Вкус солнечного света

      Он был жёсткий, строгий и требовательный. Сашка, наверное, была мазохисткой. Или ей просто нравилось учиться. На первом занятии он завязал ей глаза, случайно дотронувшись до её шеи. От него пахло одеколоном.       Наверное, Сашка почувствовала к Портнову симпатию, когда в обрывочном бессвязном наборе букв вдруг прочитала: «И она почувствовала вкус солнечного цвета, услышала звук распускающихся цветов, увидела отражение звёзд в небесной реке». Потом, увидев, что её одногруппники его ненавидят, она поняла, что он прекрасный преподаватель. Её тянуло к нему, как мотыльков тянет на огонёк свечи. В последние минуты своей жизни они ещё не знают, что их гибель неминуема, а просто кружатся, кружатся…       — Самохина, не отнимай моё личное время. Ты опоздала на три часа.       — Но я честно всё выучила! На глазах выступили слёзы. Портнов усмехнулся.       — Ты маленькая выскочка с криво подведёнными глазами. Если я сказал сделать 5 упражнений, то надо сделать 5, не меньше и не больше. Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться? Сашка позволила себе думать, что он беспокоится за неё. Хотя, конечно же, он просто не хотел потерять успешную студентку, не её, Сашку, а лишь её функцию. Первый раз она испытала оргазм, выполняя упражнение 26. Ей нравилась его властность. Раз он может читать мысли, разве он не знает и об этом тоже? В четверг, на индивидуальном занятии, это снова случилось. Сашка перестала дышать, чтобы не выдать себя сбившимся дыханием. Но Портнов, конечно, всё равно всё понял. Усмехнулся, но промолчал.       В Новый год Сашка ужасно хотела пригласить Портнова танцевать, но знала, что никакая сила на свете не поможет ей справиться со страхом. Страх управляет всеми поступками людей. Страх смерти, страх ошибки, и самый большой страх — что подумают люди. Здесь Сашка не была исключением. Потом она всё-таки решилась решиться, но он уже ушёл. Он встретил её в коридоре.       — Пойдём. Закурил.       — Я забыл, что ты не куришь, — сказал он, почти сразу же туша сигарету.       — Вы единственный, кто это помнит.       — Я не хочу отпускать тебя домой. Ты можешь сорваться…       — Я не агрессивная!       — Самохина, молчи, когда говорит преподаватель. Некоторые успехи ещё не позволяют тебе вести себя вызывающе. Я не хочу тебя потерять. Похоже на признание в любви, но в его словах не было и тени романтики. И она всё равно уехала. Наступило лето. Грустно было лишь то, что пришлось сдать все учебники. Сашка сказала Портнову, что потеряла свой сборник упражнений. Он пришёл в её комнату и вытащил его из-за батареи.       — Ну? — недовольно спросил Портнов. Сашка пожала плечами, мол, не имею представления, как он туда попал.       — Самохина, ты же знаешь, я не терплю лжи.       — И что же, накажете меня? — почти без страха спросила она. — Дадите штрафные упражнения?       — И не надейся, Самохина. Но ещё раз — и я сообщу твоему куратору.       — Хорошо.       — И чтобы никакой учёбы до сентября! Я знаю, что ты фанатка, но всё есть яд и всё есть лекарство. «Если "всё", то и вы тоже», — хотелось прошептать ей.       Сашка хотела поцеловать его в тонкие сухие губы. Но не могла, просто не могла физически сделать шаг. Они, кажется, были вдвоём во всей общаге.       Портнов зачем-то снял очки и положил их на край стола. Сашка смотрела в его стальные глаза с крошечными, точно маковые зёрна, зрачками. В одно мгновение он преодолел разделяющее их расстояние и жёстко ухватил Сашку за подбородок. Она непроизвольно облизнула губы. Во рту пересохло. «Ну же, ну, — думала она. — Сделай это. Сделай это, потому что я сама никогда не решусь». Несколько мгновений Портнов разглядывал её лицо, потом, усмехнувшись, резко провёл пальцем по Сашкиной нижней губе, ногтем царапая нежную кожу. Ей стало больно, и она приложила ладонь ко рту, проверяя, не пошла ли кровь. Портнов взял со стола очки и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты.       Стерх не орал, не угрожал, как Портнов. Но у Сашки просто не получалось впустить в себя эту тишину. Это было хуже, чем трогать лягушек, чем думать о мёртвых котятах на обочине дороги, хуже, чем всё. И это его: «Сашенька, вам надо лишиться девственности». Как будто это так же легко, как за хлебом сходить! Она встретилась с Фаритом Коженниковым возле института.       — Я не смогу, понимаете? У меня мама рожает! Я хочу, слышите, я хочу, чтобы она была жива и здорова!       — Это нормальное желание. Я думаю, у тебя всё получится. Мне кажется, я знаю, как тебе помочь. Прорвись за невозможное. Укради кошелёк, разбей окно голой рукой. Это поможет вырваться на новый уровень, понимаешь? Она решила избавиться от двух проблем сразу. Постучала в 38 кабинет.       — Сейчас не мои приёмные часы, — недовольно сказал Портнов.        — Я к вам по делу. Он смерил её оценивающим взглядом, будто заранее знал, что она ему сейчас скажет.       — Посмотри мне в глаза, — внезапно сказал Портнов, вплотную приблизившись к ней. И она увидела. На глаза невольно навернулись слёзы, и она зло смахнула их рукой.       — Вы не человек! Вы просто учебник, которому кто-то забавы ради дал человеческое имя!       — Ты тоже уже не человек, Самохина.       — Но я была им!       — Для тебя это так важно? Вопрос остался без ответа.       — Зачем ты пришла?       — Будто сами не знаете.       — Не груби, Самохина. Не груби, иначе я позову твоего куратора.       — Боитесь не справиться?       — Не ёрничай. Скажи это вслух.       — Я не могу.       — Двадцать упражнений подряд можешь, а это нет?       — Это выше меня.       — Значит, управляет тобой. Побори себя, Самохина. Скажи.       — Я люблю вас, — неожиданно для себя произнесла Сашка, хотя хотела сказать совсем другое.       — Что? Сашка впервые увидела, как Портнов побледнел. Снял очки, потом снова надел. Она неловко тронула губами его губы. Он не отстранился, и Сашка плотнее прижалась к нему. Провела рукой по длинному хвосту волос, нащупала резинку, потянула, и его светлые волосы рассыпались по плечам.       — Самохина, что ты… — начал он.       — Олег Борисович, пожалуйста, помолчите хоть немного, — с укором произнесла Сашка, старательно расстёгивая его рубашку.       — Пять штрафных упражнений, Самохина, — строго сказал он, но потом замолчал. Сашка никак не могла справиться с пряжкой ремня на его джинсах. Портнов терпеливо ждал, но потом оттолкнул её. Спокойно и ловко снял штаны, потом в полном молчании раздел её и уложил спиной на стол. Она старалась смотреть ему в глаза, но он разглядывал её всю.       Сашка вскрикнула от боли, впиваясь ногтями в его спину. Портнов даже не поморщился. Она зажмурилась, выравнивая дыхание, и боль начала потихоньку отступать. Она приподняла бёдра и поудобнее ухватилась руками за его шею. Портнов выдохнул сквозь зубы и притянул её к себе. Несколько глубоких резких толчков, и Сашка уже выгибалась ему навстречу, сдерживая стон.       — Что ты чувствуешь, Самохина? — тяжело дыша, спросил Портнов, продолжая двигаться.       — И она почувствовала вкус солнечного цвета, услышала звук распускающихся цветов, увидела отражение звёзд в небесной реке, — процитировала она, выдыхая через слово. — А вы, Олег Борисович?       — Я... чувствую… — удивлённо произнёс он.