Not Фанни

Я провёл пальцем по шее Вереда, медленно подбираясь к уху. Я думаю, вы даже рядом не представляете, насколько у Вереда красивые уши — они выглядят, словно произведение искусства. Эти изгибы в ушной раковине и чуть удлинённая форма мочек — ммм! В обрамлении его растрёпанных тёмных волос они выглядели, как само совершенство. Свои красные звёздочки в проколотой мочке Веред сменил сначала на двух паучков, потом — на два изящных серебряных колечка. Эти серебряные колечки влекли меня. В последнее время мы постоянно бродили в Школу, чтобы судействовать на конкурсе, и в аудитории на первом этаже постоянно в окна лился свет, падая именно на серёжки, и я боялся даже посмотреть в ту сторону. Сама мысль, что дома я имею полное право прижаться к ним губами или прикусить тонкий ледяной металл, моментально нагревающийся под моими губами и языком, сводила меня с ума, наполняя тем же ощущением вседозволенности, какую, должно быть, ощущают злодеи, стоя на крыше высокой башни над городом. Мне даже, возможно, хотелось немного зловеще похохотать. — Кель, дай отдохнуть-то, — лениво улыбнулся Веред, не открывая глаза. У него был в запасе целый набор особенных улыбок, до встречи со мной ни разу не распечатанный, и вот эта улыбка была одной из моих любимых. Она чем-то напоминала солнечные зайчики на медленных волнах в небольшой речушке в жаркий день — такая спокойная, лучащаяся доверием, но в пастельных тонах. Так улыбаются только с людьми, рядом с которыми можно не открывать глаза, когда улыбаешься. — Отдыхай, — улыбнулся я и прижался к его шее губами, с наслаждением вдыхая его лимонно-резковатый запах. Несмотря на то, что на конкурс мы ходили вчера, и своим одеколоном с запахом айвы Веред небрежно брызнул на себя ровно день назад, этот запах тоже сохранился на коже какой-то дробной ноткой, одновременно прохладной и дразнящей мой аппетит. Веред засмеялся и, перекатившись, подмял меня под себя. — Ты не успокоишься, как я понимаю? — Нет! — довольно признался я. Эта улыбка из серии только снятого с огня тёплого заварного крема тоже была одной из моих любимых. Веред довольно хмыкнул и склонился меня поцеловать. — Надо чаще ездить на конкурсы, — пробормотал он за секунду до того, как его губы привычно скользнули по моим. Весь поцелуй меня трясло от смеха. — Веред, посмотри, — сказал я, взглядом указав на скамейку на улице напротив. Веред покосился вбок, не сбавляя шаг — цвела прекрасная осень, и мы, прогуливаясь перед филиалом Школы, не спешили, наслаждаясь аллеей из пунцово-фиолетовых остролистных клёнов. — Ты про девушку с фиолетовыми волосами? — Да. Мне кажется, я уже видел её где-то. Я снова скользнул взглядом по уткнувшейся в книгу девушке. Концы её длинных волос были окрашены в приятный фиолетовый цвет, в остальном внешность её была очень миловидной, но обычной; одета она была тоже в совершенно обычную одежду — кроссовки, джинсы и светлую майку. Я не знаю, что привлекло моё внимание, но я точно видел её прежде. Было что-то поразительно знакомое в её чуть слишком согнутых овальных плечах. Так сгибаются люди, когда стараются спрятать себя от других. Уже перед входом в красивое готическое здание, идеально вписывающееся в осеннюю аллею, я обернулся. Девушка отложила книгу и смотрела прямо на меня, но тут же вздрогнула и снова открыла книгу. — Вы не знаете, кто это? — спросил я у встречающей нас Рэйчел, главы недавно открытого филиала. Мне нравилась Рэйчел, нравилось, как легко она управляется с делами — будто она только указывала делам на план, а те идеально танцевали себе дальше по этому плану. Рэйчел выглянула из окна и улыбнулась. — Это Фанни, наша уборщица, — сказала Рэйчел. — Очень интересная девушка, мечтательница, — Рэйчел посмотрела на меня быстрым взглядом. — Хотите, я вас познакомлю с ней, мастер Крокуда? — Хочу, — внезапно ответил я, мучительно пытаясь вспомнить, где же я её видел. — Потом. Если её смена не закончится к тому времени. Рэйчел, видя мой задумчивый взгляд, едва подавила улыбку. Но причину этой улыбки я понял только тогда, когда перевёл взгляд на Вереда. Тот посмотрел на меня очень, очень глубоким взглядом, каким, должно быть, уничтожают тараканов, а потом приподнял свою руку и молча указал на обручальное кольцо. Чёрт, подумал я, я не это имел в виду! Я знаю, ответил Веред одними глазами, я для профилактики! И ухмыльнулся, как последний чёрт. Первогодки в этом году набрались странные: половина — редкостного таланта, а второй половине и кофе в руки не давай, всё расплещут. Один раз мимо открытой двери прошла Фанни с ведром воды и шваброй. Её походка — решительная и широкая, всколыхнула какие-то воспоминания, но из-за того, что я старался сосредоточиться на работах, мне пришлось эту попытку вспомнить подавить. Когда конкурс закончился, и мы торжественно вручили приз Флоренс Эвердард, явно подающей большие надежды, я откинулся на стуле и задумался. Чёрная куртка, понял я. На ней была кожаная чёрная куртка. И тут я вспомнил. Праздник в честь Центральной Школы. Девушка, с которой я столкнулся в толпе. Я был уверен, что она магик, но оказалось, что она здесь не учится. И тогда мне казалось, что я видел её прежде, и я вспомнил — она работала в кафе в Центральной Школе, совсем малышка, подросток, но как лихо она наливала кофе! Я тогда залюбовался её грациозными быстрыми движениями, отточенными до автоматизма, её озорной улыбкой и чёткими указаниями остальным. Но когда я подошёл и попросил кофе, она так разнервничалась, что поникла, разлила мой кофе и обожглась. Но видел я её и потом, в той же чёрной куртке — она работала в ночной библиотеке помощником библиотекаря, потому что без образования магика работать библиотекарем ей бы не разрешили. Увидев меня, она тогда спряталась за шкафы и начала старательно протирать пыль. То есть, это девушка, которая… Систематически пытается работать в различных Школах? Но при этом в них не учится. Что за странная загадка? Не дожидаясь Рэйчел, провожающей первогодков, я встал и вышел из кабинета, оставив Вереда сидеть за столом. Фанни стояла у окна за углом, у мужских туалетов. Пол вокруг неё блестел от чистоты, а вода в ведре всё ещё качалась от недавно опущенной туда швабры. Взгляд её был таким мечтательным и чистым, словно она смотрела не на выходящих первокурсников, а на россыпь звёзд. Увидев меня, она вздрогнула и замкнулась, и плечи её снова поникли. — Тебя зовут Фанни? — спросил я дружелюбно. — Меня зовут — Кельвин. — Я знаю, кто вы, мастер Крокуда, — неестественно тихим голосом сказала она, не поднимая глаза. Я собирался сказать ей, что я её помню, и спросить, не нужна ли ей какая-нибудь помощь, но она едва ли не тряслась при виде меня. Словно я могу её выгнать. Очень дурацкая идея зародилась у меня в голове. Дурацкая — но разве я не видел такое прежде?.. — В каком году ты должна была поступить в Школу? — спросил я. Фанни совсем застыла и побледнела, и я понял, что я был прав. Казалось, она медленно превращается в соляную статуэтку — ледяную и хрупкую. — Семь лет назад, — сказала она как будто через силу, всё ещё не поднимая глаза. — Это был бы год моего выпуска, — она вдруг поняла, что как будто жалуется, и торопливо добавила. — Но я всё понимаю, мастер Крокуда. Моей матери нужна была помощь с детьми. И у нас практически не было денег. Слава богу, хотя бы моя сестра смогла поступить. Всё хорошо. Меня радует просто возможность смотреть на учеников! — Как зовут твою сестру? — дежурно спросил я, чтобы она не прекращала говорить. Мне нужно было присесть, и я сел на оббитую зелёной тканью банкетку. — Мия, — ответила Фанни, оживляясь, и тоже присела рядом со мной, явно оттаивая. Глаза её при упоминании сестры снова засияли. — Мия Вольф. Она такая талантливая! Моя работа тоже помогает оплатить её обучение, и я так рада, что она достигает больших успехов! Мия — да, я помнил её. И правда необычайно талантливая и весёлая девочка, душа компании. Я присмотрелся к Фанни — и семейное сходство налицо, как же я раньше не заметил. Хотя черты лица Мии были более резкими, вызывающими, сразу цепляющими взгляд, зато от Фанни веяло сильной нежностью и поразительной храброй мечтательностью. — Моя вторая сестра, Дари, тоже поступила и учится. В этом году поступает и брат. Я… Постараюсь работать больше, чтобы помочь им с обучением! Дари Вольф, конечно. Она слегка тонула в яркой славе Мии, но, в целом, тоже была чудно хороша. Йозеф всё время пытался прибрать её под крыло из-за очень сильной природной магики, даже придумал целый цикл лекций исключительно для того, чтобы заманить туда Дари. И постоянно говорил, что ждёт её выпуска, чтобы украсть в ученицы. Дари тоже была на них на всех похожа, только светленькая, с чистой наивностью во взгляде, со смешными хвостиками, подпрыгивающими, пока она куда-то бежала — а Дари постоянно бегала. У неё была такая чёткая аура ребёнка, о котором все, абсолютно все заботятся. Мысленно я записал все дальнейшие расходы на обучение Дари на Йозефа. Он не обеднеет, будем считать, что он вкладывается в будущее, раз ему так хотелось заполучить девочку. Обучение магике было бесплатным, но дополнительные курсы, книги, материалы — всё это всегда стоило довольно дорого. Мне повезло быть младшим, потому что все расходы за обучение взяли на себя после смерти матери сёстры. Я покосился на Фанни. Значит, она — старшая. Вы когда-нибудь замечали, что очень часто старший ребёнок в семье как будто становится проклятым? Его желания не имеют значения, он всем кругом должник, да ещё и постоянно во всём виноват. Лана у нас абсолютно такая же — вроде бы, счастлива замужем, но иногда вид у неё такой, будто она не верит, что это произошло с ней, что ей вообще можно и легально быть счастливой и жить себе в удовольствие! В этом году должен был быть выпуск Фанни, но Школы, заботясь о том, чтобы обучить своих магиков очень аккуратно и с нуля, никогда не позволяли брать учеников старше 13 лет, даже 13 казались уже своевольным и своеобразным возрастом. Прежде всего нужно было обучить новых магиков стандарту поведения — дисциплине, правилам, этикету, вежливости и состраданию. Это было особое мышление (которое потом Корпорация у своих сотрудников очень неплохо уничтожала), без которого Школа не хотела выдавать дипломы, не хотела ставить на человеке свой контроль качества. В основе магики в принципе лежит дисциплина. Я снова вспомнил чёткое мелькание стаканчиков с кофе в руках Фанни. То, как легко она управлялась с огромным количеством задач, каким расслабленным было её тело — и какими точными — движения. Она была природным образцом дисциплинированности, вынужденного этикета, вынужденного послушания, взращённая на большом количестве замечаний и огромном количестве заданий, которыми не обязаны заниматься маленькие дети, чьи родители справляются со своими обязанностями. Она работала в библиотеке, понял я вдруг, чтобы иметь доступ к литературе. Я представил, как она заучивает по ночам, устав от работы, формулы, которые не имеет права применить. Как с радостью смотрит на своих сестёр и брата, с совершенно чистой радостью, незамутнённой даже фрагментом ревности. Может, иногда она понимает, насколько всё это было несправедливо — но потом приводит себя в порядок и пропадает без вести в книгах, в которых всё хорошо, и добро всегда получает по заслугам. И не так важны заслуги, сколько само добро... — Я очень рад был с тобой познакомиться, Фанни, — сказал я. — Думаю, мы ещё встретимся. — Вряд ли, — мягко улыбнулась Фанни, стараясь изо всех сил казаться радостной. — Лучше встретьтесь с моей сестрой Мией! Она такая талантливая, вы не представляете! Пока я искал Рэйчел, я почему-то ощущал совершенно необъяснимую неприязнь к Мие. Такой талантливой. Такой сверкающей. Такой необычной. Такой потрясающей. С таким красивым голосом — она пела на ежегодной церемонии начала учебного года. Пока её сестра в кожаной куртке стояла в толпе, зная, что это мог бы быть год её выпуска. Я понимал, что Мия ни в чём не виновата, но при воспоминании о сияющем лице Фанни меня вся эта ситуация начинала раздражать. — Рэйчел! — окликнул я поднимающуюся по лестнице главу филиала. — Послушайте, у меня к вам очень серьёзный разговор… — Конечно, мастер Крокуда, — ответила Рэйчел. — Что-то не так? — Нет, — сказал я задумчиво. — Но будет. — Вы понимаете, о чём вы просите? — спросила Рэйчел, внимательно на меня глядя. На её лице я, по счастью, видел только плохо скрытую заинтересованность и готовность начать очередное дело, которое было ей совершенно точно по плечу. — Да, — ответил я. — Это возможно. В качестве эксперимента. Я получу разрешение Диона, если оно вам требуется. — Мне достаточно будет одобрения Елены, и я получу его сама, — ответила Рэйчел, уже явно продумывая план работы и потенциальные плюсы одиночной программы. — Это очень интересная программа, и я хотела бы заняться этим самостоятельно. Значит, вот как… Девочка всё это время работала по Школам… Какая это история. — Печальная? — подсказал я. — И печальная тоже, — кивнула Рэйчел и коротко улыбнулась. — Но я считаю, что из любой печальной истории можно сделать вдохновляющую. Её слова звучали у меня в сердце ещё очень долго. В тот же день мы оплатили обучение всем детям Вольф до выпуска, не раздумывая, и на полгода я забыл об этой истории. — Собирайся, — сказал Веред. — М? — я поднял голову от книги и непонимающе посмотрел на него. — Куда? — В филиал к Рэйчел. — Хорошо, — я встал и потянулся к джинсам, но Веред кинул в меня парадной одеждой. — А куда мы идём? — Увидишь, — сказал Веред загадочно. Клёны на аллее теперь зеленели свежеразвернувшимися листьями того славного нежного оттенка, какого бывают клёны только в мае. У входа развернулась сирень, наполняя двор невероятным ароматом, который отправлялся прямо в сердце, не разуваясь. Мы вошли в холл; Веред сразу завернул в зал для мероприятий. Зал бы практически полон — старшее звено, учителя и Рэйчел в парадной одежде, просто лучащаяся счастьем. Я нервно осмотрелся и успокоился, увидев знакомые фиолетовые кончики волос в первом ряду, среди одинаковых мантий. Фанни здесь - и Фанни в порядке. — Отлично, — сказал Рэйчел, увидев нас. — Можем начинать. — Начинать что? — спросил я шёпотом у Вереда, но тот только покачал головой. — Это необычный момент в истории магики, — сказала Рэйчел торжественно. — Но прекрасный пример для других. Сегодня, всего после одного учебного года, за который была пройдена семилетняя программа обучения, я хочу отдать честь вручения красного диплома мисс Вольф мастеру Кельвину Крокуде. — Иди, — прошипел Веред. Диплом ПОСЛЕ ГОДА ОБУЧЕНИЯ?! Я снова мысленно увидел Фанни, сидящую над учебниками в библиотеке. Разумеется, она знала всю программу. Она всё умела в теории — и наверняка очень быстро училась на практике… Но за один год?! Фанни стопроцентно войдёт в историю магики. На ватных ногах я вышел на возвышение и, приняв диплом из рук Рэйчел, всё ещё ошарашенный, передал его поднявшейся Фанни. — Мастер Вольф, — сказал я на автомате, чуть склоняясь перед ней, как этого требовал ритуал. И уже от себя сказал тише. — Я поздравляю тебя, Фанни. Девушка выглядела как будто так же — но совершенно иначе: исчезла из её взгляда рассеянность, она как будто ожила, а в её взгляде сияло яркое тёплое солнце. — Стефания, — мягко уточнила она, и даже голос у неё стал другим — уверенным, мелодичным, многогранным. — Меня зовут Стефания Вольф. Спасибо вам. За всё. — Стефания, — улыбнулся я против воли на это сияющее солнце. — Я рад познакомиться с тобой. У меня и правда было ощущение, что я знакомлюсь с совершенно новым человеком. Я слышал о ней потом не раз — невероятно быстро она осваивала практически все области магики, и в короткий срок поднялась почти до уровня Кая, а по бессрочникам даже (по понятной причине) обогнала его. Но вместо того, чтобы сделать блестящую карьеру, она вернулась в филиал, из которого выпустилась, чтобы открыть первую в мире Сторон Света возможность для взрослых людей получить образование магиков. Так что Рэйчел, эта удивительно мудрая женщина, была права. Из любой печальной истории всегда можно сделать вдохновляющую.