Том 2. Клыки Волка

Первые несколько метров, они ощущали сильное напряжение, ожидая каждый момент нападения нехороших воспоминаний, но все оказалось на удивление тихим и каким-то скучным. – Пока все спокойно, – сообщил Юлиан, он шел впереди, зыркая из стороны в сторону, а также оставлял пометки на каменистых стенках прохода, – известная тактика, прохождения лабиринтов. Острый, удлиненный коготь вампира, царапал поверхность, создавая неровные крестики, – знак того, что они здесь проходили. Мика же шел практически вплотную к спине брата, едва ли не жавшись к тому в поисках тепла, но прежде всего, искал эмоционального спокойствия и защиты. – Тебе не страшно? – тихо спросил младший, боязливо озираясь. – Совсем? – Мика, – вздохнул Юлиан. – Постарайся сосредоточиться и пересиль себя, сам же знаешь, твоя нервозность делу не поможет. – Ты злой, – буркнул в ответ тот, обиженно насупив нос. Так хочется понимания и участия, но порой Юлиан ведет себя бесчувственным чурбаном. Мог бы и за руку взять… Под ногами скрипели мелкие камушки, земляная пыль клубилась щедро ложась на ботинки и нижнюю часть брюк. Сам воздух был традиционно затхлым в таких подземных лабиринтах, и имел специфический привкус сухой земли. Прохладный климат не стал неожиданностью, холодок то и дело забирался под вязаную ткань свитера, холодя кожу, заставляя передергивать плечами и потирать частенько ладони. Стены подземного лабиринта были словно выплавлены из камня, гладкая поверхность черных стен в первую очередь наводила именно на такие мысли. Никаких видимых зазубрин видно не было, только временами на глаза нашим героям попадались обширные трещины, кишащие мелкими насекомыми. А заклинание света так и продолжало исправно выполнять свои основную функцию освещения пути, плавно мигрируя высоко под неровным потолком над светлыми головами вампиров. – Смотри, – позвал брата Юлиан. Они прошли по длинному коридору, и вышли в просторное помещение, прямо впереди показали три входа, – первая настоящая проблема, ведь лабиринты на то и придуманы, чтобы запутать путников и задурить голову, сделать все, чтобы они не смогли выбраться из ловушки. – И куда теперь? – полюбопытствовал Мика, когда они подошли поближе. – Не знаю, – Юлиан призадумался, покусывая нижнюю губу. – У нас есть, где-то двенадцать часов до рассвета. Как думаешь, этого хватит проверить все? – Не забывай и о магии, – напомнил младший, спрятав руки за спину. – Что-нибудь обязательно случиться. Может в этом кроиться какая-нибудь подсказка? – В чем? В испытании страхом? – резкий поворот головы, а пряди волос последовали за своим хозяином, встрепенувшись. – Возможно, выход будет там, где мы встретим свой страх, – настороженно предположил Мика, ему показалось, словно он услышал какой-то посторонний звук, доносящийся из одного из трех входов в неизвестность. – Это разумно, – подвел итог старший брат, кивнув самому себе. – Если сумеем преодолеть магию страха, побороть собственные внутренние противоречия, то по законам волшебства должны получить награду, в нашем случае, – это выход из узких проходов лабиринта. – Угу, – одобрил Мика высказывание братца. – Но у нас все еще существует ключевая проблема, в какую сторону идти? – Может совсем неважно, какое направление мы изберем, – загадочно начал Юлиан, но Мика с полуслова понял, о чем тот толкует. – Верно, наверняка отец и Мариус подстроят так, что магия страха сама нас найдет. В любом случае они бы не допустили, чтобы мы провалили испытание, банально заплутав по заколдованному лабиринту. Юлиан улыбнулся: – Ты как будто читаешь мои мысли, – он произнес слова похвалы немного другим голосом более мягким что ли. От этого цветная радужка глаз Мика заблестела от удовольствия, выдавая как ему приятны слова Юлиана. Он улыбнулся в ответ, неуверенно посмотрев из-под ресниц своими сияющими голубыми глазищами, и ничего не сказал. Длинноволосый с трудом заставил себя оторваться от разглядывания и любования статной хоть еще и не сформировавшееся окончательно фигурой младшего брата. – Тогда пойдем в крайний правый проход, – сказал он, повернувшись спиной к младшему вампиру. – Почему туда? – Не знаю, – пожав плечами. – Просто он мне кажется более странным. Чувствуешь? Мика подошел ближе и сосредоточился, внимательно прислушиваясь к собственным предчувствиям. Ведь всем известно насколько сильны чувства вампиров, а особенно физические реакции и шестое чувство. Обоняние естественно превышает всякие человеческие пределы, при необходимости вампир способен взять след, как какая-нибудь ищейка. Но редко кто из аристократов использует такие примитивные способности, но это не значит, что они ими не владеют. Осязание вампиров трудно дается описанию, можно лишь сравнивать это с размытыми литературными образами, прикосновение к коже бессмертного существа, подобно нежным лепесткам только расцветающей розы. Кожа вампира очень чувствительна, поэтому они не любят лишних прикосновений, только очень близким и родным это позволено, а прочие, которые посмеют нарушить спокойствие вампира, могут лишиться руки или даже жизни. Зрение, – самый знамений орган чувств вампиров, есть даже отдельные представители, наделенные особыми глазами. Кроме основных функций, таких как идеальное зрение и чуткие реакции на движущиеся предметы, некоторые существа ночи способны на гипнотическую магию, одну из самых известных способностей вампиров. Но редко, кто из людей знает, что не каждому дан такой уникальный дар. Но все это давно стало рутиной и не придается слишком уж большого значения в кругах бессмертных, и вспоминается в редких случаях, таких как объяснение, обращенному вампиру, кем он стал и как сдерживать свои чувства и порывы на окружающую действительность, и других представителей ночного сообщества. – Действительно, – пробормотал Мика, нервно сглотнув. – Оттуда тянет магией, но не понятно черная ли она. Страх ведь относят к темному разделу волшебства, да? Тот кивнул и двинулся по проходу, махнув брату следовать за собой. Юлиан чувствовал, – нечто скрывается рядом, оно не злое, но и добрым назвать это язык не поворачивался. Страх ли это? Возможно. Наверное, нужно было с самого начала довериться вампирским чувствам и последовать за ними, а не полагаться на человеческую логику. Но ничего страшного они не обнаружили, только вышли в такое же пространство, что и предыдущее, совершенно однотипные стены и те же три выхода, как будто они не двигались с места. − Странно, − пробормотал Мика, растерянно озираясь. − Мы попали в прежнее помещение или же, все же нет? − Погоди, − Юлиан двинулся с места, обходя пространство по кругу, внимательно разглядывая каменистую архитектуру. − Не знаю, мне кажется… − Что? − Сейчас проверю, − оставил он вопрос брата без ответа, качнул головой и вернулся к выходу, через который они пришли секундами раньше. − Постой-ка тут. − Зачем? − не сразу сообразил младший из вампиров, но скоро он понял, что хотел проверить Юлиан, когда тот, пройдя обратно в пещеру однотипную этой, вышел совершенно ошарашенный из правого выхода прямо на глазах Мика. − Этот проход заколдован, он возвращает тебя в первоначальную точку пути. Это заклинание круга или бесконечности, преобразованное таким образом для нас. − Да, − подтвердил Юлиан, приподняв голову к потолку. − Я не вижу никаких символов. − Необязательно чертать символы бесконечности на потолке, может они спрятали их под землей, типа специальных табличек с вязью путанных знаков? − припомнилось Мике из уроков каллиграфии. − Или вообще они могли использовать магию высшего уровня, рисуя символы образно, а не физически. Наверняка в клане есть по-настоящему могущественные маги. − Ты прав, но символы бесконечности должны находиться на высоте, таков не приложенный закон магии подобного рода… − Ладно тебе, − прервал того Мика. − Лучше скажи, что нам дальше делать? Если и другие выходы таким же способом запечатаны, мы окажемся в тупике. − Не думаю, − Юлиан снова углубился в свои мысли, собирая их в более приемлемое состояние. − Давай просто проверим остальные оставшиеся, глупо гадать на кофейной гуще, не зная настоящих фактов. − Ты, похоже, не жалуешь магию Будущего, − заметил младший братишка, тряхнув своими треугольниками, они встали торчком. − Конечно, я полный бездарь в ней, − хохотнул тот. − Ладно, пошли в левый проход. − Почему не в средний? − Чутье, − одним словом ответил Юлиан, настороженно сгорбившись, готовившись отражать любой удар невидимых противников, если таковые все-таки появятся. Мика пожал плечами, но оставаться одному было страшновато, поэтому он двинулся следом, и чутье старшего брата в этот раз их не подвело, на сей раз, − они вышли с одной стороны к длинному проходу, заканчивающемуся тупиком и с другой стороны к новому коридору. И началась длинная путаная дорога блуждания по Лабиринту Страха. Длинный коридор, тупик, возвращение обратно и поворот в другой коридор, звуки шагов, сбивающегося дыхания и тихое бурчание животов от голода. Новый тупик и тяжкое возвращение к прежнему началу, и снова шаги, тихое бессмысленное перешептывание. Оба были напряжены, поэтому усталость не заставила себя долго ждать, накатывая медленно, охватывая, сначала ноги, заставляя побаливать щиколотки, потом руки, заставляя их, устало болтаться из стороны в сторону. А последним усталость захватила в свой плен разум обоих братьев, рутина перехода из одного коридора в другой и досадливое возвращение, когда дорога заканчивается очередным нудным тупиком. − Может, сделаем небольшой перерыв? − тихо подал голос Мика, который уже изнывал от усталости, ноги болели так, как не болели до этого момента ни разу в жизни, и похоже, что большой палец правой ноги сильно намозолился, причиняя больше дискомфорта, чем все остальное. Также беспокоило неприятное чувство голода и жажды, слава богам не жажда крови, а лишь мечтание о глотке прохладной воды. − Нельзя, − извиняющимся тоном ответил Юлиан, испытывая похожие ощущения, что и младший братишка, за исключением, пожалуй, неожиданной головной боли, настырно бьющейся в виски. − Время истекает, по моим подсчетам у нас осталось на успешное выполнение испытания где-то часа три не больше. − Понятно, − шершаво отозвался тот, тяжко вздохнув. И они продолжили длинный, изматывающий нервы путь. И вот, когда Мика начал подумывать, о том, чтобы поскорее все закончилось, неожиданно их накрыла темная вуаль, перед глазами заплясали причудливые точки и сознание начало уплывать от обоих. Последние что они успели увидеть, − это глаза друг друга, наполненные паникой и страхом друг за друга, так как оба понимали это оно, то самое, испытание страхом сейчас начнется. Разум старшего брата находился в легкой полудреме, холода он не ощущал, дымка закрывала сознание, а магия клубилась, погружая Юлиана в сон-испытание, глубоко в самом сердце юноши жил маленький страх в любой момент готовый перерасти в нечто огромное и по-настоящему ужасающее. Все чего-то бояться, страх естественен для всех живых существ. Глупцы, говорящие, что ничего не бояться − лгуны. Если однажды, кто-то ляпнет подобное, рассмейтесь прямо им в лицо, ибо любая ложь возвращается. И слова тоже возвращаются, гневные слова обидчика возвратятся к нему в тройном размере, плохой поступок также вернется к своему хозяину. Что посеешь, то и пожнешь. В мире магии особенно актуален Тройной закон мира. Юлиан знал об этом, но забыл и посмел сказать, что ничего не боится. Зря. Магия испытает его, она покажет ему то чего он боится, то что он скрывает не только от других, но и от себя самого. Страх потерять, лакомый кусочек, − облизывается призванный дух, воплощение магии страха. Любовь и одиночество, один миг не успеть, потаенное опасение самого страшного. Факторы мира, опасности окружающие постоянно, и юноша не осознающий, что боится банально потерять любимого, боится остаться одному, в тоскливом одиночестве. Дух смеется, потешается над глупыми мыслями Юлиана, его сон страшен. Он мычит, пытаясь сбросить страшное наваждение. Но нет, он должен пережить и побороть, иначе ни как. Храбрость рождается из воли, тяжелых решений и смелости. Юлиан видит, как корчиться в агонии его младший брат. Но ничего не может сделать, он думает, что ничего не может. Мика, скованный цепями, окруженный пламенем алого огня, он горит в нем, он кричит от боли, не сдерживаясь, он умоляет Юлиана спасти его. Из глаз льются слезы, а боль распространяется все дальше и дальше, бледная кожа плавиться под огнем и горит, крики и стоны, стоят в ушах старшего брата. Его трясет, там, в огне горит его любимый, его половинка, вторая часть его души, тот без кого жизнь станет бессмысленной и тусклой. А он сам стоит возле какой-то стены, только одна рука скована такой же цепью, что и Мика, но силы разорвать эту цепь, нет. Почему? − кричит он, дергая из-за всех остатков сил, слышится звон метала, бьющегося о поверхность камня. Юлиан кричит и дергается, выкрикивает проклятья, но сделать ничего не может. Глаза Мика закатываются, дыхание останавливается, огонь поглощает его тело. А Юлиан замирает, понимая, что опоздал, случилось страшное, паника, накрывающая его с головой до не давнего времени резко усиливается, заставляя сердце забиться чаще. Воя, обезумевшем волком, обращаясь в белого хищника, сомкнуть собственные клыки на собственной лапе, перегрызая её, чувствуя боль, но она никогда не сравниться с болью потери того, кого любишь всем сердцем. И кинуться в самую середину пламени, туда, где лежит бездыханное, почти уничтоженное огнем тело возлюбленного, истинного и желанного. Они вампиры, Юлиан надеться на кровь вампиров, что она спасет Мика, когда он вытащит тело из огня. Из поврежденной лапы непрерывным потоком льется алая кровь, но хищник не обращает на это внимание, спотыкаясь и скуля, прыгая на трех оставшихся лапах, он терпит языки пламени, вынося почерневшее тело Мика на спине. Всем сердцем желая, чтобы тот ожил, готовый отдать за это все, даже свою жизнь. Страх смеется, вот это представление, но удовлетворенно кивает. Храбрость перегрызть себе лапу, чтобы попытаться спасти любимого, кто из смертных способен на такое? А из существ ночи? Думается Страху, лишь единицы способны, кинутся в огонь, в призрачной надежде спасти. Страшная сцена гаснет перед глазами Юлиана, растворяясь черной дымкой иллюзии… Дух потирает ладони, поворачивая свой безликий лик на другого брата, что же скрывает этот мальчишка. Чего он страшиться больше всего? Черная рука проникает глубоко в подсознание юного вампира, дух хихикает и смеется. Как много потаенных страхов, скрывает это существо. Но что же из них самое-самое? Дух хмуриться, никак не решаясь выбрать, такой же страх потерять любимого? Нет. Паническая боязнь крови? Уже интереснее, − думает Страх, проникая еще глубже. − Да, это оно. Вот что страшиться больше всего этот юный вампир. Скрытые воспоминания, запечатанные глубоко в подсознании, детская травма, повинная в глупой боязни алой жидкости. Страх предвкушает еще более впечатляющее действо, чем минуту назад с сознанием старшего брата. Ночь, завывание ветра, маленький мальчик сидит на холодном полу, руки его дрожат, но он с интересом вглядывается в книгу с красочными картинками. На периферии сознания красивая женщина, склоняется над огромным, по мнению маленького мальчика, столом. Она что-то готовит, напевая странно-знакомый мотив. Но семейную идиллию прерывает громкий стук, некто настойчиво барабанит в дверь, звуки, говорящие о нехороших намереньях незваного гостя. Женщина, вздрогнув и вскинув голову, лишь глазами приказывает Мике спрятаться, побелевшими губами произнося слова, но Мика не понимает их смысл. Он прячется под огромным столом, как было велено и дрожит, прислушиваясь к подозрительным звукам за пределами его убежища. Страх проникает глубоко в тело нашего героя, его трясет, а из глаз льются слезы, он пытается успокоиться, скрючившись в клубок под столом на ледяном полу, маленькими ладошками, закрывая себе ушки и сильно зажмуривая глаза. Не видеть, не вспоминать, закрыть сознание. Больно душе, она бьется, сознание прорывает магию Страха, и юноша понимает, что к чему. Страх избрал для него такое испытание, самое страшное воспоминание из детства, воспоминание о гибели матери и о её убийце. Храбрость вспомнить, что пожелал забыть. Такова суть его испытания. Со вздохом он возвращается к себе маленькому, под столом, рукой развивая надуманные воспоминания, показывая самому себе и духу Страха, Храбрость увидеть, то что он видел и захотел никогда не вспоминать. Мика вовсе не прятался под столом, когда пришел незнакомец, он это придумал. Мальчик продолжал сидеть на том же месте, листая знакомую книжку, с удивлением разглядывая мать, которая нахмурившись, пошла, отпирать дверь, на ходу вытирая ладони полотенцем. Но она не успевает даже приблизиться к выходу, когда деревянная створка распадается мелкими щепками, разлетаясь в разные стороны, а черная тень одним быстрым движением проскальзывает внутрь, а лицо убийцы навсегда отпечатывается в памяти Мика, золотистая кожа, как будто добрые карие глаза, но нет. Они не добрые, они злые. И волосы необычные, белоснежные, а на кончиках немного черноты. Он этого никогда не забудет, как бы не желал стереть это из памяти. Внешность убийцы, он запомнит навсегда. Тем временем этот человек, но все же вампир, гипнотизирует обоих, − и мать и ребенка. Если Мика был чуть старше, гипноз не сработал бы на нем, но к сожалению, обстоятельства были не на их стороне. Оба оказались под действием сильнейшего волшебства, тела сковала магия. Мика видел все, что происходило, но сделать ничего не мог, этот монстр улыбнулся ему, показывая белоснежные клыки, а потом двинулся к матери. − Простите, госпожа Аяко, − обманчивые слова лицемерного убийцы, он плавно обогнул ее, вставая за спиной, так, чтобы Мика видел все. Его голос также отпечается в памяти нашего героя, чуть мягкий, бархатный голос, красивый, − такой не забудешь. В нем проскальзывали необычные нотки, завораживающие, истинное существо ночи. − Мне приказали вас убить, мой господин пожелал вашей смерти. Наследники рода должны вернуться в клан. Вы встали на пути, поэтому умрете. МАМА, НЕЕЕТ, − кричит подсознание мальчика, но гипноз силен. Мика не то что пошевелиться не может, но и даже рот оказался неподвижен. Чувство беспомощности, маленькое создание рыдает, по щекам катятся слезинки, а перед глазами чудовище, протыкает клыками шею мамы, наслаждаясь человеческой кровью, всасывая и причмокивая. А глаза чудовища не отрываясь, смотрят в глаза нашему герою. В нос ударяет солоноватый запах, так пахнет вся человеческая кровь. Мика начинает задыхаться, сопли вытекают из маленького носика и во рту полно неприятной жижи, но глаза остаются широко распахнутыми. Потом этот вампир, разрывает блузку женщины, бесстыдно оголяя ее перед сыном и бесконечно протыкая кожу клыками, испивая ее в разных местах. Истязать розовый сосок, шею, плечи, запястья и то что ниже… Пока неосушив ее полностью, пока она не упадет мертвая от слишком быстрой потери крови. Вампир улыбнется в последний раз и покинет их. А потом когда гипноз спадет, мальчик приблизиться к телу матери, прижимаясь к ней и скуля, больше нет магии, которая бы сдерживала его рыдания, и он закричит на всю громкость. Он будет трясти мертвое тело, непрерывно зовя и плача. Он измажется в ее остатках крови, и с ужасом будет глядеть на свои руки, в юном сознании все перемешается и тогда зародиться мысль, что он во всем виноват. Тогда он испугается крови своей матери на своих ладонях и пальчиках и это будет выжжено в мозгу, страх крови зародился именно в ту ночь. Дух хлопает в ладоши, мальчика молодец. Не только умудрился разбить могущественное заклинание иллюзии Страха, но и самостоятельно принял решение открыться и показать себя, преодолеть детскую травму и увидеть забытое, но незабытое по-настоящему. Страх кивает и исчезает, ухмыляясь и удовлетворенно вздыхая, − прекрасный нынче был обед… В награду он дает им выход из лабиринта и не только его, дух пожелал наградить обоих сверх меры за то, что они накормили его своим необычайным страхом, первым лакомством за долгие столетия голода.