Тот, кто заполняет пустоту

Хорошая погода в Ривенспайре долго не продержалась: на следующий же день пошёл дождь, затянувшийся на несколько суток. Замок стоял на возвышении, потому мог не бояться затопления, однако его затянуло плотными тёмными тучами, что медленно наползали на простирающиеся к западу Очанковые поля с гор Боралиса. Среди дня темно было так, словно мир давно погрузился в вечерние сумерки — солнечные лучи не могли пробиться сквозь покров облаков даже в те редкие моменты, когда дождь ненадолго стихал. Приходилось постоянно зажигать лампы или магические огоньки, чтобы хоть как-то развеять мрак. Астор, несмотря на непогоду, пребывал в прекрасном расположении духа. Хоть он рос в солнечном Рихаде и больше предпочитал жаркий и сухой климат Хаммерфелла, дождливая пора на границе лета и осени будила в нём особое настроение, лёгкую, приятную меланхолию… которой в кои-то веки можно поддаться. Он не мог вспомнить ни дня безделья за последний год: вампиры, вампиры, мрачные бури, предельские ведьмы, чужие проблемы, снова куда-то бежать, что-то решать… он не был дома несколько месяцев. Безостановочная гонка так напоминала первые полтора года на Нирне, что Астор начал испытывать нехорошее дежа-вю. В замке Рейвенвотч у него наконец-то получилось если не остановиться, то притормозить. Астор без зазрения совести пользовался возможностью побыть с Верандисом подольше, поближе… граф был не против частого общения и звал сам. Немного восстановившись, Верандис сперва повеселел и посвежел, однако через день-второй стал мрачнеть буквально на глазах. Он реже улыбался и чаще уединялся. Астор наблюдал за метаморфозой с грустью и тревогой: как он ни старался, граф продолжал постепенно каменеть. Тем не менее, с Верандисом по-прежнему было хорошо. Становилось легче дышать, смеяться, говорить… они довольно много говорили, о личном и не очень. О некоторых деталях приходилось умалчивать: о чём-то Астор поклялся молчать, чем-то сам не хотел делиться. Зато с удовольствием слушал Верандиса, когда удавалось его разговорить. — Так насколько стар этот замок? — Астор задал давно интересовавший его вопрос. Замок явно был несколько раз перестроен и давно утратил даже намёк на первоначальный вид, но от камней фундамента тянулись слишком длинные ниточки в прошлое. Астор опасался тянуть за них настойчиво, хотя бывало так, что обрывок какого-то старого, стёртого и искажённого временем события сам привлекал внимание — неизвестно, что можно поймать там, в глубине тени, что старше стен. Граф едва заметно улыбнулся. — Задолго до меня эти земли принадлежали послам Диренни при дворе айледского короля, построившего Эрокии и Скалу Рока. Замок тогда выглядел совершенно иначе, конечно, но назывался так же: Вороний Дозор, — название Верандис произнёс на альдмерисе, но Астор без труда понял. — Когда энергия Бессветного осколка опустошила Ривенспайр, а айлейды оставили Эрокии, замок забросили за ненадобностью: слишком далёк от центра бурной политической жизни, неудобен расположением и дорого обходится в содержании. Я получил эту землю в награду от одного из королей Шорнхельма, вместе с титулом графа гораздо позже. — Значит, Рейвенвотчам дал имя замок. А имя твоей семьи… калана..? — протянул Астор. — Давно в прошлом, — отрезал Верандис необычайно сухо. Затем качнул головой, выпрямился в кресле. — И лучше ему не звучать спустя столько веков. — Хорошо. Извини, что спросил лишнее. А как тебе удалось заполучить титул? Это ведь произошло незадолго до объединения Хай-Рока и первой империи? Сложное было время. В тенях воспоминаний, увиденных им в Сером Убежище, Верандиса уже называли графом. Быстро же он успел обзавестись землями и властью… Астор неплохо представлял, какие настроения относительно эльфов царили в то время в Хай Роке. Тем более, эльфов-вампиров. — Удачно применил свои знания и навыки… тогда, как и сейчас, мер при бретонском дворе не был редкостью. Многие бретонцы из новообразованной знати тогда публично отгораживались от связей с альтмерами, а втайне обращались за советом или с поручением. Правда, немногие решались открыто признать заслуги, тем более, награждать за них столь щедро. Тогдашний король Шорнхельма был человеком очень... прогрессивных и правильных взглядов, — тень улыбки появилась на бледных губах и тут же пропала. — Мне показалось, из него получился бы хороший правитель, и я поддержал его в нужный момент, а после, когда он получил власть, заслужил и свой титул, и земли… Верандис вспоминал короля с необычайной теплотой, рассказывал о том, как перестраивал доставшиеся ему руины, постепенно возвращая замку величие, и о том, как приходилось порой балансировать на опасно тонкой грани — не все правители Ривенспайра приветливо относились к альтмерам, — и о том, как удалось подделать историю, чтобы не возникало вопросов о чрезмерно долгой жизни графа. Альтмеру было проще провернуть трюк, которым пользовался ещё печально известный Фрестриен Спенард*: по документам владения и титул переходили от наследника к наследнику, а де факто… что ж, те дворяне Ривенспайра, кто знал о специфическом состоянии графа, были достаточно здравомыслящими, чтобы не заострять на этом внимание. Верандис увлёкся и говорил долго, но так интересно, что время для Астора прошло незаметно. Несколько раз он ловил себя на том, что сидел на краю кресла, подавшись вперёд настолько, что почти терял равновесие. Граф вертел в руках полукруглую яшмовую фигурку свернувшегося в клубок не то дракона, не то кота, и нельзя было не отметить ловкость и изящество движений его ладоней и длинных белых пальцев с заострёнными, ухоженными ногтями. Закончив, Верандис выдохнул и устало приложил пальцы к переносице, закрывая часть лица ладонью, будто разговор вытянул из него все силы. Астор повёл плечами, затёкшими от долгой неподвижности. Взяв в руки чашку, задумчиво посмотрел на содержимое: к ней он притронулся раза два, и чай успел остыть, зато набрался крепости и цвета. — Спасибо, что выслушал, — тихо произнёс Верандис. Астор неопределённо качнул головой. Граф внимательно смотрел на него в ответ из-под полуприкрытых бледных век. — Это я должен благодарить. Тебя очень интересно слушать. Уголки бледных губ дёрнулись вверх. Помимо прочих незначительных забот, нашедших Верандиса сразу после возвращения, оставалась ещё одна весьма значительная проблема. Возможно, именно в ней крылась причина одолевшего графа невесёлого настроения. Раньше Верандис был прекрасным магом и, как большинство альтмеров, во многом полагался на чары, но обновлённое тело слушалось не так хорошо, как хотелось бы. В плане магии — не слушалось совсем. Верандис принимать это отказывался. Астор застал его за безуспешными попытками сконцентрировать магическую энергию и сотворить заклинание на четвёртый день после того, как пришло письмо от Адусы. Последние дня два Верандис стал подолгу пропадать в тренировочном зале на первом этаже, и не нужно быть гением, чтобы понять, что он там делал. Помощи граф не просил, однако Астор, не дожидаясь приглашения, решил предложить сам. Верандис, заметив его появление, впервые за всё время ощутимо напрягся. Он вздрогнул, развернулся на носках, зачем-то спрятав застывшую в магическом пассе руку за спиной, и уставился обеспокоенным взглядом Астору в район переносицы. — Что-то срочное? — спросил Верандис, пытаясь придать голосу твёрдости и невозмутимости, но вышло плохо. Наверное, мало кто видел его настолько взвинченным и расстроенным. — Нет. Хотел предложить посильную помощь. Я мог бы… Коротким движением руки Верандис заставил его замолчать и прикрыл глаза. Сопротивляться властному жесту было трудно — и это при том, что никакой магии граф не применил. — Благодарю за предложение, — медленно проговорил Верандис. Дыхание его, несмотря на спокойный голос, стало тяжёлым, — но я справлюсь сам. Не хочу занимать твоё время. Астор мог бы возразить, что как раз времени у него полно, но не стал: с таким-то тоном спорить бесполезно. Он раздраженно пожал плечами: — Как хочешь. Но если что, знай: я в твоём распоряжении. И вышел за дверь, покачав головой. Естественно, весь оставшийся день Астор пребывал в весьма дурном настроении. Предлагая свою помощь, он не только хотел облегчить графу жизнь — и провести с ним время, глупо это отрицать, — но и подстраховать всех Рейвенвотчей. Чем быстрее Верандис восстановится, хотя бы частично, тем спокойнее всем будет: совсем скоро предстоит вновь столкнуться с Серой Ратью, и если он будет не в форме, последствия могут быть… смертельными. Вряд ли Верандис, даже ослабленный, согласится держаться подальше от проблем. Точно не согласится, а если Астор предложит, то пошлёт подальше. Погода была под стать мыслям: в небе непрерывно грохотало, сверкали молнии, в окна яростно и быстро стучали тяжёлые капли. Во второй половине дня ненастье прекратилось. Устав маяться в стенах замка, Астор решил пройтись к небольшому озеру, зажатому между скал. Созерцание водной глади всегда способствовало успокоению и упорядочивало мысли. Конечно, вместо мутного озерца, в котором проживали разве что жабы, Астор предпочёл бы "созерцать" ухоженный пруд с небольшими разноцветными рыбами, какой был в доме его дяди, но в сложившихся обстоятельствах подойдёт всё, что угодно. Из-за дождя озеро разлилось, дошло почти до самого замка, а водопад, обычно бежавший размеренным потоком, походил на яростно ревущую стену из грязи, воды и камней. Астор прошёлся по каменистому берегу, постоял у самой кромки, слушая рокот водопада и какофонию жабьего кваканья, от которой очень быстро зазвенело в ушах. Набрал в ладонь воду и тут же вылил обратно — она была ледяной и илистой. Облака, закрывшие клонившиеся к закату солнце, сразу после ливня сделались насыщенно-жёлтыми, влажный воздух уплотнился и потяжелел, а ветер стих, будто замок и прилегающие земли накрыло невидимым куполом. Огромная туча нависла над Очанковыми полями на юго-западе, тёмная стена дождя виднелась даже на таком расстоянии. Издалека донёсся протяжный, низкий раскат грома. Решив основательно проветрить мысли, Астор побродил по округе, пока не возобновился дождь, затем вернулся в замок, принеся с собой небольшой цветок водного гиацинта, который неудачно прижился у самого края озера. Цветок всё равно скоро погиб бы: с такими ливнями лишь вопрос времени, когда его вымоет с земли. Астор вручил его попавшейся на глаза Дженеви. Она задумчиво осмотрела бледно-розовые лепестки, осторожно понюхала и заключила: — Ничем не пахнет. Но красивый, — повертев стебелёк в руке, Дженеви вздохнула. — Спасибо. За ужином Верандис был молчалив, ни разу не улыбнулся и, пожелав всем доброй ночи, сразу же удалился в свой кабинет. Незамеченным это не осталось. — Что это с ним? — вполголоса спросила Гвендис, когда шаги Верандиса стихли. Она вроде как обращалась ко всем, кто остался с ней, но смотрела только на Астора. Ей Верандис не сказал о своих неудачах. Астор достроил цепочку его мыслей: для Рейвенвотчей он и пример, и надёжная защита, и опора, и учитель, и отец. Нельзя показывать слабость тем, кто идёт за тобой — нечестно взваливать на них груз беспокойства, неизбежной жалости и неуверенности в своих силах. — Не знаю, — он пожал плечами, вставая. В кабинете Верандис, видимо, продолжил то, что начал в тренировочном зале. Астор проверил его, взглянул мельком через тени: попытки разжечь былую магическую мощь, тлеющую в глубине обновлённого тела, напоминали попытки сыграть мелодию на плохо настроенном инструменте. Только попусту рвать струны. Очень скоро наблюдать за этим стало попросту больно, потому Астор решил посвятить вечер чему-то более приятному. Он быстро нашёл Гвендис: она заняла малый балкон, выходивший на руины Крестшейда, и сидела там под самой стеной, чтобы дождь, превратившийся в мелкую морось, не лился прямо на голову. И нашёл очень удачно — она прихватила с собой бутылку чего-то алкогольного и была решительно настроена опустошить хотя бы половину. Не долго думая, Гвендис предложила ему присоединиться: — Это бренди. Лучшее из моих запасов. И последнее. — Тогда постараемся сделать так, чтобы оно не пропало даром, — Астор подмигнул ей и жестом откупорил бутылку: повинуясь простенькой магии, пробка с громким хлопком вылетела из горлышка и покатилась по мокрому балкону. Гвендис с уважением качнула головой, хотя в её глазах сверкали смешинки. — Вот лучшая магия. Не знала, что для этого есть специальное заклинание. Век живи — век учись, так говорят? Они долго болтали, наблюдая за тем, как на развалины Крестшейда с гор бежали потоки воды и грязи. Улицы заброшенного городка превратились в быстрые и опасные реки. Не самый приятный пейзаж: монохромный, удручающий, давящий, — но его скрашивали разбавивший кровь алкоголь и обмен шутками.

***

За несколько последующих дней ничего примечательного не произошло. Жизнь в замке постепенно вернулась в привычное русло, если не считать присутствия графа, которое всё ещё воспринималось как чудо. Верандис был всё так же молчалив и сосредоточен на своей проблеме. Он старался держаться как обычно, а Рейвенвотчи, конечно, видели, что его что-то гложет, но добиться ответа не могли. Астор пока не вмешивался. Слегка растормошить Верандиса удалось лишь неприятной новостью. Гвендис сообщила, что доставка заказанных ею продуктов для слуг опаздывает: прибытие курьера ожидали сегодня рано утром, а уже наступил полдень. Обычно доставляли всегда в срок, даже несмотря на непогоду. — Можно ещё подождать, по расчётам, хватить должно на неделю-полторы, но я бы проверила: мало ли, вдруг с курьером что-то случилось на дороге. — Бандиты? — предположил Астор. — Вряд ли. С тех пор, как Крестшейд заброшен, им нет смысла тут сидеть: кроме нас, грабить некого, а Адуса ясно дала понять, что к нам лучше не лезть, — Гвендис криво усмехнулась. — Скорее всего, дорогу размыло ливнями, и повозка застряла или сломалось колесо. Но всё может быть. Я разведаю и до вечера вернусь. Она вопросительно посмотрела на Верандиса, и тот согласно кивнул. Астор несколькими днями ранее убедил слуг, что готовить ему не нужно, но всё равно почувствовал себя неуютно из-за того, что они зря потратили на него часть своих запасов… он не сразу подумал, что с этим могут быть проблемы. Раньше, когда Крестшейд был процветающим городком, у Рейвенвотчей не возникало сложностей с обеспечением своих слуг питанием: недалеко стояли несколько ферм, сюда регулярно заезжали торговцы. Теперь же продукты приходилось специально заказывать из Шорнхельма — дорого и долго… Проводив Гвендис, Верандис снова засел в своём кабинете. Астор мог простить ему… “негостеприимное” поведение, но графа ситуация с магией явно мучила, и с этим надо было что-то делать. Он заглянул в кабинет, предварительно постучав и получив резкое “входи!” в ответ. Верандис сидел прямо и напряжённо, будто к спине у него была привязана доска, и гонял по столу нефритовый шарик: он перекатывался от одного края к другому, а граф ловил его и подталкивал обратно. Что-то во всём этот было настолько нервное и тревожное, что Астор сам начал нервничать и сбился с мысли, замерев перед письменным столом. К счастью, Верандис сам начал говорить: — Хорошо, что ты зашёл: я немного погорячился, отказываясь от твоей помощи, — хмуро признал Верандис и поджал губы. — Я… не могу даже свечу зажечь. Граф сказал это таким убитым тоном, будто у него как минимум отнялись ноги. Астор кивнул. Он сел напротив и протянул вперёд раскрытую ладонь. — Дай руку. Я попробую посмотреть, что именно не так. Верандис послушался и теперь с интересом наблюдал, что он собирался делать. Астор снова с удивлением отметил, насколько ладонь графа шире его собственной — это не бросалось в глаза, если не сравнивать, но вблизи разница ощущалась. Затем он сосредоточился на другом: прикрыл глаза, заглядывая в тени. Раздражение, злость, незажжённые искры магического огня, смятение… следы невысвободившейся маны, холодные пальцы, а в них тонкие, тоньше волоса, каналы мана-потока… по ним — к медленно, тяжело бьющемуся сердцу, а оттуда можно осмотреть всё слой за слоем, от невесомого тонкого тела до мышц, до костей... Не так уж много людей и меров знали о “клинках ночи”, и даже не все из тех, кто знал, могли с уверенностью сказать, на что они способны. Что приходило на ум? Бесшумные убийства, высококлассный шпионаж, чудовищные пытки. Гораздо реже вспоминали нестандартные методы врачевания… Астор был знаком с лечебными практиками не так хорошо, как мастера, дававшие ему уроки, однако и Верандиса не нужно было “лечить”: Верандис был здоров и полон сил, к тому же, имел впечатляющий даже для альтмера запаса маны. Вот только каналы мана-потока… они словно атрофировались, как мышцы, которыми давно не пользовались. Возможно, во время ритуала что-то пошло не так, а может, такой эффект был закономерным последствием — этого Астор, увы, не знал. Главное, что каналы не потеряны насовсем, однако восстановление займёт много времени. Можно этот процесс ускорить, расширяя каналы посредством вливания в них чужой маны — подобное он проделывал раньше на себе. Астор поделился соображениями с Верандисом. Тот кивнул, пристально глядя на блестевший магической зеленцой шарик. Взгляд его становился всё мрачнее и темнее с каждой секундой. — Значит, ближайшие месяцы я буду всё так же бесполезен и беспомощен. Прекрасно. Прекрасно, — граф повысил голос и чуть сильнее сжал пальцы. Раздался треск: нефритовый шарик раскололся. Тогда он раздражённо отодвинул обломки в сторону и встал из-за стола, заложив руки за спину. — Ты неправ. Верандис, одно твоё появление в Пределе уже изменит расклад сил. К тому же, ни к кому другому я за советом не могу обратиться, только к тебе. Что до магии… Понимаю, как это удручает, но быстрее не будет. Не каждый же день воскресаешь из мёртвых, дай себе время. Верандис только покачал головой. Он слегка ссутулился и в профиль стал похож на потрёпанного жизнью ворона. — В этом и дело. Во времени. Понимаю, что не успею восстановить и десятую часть своих былых возможностей за такой короткий срок. Не сумею защитить ни себя, ни свой дом, ни Гвендис, ни Феннориана, ни тех, кто надеется на мою помощь и покровительство. И тебе вновь буду должен, хотя, казалось бы, куда ещё больше. Прищурившись, Астор поднялся на ноги. Уже не раз Верандис говорил о “неоплатном долге”, и если поначалу он воспринял это как фигуру речи, то теперь понял: Верандис и впрямь считал себя должником. — Послушай, что ты заладил: “Должен, должен”... Ты не в лавке ростовщика, а я не предъявляю счёт. Если думаешь, что я жду какой-то платы, то ты меня оскорбляешь. Астор растёр запястье, чуть закатал рукав, но, увидев, что под слоем иллюзии проступили багровые линии татуировки, опустил обратно. Верандис покосился на него с беспокойством. — Ничего я не думаю. Но не могу же я вечно рассчитывать на тебя и пользоваться твоей добротой. — Можешь и вечно, если надо, — отрезал Астор. Затем добавил чуть мягче: — Если… если захочешь. Судя по взгляду, граф правильно понял: речь шла не только и не столько о продуктивном сотрудничестве ради победы над разгулявшейся Ратью. Сложно было понять, что именно он собирался ответить: Верандис стоял с каменным лицом, выпрямив напряжённую спину и вздёрнув подбородок. От этого в груди зародилось тянущее болезненное ощущение, жидким холодом растёкшееся по венам. Астор думал о том, что может случиться так, что Верандис ничего, кроме дружеской симпатии к ему не испытает. Не раз думал. Мало что изменится в его жизни, на самом деле: ведь как-то прожил семь лет без Верандиса, значит, и дальше сможет. Главное, что граф теперь снова жив, относительно здоров и настолько далёк от Хладной Гавани, насколько это возможно. Мало что изменится, на самом деле… мысль об этом заставляла сердце заранее сжиматься от тоски. Верандис либо не нашёл, что ответить, либо не хотел отвечать, и молчание стало напряжённым. Астор уже пожалел, что открыл рот: не слишком ли он торопил события? Это у него было время всё взвесить, а Верандис… сомнительно, что в Хладной Гавани у него была возможность и желание о чём-то таком думать. Астор стряхнул оцепенение и сдержанно сказал: — Извини. — Нет, погоди, — прервал его Верандис. Он помолчал ещё немного, облизнул бледные губы, тяжело вздохнул… и медленно, взвешивая каждое произнесённое слово, сказал: — Не хочу лгать: ты нравишься мне, Астор. Но пойми правильно… на данный момент я плохой выбор по многим причинам. Для тебя же будет лучше, если дальше приятного общения не зайдёт. Астор взволновало прикусил щеку с внутренней стороны. В сердце поднялась волна покалывающего, бурлящего, как игристое вино, тепла… но, конечно же, Верандис не мог обойтись без "но". Астор этому почти не удивился. — Что насчёт тебя? — мягко спросил он, обойдя Верандиса так, чтобы видеть его лицо. — Как для тебя будет лучше, м? Верандис кашлянул и отвёл взгляд на несколько мгновений. Каменная маска дала трещину: на его чудесном лице промелькнуло замешательство. Затем граф собрался что-то возразить, но Астор продолжил: — Подумай об этом. Подумай, прошу, — повторил он чуть громче и, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции, подступил гораздо ближе, чем следовало. — А я... Верандис, обеспокоенно нахмурившись, слегка приоткрыл рот. Между тонких бровей пролегла знакомая тёмная морщинка, яркие ализариновые глаза, травянисто-зелёные на просвет, смотрели настороженно, будто что-то беззвучно спрашивая. Он… не собирался отстраняться?.. Астор задержал взгляд на бледных губах и представил, как здорово было бы их поцеловать: сперва легко и невесомо, прислушиваясь к ощущениям, пробуя на вкус, потом глубже и ближе, и зарыться пальцами в мягкие каштановые волосы, притягивая к себе… Он одёрнул себя, не давая мысли развиться. Слишком уж соблазнительной она была. Соблазнительной, жаркой, но… Очень не хотелось бы всё испортить. Вздохнув и отступив на шаг, Астор продолжил то, что хотел сказать: — А я как-нибудь сам решу, что и кто лучше для меня. Вернее, уже решил. А насчёт магии не беспокойся: вечность без неё тебе точно не грозит. Немного терпения, и всё постепенно восстановится. Я обещаю.

***

Гвендис, вопреки обещанию успеть до вечера, вернулась уже после наступления темноты — и не одна. С ней к замку прибыла крытая повозка и двое людей. Верандис, естественно, встретить их не мог, его возвращение должно было оставаться втайне, потому заняться этим предстояло подопечным графа. Астор тоже заинтересовался происходящим и последовал за Дженеви. Один из прибывших был ранен. Дженеви поняла это сразу, как только открыли обычно запертый боковой вход (он вёл ближе к кухне и кладовой, потому оттуда было проще разгружать повозку): она вздрогнула, с шипением втянула сквозь зубы воздух и попятилась. — Кровь, — в её шёпоте зазвучали панические нотки. — Хочешь, я тебя… успокою? — Астор поднял руку, и вокруг пальцев завихрилась магическая энергия. От неё исходило приятное, умиротворяющее тепло. Дженеви покосилась на него, затем на вошедших, и медленно покачала головой. — Нет, не нужно, — она расправила плечи и шёпотом пояснила: — Я должна сама. Задержав дыхание, Дженеви решительно пошла вперёд и спросила: — Что тут у вас? — Как видишь, работа кипит, — Гвендис уже раздала указания слугам: Каллин вместе с одним курьером заносил мешки и ящики, Эстель занималась раненым. — Дорога не обошлась без приключений, да? — хмыкнул Астор. Смертные, и слуги, и курьер, одинаково вздрогнули и удивлённо глянули за спину Дженеви: как всегда, не заметили его в темном помещении. — Сначала телега увязла в грязи, еле вывезли, потом вот это… — подал голос тот, которого ранили, и поморщился, закатывая разодранный рукав. — На нас напал кто-то прошлой ночью. — Кто? — Астор бегло осмотрел его руку, пока Эстель плеснула на чистую ткань дурно пахнущий раствор. Раны несерьёзные, просто несколько порезов, хаотично нанесённых кинжалом или длинным ножом. Странно. — Ненормальный какой-то. Один. Посреди этой п… — курьер посмотрел на Эстель и смущённо кашлянул, — пустоши… накинулся ночью, пока мы вытаскивали телегу из грязи, хотел стащить мешок лука… вот нахрена ему тут лук-порей? Я ещё понимаю, картошку спереть, но лук!.. Переглянувшись с Гвендис, Астор понял, что у неё появились мысли на этот счёт. Очень нехорошие мысли. Когда мешки и ящики с продуктами заняли своё место в кладовой, Гвендис с видом королевского инспектора скомандовала: — На ночь глядя вы, ясное дело, никуда не поедете. Оставайтесь в замке, размещайтесь на первом этаже, а утром разберёмся, что там с телегой. Каллин, лошадей в конюшни. Эстель, приготовь чего-нибудь поесть. Вы двое за мной. Астор не стал спорить, и вместе с Дженеви последовал за ней. Когда Гвендис вышла к лестнице, на свет, он заметил кое-что ещё. — Когда успела научиться скрывать внешность? Гвендис в ответ довольно хмыкнула, повеселев. — Много тренировалась. Пока ещё плохо получается и только в темноте, но, как видишь, смертные уже не разбегаются в ужасе. Они быстро поднялись наверх, где их уже ждал Верандис. Граф ходил из стороны в сторону, заложив руки за спину. Вряд ли он, даже с вампирским слухом, что-то расслышал — стены в замке слишком толстые. — Застряли на дороге, — ответила Гвендис на немой вопрос. Верандис почти успокоился, но она выдала следующее: — Ночью недалеко от Крестшейда на них напал какой-то псих-одиночка. Ранил одного, пытался стащить часть продуктов, но в темноте не рассмотрел, что тащил, и убежал ни с чем. — Та-ак, — протянул Верандис. — И что думаешь? — Нападавший — не вампир, иначе наши курьеры так легко не отделались бы. И он здесь совсем один, иначе нападали бы вместе. У меня два варианта: либо это просто беглый преступник, который скрывается здесь от стражи, и нам не о чем волноваться. Либо… учитывая, что это случилось совсем рядом с Крестшейдом, куда даже самые отмороженные просто так не суются, этот нападавший здесь неслучайно. — Хочешь сказать… — Астор прищурился. Плохое предчувствие защекотало рёбра изнутри. — Возможно… повторю, возможно, кто-то засел в Крестшейде. За замком кто-то следит.