренний спор. Бартон как будто бы спрятал улыбку, а затем подал знак Брюсу не продолжать разговор и передал диск: — Этот фильм называется Капитан Марвел, он про женщину, которая получила силу Тессеракта. Она обладает значительными возможностями… Обсудим это завтра, когда я принесу следующий диск. Соколиный глаз встал, собираясь уходить, но всё-таки, переглянувшись с Беннером, словно они это уже обсуждали, задал ещё один вопрос: — Кстати, я вообще не понимаю, такое ощущение, что мы здесь в клетке познакомились заново. Тебя как подменили. Ты спокойнее, ироничнее, глубже мыслишь, ведёшь дискуссию, а не выдаёшь одни лекции да насмешки. Локи усмехнулся: — Уверяю, я такой же, как и всегда. Откинувшись на спинку с гордым видом, бог обмана против воли задумался о словах Клинта. Дело было в том, что эта проблема заботила и его: во время захвата Земли он ощущал себя совсем по-другому, чем до и после этого. Он чувствовал себя сильным и уверенным, истинным правителем, призванным вершить судьбы, всегда правым... Бартон добавил: — Ты тут больше похож на рассказы Тора о тебе, чем тогда. И даже в лице что-то изменилось, — он подошёл к клетке. — Не могу понять. Глаза? Бог обмана тревожно посмотрел на собеседника. Что с его глазами? Он встал и напряжёно вгляделся в крошечное зеркальце, которое имелось в клетке, а затем облегчённо вздохнул: — Всё нормально, мои обычные глаза, зелёные. — А они были серо-голубые тогда, в 2012 году, — негромко заметил Бартон. Локи повернулся и сделал несколько медленных шагов, приблизившись к собеседнику. Он тихо ответил: — Как и у вас, Агент Бартон. Соколиный глаз предположил: — Скипетр? Это было прозрение. Вот в чём дело. Захватывая Землю, бог иллюзий всё время чувствовал, что его как будто несёт какой-то поток уверенности и вдохновения. Он отдавался ему с восторгом. А это, оказывается, просто был Скипетр, внешний источник управления. Этот Хелев Камень разума руководил его мозгом! Он топнул ногой и по-асгардски выругался, остальные засмеялись от неожиданности. Бог обмана сел на ступеньки, чтобы отдышаться. — Поганое чувство, когда тобой управляют, — без всякой насмешки сказал Клинт. Да, это было в точку. И Клинт, как никто, знал, о чём говорил. — Омерзительное, — согласился Локи, вновь потирая виски. Он думал о том, что больше никогда он не подрядится никому служить, никакому самому сильному союзнику. Чем сильнее, тем даже хуже. Как его унижал этот Танос. И эти Читаури. Угрожали, запугивали! Втянули в этот скоропалительный, непродуманный захват. Ещё и сделали своей марионеткой, оказывается! Теперь — только независимость. Бартон наблюдал за его мыслительным процессом. Локи поднял на него взгляд и понял, что он пережил то же самое. Если мысленно сделать Бартона асом... Что он мог чувствовать? Он воевал против своих, словно Локи заставили бы напасть на Асгард. Под скипетром он предал свой воинский долг, если такое есть в Мидгарде. Такие вещи не прощаются... нужно что-то сказать. — Я сожалею, что мне пришлось использовать вас против воли для исполнения моих планов, точнее, планов Таноса, как мы видим, — сказал Локи. — Без сомнения, вы были наиболее ценным сотрудником после профессора Селвига, так что Фьюри был счастлив получить вас обратно. Бартон вздохнул: — Это был отвратительный опыт, вернуться в себя и осознать, что я сделал под гипнозом. — И вышел из комнаты. Локи спрятал лицо в ладонях: слова эхом отозвались в его голове. Опыт, в тот момент казавшийся вершиной силы и уверенности в себе, на поверку оказался лишь цепочкой непродуманных действий, выгодных лишь фиолетовому титану и больше никому...***
Закрыв за собой дверь, Брюс сразу же спросил: — Почему ты прервал нашу дискуссию про Гитлера? Он же полную ерунду городит. И вообще, ты его раньше терпеть не мог?! А сейчас нет? — Ты прав, вначале я его просто ненавидел. Мечтал уничтожить разными способами. Но за столько лет, честно, перегорел. Щелчок и смерть семьи перекрыли всё... Да и Тор вон постоянно о брате горевал, а сейчас смотри как воскрес. Беннер кивнул, обдумывая слова лучника: — Да, Тор заметно изменился, да и Локи тут не совсем такой, как в 12-м году. Я же помню его в той стеклянной клетке, я до жути его боялся. Потом, на Сакааре и на Асгарде, он оказался не таким уж и гиблым, а вроде ничего, нам помогал. — Ага, в 12-м году он был словно бешеный зверь, машина для убийств, а здесь думает, чувствует, сомневается, даже якобы сожалеет...— Бартон подумал, что он сам тоже обратился в машину для убийств после смерти семьи. Правда, он убивал преступников, а Локи бросился захватывать Нью-Йорк... — По сравнению с Безумным Титаном, Локи выглядит гораздо невиннее, — он хлопнул собеседника по плечу. — Ты согласен? Что думаешь о его жизненной позиции? — По сравнению с Таносом-то да… А его представления… они какие-то, прямо скажем, незрелые… и в какой-то мере искажённые. — Ну да. Мне теперь интересно его понять. Тор много мне рассказал за эти дни. Локи далеко не дурак, он достаточно интеллектуален. Но пока он мыслит в какой-то совершенно своей плоскости. — Клинт развёл руками. — Может быть, он что-то поймёт о нас и о себе, пока смотрит эти фильмы… — он в раздумье почесал затылок. — И решит, например, свалить с нашей планеты? И Тор в норме будет, и Локи не мешает. Тут ему делать на самом деле нечего, правителем не стать, один только геморрой. — И всё равно, ты так с ним разговариваешь! Чуть ли не как с другом! — Беннера не отпускало возмущение. — Да нет, не как с другом. Как с подростком, — Соколиный Глаз подмигнул. — Я же помню, как это было тогда, в 2012 году. Каждый раз, когда к нему проявляют неуважение, он бесится и у него мозг отключается. Правда, сейчас это как-то по-другому происходит, но идея та же. Поэтому я разговариваю уважительно, чтобы не мешать ему размышлять. — Да, болезненное самолюбие это точно о нём… — усмехнулся Брюс.