Лед и пламя

Он подливал в ее бокал вина, и на это никак нельзя не среагировать хотя бы кивком головы. Сара надеялась напиться, чтобы снять с себя всю ответственность — будь то сворачивание шеи плохим парням или улыбка Айсу. Айс говорил громкие тосты, радовался открытию клуба, и его сияющим глазам невозможно не верить. Сара чокнулась вместе с остальными, волнение распирало грудь. Провозглашаемые идеалы были близки ей. Близки настолько, что до костей боязно и трудно дышать. Трудно признаться. Сара присоединилась к Майти Вариоз не потому, что они спасли её — в конце концов, это лишь стечение обстоятельств, — и даже не потому, что ей некуда было идти. Майти Вариоз — первое место и первые люди, которых она могла назвать родными за долгую, бесконечно бестолковую жизнь. Сара нашла смысл и способ бороться за счастье дальше. Пусть пока счастье и облекалось в красивую сверкающую упаковку и хрустящие пачки купюр. А разве не здорово оплачивать баснословную стоимость платья легким взмахом карты? Сара не собиралась отказывать себе в таких женских мелочах. Раньше она и помыслить не смела о подобных нарядах и аксессуарах. Теперь всё изменилось. Тосты звучали и звучали. Сара тянула вино мерно, но не обращала внимания на объем. Всякий раз бокал оказывался полон, словно за весь вечер она ни разу не пригубила. — Подалась в трезвенницы, Сара? — Перл зубоскалил грилзами, Берни хохотал гиеной где-то в районе его подмышки. Вот кому точно хватит пить. — Спасибо, я не фанат сушняка и головной боли. И уподобляться животному... — Сара многозначительно покосилась на Берни, Перл обиженно засопел. — Без меня, мальчики. На такой громкой ноте Сара поднялась, подхватила бокал и вздернула бровь, намекая, что за ней тащиться не стоит. На открытом балконе меньше слышно музыки и больше — ветра. Сара как надела стерео-наушники. Хорошо: ничто и никто не отвлекает. И весь сверкающий мир за пределами вовсе не темный и недоступный. Это их мир, и они могли его изменить. — Красивый вид, — Айс проскользнул неслышно, и было совершенно непонятно — он о виде ночного города или об откляченной заднице Сары. Хоть хлопать не стал, спасибо. На столе разместились открытая и почти полная бутылка виски и две стопки. Одна со льдом, вторая с лаймом. Саре нравилось и с тем, и с тем. Айс разлил не спрашивая. — А вино? — Сара взболтнула темно-вишневую жидкость — отборный урожай, коллекционная марка, выдержанный сорт, — и совершенно не горела желанием допивать. Айс — с двумя подхваченными стопками в одной руке — перехватил тонкую ножку бокала, наклонив к себе и пригубив, и улыбнулся. В целом свете нельзя было найти улыбки проницательней и ехидней. — На удачу. Сара рассерженно опрокинула в себя почти всё и разбила бокал о стену. Осколки искрами-брызгами усеяли пол. — Ай-яй-яй, можно же пораниться, — Айс мягко обхватил её запястье и увел в противоположную сторону. Здесь оказалось ещё тише и ещё холоднее. Сара зябко поежилась и отобрала у Айса виски уже с целью согреться. Как специально, попался со льдом. Чуть не оступившись — дурацкие каблуки! — Сара налила себе по-новой. — Решила напиться? Сара застыла. Это настолько диссонировало с недавним предположением Берни о трезвенниках, что закралась шальная мысль, а не подстроено ли всё. Сара стрельнула в Айса взглядом, стремительно подошла и натянула его дурацкий галстук в полоску на кулак. Виски в стопке Айса едва ли уменьшилось наполовину. — Может, это ты решил меня споить? — она наседала, шипела. Прямое предупреждение. Айс улыбался безмятежно. — Зачем бы мне? Затащить в постель? Ты и пьяная по яйцам так долбанешь, что до конца века не захочется. — Долбану и без постели, — Сара замахнулась коленом в пах, замерев в каких-то миллиметрах. Айс расслабленно попивал виски, будто вместо угрозы Сара собралась делать ему минет. Одна мысль загорелась возмущением. — Хватит и лапы распустить. — Я вроде не распускаю, — Айс пожал плечами, и сейчас верилось — он ни о чем таком и не думал. Сара привалилась рядом, чувствуя плечом его плечо. Айс не такой и высокий, на каблуках Сара с ним одного роста, а то и повыше. И от этого не смешно, а комфортно. Даже здесь наравне. Айс из тех лидеров, которые не кичатся статусом при всем остальном выпендреже. Чувство уникальности и нужности. Вот что он дарил. — Ты ухаживаешь, — Сара выдохнула обреченно. — Разве это плохо? Сара замотала головой. Остановившись — опрокинула в себя виски, не заметив. Это хорошо. Она боялась и не собиралась признаваться в подобном. Айс понимающе молчал и не уточнял. — Мы многого добились, Сара, мы смогли — вместе. — Мало было речей за столом, решил продолжить? — Сара усмехнулась, благодаря, что в этом и здесь она может усмехаться, а не нервно накручивать себя и забывать дышать. Айс бросил на нее непонятный задумчивый взгляд, будто оценивая по-новому. — Тот мудак всё ещё жив? Тот, кто сделал из тебя сплошной лёд. — Чья бы корова мычала... Забудь. Он исчез. Иначе я бы сошла с ума. — Сколько лет тебе было? — Айс не изменял тона. Еще немного — и легко поверить, что они беседуют о прошлом каждый день. Но они никогда не говорят о прошлом, оно живет в их желании измениться, в их желании закалиться, чтобы выстоять против всего. Против всех. Сара не смотрела на Айса. Сейчас в ее глазах наверняка таилась боль светлая-светлая. В просторной белой комнате было очень холодно стоять голой на полу и ощущать, как липко, как придирчиво ощупывают. «Годится» — хуже пощечины и оскорбления. — О. Это он тебя продал? — Он, — Сара злилась на сорвавшийся каркающий голос, на Айса, заставившего вспоминать. Стопка виски пуста, хотелось еще и курить. Айс забрал стопку из ее деревянных пальцев, и их тут же охватила дрожь. Берни сказанул бы облегченно: алкоголичка. Если бы... — Держи. Сара торопливо и жадно глотнула и только потом поняла — этот виски с лаймом. — Непрямой поцелуй? — Саре удалось выцедить насмешку, ставя стопку на стол. — Считаешь, всё настолько плохо? — А разве нет? Ну ок. Айс поцеловал быстро — и бесконечно долго. Он давно уже откинулся на перила, а Сара всё ещё ощущала его губы на своих губах. Тепло и мягко. Сара растерянно трогала пальцами, будто ища отпечатки, но если кто и оставил следы, то она — помадой. Сара наносила помаду кисточкой, и та не пачкала бокалы и не съедалась, но почему-то казалось, почему-то хотелось, чтобы Айсу перепало. — И что ты на это скажешь? — Сара собирала возмущенно-недоуменный тон по крупицам. — Клубничная помада — так по-девчачьи. Сара стукнула его кулаком и еще раз, зачастила как боксер. Айс стоял неподвижно, смотрел до обидного рассеянно куда-то на небо, а потом вдруг перехватил ее руки, прижал к себе и поцеловал серьезнее. Сара дернулась, поколотила пару раз медленнее, на автомате, и вцепилась в рубашку Айса. Она отвечала на поцелуй и, кажется, всхлипывала. Айс обнял ее, склонил голову к плечу и раскачивался мерно-мерно, напевая под нос очередной свой шедевр. Других песен Айс не сочинял. Если бы он начал гладить по волосам, Сара ударила бы без запинки. Тот всегда тоже гладил: «ну-ну, ну-ну, ты ведь уже грязная, милая». Саре хотелось кричать и «нет!», и «убери руки!», только четырнадцать лет, когда она бунтовала, давно прошли, а ничего не изменилось. Теперь — изменилось. И после поцелуя Айса не тянуло блевать. — Всё ок? — Айс водил по ее щекам большими пальцами. Сара действительно оказалась чуть выше — и обеспокоенный взгляд ловился прямее некуда. Так странно: видеть настолько близко неравнодушие и несовершенство. Айс со своей смуглой неровной кожей, припрятанными прыщами и ямочкой на подбородке ей ближе всех на земле. — А если вести будешь ты? — Куда вести? — Сара напряглась. Садиться за руль и ехать в клуб она точно не собиралась. А чтобы развеяться, Айс иного предложить не мог. Ну разве виски — в бутылке осталось на два пальца. Только Саре хватило алкоголя, от которого голова по-прежнему ясная-ясная, а вот ноги подкашивались, стоило сделать крохотный шаг. — Не куда, глупая, а в чем, — Айс усмехнулся и как щелкнул пузырем жвачки. — В сексе. Если вести будешь ты? — Не получится, — Сара выгнула бровь, секунду удерживая лицо, и выкрутилась из объятий, чуть не упав. Секунду спустя Айс прижимал теперь ее спину к груди, и мнимая свобода металась раненной птицей. — Не заставляй меня, не надо, Айс. — Сара, — и тем же тоном Айс мог добавить «убей», «умри», «воскресни», и Сара, дрожа, выполнила бы беспрекословно. — Ты должна победить этот страх. — Я не могу... — Можешь. Сара развернулась, болезненно уставилась на Айса, как на врача, который вдруг выплыл и пообещал исцелить от неизлечимой болезни. Скептик внутри говорил: брехня. А надежда трепетно-трепетно пробудилась. Это почти вызов. — Как это — вести? Айс взял ее ладонь и огладил свое лицо — щетина едва-едва кололась, — провел по горке носа, по губам, немного влажным и липким, спустился на шею, особенно выждав под кадыком. — Ты можешь меня придушить в любой момент, — слова отозвались вибрацией, и Сара застыла в неловкости попросить еще. Смущение перекрылось парированием. — Спасибо. Я найду более надежные и скорые способы смерти. — Тогда ты можешь перерезать мне горло, — Айс не сбавлял серьезности, торжественности тона, и от этого щемило в груди. — Сара, ты главная, тебе решать. — Не хочу так, — Сара мотала головой и чувствовала, физически ощущала, как ей становится легче от сделанного выбора. — Хочу на равных. — Вау, — Айс улыбался, а от его сияющих глаз способна была подзарядиться минимум одна электростанция. — Да ты совсем взрослая девочка. Сара, не долго думая, впечатала коленом ему в пах. Айс закряхтел и согнулся, схватившись за больное место. — Мой... косяк... Сара фыркнула и решительно убрала его руки с паха, кладя свою ладонь сверху и невесомо поглаживая. — Значит, вести? Айс сглотнул. Сара попыталась внутри себя найти отвращение и не нашла. Айс не сыпал всеми теми грязными комментариями, которые, по мнению мразей, возбуждали сильнее. А Саре хотелось закрыть глаза и сдохнуть. Сейчас — наоборот. Хотелось наблюдать и пробовать смелее. Сара вжикнула молнией, и звук на миг выбил из колеи, но потом вернулись ощущения. Через боксеры член прощупывался непонятной странной загогулиной. Разумеется, она видела члены — самые различные по состоянию, форме и размеру. И оглаживая, пальцами прослеживая бугор, Сара додумывала-достраивала, какой может быть у Айса. От представлений становилось смешно. Какими глупостями она занимается! Айс прикусывал губу и немного выгибался вслед. Он не просил, не торопил, и это лучшее, что он мог делать. Сара чувствовала — видела, — как член твердеет, и таких она точно еще не встречала, хотя бы судя по цвету. Головка, розово-шоколадная, показалась сбоку боксеров, и накрыло удивительным любопытством. Сара обвела головку подушечками пальцев, оттянула крайнюю плоть. Уздечка натянутой складкой проехалась по ладони. Айс молчал, и это уже казалось странным. Сара стрельнула глазами и задержала дыхание. Айс искусал все губы — красные, будто в крови — и вцепился в перегородку до побелевших костяшек. Нахмуренный. Весь погруженный в себя и зацикленный на фикс-идее подавить инстинкты. Всё ради неё. — Глупый, — Сара выдохнула и получилось почти нежно. — Стоны меня точно не испугают. Айс распахнул глаза — шальные, неверящие и плывущие. Сара улыбалась ему и с улыбкой продолжила гладить член, проезжалась по всей длине, и выпуклые вены создавали чудной узор. В конце концов, она вытащила член из боксеров, и тот всё норовил склониться набок. Айс продолжил напевать, срываясь то на скулеж, то на частое-частое дыхание. И это тоже необычно, неловко, по-настоящему. Видать, вдохновение — высший признак экстаза. Сара смотрела, и Айс — с приоткрытым ртом, сбившейся рубашкой, которая оголяла живот и темную полоску волос в паху, с этим заваливающимся и твердым-твердым членом — вытеснял все прежние образы мужчин, пошлых, гогочущих, озабоченных сексом. Удовольствие Айса не извращенное — сокровенное, и это существенно выгодно выделяло его среди других. Сара не была уверена, что сумеет подпустить к себе так же скоро и беспрепятственно и что воспоминания не вернутся новой сметающей волной, но пока так. Пока и это победа. Ласкать член мужчины и не мечтать помыть руки. Виски они допивали сидя на полу балкона с губ друг друга. После долгих нервных поисков салфеток — потому что «Айс, ты устроил наводнение!» — совершенно необходимо было расслабиться. Влажные салфетки нашлись у Берни, который давно дрых на Перле, и Сара надеялась — по пробуждению у них не возникнет вопросов, откуда белесые следы на заднице. Куда испарились Найн и Рю, она даже не заморачивалась — сверху завывали подобие караоке. Сара смеялась, рассказывая, и пила виски, и целовала Айса, очень ловко и очень вовремя повернувшего ее лицо к себе. — А всё-таки синтетическая клубника ощущается даже в виски! — Айс хмыкнул озорно и с вызовом. И Сара в отместку жирно накрасила губы и оставила следы на модном белом пиджаке. Айс возмущался, но совершенно точно не был против. Скорее много-много «за» идею нового дизайна.