Двумя днями ранее
Вот уже два месяца, как Ремусу приходилось учиться жить в новых реалиях. Ни в одном «приличном обществе» его больше не принимали, он стал изгоем и «уродом», угрожающим жизни окружающих. В Косом переулке он уже больше не появлялся — перед его лицом захлопывались двери, и сквозь них сыпались угрозы вызвать Бюро регистрации и контроля оборотней. Зато в Лютном переулке на него никто не обращал внимания, лишь некоторые брезгливо кривили лица или понимающе усмехались. Кажется, будто только в Сохо все смотрели сквозь него, не замечая и никак не реагируя, — он все чаще стал там появляться. Ремус всегда знал как тяжело оборотням жить в мире волшебников, но не думал, что настолько. В привычном обществе его уже не принимали, для всех он — мутант, урод, опасный монстр. Пожалуй, только в Ордене к нему относились по-прежнему. Хотя он и чувствовал, как некоторые невольно напрягаются и натягивают улыбки на лица, стоит ему зайти в штаб. Питер и вовсе начинал дрожать с головы до ног при его появлении, разве что зубы друг о друга не стучали от страха. А ведь раньше они частенько ходили вместе на обед. Однако больше всего Ремус переживал за отца. Как все узнали о его ликантропии, порог дома стали обивать сотрудники Бюро регистрации и контроля оборотней. К счастью, пока что, за неимением никаких доказательств, обвинений отцу не выдвинули. Но Ремусу все равно приходилось скрываться. Если отцу и не могут ничего предъявить, то его однозначно повяжут и доставят в Министерство. Он уже несколько таких писем получил с требованием явиться в Бюро, встать на учет и провести полнолуние в их клетке под надзором. На него обязательно повесят специальный браслет, чтобы отслеживать его в любое время дня и ночи, у него возьмут уйму крови, чтобы выяснить не причастен ли он к нападениями. Становиться подопытной собачкой на поводке совершенно не хотелось. Не внушали оптимизма и комментарии Реи. Ненавязчиво, но она не упускала случая сказать, что его затея — добиться мира с волшебниками, обречена на провал. У Ремуса из-за этого порой опускались руки — он понимал, что работы предстоит немало, и, возможно, на своем веку он и вовсе не доживет до дня, когда этот мир наступит, но отступать от своей идеи все равно не хотел. Он обязан доказать всем, что оборотни и волшебники могут сосуществовать рядом. Во всей этой ситуации был один существенный плюс. Оборотни решили, что Ремус сам решил раскрыться. Более того, они восприняли этот факт с уважением и некоторым восхищением. А он и не спешил их переубеждать. Теперь он мог легко появиться в баре для оборотней, на него больше не смотрели как на врага и предателя. Хотя некоторые все равно относились к нему с опаской, но большинство уже неприкрыто проявляли интерес. Ремусу хотелось и Рею «вводить» обратно в общество, но они оба пока что не рисковали. Сивый все еще был в поисках детей и жаждал отомстить ей, да и оборотни ее побег и знакомство с Лицинией, которая их всех погубила, воспринимали без особого энтузиазма. Впрочем, Ремус надеялся, что когда он сможет добиться полного доверия от оборотней, сможет и Рею к ним привести. Почувствовав легкие касания, которые вырисовывали узоры, спускаясь по голой груди, вниз к животу, Ремус мгновенно распахнул глаза, перехватывая Рею за запястье. Сон тут же слетел. — Доброе утро, — прошептала она, сходу прижимаясь к его шее с горячим поцелуем. Он даже не услышал, как она зашла в его комнату! Жить на месте бывшего лагеря тоже было невозможно, туда зачастили Пожиратели Смерти, а иногда и появлялся кто-то из оборотней Сивого. А потому, после долгих перипетий, они вдвоем обосновались в дешевой магловской гостинице где-то на окраине Гринвича. Ремусу пришлось тщательно игнорировать совесть — Рея наслала на владельца некие чары, поэтому жили они там бесплатно. Но он был ей благодарен хотя бы за то, что она не предлагает ему уйти в леса Ирландии. И все же, Ремус не знал, что доставляет ему больший дискомфорт: совесть, которая все еще была не на месте из-за того, что они живут здесь обманом, или то, что ему приходится жить на одной территории с Реей. Когда он приходил в гости к Поттерам или к Сириусу и Софии, ему казалось естественным, что они живут вместе, но Ремус был уверен, что их отношения с Реей далеко не на том уровне, чтобы спать в одной кровати. Поэтому, оставив ей спальню, он перебрался на продавленный диван в крошечной гостиной. Хотя частенько они все равно засыпали вместе. И в такие моменты его напрягало то, что по ночам она иногда непроизвольно обращалась в волка, вытесняя его с узкой кровати. Первый раз спросонья он и вовсе перепугался, наткнувшись рукой на что-то огромное и пушистое и услышав в ответ грозный рык. — Ты опять ушел посреди ночи, — тихо произнесла она, усаживаясь на него сверху, склоняясь и оставляя дорожку поцелуев от скул, вдоль по тонкому шраму, к губам. По телу судорога пробежала. От ее горячей кожи под руками, от будоражащих поцелуев, от осознания, что она полностью обнаженная. — Ты опять превратилась в волка и выпнула меня с кровати, — руки сами легли на ее талию, прошли вверх по голой спине, прижимая ее к себе еще ближе. — Переживаю, как бы во сне ты не перегрызла мне шею. Он кожей под ее губами чувствует, как она улыбается. Но она вновь оставляет чувствительный поцелуй у основания шеи, спускается ниже на грудь, руками скользит по его животу, заставляет каждую мышцу напрячься, и вдруг замирает. — Что-то не так? — Ремус на нее нетерпеливо смотрит. Она не отвечает, к чему-то прислушиваясь, и поднимает на него недовольный взгляд: — Ты можешь в это поверить? Ликаон опять тащится. Ремус с сожалением выпустил ее из рук и поднялся вслед за ней, потянувшись к одежде. Только он застегнул последние пуговицы рубашки, раздался стук. Ремус взмахнул палочкой, открывая дверь. Ликаон был непривычно доволен. Войдя в комнату, он остановился и выжидающе уставился на них. — Что? — в замешательство спросил Ремус. — Ты проколол нос? — Рея заинтересованно взглянула на Ликаона. Присмотревшись, Ремус тоже заметил у него тонкое колечко в ноздре. — Да! — Ликаон повернулся к зеркалу, висящему возле вешалки у входа, и аккуратно притронулся к сережке, не без удовольствия глядя на свое отражение. — Круто, правда? — спросил он, повернувшись к ним. Рея смерила его равнодушным взглядом и ответила: — Нет. Выглядит ужасно. У нее и голос не дрогнул, а Ремус едва улыбку сдержал. На самом деле, эта небольшая деталь вполне неплохо дополняла образ Ликаона. Как будто всегда там была. Но он, совершенно не распознав сарказма в ее тоне, тут же взъелся на нее: — Тебе обязательно гадость сказать надо?! — Тебе идет, Ликаон, — перебил Ремус, не давая разгореться очередному бессмысленному спору. — И все же, почему ты решил проколоть нос? Он тут же поменялся в лице, расплываясь в улыбке: — На самом деле, это не я решил! В выходные я познакомился с классной девчонкой! Она волшебница, — с важностью добавил Ликаон. — Мистер Долохов по каким-то делам отправлялся в Блэкпул, ну, и я с ним пошел. И пока ждал его, в баре познакомился с девчонкой. Ее Тиша зовут. — Как-как? — прервал Ремус, с тревогой на него взглянув. — Тиша. Да, — он поморщился, — дурацкое имя. Но сама она невероятно классная! Мы с ней так напились! А потом пошли в салон «Красный дракон», там татуировки и пирсинг делают. У Тиши где только пирсинга нет, — он многозначительно вскинул брови. — Мне посмотреть не удалось, но она рассказала… — Ох, избавь, — скривилась Рея. — Еще у нее все ухо исколото! — продолжил Ликаон. — Но она сделала еще один прокол в другом. Сказала, в честь нашего знакомства, — он вдруг совершенно непривычно блаженно улыбнулся. — Ну, а мне она посоветовала проколоть нос. Сказала, мне пойдет. И правда, — Ликаон вновь посмотрел на себя в зеркало. За его спиной Ремус переглянулся с Реей. Она красноречиво закатила глаза, как бы давая понять, что Ликаон серьезно влюбился. Ремуса же не оставляла тревога — Ликаон мечтает отомстить Айви, и как он отреагирует на то, что Мартиша, его новая подружка, — ее родная сестра? — Мне кажется, она согласилась бы стать оборотнем… — мечтательно протянул Ликаон. — Обязательно предложи ей, — усмехнулась Рея. — Может, она согласится, и ты не будешь нас донимать каждую свободную минуту. Недовольно на нее глянув, Ликаон показательно брезгливо оглядел комнату. — Это опять Рея настояла на этих трущобах? — он перевел взгляд на Ремуса и добавил: — Вот ты ее слушаешь, а могли бы в роскошном отеле жить! Чары на всех маглов действуют одинаково! — В «роскошных» отелях слишком много человеческой техники! — мгновенно огрызнулась Рея. — Огромный черный ящик без конца трещит, из радио тысячи голосов перебивают друг друга. Куча проводов в стенах. Они меня с толку сбивают! — Ага, так все-таки в роскошном отеле вы все равно успели пожить? — усмехнулся Ликаон. — Я думал, Рему совесть не позволит. — Тот отель мы выбрали не поэтому, — возразил Ремус. — Он находился в Белгравии, совсем неподалеку от дома Банди. — Вот именно, — поддакнула Рея. — Это было стратегическим решением. Но я там и сутки не выдержала. Здесь гораздо лучше, — она махнула на постаревшие деревянные стены. — Здесь даже электричества нет. Пару дней назад что-то перегорело, так и живем со свечами, — без особой радости заметил Ремус, при этом посмотрев на Рею, подозревая, что это ее рук дело. Но она в этом ему так и не созналась. — Мне нравится, — категорично заявила Рея и, протянув руку к свече, провела по столбику воска. Из-под кончиков пальцев искорки вылетели, и в следующую же секунду на фитиле вспыхнул огонек. Она довольно улыбнулась. — Не забывай, что мы живем в магловском районе, — напомнил Ремус, — будешь часто колдовать, нас Министерство засечет. — Это вряд ли, — уверенно сказала она. — Здесь постоянно волшебники ошиваются. Пожиратели. Твои друзья, Ликаон. — Они мне не друзья! — Пожиратели? — переспросил Ремус. — Что они здесь делают? Почему ты сразу мне не сказала? Она безразлично пожала плечами в ответ: — Вряд ли они нас выслеживают. Я их всегда вижу на соседней улице, возле одного из домов. Скрываются они паршиво. Еще до недавнего времени в Гринвиче жила Эммелина. Видимо, она поэтому перебралась в штаб. С другой стороны, почти за всеми ними следили, но никто не решался покинуть свой дом. — А как ваша слежка за Банди? — поинтересовался Ликаон. — Толку за ним следить? — Рея бросила красноречивый взгляд на Ремуса. — Мы уже и так все о нем знаем. Полнолуния он проводит в лесу возле вашей школы… — Возле Хогвартса? — у Ликаона взгляд предвкушением вспыхнул. — Всегда хотел там побывать! — Побываем, — заверила Рея. — Уже через два дня полнолуние. Там его и выследим. — О, мне нравится идея! — восхитился Ликаон. — Давайте придем пораньше? Хочу на Хогвартс посмотреть. — Согласна, — кивнула ему Рея. — Заодно осмотримся и обстановку проверим. Ремусу не нравилось то, какими становятся Рея и Ликаон рядом с друг другом. Да, они часто препирались, но они постоянно подкидывали друг другу не самые благоразумные идеи и с охотой поддерживали их. А вот Ремус совсем не горел желанием охотиться за Банди. По нескольким причинам. Во-первых, с Банди наверняка будет находиться Северус в облике ворона. Они видели их в прошлое полнолуние. И ему не хотелось подвергать Северуса возможной опасности. Разумеется, ему хватит ума не принимать человеческий облик при виде еще троих оборотней, и все же, Ремус не может предвидеть, как будут разворачиваться события. К тому же, убить Банди в полнолуние — загрызть его до смерти. По меркам Ремуса, это слишком жестоко. Тем более, ему не хотелось, чтобы все это было на глазах его друга. — Я против. — Рем как всегда весь кайф обламывает! — возмутился Ликаон. — Это же идеальная возможность, — сказала Рея. — Мы будем далеко от людей, больше никто не пострадает, из-за чего ты так переживаешь. По-тихому прикончим его, и все. — Тебе не кажется это слишком… жестоким? — Ремус на нее внимательно смотрел. Рея бывала суровой и даже злой временами, но, на его взгляд, подобное убийство было совсем не в ее стиле. — А опыты надо мной ставить было не жестоко? В клетке меня держать? Резать? Ошейник надевать? Ремусу на это нечего было ответить. Он тоже успел посидеть в клетке, тоже подвергался пыткам. И он точно также желал Долохову самой жестокой смерти. Воспоминания об этом мгновенно заполнили голову. Ремус старался не думать об этом слишком часто, но любое упоминание Долохова и клетки моментально зарождало злость внутри. Его неподдельная ненависть охватывала, в груди жар поднимался, кости начинало ломить — волк рвался наружу отомстить обидчику. — Банди должен ответить за все, что он сделал! — с жаром добавила она. — Смотри! — она подняла запястья, на которых все еще виднелись тонкие белые неровные линии. — Они никогда не заживут! Вечное напоминание того, сколько мне натерпеться пришлось. Временами Ремусу казалось, что ее одержимая идея отомстить Банди — отмстить всем волшебникам, что принесли ей столько бед и страданий. И все же, он не мог придумать ни единого довода, чтобы отговорить ее. Только вот он все равно не сможет убить подобным способом. Да, в обличье волка в нем просыпалась новая сила, жалость отступала, но даже ему казалось жестоким — разорвать в клочья. — Давайте подумаем над другим методом, — сказал Ремус. — Можем отравить, — не растерялась Рея. — Ты собираешься отравить зельевара? — скептически переспросил Ремус. — Удачи. — Волшебники и половины возможностей многих трав не знают. Уж я смогу его удивить. — Я придумал! — вклинился Ликаон. — После полнолуния он будет слаб, тогда-то и отравим. — Точно! — поддержала Рея. — Он все следующие сутки в местном кабаке отлеживается, отличный шанс. Они с запалом начали обсуждать план мести, пока Ремус их с сомнением слушал. Нападать на ослабленного и явно беспомощного Банди, после полнолуния? Это казалось подлым и низким, неправильным. У него вообще эта ситуация — планирование убийства — вызывала отторжение во всем теле. Он осознавал, что Банди должен понести наказание, что мир без него только лучше и спокойнее станет. Ему хотелось отомстить за Рею и все причиненные ей страдания — он как никто другой знает, каково это — сидеть в клетке и подвергаться пыткам, мучиться от своей беспомощности и потерять всякую надежду на освобождение. Но также он понимал, что нападать исподтишка, нападать втроем на одного — бесчестно. И с этим даже полностью было согласно то самое, что у него внутри, что ждет полнолуний и жаждет расправы. — Мне все равно не нравится эта идея, — Ремус прервал их. — Рея, неужели ты и правда готова так поступить? — А они?! — вновь вспылила она. — На меня напал этот чертов охотник! Точно также, когда я этого не ожидала, когда он был сильнее меня! Я несколько месяцев в клетке просидела! На меня ошейник надели, как на какую-нибудь собаку! Пытали! Если ты готов это стерпеть, то я — нет! — Рея, я понимаю… Поверь, как никто понимаю, что тебе пришлось пережить. Но… — Если ты не хочешь участвовать, — перебила она, — не надо. Я не прошу. Я справлюсь одна. — Я с тобой! — тут же сказал Ликаон. — Послушайте, Банди заслуживает наказания, я с вами полностью согласен. Но мы можем сделать так, что его посадят в Азкабан. Для него это наказанием похуже станет. Рея ничего не ответила, но продолжала упрямо на него смотреть, явно не желая отступать от своих планов. — Мне плевать на Азкабан, — заявила она. — Я лично хочу ему отомстить. Чтобы он понял, что зря со мной связался. А потом возьмусь и за Долохова. — Мистера Долохова мы не будем трогать! — заступился Ликаон. Рея вконец вскипела. Окинула их презрительным, суровым взглядом и произнесла: — Вы, две тряпки. Ни у кого из волшебников и рука бы не дрогнула, сразу бы вас прикончили. Вы для них — чудовища и монстры, отбросы волшебного мира, пригодные разве что только для опытов. А вы без конца печетесь за их благополучие. Переживаете, как бы не лишить их богатств и их убогой жизни. Позволяете вытирать о себя ноги, унижать. Вы сами недостойны быть тем, кем являетесь! Сорвав куртку с вешалки, она накинула ее на себя и уверенно направилась на выход. — Рея, ты куда?!.. — начал Ликаон, но, заметив взгляд Ремуса, замолчал. Как только вдалеке стихли ее шаги и за ней хлопнула дверь на первом этаже отеля, Ремус сказал: — Она прогуляется и вернется. Обычное дело. Рея действительно все чаще срывалась. Ей было тяжело бездействовать и трудно жить в новых условиях. Она предлагала временами сумасшедшие планы по убийству Банди, натыкалась на несогласие Ремуса, у нее срывало нервы и она уходила «проветриться». Возвращалась она спокойная. Говорила, что ей необходим лес и природа. К счастью, в Лондоне этого было предостаточно, только вот они жили практически в самом центре, и до любого леса — несколько длинных станций метро. Поначалу Ремус переживал, как она туда добирается, но быстро успокоился — кажется, она неплохо справляется. Куда больше он волновался, чтобы ее вновь никто не отловил. — Знаешь, а в чем-то она права, — отстраненно заметил Ликаон. — Почему мы позволяем так с собой обращаться? Ремус оставил его без ответа. Сколько раз он говорил, что жестокость порождает лишь большую жестокость в ответ. Кому-то необходимо было сделать первый шаг, поумерить пыл и ненависть, сделать попытку примирения. И Ремус был убежден — это должны сделать оборотни. Поскольку они гораздо сильнее, они представляют куда большую опасность. Именно они вызывают страх, и они должны дать понять, что бояться их не стоит.***
Так и не дождавшись Рею за целый день, к вечеру Ремус уже был в штабе. В гостиной в одиночестве сидела Марти, и он сразу вспомнил утренний разговор. — Рем, привет! — Марти, — Ремус ей приветливо улыбнулся. — Тебе уже лучше? — Да, нормально, — отмахнулась она. — Правда, мне сказали, что неделю дома сидеть придется. Восстанавливаться. — Но ты не сидишь, да? Улыбка с ее лица сползла, она оглянулась назад, очевидно, проверяя, нет ли поблизости старшей сестры. — Ты это о чем? — с подозрением спросила она. — Я знаю, что ты была в баре в Блэкпуле. Мгновение на него упрямо посмотрев, она состроила жалобное лицо: — Пожалуйста, не говори об этом никому. Дома тоска! — Я никому не скажу, — заверил Ремус. — Но… вероятно, это не мое дело, но я все равно должен тебя предупредить. В баре ты познакомилась с одним человеком… — Да, с Ликаоном, — она тут же улыбнулась. — Забавный парень. Ты его знаешь? — Он оборотень. У нее неподдельный восторг в глазах вспыхнул. Она оторвалась от спинки дивана, приближаясь ближе к нему. — Ты шутишь? — Нет. И это опасно, Марти. — А мне он показался милым! — Ликаон может таким выглядеть. — Ты с ним знаком? — Да, мы с ним были в одном лагере. Он бывает довольно жестоким. Видишь это, — он показал на пересекающие лицо шрамы, — он оставил. А мы, вроде как, друзьями были. Марти смотрела на него со смесью удивления и сожаления на лице. — А еще, помнишь, на Айви оборотень напал? Это был Ликаон. И он все еще одержим мыслью отомстить ей. Представь, что может случиться, если он узнает, что ты ее сестра? Немного поразмыслив, она разочарованно протянула: — Да, отстойно. Вот черт! А мы с ним договорились в выходные встретиться… — Я не говорю, что ты должна перестать с ним видеться, — поспешно добавил Ремус. — Но я хочу, чтобы ты была осторожнее. Возможно, если бы Ликаон не жаждал расправы над Айви, Ремус бы даже обрадовался, что он нашел себе подругу в лице Марти. Некоторые считали ее несерьезной и взбалмошной, но ему казалось, она бы дала Ликаону много хорошего. — Спасибо, Рем, — она ему тепло улыбнулась и с важностью добавила: — Я буду начеку. — Пожалуйста, — он улыбнулся в ответ и, скопировав ее важность, добавил: — Еще мне кажется, что Регулус Блэк не обрадуется, что ты делаешь пирсинг и другим тоже. Мартиша весело рассмеялась в ответ и вдруг картинно сделала испуганные глаза: — Только не говори ему! Я совсем не хочу связываться с недовольным Регулусом, мне «свиданий» на кладбище хватило по горло. Не успел Ремус ответить, как на верхних этажах послышался шум. Он тут же напряг слух, улавливая, как на третьем этаже вполголоса ругается Сириус. Поднявшись, Ремус уже устремился на выход из комнаты, как Марти сказала: — Сириус с Джеймсом там расследование пытаются проводить, никого не пускают. Всех подозревают в нападении на Софию. Чокнутые. — Пойду, помогу им, — улыбнулся он Марти. — Да, тебе они, наверное, позволят остаться. Меня вот прогнали. «Иди отсюда, Марти, не мешай!», — передразнила она одного из его друзей, — Сириус как всегда любезен. В спальне Альфарда действительно были двое его друзей. Джеймс сосредоточенно махал палочкой, Сириус за ним напряженно наблюдал. — Привет, — Ремус остановился в дверях, стараясь не мешать процессу Джеймса — по работе он тосковал, и сейчас с радостью включился расследовать место преступления. — Рем! — они ему дружно ответили на приветствие. — Что-нибудь удалось выяснить? — Ничего! — недовольно выпалил Сириус. — Сев вчера приходил, сказал, что кто-то морде передал кровь. Но… что-то все равно не так! — Лично я сильно сомневаюсь, что это наш предатель, — добавил Джеймс. Ремус тоже сомневался, что напал на Софию предатель Ордена. Если бы это был он, то ему было проще похитить ее. У нападавшего явно скрытые мотивы. — Слушай, — Сириус вдруг устремил на него заинтересованный взгляд, — а ты ничего здесь… не видишь? Или, может быть, чувствуешь? Мотнув головой, Ремус ответил: — Я бы и мог что-нибудь почувствовать, если бы сразу сюда пришел, но здесь уже все смешалось, и ваши запахи, и Регулуса, и Софии с ее братом… куча народа. Сириус скорчил трагическое выражение лица. — Я тоже ничего не могу найти, — вздохнул Джеймс, опуская палочку. — Магию здесь почти не использовали, только простейший Конфундус, да потом рану стянули чарами. Если было бы что-то мощнее, было бы проще. А все следы, — он указал на пол, где магией слабо подсвечивались отпечатки обуви, — мы сами и затоптали. Так что, предлагаю рассуждать логически. Кто бы осмелился на нее напасть? — Да кто угодно! — Ну, это вряд ли, — возразил Джеймс. — Я скорее предположу, что Питер опять в обморок грохнется, чем поднимет палочку на Софию. — Хорошо! Любой, кроме этого ничтожества! — Зря вы его недооцениваете, — сказал Ремус и тут же на обеспокоенный взгляд Сириуса добавил: — Нет, я сомневаюсь, что он стал бы нападать на Софию. Но он не ничтожество. И у него есть свои таланты. Сириус явно остался несогласен с этим утверждением. — Флетчера тоже, думаю, можно исключить, — продолжил Джеймс. — И Марти вряд ли бы стала на свою подружку нападать. Я бы поставил на Фенвика или Кацмана. Они сильные, тебя они вряд ли испугаются, уж извини, и им бы точно хватило смелости напасть на Софию. Впрочем, какой бы вариант Джеймс не предложил, Сириус оставался неубежденным. Он был полностью уверен, что у каждого, кто в ту ночь присутствовал в штабе, может быть скрытый мотив. Ремус отстраненно слушал их дискуссию и свои предположения не высказывал — Сириус все равно был категорично настроен, ничто его не убедит. Впрочем, именно это и привлекло внимание Сириуса. — А ты сам из-за чего переживаешь? — он вдруг устремил на Ремуса внимательный взгляд. Ремус вначале отмахнулся, не желая это обсуждать, а потом все ж таки произнес: — Рея думать ни о чем не может, хочет Банди прикончить. — И что не так? — с искренним недоумением спросил Сириус. — Это ненормально. Она хочет убить его в полнолуние… — Оно же уже завтра! — восхищенно перебил Сириус. — Мы тоже можем поучаствовать. Да, Джеймс? Давно у нас не было чего-то веселого! Ремус на него с непониманием смотрел. Сириус, конечно, всегда отличался некоторой жестокостью, но он впервые с таким предвкушением говорит о намеренном убийстве. — Банди лучше отловить и в Азкабан сдать, — произнес Джеймс, не разделяя энтузиазма друга. — Вот и я также считаю, — поддержал Ремус. — Да ладно вам, — усмехнулся Сириус. — Вся эта мразь кроме смерти ничего не заслуживает. А эта сволота Банди, между прочим, Софи резал и на опыты пускал. Еще и похитил однажды! — он устремил серьезный взгляд на Ремуса и добавил: — Если твоя подружка решит устроить на него охоту, скажи, что я в деле. Можно еще Луи де Бланка позвать, он его тоже все выслеживает. Ремус оставил его без ответа — поддерживать подобные идеи он не собирался. — А вы знаете, где он проводит полнолуния? — спросил Джеймс у Ремуса. Замешкавшись на мгновение, он не сразу нашелся с ответом. Если он признается, их запросто может потянуть в Запретный лес. Но не успел он ничего сказать, вмешался Сириус: — Надо у Сева спросить! Он наверняка в курсе. — Точно, — скептически заметил Ремус, — спроси у Северуса, где прячется его друг в полнолуние, и расскажи, что вы хотите его убить. — Банди Севу не друг, — упрямо заявил Джеймс. — Думаю, Северус с тобой не согласится. Ремус был в этом убежден. Он все еще помнил, как Северус ему солгал насчет Реи, как покрывал своего нового друга, который держал ее в клетке. Обиды у Ремуса не осталось, но где-то глубоко внутри затаилась злость. — Марти тоже говорит, что Банди его своим лучшим другом считает, — нехотя сказал Сириус. — И что Сев в нем нашел?! — В любом случае, — произнес Ремус, — Северус вряд ли обрадуется, если вы будете планировать убийство Банди. — И что, ты все равно готов в стороне остаться? — с непониманием спросил у него Сириус. — Он, между прочим, твою подружку в клетке держал. Вообще не возникает желания отомстить ему за это? — Уж поверь, Рее моя помощь в этом вопросе однозначно не требуется. Сириус явно остался не согласен с ним и посмотрел на Джеймса, ища поддержки. Но тот был поразительно молчалив: не поддерживал с жаром друга, как это часто бывало, и не высказывал яро свою точку зрения, как это было в любых других случаях. Ремус наткнулся на его напряженный взгляд, который Джеймс с него не сводил. — Что? — спросил Ремус. — Ты… — Джеймс взметнул руку к волосам, приводя кудри в еще больший беспорядок. — Ты опять странный, — выпалил он на один дух. И, не давая ему ничего возразить, тут же с добавил: — Ты когда говоришь про эту Рею, всегда… странный! Сам не свой! Весь такой… холодный, не знаю! Смотришь на нас, как на врагов! На Ремуса уже и Сириус уставился. — Помнишь, как в тот раз?! — продолжал разоряться Джеймс, явно испытывая беспокойство. — Ты тогда на Сева разозлился! И взял и свалил потом, даже ничего толком не рассказал нам! — Точно, — протянул Сириус. — А еще ты был странным, когда Скитер статью про тебя выпустила, — он всего секунду сомневался, прежде чем произнести: — Она про Грин написала, а тебе будто все равно было. У него начало раздражение подниматься. Имя Эшли и вовсе резануло по слуху. — А еще ты не пришел на нашу последнюю встречу! Сев тоже говорит, что у тебя странности появляются! — выпалил Джеймс. — Типа, как у оборотней! — Я и есть оборотень, если вы забыли, — перебил Ремус. — И это не странности. Это я. Вот такой. Вероятно, вы просто привыкли, что я всегда был… удобным. Ненавидел себя, всегда все терпел. Слово против никогда не говорил. — Что за бред?! — прервал Джеймс. — Мы никогда тебя таким не считали! И мы всего лишь беспокоимся!.. — Не стоит. Джеймс заткнулся, натыкаясь на его холодный тон. — У меня все более чем прекрасно. Все гораздо лучше, чем было год назад или два. Вам никогда не понять, каково это — каждое полнолуние испытывать пытку, мучиться от боли так, что лучше бы смерть. А сейчас этого нет. Ни чудовищной боли, ни дискомфорта. Больше нет ненависти к себе. Мне впервые в жизни плевать, что все кругом знают, кто я. Они молча на него смотрели. Напряжение в воздухе висело. Ремус отчетливо ощущал их опасение, направленное в его сторону. Нет, они боялись не его, но что-то их заставляло тревожиться. — Я никогда еще не был так силен, как сейчас. Не только в физическом или магическом плане. Я не напрягаясь чувствую все ваши эмоции прямо сейчас. Я могу управлять животными — вы даже представить не можете эти уровни магии, — он не сдержал усмешку. — Я наконец-то понял, что ликантропия — это дар. У Джеймса глубокая складка между бровей пролегла, и он спросил: — Это Рея так говорит? — А ты с этим не согласен? Джеймс заметно растерялся, но тут же упрямо ответил: — Рем, ты же знаешь, что мы всегда принимали все твои особенности!.. — Это не особенности, — в очередной раз перебил Ремус — и как они не поймут? — Это я сам. — Хоть как называй! — Джеймс голос повысил, раскраснелся от переживаний. — Но разве был хоть раз, когда мы тебя не поддерживали?! — Всегда поддерживали. Джеймс вновь замолчал от его тона. — Да, и я вам за это благодарен, — продолжил Ремус. — Но не надо считать меня странным. — Мы не тебя странным считаем, — вклинился Сириус, — а твое поведение. — Вот именно! — поддержал Джеймс. — И что не так с моим поведением? — он устремил взгляд на Сириуса. — Может быть, я стал слишком жестоким? Возможно, во время войны просто невозможно по-другому. Или ты ждешь, что я побегу мстить за Рею, раскидывая Аваду направо и налево, как ты? Сириус ничего не ответил, только сжал губы, продолжая на него напряженно смотреть. — Бродяга, конечно, тоже перебарщивает, — искусственно усмехнулся Джеймс. — По хорошему, и с ним надо бы воспитательную беседу провести. Но сейчас мы говорим про тебя! — Как я уже сказал, у меня все отлично… Не успел Ремус договорить, перед ними появился Патронус Доркас с сообщением об очередном нападении. Напряжение и волнение с Джеймса мгновенно слетело, оставляя неприкрытую радость. Словно и не было неловкого разговора, он радостно воскликнул: — Как я удачно к вам зашел! А то опять бы все пропустил и дома просидел! Ремусу вначале и хотел сказать, что запретили ему участвовать в сражениях не просто так, но передумал — Джеймс сам должен понимать, под какой риск собственную семью подставляет. К тому же, он был рад, что этот разговор закончился. И ему, как и его друзьям, не терпелось выпустить пар. Выскочив за ворота, они трансгрессировали и сразу оказались в гуще сражения. С дюжину членов Ордена и напротив них не меньше пары десятков человек в масках Пожирателей Смерти. И только Долохов без нее. Не замечая никого вокруг, Ремус сразу устремился в его сторону. Может быть, Рея и мечтала отомстить Банди, но лично ему покоя не давал Долохов. Ремус слишком отчетливо помнит его страх. Помнит, как ему удалось его запугать. Страх его висел в воздухе, ощущался в вибрациях голоса. Ничего лучше нет, когда тебя боится человек, который держал тебя в плену, который издевался, глумился над тобой. Ремус не желал ему смерти, нет, он не хотел его убить. Но заставить его мучиться, заставить его бояться, жить в страхе и отчаянии — то, чего он желал всем сердцем. Стоило Ремусу оказаться напротив, Долохов сразу переключился на него. — Давно не виделись, Люпин, — губы в кривой усмешке. — О, ты опять не один? Он уловил, как возле него появился Сириус. Не намеренный вступать в разговор, он сразу выпустил первый луч заклинания в Долохова. Сумерки разрезали вспышки заклинаний. Ремус пытался подступиться ближе, но Долохов всегда отрезал ему путь, заставлял отступать. Он напряжен до предела, только и успевает блокировать их заклинания, но и не упускает возможности поглумиться, опускает скользкие шуточки то о Рее, то о Софии. Сириуса это лишь больше раззадоривает — комментарии о близости Софии и Долохова, о ее беззащитности и уязвимости. А Ремус не позволяет себе поддаваться лишним эмоциям — место и время не подходящее. С палочки Сириуса без единого звука срывается одно проклятье за другим. Ремус чувствует, как он стремительно теряет контроль над собой. От него ледяным жаром несет, обжигающей колючей магией. Ремус никогда не любил сражаться с ним рядом. Особенно, против Долохова. Сириус не может подстроиться под других, чтобы действовать слаженно, в паре. Без разбору пускает проклятья, Темные проклятья, не думая ни о напарнике, ни о себе самом. А Долохов лишь больше подначивает его. — Поверь, мне не хотелось ее пугать. Хотелось лишь приятно провести время. Мадемуазель все еще прячется дома? — вопрос между тем, как он увернулся от очередного проклятья, блокировал заклинание Ремуса, выпустил чары в ответ. — А как поживает твоя волчица, Люпин? В очередной раз — смертельное проклятье срывается с палочки Сириуса. Изумрудный стремительный луч освещает всю округу. Долохов отклоняется в последний момент, уже растягивает привычную усмешку на губах, как в его плечо врезается красный шар, выпущенный Ремусом. Его отбрасывает назад, воздух разрезает короткий крик боли. Долохов кубарем катится по земле. Ремуса неподдельное ликование охватывает, он устремляется вперед — надо довести дело до конца, как возле Долохова вырастает высокая фигура с нечеловеческим лицом. Он едва успевает пригнуться от летящей в него Авады, выпущенной Волан-де-Мортом. Очередной луч ударяется в землю под ногами, заставляя его отступать. Смертельная вспышка прямо над головой. Он не в силах даже выпустить заклинание в ответ. Возле него и Сириус не успевает поднять палочку, лишь уворачивается от бесконечного потока смертельных чар. В очередной раз отступая, выставляя блокирующий купол, он улавливает, как Долохов обессиленно говорит: — Милорд… здесь Поттер. Поток заклинаний обрывается. Ремус вглядывается в черные клубы дыма, где еще секунду назад стоял Волан-де-Морт. Но ни его, ни Долохова нет. Он оборачивается назад, в десятке метров все еще идет ожесточенное сражение. Он выискивает взглядом Джеймса — он в самой гуще. — Опять свалил, тварь. Тяжелый голос Сириуса рядом заставляет Ремуса посмотреть на него. Черные волосы взмокли от пота, прилипли к лицу. На мертвенно-бледном лице обозначились синие тонкие венки. Губы белые, сухие, потрескавшиеся. Глаза почернели, лишь слабые стальные отблески виднелись. И этот человек будет говорить ему о том, что он странно себя ведет? — Волан-де-Морт пошел за Джеймсом. В подтверждение его слов, в паре метров от Джеймса выросла знакомая фигура. Сириус с Ремусом тут же устремились ему на подмогу. На их оклик он обернулся, в последний момент пригибаясь от парализующих чар. Вокруг них столб пыли поднялся, отрезая их от остальных и не давая пробиться. Сириус выругался, раз за разом делая попытки пробить чары, Ремус только и успевал держать оборону, не давая попасть в них свистящим вокруг заклинаниям — бой остальных не прекращался и на минуту. — У тебя нет выхода, Поттер, — высокий, с шипящими нотками голос. — Сдавайся, и мы решим вопрос мирно. У Джеймса ожесточенность на лице, но он явно не собирается опускать палочку. Два ярких резко выпущенных луча справа и слева, не дающие Джеймсу уйти в сторону. На него черными жгутами-змеями летят веревки. Ремус замирает, как останавливается и Сириус, в ужасе наблюдая за этим, не в силах помешать. Темные чары не отклонить, а отступать Джеймсу некуда. Он широко взмахивает палочкой, выкрикивает заклинание. Черные жгуты лишь на мгновение застывают в воздухе, а после осыпаются сотнями белоснежных лепестков лилий. Они медленно кружат в воздухе, мешая видимости. Джеймс самодовольно и с вызовом усмехается под искаженную гневом гримасу Волан-де-Морта. Но тот вновь уже поднимает палочку. Стремительная атака короткими режущими заклинаниями, Джеймс едва успевает все их отбивать, отступая назад. Сражение между ними все ожесточение. Вспышки заклинаний так и сверкают. Джеймс у самой границы, Сириус вконец теряет терпение, раз за разом посылая мощные Темные проклятья, пытаясь разрушить барьер. Паника начинает подступать и у Ремуса. Одно утешало — Волан-де-Морт не собирался убивать Джеймса. Но тот живым никогда не сдастся. А бой вокруг них неожиданно стих в одну секунду. Как и всегда, с появлением Дамблдора все Пожиратели исчезли. Ремус успевает уловить разговоры — директора вызвал Леви из-за угрозы Джеймсу. Дамблдор легко взмахивает палочкой, направляя ее на купол и разрушая его — барьер словно жженная бумага осыпается. Волан-де-Морт, только заметив злейшего врага, мгновенно растворился в воздухе. А Джеймс, совершенно вымотанный, рухнул на колени. — Кому-то дома крепко достанется от Лили, — совершенно неуместно весело усмехнулся Сириус, бегом направляясь к другу. Ремус мельком на него глянул, поторапливаясь следом. Вид все еще болезненный, пугающий. На губах нездоровая усмешка дрожит и пальцы трясутся, зрачки расширены так, что радужку не видно. — Знаешь, тебе в таком виде перед Софией тоже лучше не появляться.***
Ремус всерьез забеспокоился, когда время перевалило за полночь. Ему хотелось верить, что Рея попросту решила его «проучить», поэтому где-то разгуливает и заставляет его нервничать. Но он действительно опасался, что она в одиночку отправится мстить Теду. Или еще хуже — ее опять поймают. Временами он мыслями возвращался к разговору с друзьями. Почему они не могут принять то, какой он на самом деле? Ремус столько лет губил себя, не принимал свою сущность, ненавидел — их это устраивало. А как только он стал самим собой, сразу обеспокоились. При этом на «странности» друг друга они с радостью закрывают глаза. Сириус поддерживает рискованные выходки друга, когда тот бросается в бой и подвергает опасности семью. Джеймс сквозь пальцы смотрит на то, что Сириус все больше грязнет в Темной магии. Ремус самый нормальный из них, и он это вдруг осознал четко и ясно. И все же, сидеть на месте было невыносимо. Взгляд то и дело тянулся к часам. Он без конца прислушивался к шуму улиц, стараясь разобрать шаги Реи. Когда стрелка часов начала приближаться к двум часам ночи, он не выдержал. Наспех собравшись, он трансгрессировал в Белгравию, в небольшой зеленый парк возле дома Банди. Сейчас здесь было тихо и пустынно. В нескольких десятках метров от него, в глубине среди деревьев затаился кто-то из егерей — за домом Софии все еще следят. У Банди на втором этаже горит свет в окнах, там хозяин дома — Ремус слышит его голос. Он принюхивался, пытаясь уловить знакомые запахи. Реи здесь сегодня не было. Но что тогда с ней могло случиться? Не представляя, где ее искать, он отправился в Сохо. Бар для оборотней в такой час переполнен. Меньше чем через сутки полнолуние, и многие собираются компаниями, чтобы утром вместе отправиться в какой-нибудь отдаленный и нелюдимый лес. Ремус был рад, что они прислушиваются к его словам — чем меньше они вредят людям, тем меньше их преследуют. Для начала и это будет неплохо. Заметив за барной стойкой Уильяма Бутчера, Ремус направился к нему. Бутчер, по прозвищу Скар, тот самый оборотень, что пытал и чуть не убил Джеймса. Вряд ли бы Ремус стал когда-нибудь с ним общаться, но Бутчер знал куда больше остальных о том, что творится в волшебном мире. Он все еще работал на Волан-де-Морта, был хорошо знаком со всеми от Долохова и до Флетчера, и никогда был не прочь помочь, если видел в этом хоть какой-то интерес для себя. А еще он один из немногих, кто слабо, но владел палочкой — оборотнем он стал всего три года назад, и довольно быстро смирился со своей сущностью. — Есть планы на следующую ночь? — спросил Бутчер, как только Ремус устроился на соседнем стуле. — Мы с Реей будем в шотландских лесах, — кивнул он, как бы ненароком наблюдая за его реакцией — вдруг, он ее сегодня где-то видел. — С Реей, — протянул он вслед за ним. — Когда она уже порадует нас своим визитом? — Когда я буду уверен, что ее здесь на части не порвут. Бутчер не сдержал усмешку. — Здесь ей однозначно нечего бояться. За пределами этих стен ей, напротив, куда опаснее находиться. — Это почему? — с опаской спросил Ремус. Конечно, он знал, что бар с коротким названием «Марс» — одно из самых безопасных для оборотней. Но это только если угроза исходит извне. — Темный Лорд никогда не отпускает своих пленников. Для него это дело принципа. — Ты что-то знаешь об этом? Кто-то за ней охотится? — Насколько знаю, специально ее не выслеживают, но за ее голову уже назначили цену. Ремус не сдержал насмешку. Оборотни, которые вынуждены постоянно бедствовать и браться за любую работу, однозначно не упустят шанс хорошо заработать на «чьей-то голове». — И ты думаешь, что здесь ей будет безопасно? — с иронией переспросил Ремус. — Мы своих не сдаем и не убиваем, ты же знаешь, — наткнувшись на его насмешливый взгляд, Бутчер добавил: — Ладно, бывают исключения. Но Рею здесь никто не тронет. В основном потому, что она сильнее любого из нас. А еще из-за того, что она с тобой. Ремусу не мог отрицать, это было приятно слышать, было приятно впервые хоть сколько-то ощущать свой авторитет. Но с ответом он не нашелся, и между ними воцарилась неуютная тишина. Правда, неуютно было, кажется, только Ремусу. Бутчер продолжал что-то пить из высокого и тяжелого бокала, совершенно никак на него не реагируя. — А ты где планируешь провести полнолуние? — спросил Ремус, лишь бы заполнить паузу. — Останусь в Лондоне, у меня тут неподалеку подвал надежный есть. Ремус на него с непониманием смотрел. Бутчер мог трансгрессировать в любой лес, дать свободу оборотню, но предпочитал заковать себя за решеткой. — Сразу на следующее утро у меня здесь дела, — пояснил он. — Темный Лорд охотится не только за сбежавшими пленницами, — усмехнулся Бутчер. — Но и за своими сбежавшими учеными. — Это за кем? — нахмурился Ремус. — Матео Лобоска. Знаешь такого? — Припоминаю, — холодно ответил Ремус — он прекрасно осведомлен, что оборотни нападали на его семью и покусали его малолетнюю дочь. — Лобоска — нумеролог Милорда. Уж не знаю, что он натворил, но просили его отыскать и доставить живым.***
Под утро Рея так и не вернулась. Прошли уже сутки. Ночь Ремус практически не спал, мучаясь от тревог и размышлений. Он пытался вызвать Патронус, чтобы отправить ей сообщение, но у него опять ничего не вышло. В последние месяцы ему все труднее вызвать его, в лучшем случае, появляется лишь серая дымка. Оставив ей записку, он отправился на очередное дежурство, надеясь на благоразумие Реи. Целый день его не покидало чувство близящейся опасности. За Рею он не переживал, он куда больше волновался за тех, кто попадется на ее пути. Временами у него появлялись мысли отправиться к Ликаону. Возможно, они успели о чем-то договориться за его спиной. С трудом высидев дежурство, уже в следующее мгновение он оказался в их гостинице. Записка лежит на том же месте, Рея так и не появлялась. Солнце почти склонилось к горизонту, волк внутри в нетерпении ожидал восхода луны. Оставалось совсем немного, едва ли час. И вот сейчас у него никаких сомнений не осталось в ожидании худшего — Рея выслеживает Банди в Хогсмиде. Банди наверняка уже там, а Рея ждать однозначно не будет. В Визжащей-хижине едкий запах крови. Все вверх дном перевернуто, словно тут шло ожесточенное сражение. Старый пол проломлен в нескольких местах, на стене обугленное пятно, вся немногочисленная мебель опрокинута, обивка дивана вспорота, словно по ней с размаху ударили когтистой лапой. Услышав торопливые шаги, Ремус обернулся, тут же замечая Северуса, затормозившего на входе. С палочкой наготове, с обеспокоенным взглядом. Он проскользил глазами по разрухе, останавливаясь на нем. — Ремус?.. — он вошел в хижину, не спуская с него настороженного взгляда и сжимая палочку в опущенной руке. — Что здесь произошло? Где Банди? — Не знаю. Он продолжал осматриваться, будто пытаясь выискать зацепку. — Это, — Северус указал на разодранный диван, — след оборотня? — След Реи, если быть точнее, — напрямую ответил Ремус — смысла скрывать нет. — Она… планировала его убить. Но, судя по всему, ей это не удалось. Где они сейчас, я не знаю, сам только пришел. Выругавшись сквозь зубы, Северус стремительно развернулся и вылетел наружу, на ходу оборачиваясь вороном и взлетая высоко вверх. Выйдя вслед за ним, Ремус прикрыл глаза и прислушался. Ему казалось, он слышит, как где-то глубоко в лесу тяжело дышит Банди. Он ранен. Ругается, не разбирая дороги бредет куда-то, путаясь в колючих кустах. Запинается о корни, падает на холодную землю. Реи рядом с ним нет. Вероятно, ему удалось трансгрессировать, спасаясь от нее. Но из-за трансгрессии он лишь сильнее ослаб. Ремус медленно приближается к лесу, пытается выискать Рею. Он всегда ее с трудом находил, она умела быть бесшумной. Но сейчас он легко улавливает ее тяжелые, грузные шаги. Передвигается она медленно, поскуливает от боли. Она хромает, дыхание неровное из-за поврежденных ребер. Но она упорно идет по следу Банди. Он не понимал, как так могло получиться. Банди перед полнолунием едва живой, Рее и напрягаться не пришлось бы, чтобы ему навредить. А он дал отпор, покалечил ее и смог трансгрессировать. Либо же ему кто-то помог. Но Ремус больше никого не слышит в лесу. Только ворон кружит над высокими деревьями, пытаясь выискать Банди. Он стремительным шагом идет по направлению к Рее, умоляя луну как можно скорее взойти. И вот, наконец, тело наполнилось необъятной, разрывающей кожу силой. Свет от луны в каждую клеточку проник. Позвоночник выгнулся неестественной дугой, кости и мышцы вывернуло. Ребра затрещали, не сдерживая рвущуюся силу. Сердце вдвое увеличилось в размере, мощными ударами отдаваясь в висках. По коже приятное пламя прокатилось. Он высоко вскинул голову, делая глубокий вдох и широко распахнутыми глазами глядя на желтый диск на черном небе. И уже в следующую секунду мягко приземлился на лапы. Над лесом прокатился громкий, протяжный вой. И следом Ремус тут же бросился вперед по следам Реи. Сила переполняла. Не замечая колючие кусты и ветви деревьев, он легко их проламывал, проносясь десятки метров. Рея уже совсем близко. Но он вдруг замирает, уловив вдалеке вой волков. Слишком далеко. В противоположной стороне, в нескольких десятках миль вглубь леса была небольшая стая. Вслушиваясь, Ремус различал четырех. Он слышал, как хрустят сырые ветки под их лапами, улавливал тяжелое дыхание. Однажды он уже слышал их вой. В нос неожиданно запах крови забился. Ненастоящий. Появившийся откуда-то из задворок воспоминаний. Слишком явно — на языке металлический привкус — связывает все во рту, заставляет скапливаться слюну, в ушах — эхом разносится тонкий крик. Его вдруг необъяснимый страх и ужас одолели. Небольшая поляна в окружении высоких деревьев казалась знакомой. Он здесь уже был. Земля словно пропитана кровью, ее запах навсегда остался в коре деревьев, в воздухе. У него во рту. Тонкий призрачный крик его оглушает, рвет душу, вызывает жалобный вой. Он мечется между деревьев, не понимая, откуда исходит крик. Сердце бьется в ускоренном ритме, перед глазами хоровод картинок мелькает. Она без конца зовет его по имени, умоляет. Тонкое платье разодрано в клочья. Острые клыки волков. Нежная кожа порвана, ее кровь пачкает, как и длинные светлые волосы. — Ремус! — отчаянный пронзительный крик Эшли. Крик в ушах стоит, а перед глазами ее бездыханное тело; перед глазами — ее неподвижный взгляд, направленный на желтый диск в черном небе. Внутри все давит от переполняющей боли. Но вдруг — жалобный вой где-то совсем рядом. Он приводит его в чувство. Ремуса оглушает тишина, в которую он неожиданно провалился. Крик вдруг исчез. Исчезло изувеченное тело Эшли. Исчезли волки и едкий запах крови. Только темный лес кругом и тишина. А между деревьев, на краю поляны стоит оборотень. Бок у Реи перемазан кровью, шерсть слиплась. Только заметив его, она повалилась на землю.***
Раны у Реи были серьезные, но не смертельные. Если не считать множество синяков и царапин, вывихнута рука, вспорот бок и сломана пара ребер. Как только зашла луна, Ремус отнес ее в Визжащую-хижину. Он не рисковал применять к ней магию. Целитель из него был никакой, а она придет в себя и своей собственной магией залечит раны. Зато он нашел в хижине пару восстанавливающих и заживляющих настоек. Приподняв ее голову, он залил в рот зелье. Она вздрогнула и закашлялась. Широко распахнула глаза и приподнялась, раз за разом с шумом вдыхая воздух. — Черт, — прохрипела она, хватаясь за раненый бок. — Черт… — Не трогай, — он перехватил ее руку. Голос у нее хриплый, каждый вздох затяжной и судорожный. — Рея, лежи спокойно. Здесь есть заживляющая настойка. Не знаю, поможет ли ребра срастить… — Убери. С сомнением глянув на нее, он убрал зелье в карман и окинул ее беспокойным взглядом. — Рея, скажи, чем помочь. — Мне просто… — очередной хриплый вздох, — нужен… покой. Лежа на диване, она закрыла глаза, глубоко дышала, дрожала всем телом. Едва слышно что-то шептала на ирландском и не отнимала руку от сломанных ребер. Морщилась от боли, жмурилась. Ремусу становилось жарко от ее магии. Казалось, целая вечность прошла, когда она наконец спокойно выдохнула и открыла глаза, направляя на него изможденный взгляд. Он мягко прикоснулся к ее руке, отнимая ее от раны. Все перемазано кровью, но кожа срослась белыми тонкими рубцами, а под ними ровные линии ребер. — Ты как?.. Даже сидя в клетке она не выглядела столь беспомощной и ослабленной, как сейчас. — Нормально, — выдохнула она, пытаясь с трудом подняться. — Наверное, тебе лучше не вставать, — засомневался Ремус. Но она все равно села, опуская ноги на пол. — Расскажешь, что случилось? Помедлив, она, не глядя на него, ответила: — Я пришла сюда незадолго до полнолуния. Последние пару часов до восхода луны оборотень слабее всего. Ты был прав… убивать каким-то особо жестоким способом мне… не хотелось. Поэтому я решила просто… свернуть ему шею. Ну, или нож в сердце всадить. — Очень гуманно, Рея. Не ожидал от тебя такого благородства. Сверкнув на него горящим негодованием глазами, она повысила голос: — Но в нем откуда-то сила проснулась! Я была в волчьем обличии, а он смог меня сдержать! Он смог когти отрастить и клыки! Это невозможно! Так не бывает! Это действительно было странно. Ремус, который давно смирился со своей сущностью и жил с волком в полном согласии, все еще не мог отращивать когти и клыки. Это под силу лишь древним оборотням или тем, чьи родители оба носят в себе ген ликантропии. Сколль и Хати учились этому с самого рождения, и только через несколько лет у них стало получаться. А Банди оборотень лишь третью луну. Еще более удивительным было то, что он смог Рее противостоять. Ремус не сомневался, если она решит напасть на Банди, того ничего не спасет и ничто ему не поможет. Именно поэтому он за нее не переживал, полностью уверенный в ее силе. — Очевидно, все дело в том, что именно ты заразила его ликантропией. — Все равно! — выпалила Рея. — Он был заражен, а не рожден с даром. Он и половины той силы не может обладать, что есть у меня. — А как часто такие как ты кусали людей? — На моей памяти, никогда, — уверенно заявила она. — Когда-то давно, вероятно, это случалось. Но уже много десятилетий мы никого не заражали. — Выходит, у нас будет уникальный шанс посмотреть, что происходит с волшебником, когда его заразил даром древний оборотень. Совершенно не уловив иронии в его голосе, она грозно произнесла: — Банди меньше всех заслуживает этот дар! Резко поднявшись на ноги, она пошатнулась — Ремус едва ее удержал. Но она тут же скинула с себя его руки, прошла до поваленного кресла и склонилась к виднеющемуся из-за ножки ножу. Она с ним редко расставалась. Толстая деревянная рукоятка была испещрена неизвестными ему значениями, как и на длинном зубчатом клинке выкована строчка на ее родном языке. — С Банди я все равно разделаюсь, и дар его обратно заберу. — В каком смысле? — нахмурился Ремус. Но она оставила его без ответа, засунув нож в ножны на ремне брюк. Ремус отвел ее обратно в гостиницу и оставил отдыхать, а сам вернулся в Хогсмид. Оказавшись в «Кабаньей голове», он сразу заметил Северуса, сидящего за одним из столиков в ожидании заказа. Он был под маскировочными чарами, но Ремус узнал его без труда. — Привет, — Ремус опустился напротив. — Как Банди? Северус поднял на него тяжелый взгляд. Такой никакими чарами не скрыть. — А ты как думаешь? Твоя подружка хотела его убить, — процедил он. — Твой друг держал в плену и издевался над «моей подружкой», — непроизвольно усмехнулся Ремус. — Не могу ее осуждать. Ничего не ответив, Северус отвел взгляд. Да, кажется, ситуация тупиковая. — Если тебя это утешит, — произнес Ремус, — я не поддерживал идею убить его. Я предлагал сдать его мракоборцам. Перегнувшись через стол, Северус приблизился к нему и понизил голос: — Тед знает слишком много! Он знает все про всех нас. Про меня, про то, что я пытаюсь отравить… сам-знаешь-кого. Если он попадет к мракоборцам, он и меня за собой потянет! И Белби тоже. Всех! Выходит, надежнее Банди убить. Но Ремус решил уже не озвучивать эти мысли. — Ваш заказ, — перед ними на стол опустился поднос с дурнопахнущим супом и слабозаваренным чаем. Расплатившись, Северус поднялся и взял поднос. — Меня Тед ждет. За утро своей истерикой он мне весь мозг вынес, — Северус так на него посмотрел, будто Ремус лично в этом виноват. — Но твоей подружке он обещал отомстить. Так что пусть держится от него подальше.