В объятиях врага

Он пропустил всего один удар. Один удар, который стоил ему свободы. Нефрит выплюнул мокрую, солоноватую землю, которая при падении попала в рот, и поморщился — левая сторона головы запульсировала от жгучей боли. Он ведь почти положил противницу, она едва держалась на ногах. И откуда только силы взяла, чтобы так зарядить ему в голову? Не попади воительница по виску, он бы не отключился на те несколько драгоценных минут, которые решили исход их схватки. — Очнулись, ваша светлость? — Воительница резко дернула его за связанные за спиной руки и заставила сесть. Слова она практически выплюнула ему в лицо. У Нефрита появилась возможность рассмотреть её, и он был удивлён юному возрасту противницы. Он ожидал увидеть опытного, безжалостного воина Юпитера, а перед ним была девчонка от силы лет девятнадцати, которой больше двигали отчаяние и безысходность, чем холодный военный расчёт. — Как видите, миледи. — Он широко улыбнулся, как если бы они обменивались любезностями на светском рауте, а не на опушке леса, сидя на мокрой траве. — И чему же вы так радуетесь, милорд? — Она проверила узлы на его руках и ногах и подняла с земли нож, который он выбил из её рук незадолго до злополучного удара в голову. — Радуюсь нашему знакомству, миледи. — Нефрит разглядывал её лицо — острые скулы, прямой, аккуратный нос, густые каштановые волосы, выбивающиеся из-под шлема, и по-детски большие зелёные глаза, в которых пылала злость. — Напрасно. Думаю, вы пожалеете, что не успели убить меня. — Она отошла и огляделась. — Если бы моей целью была ваша смерть, то вы бы уже не дышали, миледи. Но у меня приказ доставить вас живой, — спокойно ответил он, скользя взглядом по её фигуре, которую скрывала лёгкая броня. — Я слышал, что у хранительниц её высочества принцессы Серенити необычное и даже, говорят, легкомысленное боевое облачение, — сменил тему он. — Разочарованы, милорд? — Воительница усмехнулась. Она знала, что с её ростом, в кожаных штанах, щитках на руках и ногах была похожа на мужчину. — Что вы! Просто любопытствую, верны ли слухи, — он опять широко улыбнулся, дразня и наблюдая. — Если вы говорите о традиционном боевом наряде, то его надевают только во время празднований, которых уже пять лет не проводилось. Так что вам не суждено его увидеть. — Очень жаль. Уверен, он был вам к лицу. — Нефрит заметил, что его слова сильнее её разозлили, но ему нравилось смотреть, как блестят её глаза, как она часто дышит и сжимает кулаки. — Скажите, а все приближенные его высочества принца Эндимиона такие узколобые мужланы, которые думают тем что между ног? — Так вы знаете, кто я? — он изобразил удивление. — Врагов, лорд Нефрит, надо знать в лицо, — прошипела она. Его манерность её до зуда раздражала. — Вы правы, леди Литавра. Или воительница Юпитера? Как вы предпочитаете, чтобы я к вам обращался? — Его забавляла её бравада. Она знала его имя, но, видимо, не знала, что он маг, и избавиться от обычный верёвки для него было делом пары минут. — Предпочла бы вас вообще не слышать, — процедила она. — Скоро стемнеет, надо развести огонь. Нефрит решил на время уступить противнице, раз убивать она его не собиралась, по крайней мере пока. Поэтому он молча наблюдал, как Литавра принялась собирать ветки. Она изо всех сил скрывала, но он видел, что каждое движение давалось ей через боль. Особенно часто она прижимала руку к правому боку, и Нефрит догадался, что Литавра была ранена и именно поэтому дралась так посредственно. Но война не прощает доброты и сочувствия. Это он знал на собственной шкуре. Война поделила всех на соратников и врагов. Третьего было не надо. Он выиграет, Литавра проиграет. И всё же она вызывала восхищение. Её отряд был давно разбит, она одна, раненная, скрывалась в лесах и отражала нападения. У Нефрита ушло больше четырех дней, чтобы её выследить. И если бы не хрустнувшая не вовремя ветка, он бы уже был в замке вместе с захваченной воительницей. И её бы сейчас готовили к допросу… От этой мысли Нефрит поморщился. Знала ли Литавра, что Лунный Дворец пал, а принцессу Серенити нашли и заключили под стражу? Знала ли, что бороться ей было больше не за что? Знала ли, что была фактически приговорена к смерти? Литавра собрала две охапки хвороста и принялась разводить огонь. Но мокрые после дождя ветки не желали разгораться. На её лбу выступил пот. Каждый удар камень о камень, чтобы высечь искры, давался через пронзающую тело боль. Но Литавра лишь закусывала нижнюю губу и сильнее сжимала онемевшими пальцами камни. После получаса тщетных попыток она в сердцах скинула с себя мешающий ей шлем, отступила на несколько шагов и призвала подвластную ей стихию. Нефрит увидел, как небольшой шар, искрящийся белыми молниями, возник в ладонях Литавры и озарил её бледное красивое лицо, а затем полетел в сложенные ветки, которые тут же вспыхнули. Литавра пошатнулась, но на ногах устояла. — Вот гадство! — вдруг выругалась она и принялась осматривать землю вокруг себя. Нефрит не сразу понял, что она искала. Лишь спустя несколько мгновений в лучах потухающего заката он увидел розовую серёжку в форме розы в левом ухе Литавры, а вторую, по всей видимости, она не могла найти. Любопытство обуяло Нефрита. Увидеть на воительнице украшение в виде земного цветка было крайне необычно. Да и выглядело оно совершенно неуместно. Тем не менее, Литавре оно было дорого, и она в отчаянии ощупывала траву. — Если расскажете, что особенного для вас в этих серьгах, подскажу, где искать пропажу. — Он удобно опёрся о валун позади себя и, не отрывая взгляда, изучал Литавру. — Обойдусь! — огрызнулась она. Нефрит её понимал — с врагами не откровенничают. С ними вообще лучше не разговаривать, если не пытаешь получить от них нужную информацию. Если ничего о них не знать, то они остаются в памяти чем-то серым и безликим. Так намного проще их убивать. Но он, сам того не желая, перешёл запретную черту. Литавра продолжала искать, методично прощупывала притоптанную высокую траву. Но темнело быстро, и шансов найти серёжку оставалось всё меньше. — Ладно, ваша взяла, — нехотя сказала она. — Эти серьги подарок погибшего жениха. — Хорошая попытка, миледи. Но я безошибочно распознаю ложь, — с лёгкой улыбкой сказал он. Литавра шумно выдохнула и забавно насупилась. Нефрит смотрел на неё и не мог поверить, что перед ним девчонка, от чьей руки пал не один десяток солдат. — Их подарил мне отец, — тихо сказала она. — Вот теперь вы говорите правду, — прищурился Нефрит, — но я хочу знать всю историю. Литавра помедлила с ответом, затем тяжело вздохнула и продолжила: — Когда я была маленькой, и мой дар воительницы ещё не пробудился, я любила читать сказки. — Она подошла к огню и подкинула несколько крупных веток в трещащий огонь, а затем села рядом на землю, и отблески костра заплясали медью в её волосах. — У меня была любимая книга. Большая такая. Тяжёлая, с шёлковыми страницами и невероятно красивыми картинками. — Она вновь замолчала, и на долю секунды на её лице возникла мечтательная улыбка. — На одной из картинок была принцесса с такими серёжками. Мне она так нравилась, что я всем говорила, что когда вырасту, стану такой же принцессой. И у меня будут серьги в виде волшебных цветов. Они мне особенно нравились. — Литавра посмотрела Нефриту в глаза, но он всем видом показывал, что половины истории было недостаточно. — Папа подарил мне их на день рождения. И я летала от счастья… Не забуду это чувство… Не хочу забыть… — Она замерла, её взгляд вдруг стал отрешенным. — Не хочу забыть ту себя, которая умела радоваться, верить и мечтать. Литавра замолчала, а не Нефрит не знал, что ответить. Тишина смешалась с темнотой. Запах дыма с ароматом мокрой травы. Жизнь с войной. — Она запуталась у вас в волосах, — нарушил молчание он. Литавра растерянно посмотрела на Нефрита, затем провела рукой по спутанным прядям и нащупала потерянную серёжку. — Спасибо. — Её губы дрогнули в мимолётной улыбке, когда Литавра рассматривала поблескивающее в свете огня украшение. — Это роза, — вдруг тихо сказал Нефрит. — Что? — не поняла она. — Цветок, в форме которого сделаны ваши серьги, называется роза и растёт на Земле. — Правда? — В её больших зелёных глазах загорелся искренний интерес. — С моей стороны было бы невежливо врать после вашей откровенности. Его взгляд рождал в груди Литавры странное волнение. Оно казалось одновременно приятным и пугающим, как и сам Нефрит. Спокойный, улыбчивый и учтивый, даже как будто бы снисходительный. Он вёл себя так, словно не был связан и его жизни ничего не угрожало. И в то же время Литавра знала, насколько он быстр, ловок и силён. Он едва не застал её врасплох и легко мог убить. — И розы бывают такого же цвета? — Она продолжала вертеть в руках серёжку, разглядывая миниатюрные лепестки. — Розы бывают разные. Бывают такого же оттенка, как ваше украшение, и символизируют нежность, привязанность, светлые мечты. А бывают ярко-алыми, как закат, багряными, как кровь, белыми, как облака и даже жёлтыми, как солнце. Бутоны роз бывают крупными и тяжёлыми, на толстых высоких стеблях, а бывают чуть больше фаланги пальца. А ещё розы бывают плетистыми, увивают изгороди и стены домов… Тембр его голоса околдовывал Литавру. Она завороженно смотрела то в синие глаза Нефрита, то на движение его красиво очерченных губ. Сердце гулко забилось в груди от мысли, что чтобы выжить, ей скорее всего придется убить Нефрита, так как сил осуществить изначальный план и обменять его на пленных офицеров у неё всё же не хватит. И она увидит, как застынет его взгляд, как вздох застрянет в грудной клетке, а последние слова в горле… И мир потускнеет и посереет… Литавра моргнула и посмотрела на огонь, криво пляшущий под порывами ночного ветра. Странная, неуместная мысль и не к месту зашевелившиеся в душе чувства. — На Земле много цветов? — Ей хотелось забыться, не думать о войне, о нарастающей боли во вновь открывшейся ране, о смерти. Ей хотелось помечтать. Хотя бы недолго. Как в детстве. — В некоторых частях Земли целые поля. Они похожи на яркие, уходящие в горизонт, благоухающие моря… — Он невольно посмотрел на небо, туда, где голубым светом поблескивала родная планета. Литавра проследила за его взглядом и тоже посмотрела вверх. Они молчали. Слушали ветер, шелест травы, деревьев и треск огня. Всё вокруг дышало жизнью. Но Смерть незримо бродила рядом. — Хотелось бы увидеть то, о чём вы рассказываете, своими глазами. Жаль, я никогда… — она не смогла подобрать слов, чтобы закончить мысль. — Действительно, жаль. Неожиданно приятная у нас вышла беседа, — пристально глядя на Литавру, произнёс Нефрит. Она не выдержала его взгляда и отвернулась. — Да. — Она надела серёжку и нащупала рукоять кинжала. Силы стремительно таяли. В конце концов воинский долг и жизнь принцессы важнее сентиментов. Нужно уходить. Одной. — О врагах, леди Литавра, — его голос вдруг прозвучал над ухом, а горячее дыхание коснулось шеи, — надо знать больше, чем просто имя. Она не успела среагировать, сначала на её левом запястье защелкнулся широкий металлический браслет, и неожиданно навалилась неимоверная тяжесть, малейшее движение давалось с трудом. Мгновением позже такой же браслет плотно обнял запястье правой руки, и воительница потеряла способность управлять своим телом и обмякла в руках Нефрита. — Как? — прошептала она. — Как вы развязали веревки? — Я маг, миледи. Фокус с веревкой для меня так же прост, как оседлать запряженную лошадь, — самодовольно ответил он. Нефрит уложил Литавру на траву и принялся ловко расстёгивать кожаные ремни, чтобы снять с неё броню. Ярость, ненависть, презрение испепеляющим пламенем вспыхнули в сердце воительницы, и она обрушила на Нефрита поток всех бранных слов, которые знала. — Побегерите силы, миледи. Чары вам в любом случае не сбросить. Вы проиграли. Смиритесь. — Казалось, его забавляли её эмоциональные выпады и тщетные попытки освободиться. — Трусливый ублюдок! Надо было сразу перерезать тебе горло! Чтоб ты захлебнулся собственной кровью! — яростно шипела она. Нефрит усмехнулся, снял с Литавры верх одежды и замер. Её плечи, руки, грудь и живот покрывали многочисленные шрамы — длинные и узкие от клинков, маленькие и круглые от стрел и расползающиеся кривыми узорами от ожогов. Какие-то были старыми, а потому побелевшими и менее заметными в свете костра. Другие бледно-розовыми, а третьи яркими, недавно затянувшимися. — Что, сразу весь запал пропал, милорд? — Её слова сочились ядом. — Подобным меня не напугать, — шепнул он, наклонившись к её лицу. Нефрит отстранился, снял китель, а затем стянул через голову рубашку из плотной тёмной ткани, и Литавра увидела, что на теле Нефрита военных «сувениров» было ещё больше. Один, особенно глубокий и уродливый, шёл от правой ключицы до левого бока. Воительница замолчала, глядя в спокойные синие глаза врага. Война изуродовала их тела и души, заставила познать все оттенки боли. Они воевали по разные стороны, но в тот момент смотрели друг другу в глаза и понимали без слов. Нефрит надорвал край своей рубашки зубами, а затем с силой потянул и разорвал ткань. Так он сделал несколько раз, получив длинные полоски материи. Затем достал из привязанного к поясу штанов мешочка флягу и маленькую железную баночку. Нефрит вылил из фляги немного резко пахнущей жидкости на сложенный в несколько раз лоскут, потом осторожно повернул Литавру на левый бок и в тусклом свете дрожащих языков пламени увидел небольшую, но глубокую колотую рану. Кожа вокруг неё сильно опухла и покраснела, сама рана гноилась и кровоточила. — Будет жечь. Прости. — Он прижал мокрую ткань, Литавра чуть дернулась и заскрежетала зубами. Нефрит быстро и умело очистил рану. Затем открыл баночку с густой мазью, от запаха которой слезились глаза, густо намазал ей правый бок Литавры и наложил плотную сухую повязку из нескольких полосок материи. — Скоро перестанет жечь, и боль утихнет, — тихо сказал он, аккуратно перевернул Литавру на спину и накрыл её своим кителем. Он подкинул веток в костёр и сел рядом. — Зачем ты это сделал? — шепотом спросила она. — У меня приказ доставить тебя живой и невредимой, — равнодушно отозвался он. — Чтобы я подольше протянула под пытками? — усмехнулась она. Нефрит молчал. Он знал, что Эндимону были нужны ответы, и чтобы их получить его сюзерен не побрезгует жестокостью. А Литавра будет молчать. До последнего вздоха. В этом он был также уверен, как в настойчивости своего принца. Нефрит вздохнул и посмотрел на небо. Меж плотных, бурых облаков игриво поблескивали звёзды. Они давно нашептывали ему одну нелепицу, но лишь сегодня до него начал доходить её смысл, чему он был не особо рад, потому что не знал, как поступить. — Тебе холодно? — Он заметил, что тело Литавры сотрясалось от крупной дрожи, несмотря на жар от огня. Она не ответила, и Нефрит молча поднялся, подошёл к ней, лёг рядом и притянул к себе так, что она оказалась прижатой к его обнаженной груди. — Так должно стать теплее. Он погладил её по спине, и Литавра задохнулась от шквала противоречивых чувств. Она оказалась в объятиях врага! Литавра забыла о жгущей и неприятно пульсирующей ране, сосредоточившись лишь на ощущении тепла от соприкосновения её тела с телом Нефрита. С ужасом она поняла, что ей нравилось чувствовать его горячую, неровную от шрамов кожу, вдыхать его запах — терпкий и чуть сладковатый, слышать дыхание и биение сердца. Происходящее казалось одновременно правильным и неправильным. Нефрит был врагом, но вместо ненависти и злости рождал в её сердце непонятную нежность и грусть. — Расскажи мне о Земле, — шепотом попросила она. — Ты говорил там много цветов. Расскажи, какие они. Нефрит рассказывал про солнечные одуванчики, про васильки, похожие на осколки летнего неба, про простые, но милые ромашки и душистый клевер, про цветущие деревья и кустарники. Он рассказывал о том, что помнил и любил до того, как пришла война. А Литавра слушала, затаив дыхание, и наслаждалась звучанием его бархатистого голоса. Его крепкие объятия успокаивали и согревали. Литавра не могла вспомнить, когда её в последний раз обнимали. Она совсем забыла, каково это. Забыла, что бывает по-простому, по-человечески хорошо и уютно. Даже на голой земле и под открытым небом. — Тебе надо поспать, чтобы отдохнуть. — Нефрит немного ослабил магический контроль над её телом, чтобы Литавра могла повернуться и лечь как удобно, но при этом не смогла сбежать. — Я не хочу, — она печально улыбнулась. — Не хочу тратить время на сон, когда можно послушать интересные истории. Ты же знаешь, что ничего подобного потом не будет. — Знаю, — отрешённо ответил он. Ему хотелось, чтобы эта ночь не кончалась. Он продолжил рассказывать, а Литавра ощущала, как в груди, словно бутон розы, распускается незнакомое ей до этого чувство. Оно становилось всё больше, охватывая трепетом, радостью и мучительной грустью каждую клеточку. Казалось, что вместить внутри это огромное светлое чувство было невозможно, оно так и рвалось наружу. Литавра крепко обняла Нефрита и всё же заснула. — Спи, Лита, спи. — Он нежно гладил её по волосам. К нему же сон не шёл. Преданность Эндимиону, честь и воинский долг вступили в его душе в схватку с непреодолимым желанием защитить Литавру, уберечь от боли и страданий. Нефрит не будил её, дал выспаться и восстановить силы, поэтому он переместил их на площадь фонтанов перед Лунным Дворцом, когда солнце было уже высоко. Литавра быстро оглядела многочисленные разрушения, следы засохшей крови на земле и стенах и десятки земных солдат. — Вы захватили Дворец? — едва слышно спросила она, когда Нефрит вёл её по ступеням вверх, тем самым нарушив гнетущее молчание, которое царило между ними с момента пробуждения. — Да. — Он был немногословен, старался не смотреть на неё и постоянно хмурился. — Когда? — Литавра долго молилась, чтобы война закончилась, но не хотела, чтобы финал был столь печальным для Луны. — Десять дней назад, — также тихо ответил он. Их шаги гулким эхом разлетались по широкому коридору. Под ногами хрустели осколки старинных искусных барильефов, черенки ваз и удивительных скульптур, недавно украшавших Лунный Дворец. То, что Литавра любила и чем восхищалась, превратилось в руины и пыль. — А их высочество Астрей, Геспер и… Серенити? — её голос дрогнул, когда она произносила имя принцессы, чьей хранительницей являлась. — Принцесса Серенити под стражей, остальные казнены. Литавра сжала челюсти. Она понимала жестокость землян. Луна развязала кровавую войну, пыталась захватить свободную, мирную планету. От рук магов и солдат Луны погибли тысячи, на месте многих земных деревень и городов остался лишь пепел и выжженная земля. Принцу Эндимиону не с чего было проявлять милосердие к захватчикам, но к Серенити… Она никому не причинила зла. Астрей и Геспер давно превратили её жизнь в ад, но свет её души не угасал никогда. Она точно не заслуживала мучительной смерти! — Ваше высочество. — Нефрит постучал, вошёл в Белый зал, придерживая под локоть Литавру, и склонил голову в знак почтения. — Я выполнил ваш приказ. Эндимион отошёл от массивного светлого стола, на котором были разложены топографические карты, и у Литавры появилась возможность рассмотреть принца Земли, о котором она так много слышала. Он был чуть ниже Нефрита ростом, но также хорошо сложен. Судя по выправке, он обучался военному делу, а небольшой шрам на левой стороне лица у виска свидетельствовал о том, что Эндимон не отсиживался в штабе, пока его солдаты проливали кровь. — Благодарю, Нефрит. Я в тебе не сомневался. — Эндимион пристально изучал Литавру, и от его тяжёлого, пронизывающего взгляда, от исходившей от него энергии у неё холодела спина, хотя Литавра была не из пугливых. — Ваше высочество, я не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к делу. Я хотел бы воспользоваться правом свободного выбора невесты, дарованного моему роду ещё вашим прадедом, и попросить вас скрепить мой союз с леди Литаврой нитью Хроноса. — Нефрит произнес просьбу быстро, чётко и уверенно, но он непроизвольно сжал пальцы на руке Литавры, выдавая волнение. Литавра на мгновение подумала, что ослышалась или неправильно поняла, что имел в виду Нефрит. Но тяжёлая, пульсирующая напряжением тишина говорила о том, что он действительно просил принца их поженить. Эндимион удивлённо посмотрел на Нефрита. Затем его взгляд стал ледяным. Он смотрел так, словно заживо потрошил душу вассала, осмелившегося озвучить вопиюще дерзкую просьбу. — Я не могу тебе отказать, — наконец ответил Эндимион, — но надеюсь, ты осознаешь все возможные последствия подобного союза. — Да, ваше высочество. — Нефрит склонил голову в знак благодарности и почтения. — Ты получил предсказание? — На скулах принца играли желваки. — Да, ваше высочество. Ответ, казалось, удовлетворил Эндимиона. Он внимательно посмотрел на Литавру, изучая каждую мелочь в её внешности и выражении лица. — Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. — Он вернулся к столу. — Можешь, идти. — Благодарю, ваше высочество. — Нефрит выдохнул и поспешил покинуть зал. Едва Нефрит и Литавра оказались наедине в коридоре, она не удержалась от расспросов. — Милорд, соизволите объяснить, что происходит? Вы всерьёз решили на мне жениться? — Происходящее казалось ей розыгрышем. — Это был единственный способ уберечь тебя от допросов и сохранить твою жизнь, — спокойно ответил он. — Но зачем? Мы же враги. Ты ведь меня совсем не знаешь! — упорствовала она, до конца не веря, что один из четырёх приближенных Эндимиона мог поступить столь безрассудно. — А если я сбегу? Или помогу бежать принцессе Серенити? Нефрит остановился и прижал Литавру лопатками к стене. — Во-первых, не всегда нужно знать, иногда надо просто чувствовать. — Он вдруг наклонился и коснулся её сухих, потрескавшихся губ своими — мягкими и тёплыми, и Литавра забыла, как дышать. — И с этого момента, что бы ты ни сделала против государства Земли, отвечать будем мы оба. Сбежишь — тебя поймают, и казнят нас обоих. — Скажи честно, ты сумасшедший? Кто в здравом уме будет рисковать жизнью ради врага? — Она старалась взять себя в руки, успокоить сердце и выровнять дыхание. — Я много раз смотрел в лицо смерти и не боюсь её, а вот в лицо любви смотрю впервые… И мне кажется, ради неё стоит рискнуть, — он улыбнулся и провёл пальцами по её шее. Литавра почувствовала, как запылали щёки. С ней никто никогда так себя не вёл, так не смотрел и не разговаривал. — А о каком предсказании говорил Эндимион? — сменила тему она. — Я звездочёт. Слышу предсказания звёзд. Этот дар передаётся по наследству, поэтому нашему роду разрешено самостоятельно выбирать с кем связать судьбу, чтобы его унаследовали дети. — То есть, тебе звёзды сказали жениться на мне? — с недоверием переспросила она. — Они, к сожалению, не настолько прямолинейны, — рассмеялся он, а затем вновь стал серьёзным. — Целый месяц они мне твердили, что лишь в объятиях врага я обрету истинного себя и познаю настоящее человеческое счастье. Но до вчерашнего вечера я не понимал, о чём они говорили. — Нефрит… — Да, я понимаю, в такое непросто поверить. Но звёзды меня ещё ни разу не обманывали. Он вновь поцеловал её — осторожно, медленно, нежно. И Литавра сдалась. На несколько мгновений она позволила чувству светлой, сладкой радости наполнить сердце, и обняла Нефрита за плечи. — Я не хочу твоей смерти, но не могу оставить Серенити, — честно призналась она и провела рукой по его щеке. — Она заслуживает жизни. — Ты не сможешь ей помочь. Даже если вы сбежите, вас быстро найдут. Поверь. И снисхождения у Эндимиона тогда можно не искать, — вздохнул он. — Но что с ней будет? — Литавра с отчаянием посмотрела на Нефрита. — Всё зависит от того, что победит: тьма моего принца или свет твоей принцессы.

***

Эндимион мерил шагами Белый зал. Злость клокотала в его душе. Просьбу Нефрита он расценивал не иначе как оскорбление и предательство. Сердце жгло и разрывало от боли. Да как он мог после стольких лет кровавой войны решить жениться на враге?! Эмоции бурлили, и вдруг холодная, расчетливая мысль вспыхнула в сознании и обуздала горькие чувства. Он мог поступить так же! Эндимион остановился и подошёл к окну, чтобы подумать. Он мечтал истребить весь род правителей Луны, отомстив за смерть отца, дяди и младшего брата. Только собственной кровью они могли расплатиться за тысячи отнятых жизней, за слёзы, боль и страдания невинных землян. Эндимион со злорадством вспоминал лица Астрея и Геспера перед казнью, их полные страха глаза и трясущиеся губы. При других обстоятельствах он бы оставил их подыхать в катакомбах, чтобы их заживо жрали крысы, поэтому считал публичную казнь для последних правителей Луны незаслуженной милостью. Он бы и Серенити, не задумываясь, казнил вместе с братьями, но ему был нужен Серебряный Кристалл. Кроме того, по непонятной Эндимиону причине, Серенити обладала огромной властью над лунянами, хотя никогда не правила. Её братьев они сдали почти без боя, а вот ради Серенити были готовы умереть. Она попросила их прекратить сопротивление, и они сложили оружие. Она попросила накормить его солдат, и жители сами принесли еду. Её казнь однозначно обернётся новой волной ожесточенных столкновений, а вот женитьба позволит получить власть над Луной на законных основаниях и закончить войну навсегда. Но Эндимиону претила мысль связать жизнь с наследницей лунного рода. Он ненавидел их всех. Ненавидел так сильно, что даже думать не мог о том, что в его будущих детях, которым он будет вынужден рано или поздно передать трон, будет течь кровь лунной принцессы. Такая цена за власть и окончание войны казалась ему непомерно высокой, и в то же время другого выхода у него, похоже, не было.