***
У Куникиды сквозное ранение в ногу, и судя по типу кровотечения, продырявлена бедренная артерия. И они две минуты спорят о том, можно ли Дазаю отвезти напарника в агентство, или стоит позвонить Йосано-сан и попросить её приехать. В итоге, Куникиду чуть ли не насильно запихивают на задние сиденья, перетянув ему бедро, чтобы он умирал чуть медленнее. И тот умудряется орать всю поездку, но не потому, что ему больно, а потому, что Дазай проехал на красный. Забавный факт о Куникиде: у него педагогическое образование по специальности «преподаватель математики в средней школе». У него нет медицинского образования или, например, требовательного наставника, в прошлом хирурга, так что он без понятия, с какой скоростью умирает человек от потери крови при ранении в бедренную артерию. После этого Куникида вообще не ходит на задания вдвоём с Дазаем, потому что считает, что чуть не умер из-за того, как Осаму обогнал грузовик. Дазай же считает, что это неоправданно, потому что Йосано смогла вернуть Куникиду в строй только потому, что к тому моменту, когда он привёз его, он ещё не был мёртв. Что, кстати, только благодаря подскочившему адреналину, который не дал Куникиде отключиться от болевого шока и более чем одного литра потерянной крови. Эти люди такие неблагодарные.***
Когда Рампо нужно срочно добраться до места преступления, чтобы, по его словам, поймать преступника по горячим следам, Дазай проявляет все свои положительные качества. — Я могу подбросить вас, Рампо-сан, — чистосердечно предлагает Дазай, который всё равно уже добросовестно выполнил всю свою работу и собирался поехать домой, чтобы зацеловать своего парня до потери пульса. И прежде, чем Рампо бы успел согласиться, встревает Ацуши, выглядящий так, будто Дазай предложил зарезать Эдогаву, а не подвезти. — О, нет, нет, Дазай-сан, вы можете отдыхать, я с радостью помогу Рампо-сану добраться в нужное место, — машет руками Ацуши, пятясь, чтобы прикрыть Рампо своим телом, как будто Дазай сейчас бросится на него и разгрызёт глотку своими зубами. «И ты, Брут?» — хочет сказать Дазай. — Ла-адно, Ацуши-кун, меня всё равно уже ждёт прекрасная дама, — говорит Дазай, гордо удаляясь из офиса, пока ещё какой-нибудь сопляк не попытался оскорбить его навыки вождения. И его действительно ждёт кто-то прекрасный, горячий, как ад, и настолько вкусный, что на следующий день Ацуши старается не смотреть на Дазая из-за того, что его губы выдают его вчерашнее времяпрепровождение. Учитывая, что Чуя норовит укусить его во время каждого поцелуя, а Дазай специально подставлялся, это — своеобразная месть Ацуши.***
Ещё один забавный факт, но теперь не о Куникиде, а о Йосано. То, что она сверхъестественный врач, вообще не означает, что у неё есть медицинское образование. Где бы она могла его получить, если ребёнком попала в зависимость от Мори, которому вообще было плевать на кого бы то ни было, кроме: Элис, Дазая и организации? А после этого, насколько Дазай помнит, она вновь появилась только тогда, когда её завербовали в агентство. Дазай предполагает, что она, скрываясь от мафии, вряд ли смогла бы поступить в университет. Особенно учитывая тот факт, что Дазай был тем, кто проверял результаты ищеек мафии в то время, а значит, не мог пропустить такую зацепку. Она даже права получила только после вступления в агентство. Поэтому Дазай просто выбрасывает её рецепт на успокоительные, который она молча отдаёт ему трясущимися руками после того, как он подвозит её до офиса. Его вождение — не нервное и не из-за стресса. К тому же, вместо того, чтобы пить таблетки, он предпочитает обнимать Чую, целовать Чую, заплетать волосы Чуе, раздевать Чую и делать ещё много всего с Чуей, что работает гораздо расслабляюще, чем какие-то успокоительные.***
Дазай слышит, как Наоми запрещает брату садиться в машину Дазая. На следующий день Дазай с самым невинными выражением делится тем, как великолепно прошла его ночь, не забывая ненароком продемонстрировать засосы на шее, которую он забинтовал так, что марля случайно спала. Потому что он знает, что Наоми умрёт от зависти, ведь её брат был на работе всю ночь. В глубине души Дазай всё ещё надеется, что они хотя бы не кровные родственники.***
Они с Ацуши, находясь под прикрытием в каком-то крутом отеле, ловят преступника. И в конце вечера у Ацуши не остаётся другого выбора, кроме как пустить Дазая за руль, потому что он пил (всё ради убедительной маскировки, потому что ему нужно было просидеть у бара четыре часа, он бы вызвал подозрения, если бы ничего не заказывал), и Ацуши слишком правильный, чтобы сесть за руль. Даже если его регенерация прекрасно справилась с большей частью выпитого им сегодня, и он практически такой же трезвый, как и всегда. Дазай чувствует укол вины, вспоминая, сколько раз он сам пил, а потом садился за руль, но потом мотает головой. Во-первых, он никогда не напивался — он просто не способен довести себя до невменяемого состояния (как и Чуя), а во-вторых, он ни разу в жизни не сбивал кого-либо и даже не царапал машину по своей вине. Типа, вряд ли он виноват в том, что по нему стреляли, да? Ну, практически всегда. Ну, по крайней мере, в половине случаев точно. В итоге, Ацуши всю дорогу лихорадочно цепляется за свой ремень и ручку двери, а потом, когда они приезжают, выскакивает из машины и его тошнит на траву. Кто знал, что у него настолько слабый желудок? — Д-дазай-сан, — слабым голосом тянет Ацуши, стоя в десяти шагах от машины. — Пожалуйста, больше никогда не давайте мне пить… Смотреть на страдания Ацуши, конечно, не самое приятное зрелище, но его, если честно, уже достала такая драматичность его коллег. Неженки.***
Им это аукается, когда они дают Куникиде уходить от погони только потому, что считают, что Дазай угробит их раньше, чем преступники. Это чуть не оборачивается катастрофой, потому что Куникида вообще не представляет, как нужно это делать. И не оборачивается оно только потому, что в какой-то момент Дазай психует и меняется с Куникидой местами, заставляя его орать, потому что они двигаются на полном ходу. На полном ходу для Куникиды, что в переводе на человеческий означает, что они еле тащатся, соблюдая скоростной режим, в то время, пока по ним ведут обстрел. Танидзаки с Ацуши на заднем сиденье орут даже громче Куникиды. И когда, спустя пятнадцать минут безуспешной езды Куникиды, они за две минуты сбрасывают преступников со своего хвоста, никто, почему-то, не спешит благодарить Дазая. Куникида психует, крича, что тот их чуть не угробил, а Ацуши с Танидзаки настолько бледные, что впору задуматься о том, есть ли в них остатки жизни. О том, что пока Куникида вёл машину, преступники успели подстрелить Ацуши, никто не вспоминает. Чуя вечером полчаса выслушивает стенания Дазая по этому поводу, целуя каждый миллиметр его лица. И его техника работает, потому что Дазай мог бы говорить ещё дольше, но решил, что шея его парня куда интереснее, чем хамское отношение к его навыкам вождения и повальное отсутствие хоть капли уважения в его сторону.***
И если вы думаете, что Дазай утрирует насчёт излишней драматичности своих коллег, и он на самом деле водит чересчур экстремально, то нет. Ему позволяют отвезти Ацуши и Рюноске на совместную операцию (разумеется, с сопровождением в лицах Куникиды и Йосано), потому что все, очевидно, надеются на то, что Дазай врежется во что-то и убьёт Акутагаву. Типа, Ацуши-то восстановится от всего, а Дазая с Куникидой подлечит Йосано. В конце поездки Ацуши снова тошнит, и он убегает подальше, чтобы не показывать свою слабость при Акутагаве, Йосано интересуется, пил ли он те таблетки, которые она ему выписала (Дазай проверил что это, и выяснил, что это были ебучие миорелаксанты, и если бы он их пил, то реально мог бы потерять управление), и Дазай убедительно говорит, что да, конечно, пил. И выбрасывает второй рецепт, потому что Йосано настоятельно рекомендует повторить курс. Куникида больше не орёт, но он уткнулся в телефон и, очевидно, пытается найти законный способ лишить человека водительских прав. Если такового не найдётся, то он, очевидно, собирается лечь Дазаю под колёса, чтобы умереть за благое дело. А вот Акутагава выходит из машины предельно расслабленным и даже зевает. Похоже, он проспал половину дороги. Акутагава по-совиному моргает, следя за неадекватным поведением детективов. — Дазай-сан, — полушёпотом начинает он, когда понимает, что не сможет разобраться в ситуации самостоятельно. — Что-то не так? — Мои коллеги не в восторге от моего вождения, — мрачно заявляет Дазай, который облокотился на дверцу машины, пока они все ждут возвращения Ацуши, а Йосано пошла в аптеку, чтобы купить «бедному парню» воды. Акутагава становится ещё более растерянным. — Но вы ведь отлично водите, — с искренним недоумением протягивает Акутагава, и Куникида, услышавший это, шарахается от Рюноске как от чумы. Дазай улыбается Акутагаве, потому что, очевидно, он — единственный адекватный человек, который не является предвзятым (по крайней мере, не настолько предвзятым как Чуя), кто нормально реагирует на его вождение. — Спасибо, Рюноске, — кивает Дазай, и, судя по лицу Акутагавы, он вообще не был готов, что Дазай действительно скажет что-то такое. Обратно их отвозит Куникида, потому что, во-первых, он не хочет поседеть раньше времени, а их план, несработавший в первый раз, очевидно, не сработает и во второй, а во-вторых, Дазаю реально слегка жаль Ацуши. Дома Чуя говорит Дазаю, что его коллеги реально какие-то ёбнутые. Как будто кто-то сомневался.***
Куникида, в сговоре с Йосано реально прыгает под колёса Дазаю, собираясь притворяться мёртвым до тех пор, пока Осаму не лишат водительских прав, но его план не работает по нескольким причинам. Во-первых, Дазай о нём подозревает, так что заранее ставит в машину видеорегистратор, чтобы засудить своего чокнутого напарника. Во-вторых, Дазай великолепно водит машину, так что он умудряется объехать выскочившего на дорогу Куникиду, двигаясь не то что на максимально разрешённой скорости, а превышая её раза в три. Потому что, серьёзно, ограничение в сорок километров в час — это издевательство. А ещё Дазай нагло пользуется тем, что его не штрафуют — он ещё в пятнадцать лет заключил очень выгодную сделку для мафии, подкупив практически всю верхушку полиции города. Тех, кого не удалось подкупить, заменили. С тех пор Дазая не штрафуют и не останавливают. И не только Дазая. Чуя, услышав это, жалеет бедного Осаму, которому приходится работать с придурками, и Дазай в конце вечера в какой-то степени благодарен Куникиде за эту выходку, потому что… потому что то, что делает Чуя своим языком, божественно. Он решает, что пока не будет писать на Куникиду заявление в полицию, но так и не дожидается какой-никакой благодарности или извинений от коллег.***
Кёка, слава всем богам, не говорит ни слова о его навыках вождения. Ей, похоже, вообще плевать. Дазай после этого думает о том, что можно уйти из мафии, но мафия никогда не уйдёт из тебя. И ему очень нравится, как это интерпретирует Чуя. Очень.***
Впрочем, его теорию подтверждают не только Акутагава и Кёка, но и Анго. Куникида подходит к заднему сидению машины на негнущихся ногах, потому что за рулём опять Дазай. Даже не из соображений выгоды, а потому, что тот банально упёрся и сказал, что не позволит Куникиде управлять своей машиной. С этим сложно спорить. Анго сидит на переднем сиденье и чувствует себя предельно комфортно. Он разговаривает с Дазаем об их общем деле (нужно найти крысу в подразделении Сакагучи, и Осаму с самым серьёзным выражением лица спрашивает, точно ли Анго сам не является предателем в очередной раз), о погоде и сыплют взаимными оскорблениями. Куникида на полном серьёзе хочет умереть, потому что сотрудник министерства намеренно провоцирует Дазая, заставляя его отрывать взгляд от дороги, и это… реально мотает Куникиде его, и без того немногочисленные, нервы. Но поездка проходит безукоризненно — никто не умирает, никого не сбивают, и они не влетели в любую из встречных машин, забор и деревья. Куникида уходит, а Анго — действительно сумасшедший тип — соглашается поехать куда-то ещё с Дазаем, чтобы выпить. На следующий день Куникида находит у себя седой волос, когда узнаёт, что сотрудник министерства позволил выпившему Дазаю отвезти его домой. Куникиде двадцать два года, он, мать вашу, не подписывался на это.***
Дазай надеется, что Кенджи не присоединится к компании людей, ненавидящих его вождение, но допускает несколько ошибок. Во-первых, на первую поездку с Кенджи приходит ещё и Ацуши, что портит впечатление. Во-вторых, Ацуши и так слишком сильно паникует, когда Дазай просто едет, но в этот раз ему позвонил Чуя, и он управлял машиной одной рукой, а второй держал телефон, в котором Накахара был… собой. То есть, греховно горячим. Нет, это не было сексом по телефону. Чуя просто всегда греховно горяч, и в этот раз он греховно горячо жаловался Дазаю, что Мори отпустил его пораньше, и тот теперь в пустой квартире, и ему скучно… Короче, вместо секса по телефону, он по этому самому телефону пытался призвать Дазая домой, чтобы секс был вообще не виртуальным. Третья ошибка заключалась в том, что Дазай, как бы, ведётся на всё, что говорит маленький комок разврата, с которым он решил разделить жизнь. Поэтому он едет лишь немного быстрее, чем обычно, что в переводе на язык Куникиды звучит как-то так: «Ты превысил скоростной режим на сто километров, Дазай! Мы могли умереть!» Ацуши практически плачет в конце поездки, а Кенджи не столько напуган, сколько слишком чутко улавливает настроение других людей. — Дазай-кун, — говорит Кенджи, когда Ацуши на ватных ногах уходит в закат. На этот раз его хотя бы не тошнит. — Может, тебе не стоит подвозить Ацуши? Дазай понуро кивает, потому что он и сам об этом думал. — Но ты ведь не испугался? — с крошками надежды уточняет Дазай, и Кенджи качает головой только для того, чтобы, дав Дазаю надежду, растоптать её. — Это не было страшно, но мне не нравится такая скорость, — Кенджи серьёзно взглянул на машину. — Теряется атмосфера. Дазай делает вид, что согласен, но он вообще не согласен. И он доказывает это самому себе, когда вечером тащит Чую «кататься». У них в машине еда из какого-то ресторана фастфуда, и они гоняют по автобану, на котором, как бы, тоже существует ограничение по скорости, но Дазай это игнорирует. Они берут машину Чуи, потому что у него откидывается верх, и у этого есть атмосфера. Особенно тогда, когда Чуя перебирается к нему на колени и начинает приставать, кусая за ухо и шею. Это, наверное, безответственно, но, господи, кого это волнует? И им приходится делать остановки. Очень, очень много остановок. Потому что даже Дазай, со всем его мастерством и безответственностью, понимает, что не способен концентрироваться на чём-то кроме своего крайне озабоченного и чрезвычайно горячего парня.***
Чуя вообще никогда не жалуется на вождение Дазая. Он может есть в его машине, спать, вести себя как грёбаный суккуб или заниматься какими-то своими делами. Дазай ещё раз убеждается, что у них — идеальные отношения.***
Одасаку тоже не жаловался, хоть и не был в восторге от того, что Дазай водит машину, не имея водительских прав. И это — всё, что его тогда беспокоило.***
Куникида убеждает Фукудзаву-доно, что ему нельзя ездить с Дазаем, поэтому тот и не ездит. До того определённого момента, когда им не нужно пообщаться с Мори. И поскольку Дазай — единственный канал связи между агентством и мафией, именно ему Мори называет то место, в котором должна пройти встреча. А из-за того, что у них есть подозрения, что их всех прослушивает какой-то одарённый, Дазай не может сказать, где происходит эта встреча, поскольку он единственный, на кого эта способность не действует. Когда Куникида пристёгивается, его руки дрожат. Фукудзава-доно выглядит спокойным и сосредоточенным всю поездку, но становится понятно, что он в ужасе, из-за того, с какой скоростью он вылетает из машины, когда Дазай тормозит. Дазай считает, что это уже слишком. А ещё жалуется коту на то, что тот крупно облажался со своим вторым учеником, потому что у Мори таких проблем с вождением Дазая нет. Сенсей шипит и отворачивается от Дазая, и в какой-то момент Осаму серьёзно думает применить на нём свою способность, чтобы раскрыть его маскировку перед бывшими учениками. Но он этого не делает. Чуя говорит, что это — реально грубо. И он не про план Дазая об издевательствах над животными.***
Тоже самое Чуя говорит о том, что коллеги Дазая реально планировали использовать его вождение, чтобы напугать Фицджеральда и заставить его свалить в туман. Они только, почему-то, не учли, что Фрэнсис — американец, и в США куда сильнее ценят быструю езду, чем в Японии. Это заканчивается третьим рецептом от Йосано, отправляющимся в мусор, предложением от Фрэнсиса как-нибудь выпить вместе (Дазай соглашается и приводит с собой Чую, так что это реально становится весёлым вечером, особенно в тот момент, когда Накахара левитирует Фрэнсиса под потолок к восторгу последнего), и Луизой, его помощницей, которая говорит Дазаю о том, какой приятной была поездка. И она не шутит. Дазай в восторге.***
И, поскольку по какой-то неведомой причине, миры Дазая обожают пересекаться, его и Куникиду вежливо просят помочь Чуе с выслеживанием каких-то идиотов, покушавшихся на жизни Коё и её воспитанников. Не на Чую, но девочки перепугались. До места встречи их отвозит Куникида, но там им нужно пересесть в одну из машин Чуи — самый неприметный джип из его коллекции — и Куникида теряет свою власть. Потому что он не может вынудить Исполнителя Портовой Мафии уступить ему управление его машиной. По крайней мере, без серьёзного риска для жизни, а Йосано поблизости не наблюдается. Но Чуя — та ещё сука, которому не нравятся девяносто пять процентов сотрудников Агентства (кроме Дазая и Кёки), поэтому он, ослепительно улыбаясь Осаму, кидает ему ключи от машины. Ещё он делает это потому, что у Чуи фетиш на то, как его парень великолепно выглядит за рулём. Но это просто приятный бонус. Куникида прощается со своей жизнью ещё тогда, когда садится в машину, но в процессе поездки делает это ещё пару раз, потому что Чуя ведёт себя… как всегда. Он в принципе не пристёгивается, потому что его способность гарантирует ему стопроцентную неуязвимость в любой ситуации. И он специально нацепил кожаные штаны, поэтому когда он закидывает ноги на приборную панель, Дазай просто физически не может смотреть на дорогу всё время. И, поскольку он всё ещё ведёт себя как суккуб, Куникиде тяжело не только из-за экстремального вождения Дазая, но и из-за того, что Чуя делает… всякие вещи, которые сводят Дазая с ума. То есть, вообще. Он говорит что-то, касается плеча, шеи и бедра Дазая и выглядит так, будто они не ловят тех, кто напал на его любимую наставницу, а находятся на романтической прогулке. И Куникиды не существует. Но самое страшное для Куникиды наступает тогда, когда они всё-таки находят преступников, напавших на преступников посильнее, что, как бы, много говорит об их интеллектуальном развитии, и разбираются с ними. Обратный путь — это какой-то фильм ужасов для Куникиды. Для Дазая и Чуи — это прелюдия. Причём, она реально происходит при людях. Чуя забирается к Дазаю на колени, потому что, чёрт возьми, может. Серьёзно, он сто шестьдесят сантиметров ростом, Дазаю это вообще не мешает, но для Куникиды это выглядит как: «Дазай отчаялся найти себе партнёршу для двойного самоубийства и решил насильно утянуть их с собой в могилу». Потом, правда, до Куникиды доходит, что это начал вообще не Дазай. И он, впервые за день, перестаёт паниковать и понимает, чему является свидетелем. Он видит Дазая, который, судя по всему, состоит в отношениях, которые, конечно, нельзя назвать нормальными, но они удивительно близки. Если бы это был не мафиозник с ужасным характером, то вообще неотличимо было бы. Потому что Дазай реально флиртует, и Чуя отвечает ему, и до сих пор не было сказано ни слова о двойном самоубийстве. И, судя по их поведению, у них это давно и серьёзно. Куникида испытывает настолько глубокий ментальный шок, когда Чуя смеётся и целует Дазая в щёку, что вообще не замечает, как они добрались до места, где он оставил свою машину. — Ты не против, если я не поеду с тобой в агентство? — спрашивает Дазай, краем глаза смотря на Чую, проводя рукой по его рёбрам и улыбаясь. — Не… нет, — голос слегка не слушается Куникиду, и он откашливается, чтобы скрыть свою заминку. — У нас больше нет дел, делай, что хочешь. Дазай кивает, а затем снова поворачивается к Накахаре и смотрит таким взглядом, что сразу понятно, что именно он хочет. Куникида спешит ретироваться до того, как он увидит что-то откровенно травмирующее. Чуя делает своё самое невинное выражение лица, что в сочетании с его горящими глазами выглядит настолько греховно, что Дазай еле дышит, а потом хитро улыбается, провожая коллегу Дазая взглядом. — Мне кажется, я сломал его, — мурлыкает Чуя, скользя рукой под рубашку Дазая, и это вообще не помогает хоть как-то собраться с мыслями. — Как насчёт поехать домой, чтобы не сломать ещё и какого-нибудь беднягу, просматривающего записи камер с этой парковки? Что касается причины формирования таких экстремальных навыков Дазая — у неё ужасный характер, большие голубые глаза и абсолютное отсутствие как совести, так и терпения.