Вулкан, море и арктические льды

      Море ласково лижет босые ступни, ластится, словно котёнок. Тёплое, спокойное, понимающее.       Если закрыть глаза, можно представить, что стоишь на палубе яхты, плывущей под звёздным небом. Впереди ещё месяц каникул и головокружительных приключений, которые не могла представить даже в самых смелых мечтах. А сейчас есть только бескрайняя гладь моря, усыпанное бриллиантами звёзд небо над головой, тишина, прерываемая только плеском волн, и руки Ричарда, обнимающие со спины.       Джессика открывает глаза, и всё исчезает — и звёзды, и яхта, и Ричард. Когда-то он обещал, что они будут выходить в море столько раз, сколько она захочет. Но она променяла море на вулкан.       Леонард ничего не обещал и ничего не предлагал. Но к нему тянуло, сильно и неистово, вопреки здравому смыслу. Непредсказуемый, загадочный, он притягивал её, словно магнит. И она летела, как тот мотылёк на пламя свечи. И совсем не удивительно, что однажды это пламя спалило её дотла. То, что страсть отличается от любви фатальным исходом, она поняла слишком поздно.       В конце концов, ей не на что жаловаться. Он дал ей деньги, положение в обществе и иллюзию власти и собственной значимости, взамен лишь попросив её руку. То, что сердце, по всем канонам прилагающееся к руке прекрасной дамы, ему без надобности, она предпочла проигнорировать. Слишком заигралась в Герду, в наивной надежде растопить лëд в его груди, стать той особенной, кто сможет покорить неприступного принца. И в этой игре она проиграла. Каю не нужна любовь, ему нужны замок и власть. Впрочем, он от неё никогда этого не скрывал. Не его вина, что у сказки вышел совсем не тот финал, что она себе придумала.       Джессика передëргивает плечами, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Делает несколько шагов, погружая ступни в тëплый песок. Набегающая волна, стирает её следы с пустынного пляжа, сохраняя в секрете присутствие королевы. Джессика неспешно двигается вдоль воды, разглядывая песок под ногами. Вздрагивает, заметив чей-то силуэт в десяти шагах перед собой.       Сердце делает кульбит и падает камнем куда-то в желудок. Желание развернуться и бежать отсюда так же неистово, как и желание броситься к нему. Она бы выбрала первый вариант, если бы была уверена, что он её не заметил. Она бы выбрала второй, если бы была хоть капля надежды, что он её не оттолкнëт.       Ричард стоит, сунув руки в карманы светлых брюк, задумчиво глядя на море. Лучи закатного солнца скользят по его лицу, путаются в волосах, окрашивают в бледно-розовый белую рубашку с закатанными рукавами. Джессика часто моргает, надеясь, что он развеется миражом, как это бывало уже не раз, когда подсознание цеплялось за похожую фигуру в толпе. Но он остаëтся. И он, и взгляд пронзительно-голубых глаз, беспристрастно изучающих её лицо, когда он оборачивается к ней.       Песок вдруг словно становится зыбучим, каждый шаг даëтся с трудом, будто ноги налились свинцом. Желание убежать появляется с новой силой, когда он подчëркнуто вежливо склоняет голову в её сторону. — Ваше Величество. В голосе арктический холод. Как в день их с Леонардом свадьбы, когда он пожелал ей счастья. Только тогда взгляд был полон горечи, а сейчас она не видит в его глазах ничего, кроме равнодушия. — Ричард, — его имя хрипло срывается с губ, застывает, растворяясь в шуме волн, плещущихся у ног. Он дëргает уголком губ и отворачивается, вновь глядя на море. Опускается прямо на песок, вытянув ноги. — Сегодня красивый закат. Он кивает в сторону солнечного диска, плавно опускающегося в тëмные волны. Джессика переводит рассеянный взгляд на море, над которым разлилось закатное зарево, и, кивнув, тоже садится на песок.       Всë это так до абсурдности глупо и сюрреалистично, что хочется истерично смеяться. Вести светские беседы о пейзажах с человеком, которого не видела год, чьи чувства когда-то безжалостно растоптала, запутавшись в своих собственных, так невозможно странно и почему-то больно. Ей хочется броситься к нему на шею, рассказать о том, как сильно она ошиблась, о том, что думала о нëм весь этот чëртов год, о том, что всë-всë поняла и осознала. Ей хочется, чтобы он прижал её к своей груди, сказал, что всё ещё её любит, что ещё не поздно всё исправить, что ей больше не нужно складывать изо льда слово «вечность».       Но все слова застывают на языке, и она не может выдавить из себя ни звука, словно вообще разучилась говорить. Он тоже молчит, пересыпая в ладонях песок и глядя на горизонт, окрашенный в алый. Они сидят так близко, но кажется, что между ними бездонная пропасть. И от этого становится невыносимо. И Джессика, сама не осознавая, что делает, придвигается к нему вплотную, развернувшись лицом. Он вздрагивает, но не пытается отодвинуться, поднимая на неё спокойный взгляд. Джессика с горечью думает, что за этот год он научился потрясающе владеть своими эмоциями. Ни один дрогнувший мускул не выдал его настоящих чувств. Ей хочется сорвать с него эту маску ледяного спокойствия, увидеть в его глазах хоть что-то, кроме этого безразличия, бьющего наотмашь. — Я скучала, — шепчет первое, что приходит ей в голову. На его лице появляется усмешка, такая холодная, что позавидует сама Снежная Королева. Он пожимает плечами и чуть подаëтся назад, увеличивая между ними расстояние. — Я тоже.       От этих слов становится тепло, и в то же время пусто от безэмоционального тона его голоса. Джессика всматривается в его глаза, надеясь найти в них остатки того Ричарда, что любил её больше всего на Свете, что был готов бросить весь мир к её ногам взамен одной еë улыбки. Но в них только стужа и холод, пробирающий до костей. Он никогда на неë так не смотрел. Даже взгляд Леонарда, по сравнению с этим, пылает жарким огнём. От этого становится ещё больнее.       И Джессика в отчаянии подаëтся к нему, впиваясь в его губы, словно надеясь, что, как в сказке, поцелуй снимет проклятие и растопит лëд в его глазах. Он не отвечает, не шевелится, и, кажется, даже не дышит. Но Джессике всё равно. Главное, что он её не отталкивает. Она впивается пальцами в ворот его рубашки, вжимается в его грудь, чувствуя, как испуганной птицей бьётся о рёбра его сердце. Знакомый аромат его парфюма, с нотками сандала и горького шоколада кружит голову и возвращает в то время, когда всё было просто, легко и радостно, когда не было глупых ошибок и их последствий. Когда его руки нежно обнимали её, а не безвольно сжимали песок, как сейчас.       Джессика вдруг чувствует, что ей жизненно необходимо, чтобы он к ней прикоснулся, провëл ладонью по еë позвоночнику, зарылся пальцами в волосы или хотя бы просто обнял. Сделал хоть что-то, а не сидел каменным изваянием, словно ему всё равно. Она же знает, что это не так, чувствует, слышит отчаянный стук его сердца. Она отрывается от его губ и, уткнувшись лбом ему в плечо, сдавленно шепчет: — Обними меня. Он неловко дëргает руками, словно собирается выполнить её просьбу, и замирает. Делает глубокий вдох и обхватывает пальцами её запястья, отцепляя её руки от своей рубашки. И его прикосновения, в отличие от взгляда, так нестерпимо горячие, что ей кажется, что кожа под его пальцами сейчас расплавится.       Джессика поднимает голову, смотрит в глаза, разбиваясь об айсберги в них. Всё правильно, всё закономерно, Герда в очередной раз где-то ошиблась. Ричард отпускает её запястья и качает головой: — Не надо, Джесс, ты уже сделала свой выбор. Так имей мужество быть верной ему до конца.       Джессике хочется кричать, что это был неправильный выбор, что она, как и все, имеет право на ошибку, хочется умолять не отталкивать её, потому что его равнодушие её убивает, ломает рëбра и разрывает на куски то, что осталось от сердца. Но она молчит, беспомощно наблюдая, как он поднимается на ноги, отряхивая брюки от песка. — Проводить тебя? — предлагает Ричард, протягивая ей руку. — Скоро стемнеет. Она смотрит на тонкую полоску заката над морем, переводит взгляд на его протянутую ладонь и качает головой: — Я ещё посижу. — Как хочешь, — Ричард коротко кивает, и от этого его жеста хочется утопиться. — Доброй ночи, Ваше Величество. Он разворачивается к ней спиной, направляясь к выходу с пляжа, и внутри у Джессики всё обрывается. Она не хочет, чтобы он уходил. Не так и не сейчас, когда он так отчаянно ей нужен. — Ричард! — она вскакивает на ноги, делая в его сторону несколько шагов. Он оборачивается, и она вновь натыкается на лëд в его взгляде, почти физически ощущая, как ранят сердце его осколки. — Доброй ночи, — произносит совсем не то, что собиралась, чувствуя, как в душе расползается зияющая дыра. Он снова кивает и быстрым шагом удаляется, словно боится, что она побежит за ним. Джессика провожает его взглядом и переводит взгляд на тëмные волны.       Море шумит, волнуется и стирает его следы на песке. Тёплое, спокойное, понимающее.