— Пойми, прошу, ты очень-очень нужен мне.
Вирт смотрел на кухню, куда из окна падал оранжевый свет заходящего солнца. Пылинки летали по комнате, что мучило парня подойти туда и открыть окно. Но он этого не сделал. Вирт продолжал сидеть на диване, держа ладонь Диппера в своей руке. Сидящий рядом Пайнс молчал, смотря куда-то в сторону. Уже на протяжении трёх дней он предпочитает быть тихим, не создавать лишних звуков в доме. Вирт вздыхает, когда Диппер пропустил его слова мимо ушей. Он не стал повторять вышесказанное, посчитав, что это было бы бесполезно. Вместо этого он переводит взгляд на потолок. Где-то в углу образовалась неглубокая, но большая трещина. Парень помнил, как она появилась. Он моргает, вспоминая, как Грэг решил, что нет ничего интереснее, чем сидеть и бросать мяч в потолок. Вирт ругал брата, но это было больше месяца назад. Сейчас трещина стала немного больше, напоминая собой ветку дерева, заставляя вспомнить Неизвестность. Времена, когда Вирт был буквально никем, просто самым обычным подростком, случайно получив на свою голову это приключение. Да, он извлёк из этого некоторые уроки на всю жизнь, но что из этого? Буквально ничего больше не изменилось.
Потом появился Диппер. Можно сказать, с ноги выбивший себе дверь в жизнь самого Вирта. Более пяти лет назад это казалось таким внезапным и чудесным, даже хотелось верить, что так будет всегда. Но он уходит.
— Зачем ты врёшь?
Вирт знает, когда Диппер не спит всю ночь. Он легко замечает его мешки под глазами, видит, когда тот слишком сонный. Он слышал достаточное количество речей от Мэйбл об этом. Пайнс предупреждала, что брат любитель полуночных свиданий с книгами. Впрочем, Вирт и сам это всегда знал. Знал обо всех увлечениях своего парня. Например, когда тот весь день говорил о единорогах и их мерзком характере, то до позднего вечера Вирт прятался под одеялом от света фонаря, светившего со стороны Диппера.
Так почему же он так упрямо доказывает, что всю ночь спал? Диппер прекрасно знал, что Вирт не поверит во всё это, но продолжал доказывать свои слова, время от времени зевая.
— Зачем ты жжёшь мои стихи?
Вирт стоит за спиной Диппера, когда тот смотрел на горящий камин. Пайнс в ужасе вздыхает, видя, как огонь превращает бумагу в пепел, аккуратно парящий над самим пламенем. Парень видел, как тот в панике смотрит на рядом стоящий стол. Обычно на нём лежали старые и ненужные газеты, которые, вообще-то, и имели судьбу быть сожжеными. Но не в этот раз. Теперь на столе лежала стопка мятых бумаг, на которых Вирт любил сделать какие-то наброски для небольших стихотворений, или умудриться написать поэму в три листа. Может, где-то, среди всего этого и завалялось парочка стихотворений и для самого Пайнса. Сейчас это всё было отдано огню, навсегда. Вирт никогда слишком уж не любил свои «каракули», но видеть, как Диппер сжёг это, было, мягко говоря, непривычно.
— Я должен уйти, — Диппер буквально пролетает мимо Вирта. Тот, в свою очередь, не может и слова сказать. Огонь уносит слова с собой.
Старые кассеты, откровенья. До одуренья вспоминала, как летала… Твои картинки мне глаза сожгли.
Краем уха слушая, как в наушниках поёт о городе Земфира, Вирт смотрел на Диппера из-за его спины. Он редко слушал певицу, но сейчас ему просто не хотелось менять песню на другую. Мелодия казалась более бодрой, чем он сам, сидящий на диване и наблюдавший за Пайнсом печальным взглядом. Диппер не трогал своих вещей, по крайней мере тех, которые он точно забрал бы, собираясь уйти навсегда. Вирт не любил такие моменты, когда парня ни за что не остановить от того, чтобы он не шёл в лес на верную смерть. Так что, оставалось лишь наблюдать, стараясь не мешать ему.
Они не говорили друг другу «пока» или просто не делали чего-либо на прощание. Пока что Вирт пытался успокоить себя лишь тем, что Диппер определённо дал бы понять, уйди он навсегда из этого дома. Моргнув, парень решает просто ждать и, как когда-то говорил сам Диппер, старался быть немножко оптимистичнее.
«Я слишком влюблён… »
Вирт лежал на диване, запрокинув голову на спинку. Над своей головой он держал телефон, просматривая старые фотографии, сделанные кем угодно, кроме его самого. Ну, или большинство из них были такими. Что-то из фотографий летнее, что-то осеннее, и так далее. Каждая из них имела ценность для его воспоминаний. Даже та, где Диппер почти чихнул, и казался немного смешным. На следующей фотографии на него с умилением пялился весь пляж, прося снова чихнуть, но на их камеры. Вирт улыбается, благодаря Диппера за то, что он так и не смог чихнуть ещё раз.
***
Диппер Пайнс
Я скоро буду. 20:37
Скажи, что в это время дом не будет затоплен твоими слезами. Мои плавки остались дома. 20:37
Нет. Здесь сухо. 20:41
Диппер Пайнс
Ты успел убрать всё за 4 минуты? Идёшь на рекорд! :) 20:41
Кое-кто сегодня спит на диване. :) 20:42
Диппер Пайнс
😥 20:42
