Приоритет Блэк

Темно. Холодно. Кто-то вдали кричит не своим голосом, а где-то совсем близко ярким оранжевым пламенем полыхают дома и деревья. Красивая высокая девушка с большими голубыми глазами и длинными светлыми волосами в панике роется в наспех собранном рюкзаке. — Нам нужно валить отсюда, — холодно произносит Вэлл. Сейчас она выглядит гораздо слабее и моложе того обозленного на весь мир кипера из Города. — Иначе мы умрем, как и все остальные. — Я… Я не могу найти их! — заикается блондинка. — Я оставила ключи от машины! Я должна вернуться назад… — Значит, мы пойдем пешком! — я старалась говорить максимально спокойно, хоть и была уверена, что мой голос выдает панику. — Крис, ты даже не уверена, сможешь ли вести машину, возвращаться домой слишком опасно! Все это дерьмо вот-вот рухнет! Сегодня был тот самый роковой день, с которого все началось. Массовые пожары, устрашавшие всю планету, настигли небольшой городок, в котором жила я и почти все мои близкие. Большинство населения погибло от удушья под обломками развалившихся от огня старых зданий. Совсем скоро пламя достигнет атомной электростанции, расположенной в паре километров от поселения, и тогда мы все превратимся в ходячие радиоактивные трупы. — Я быстро! — Стой, Крис! — Вэлл попыталась схватить подругу за запястье, но та молниеносно одернула руку и скрылась в догорающем деревянном двухэтажном здании. Я бросилась в догонку, но что-то заставило меня резко остановиться у самой входной двери. Ужас. Животный страх потерять свою жизнь оказался сильнее рвения спасти подругу. И тут раздался грохот. Я едва успела отпрыгнуть от летевшего на меня горящего обломка. Из города мы бежали с ужасным осознанием того, что Крис больше нет. — Пожалуйста! — срывающимся голосом умоляла Санни. Заплаканная девушка забилась в угол одной из комнат заброшенного здания, в котором мы остановились для ночлега. Кто же знал, что такие здания обычно оказываются под завязку набитыми трофами! — Вы же тоже люди. Это же просто вирус. Мы таки же люди, как и вы! Трофы продолжали обступать девушку со всех сторон. Эти твари уже давно разучились понимать человеческую речь. Их было четверо — как и нас, подоспевших на помощь подруге девчонок, что вместе пытались выбраться из этого хаоса. Действовали как всегда быстро и слаженно: Вэлл резким движением обрушила на макушку трофа старый отцовский топор, Энн всадила в спину твари остро заточенный кухонный нож, а я разбила о голову чудовища найденную секунду назад стеклянную бутылку и вонзила осколки в почерневшую от язв шею. Оружия не было только у Анни, улыбчивой девчушки с усыпанным веснушками лицом и ярко-рыжими короткими кудряшками. Я заметила это только когда Анни, бросившаяся на трофа с голыми руками, уже пыталась скинуть с себя повалившую ее на холодный пол оголодавшую тварь. На этот раз моя реакция не заставила себя ждать, и я со всей силой пнула трофа в бок. Этого не было достаточно для того, чтобы зараженный отлетел далеко, но спихнуть истощенное болезнью и голодом тело с моей подруги все-таки удалось. Для Вэлл и Энн ни составило никакого труда молниеносно прикончить дизориентированную тварь. Я уже протягивала перепуганной Анни руку, чтобы она смогла встать, как вдруг поняла: мы опоздали. На шее девушки ярким кровавым пятном выделялся след человеческих зубов. Вирус, превращающий человека в страшного монстра, передается через контакт со слюной. — Я так больше не могу! — приставленный к виску Энн пистолет дрожал в ее руках, а по лицу девушки горячими крупными каплями катились слезы. — Мы потеряли всех своих близких. Крис и Анни умерли на наших глазах. Мы просто все погибнем друг за другом, и никто ничего не сможет с этим поделать. — Энн, пожалуйста, успокойся, — мне казалось, что я вот-вот рухну без сознания. Легкий ночной ветерок приятно дул в лицо, а небо озаряли прекрасные холодные звезды. Все уже давно забылись беспокойным сном, лишь я, проснувшись от очередного кошмара, решила полюбоваться видами обезлюдевшей каменной пустыни. Тут то я и встретила отчаянно схватившуюся за пистолет Энн. — До Города осталось совсем немного. Скоро мы выберемся отсюда и все будет хорошо, как я и обещала. Веришь? — Нет никакого Города! Мы ищем его почти пять месяцев, и все уже давно поняли, что это — миф. Мы гонимся за призраками, Мейсон! — Послушай, просто представь, что скоро все будет хорошо… — Ничего уже не будет хорошо! То, что случилось за это время, никогда не отпустит нас. Никогда. Мы уже не будем прежними! И Энн нажала на курок. В эту ночь я поклялась себе, что если мы и найдем мифическое безопасное место, о котором говорят все беженцы, я больше никогда не вернусь на пустошь.

***

Первым, что я почувствовала, была боль. Все тело ломило как от многомильной пробежки, а голова раскалывалась на части. Дальше было опьяняющее чувство свободы и прохладный ночной воздух, наполнявший легкие. Я заворочалась и распахнула глаза. Мир, объятый темнотой ночи, освещали только огоньки автомобильных фар и огромная безликая луна, ставшая когда-то молчаливым свидетелем гибели миллиардов человеческих душ. Рядом, на водительском сидении, мирно посапывала уронившая голову на потертый кожаный руль Санни. Ее пушистые волосы в лунном свете отдавали холодным блеском золота. На секунду мне показалось, что ничего и не было вовсе: ни гибели двух десятков людей, с которыми я бок о бок провела целый год; ни побега из единственного на Земле безопасного места; ни самого Города, обнесенного неприступными, казалось бы, стенами. Будто мы с Санни, Вэлл и девчонками, которые на самом деле уже давно мертвы, до сих пор скитаемся по остаткам сгинувшего мира в поисках приюта и безопасности. Но все было совсем не так. Теперь погибших годы назад девчонок заменили пережившие побег ребята, а вместо тяги к безопасности в крови кипела жажда свободы. — Ты провалялась в отключке целые сутки, — донесся с задних сидений вкрадчивый шепот. — Отрубилась, как только мы покинули Город. Я уже пришел в сознание к тому моменту, но тоже постоянно вырубался. Думаю, это из-за того взрыва. — Оли? — я обернулась, чтобы посмотреть на уцелевшего друга, и в шее отдалось тупой болью. Сразу вспомнились взрыв и автобус, Эш и Элли. — Мне очень жаль. — Да. Я знаю. Слышал это тысячу раз, пока ты была в отключке, — в надломленном голосе парня чувствовалась боль. Я постаралась как можно тише, чтобы не разбудить спящую Санни, перебраться на заднее сидение. Оли, выпрямившись по струнке, сидел у окна с закрытыми глазами, и его медленно и тихо покачивало из стороны в сторону. Потрескавшиеся губы парня были сжаты в тонкую полоску, а лицо в тусклом свете фар казалось мертвенно бледным. — Мы с Эшем знали друг друга до Катастрофы. Его родители решили мигрировать в нашу страну. Из Канады, — сейчас голос парня казался таким же безжизненным, как и холодная луна, бессмысленно светившая на мертвую Землю. — В средней школе отец заставил меня ходить на дурацкие курсы русского языка. Они тогда только развелись с матерью, и мой терапевт сказал, что новое хобби поможет в борьбе с депрессией. А Эш просто всегда любил языки. И я тоже полюбил. Потому что Эш был рядом. Горький смешок парня острым ножом кольнул мое сердце. — Как ты это помнишь? — тихо спросила я. — После Обработки? — Обработка оставляет только самые сильные воспоминания, — Оли посмотрел на меня покрасневшими глазами. — Многие помнят только то, что однажды травмировало их психику. Но ты забыла, что и хорошие воспоминания могут быть достаточно сильными, чтобы навсегда остаться в памяти. Поэтому я никогда не принимал успокоительное. Я просто знал, что у меня было то, ради чего стоило жить. Теперь я не знаю, что мне делать. Я положила было парню руку на плечо, но он вдруг продолжил: — Знаешь, это ведь Эш меня спас. Тогда, в кофейне. Те парни ворвались внутрь, и один из них направил мне пистолет в голову. Другой пока искал вход в погреб. Эш готовил сэндвичи на кухне и услышал шум. Если бы он тогда не вмешался, был бы сейчас жив, — Оли уронил голову на ладони и шумно втянул в себя воздух. — Тогда тебя скорее всего бы убили, — я внимательно изучала рисунок собачки на потрепанном фартуке парня. Тот так и не решился снять последнюю вещь, что связывала его с мирной жизнью. — Ты знаешь, Эш не пережил бы твоей смерти. — А как мне теперь пережить его смерть? Мы бежали из Города друг ради друга, чтобы просто быть счастливыми. А теперь это все стало бессмысленным! — Ты будешь счастливым, Оли. Ты… — я запнулась. Мне опять казалось, что я нагло вру. — Все будет хорошо. Я обещаю. — Я взял твои таблетки. Они… Помогают. Эти таблетки… Мне кажется, я знаю, почему ты всегда запивала их энергетиком… Я глубоко вздохнула, глядя на засыпающего парня. Совсем недавно он прошел через настоящий ад и сейчас, скорее всего, забудется кошмарами на час-другой, чтобы потом вновь проснуться от нахлынувших воспоминаний. Санни также глубоко спала, и будить ее сейчас казалось мне кощунством, так что я решилась выйти из машины и осмотреть окрестности. Внешний мир представлял собой огромную площадку для убийств. Неподготовленный человек вряд ли протянул бы здесь больше суток, и я даже была почти уверена, что до конечной цели наша жалкая группка беглецов добраться не сможет. Всё за пределами Города задыхалось в дерьме, боли и вечной агонии. Но первым, что вырвалось из моей груди, когда я вновь увидела это темно-фиолетовое небо над головой, был лишь восторженный вздох. Атмосфера здесь имела не такой состав, как в Городе, где мощные фильтры на Стене очищали пригодное для жизни пространство. Думаю, именно поэтому ночью небо казалось ненормально фиолетовым с прожилками сиреневого, а днем — ярко-желтым или кроваво-красным в зависимости от местности и погоды. А еще, похоже, прозрачный купол неба здесь играл роль мощной линзы, потому что луна и солнце, казалось, раз в пять превосходили свои нормальные размеры. Возможно, этому было и какое-то другое объяснение. Если честно, я еще не до конца поняла, как устроен новый мир. Впрочем, внешне это ощущалось не так сильно, как все ожидали: на пустоши было лишь чуть жарче и суше, чем в Городе, а воздух при каждом вдохе неприятно резал горло, но к этому можно было довольно быстро привыкнуть. Я неспеша брела среди оставленных беженцами Мустангов и Мерседесов, глядя под ноги на растрескавшуюся от жары и засухи Землю. Вокруг было тихо, лишь печально завывал одинокий ветер, оплакивая сгинувший за считанные мгновения мир. В Городе я всегда ненавидела бесконечный шум заводов и фабрик, разговоров и записанных моим же голосом звуковых оповещений. Интересно, оставили ли их во всех радарах после того, как меня объявили врагом народа? — Любишь же ты поспать, — звучный голос, раздавшийся откуда-то сзади, вывел меня из транса. Говорили по-английски и с сильным британским акцентом, так что мне не составило труда понять, кто отвлек меня от раздумий. — Брайан, — не знаю, почему я говорила шепотом. Возможно, мне не хотелось привлечь внимание снующих где-то рядом трофов, а возможно, на то, чтобы говорить громче просто не хватало сил. — Лютая вчера была ночка… — Лютая — это слабо сказано, — парень сидел на капоте какого-то потрепанного Мустанга, и у меня появилось желание присоединиться. — Столько народу полегло… Ты знаешь, мне правда жаль твоих друзей. — Да, я знаю. Мне жаль, что твоих близких не пустили в Город, — мы сидели рядом, глядя на обильно усыпанное звездами небо и ненормально огромный диск луны. — Лучше бы ты остался в Городе. Там безопасней. Если честно, я боюсь, мы просто все умрем недели через две и так и не найдем тот Остров. Посмотри сам, у нас нет ни плотов, ни лодок… — Послушай, — голос Брайана резал тишину одинокой ночи. — Я несколько лет добирался до этого места, чтобы найти тебя и забрать отсюда. Я не мог просто так бросить все и остаться в этом ссаном Городе навсегда. Тем более, я не лишился памяти, и эта диктатура, она… Она действительно страшнее внешнего мира. Я, если честно, не понимаю, как это место смогло просуществовать столько лет без восстаний. — Глупенький, — выдохнула я. — Правительство очень тщательно подбирает местных жителей. Сколько человек вместе с тобой ждало того, чтобы их впустили в Город? А внутри оказались только двадцать четыре. Да и если ты уже в Городе, не факт, что тебя там надолго оставят. Если ты помнишь что-то из нормальной жизни, тебя казнят. Если проявляешь агрессию — казнят. Хоть один намек на то, что ты недоволен режимом, и можешь спокойно прощаться с жизнью. Вэлл никогда не позволит сказать этого при ней, но Айзека скорее всего уже тоже казнили. Да и назад во внешний мир никого не отпускают. Боятся, что сбежавшие сболтнут лишнего катроутерам, и те нападут на Город. Они и так знают слишком много. — Кто? Катроутеры? — удивленно спросил Брайан. — А кто еще? Говорят, была одна история… Не знаю, меня самой тогда еще не было в Городе. — я пыталась вспомнить байку, ходившую среди старожил, работающих на Правительство. — Однажды, когда Город только начинали застраивать — система защиты тогда еще была намного слабее, чем сейчас — кто-то из жителей внешнего мира проник в Город и выкрал оборудование. Взяли немного, пару спутниковых телефонов, устройство для передачи сигналов по радио и еще что-то по мелочи. Естественно, Правительство позаботилось о том, чтобы всю ту группировку нашли и уничтожили, а оборудование изъяли назад. Так, кстати, Город и узнал о существовании катроутеров. — Погоди, то есть, их всех порезали? — Да, но сама суть не в этом: при обыске у катроутеров не нашли одну единственную украденную вещь. Датчик проверки на приоритет. — И что? Он же бесполезен вне Города, или я что-то не понимаю? — Ошибаешься, дорогуша, еще как полезен. С помощью него можно понять, стоит перед тобой человек из Города или обычный беженец. Можно перепрограммировать чип, вживленный в радужку глаза и снять человека с приоритета или узнать о нем полную информацию. По-моему, эта штука может даже отправить сигнал SOS Правительству и предоставить властям всю информацию о твоем местоположении. Была бы я катроутером, я бы с бубном вокруг этого датчика прыгала, лишь бы не потерять. — Да уж, ну и жесть у вас там происходит. Казнят за то, что пернул не в том месте, наркотой накачивают до потери памяти, за железяки какие-то убить готовы… И никто из жителей не видит, что что-то не так? — Ну, видят, конечно, но не все. Были в Городе маленьке группки недовольных типа нашей, но их обычно было не больше сорока человек в каждой. Ребята, которые нашли подвох в системе и начинали понимать, что мы живем в диктатуре. Обычно это были друзья и близкие имунных к Обработке людей вроде тебя. Те, кто догадался, что нельзя болтать о том, что им не стерло память. — Меня передернуло, но я продолжила говорить. — Такие маленькие группки пытались организовывать бунты и все такое, но их останавливали. Жестоко. Я лично оглашала им приговоры. Чувак, они казнили всех родственников бунтовавших. Даже если те были не при чем. Даже если это были дети. — Жесть, — протянул Брайан. — Похоже на нечто похлеще адского полигона с кучей зомби в комплекте. Но ты там, вроде, неплохо устроилась. Этот твой голос во всех приборах и крутой приоритет. Может, тебе и было бы лучше остаться внутри. — Зачем же ты так рисковал ради меня? — я не знала, стоило мне обижаться на друга или просить у него прощения. — Ты столько всего потерял… Ты мог просто сразу отправиться на Остров со своей семьей, и вы все были бы в безопасности. Разве оно того стоило? — Я не знаю, — честно ответил мой друг. — Во всяком случае, свой долг я тебе отдал. — Долг? — я в очередной раз подивилась тому, где же я в нормальном мире смогла найти хорошего друга-британца. — Брайан, а как мы встретились? — Я все забываю, что ты почти ничего не помнишь, — усмехнулся мой друг. — На самом деле, это довольно банальная история. Нам было лет по десять, ты выиграла какой-то языковой конкурс и приехала в Англию на год по программе обмена. Была со мной в классе математики. Тогда я весил раза в два больше, чем сейчас. Сама понимаешь, у меня почти не было друзей… А тут ты. Каким-то образом мы подружились. И еще эта неприятная ситуация с моей семьей, и ты очень здорово помогла тогда… Не важно, потом расскажу. В общем, через год ты уехала, но мы продолжили общаться. Последним, что ты мне написала, было сообщение о том, что пожары слишком быстро подбираются к вашему городу, а твоя мама не возвращается с работы уже третий день… И дальше все. Тишина. Я нервно сглотнула слюну. В сознание неспешно закрался обрывок воспоминания, в котором за пару дней до пожаров весь наш город лишился электричества, и отчаявшиеся люди выбрасывали разрядившиеся телефоны прямо в урны на улицах, осознавая, что скоро всем все равно придет конец. — Думаю, мы были хорошими друзьями. Прости, что ничего не помню, — я горько усмехнулась, понимая, что извинения были бессмысленными. — Кстати, а куда делись все остальные? Почему-то я была уверена, что ребята в безопасности, и совесть пока не спешила со своими обвинениями в том, что я о них забыла. — Дрыхнут в другой машине. Вэлл рассказала, что вы потеряли почти всех водителей. Элли, Милас… — Энтони, Дерек и Триша, — продолжила я. У нас было шестеро ребят, которые умели водить, чтобы после побега можно было разделиться на небольшие группки и пересесть в машины. Из всех уцелела только Санни. — Да, я… Мне жаль, — еще раз пробубнил Брайан. — Я откопал здесь старый праворульный пикап. Отец меня учил водить раньше. Со мной могут ехать еще двое, и кого-нибудь запихнем в кузов. — Надеюсь, это будет Инесса, — хихикнула я. — Скорее всего, — Брайан ухмыльнулся. — Ты ее видела? Она же займет собой сразу два сидения. Мне кажется, эта девчуля выжила в Катастрофе только потому, что она просто первая съедала всех трофов, которые пытались ее сожрать. Я прыснула. Мы еще долго сидели на капоте потрепанного автомобиля, болтая и смотря на звезды. Брайан рассказывал мне о внешнем мире, я ему — о Городе и о том, что я запомнила до того, как перебралась в то злополучное место. Впервые за много лет я почувствовала себя счастливой. На горизонте появилась сиреневая полоска света, а Брайан начал клевать носом и скрывать одолевающую его зевоту. В конце концов, я отправила парня спать, а сама решила дойти до границы парковки и полюбоваться возможно последним в моей жизни рассветом. Кто знает, сколько еще испытаний уготовил нам внешний мир? Парковка, на которой мы остановились, была действительно огромной. Она раскинулась как минимум на полмили к востоку от того места, где стояли наши автомобили. Когда, наконец, бесконечные ржавые «Шестерки» и «Москвичи» скрылись из поля зрения, я смогла увидеть огромный уходящий далеко вниз каменный обрыв и окутанный легкой дымкой силуэт человека, глядящий вниз. Очевидно, я была не единственной, кто решился насладиться прекрасным видом. Окутанная дымом Вэлл чем-то напоминала самоубийцу, выкуривающего последнюю сигарету перед тем, как сигануть вниз. Если бы я не знала свою подругу достаточно хорошо, я бы, наверное, подумала, что таковым она и является. — Знаешь, порой мне кажется, у нас у всех есть суицидальные наклонности, — озвучила свою мысль я, садясь рядом с подругой и свешивая ноги с обрыва. Та, лишь глянув на меня сверху вниз, опустилась рядом. — Иначе как мы смогли променять безопасность на свободу? — Не знаю, — вздохнула Вэлл, протягивая мне сигарету. — Думаю, Анни, Крис и Энн не простили бы нас за такое. — Они снились мне сегодня. Каждая из них. Почему самые лучшие люди всегда умирают, Вэлл? — Потому же, почему мы с тобой сейчас живы. — Это ненадолго, — отрезала я. — Знаю, — мне всегда нравилась прямолинейность моей подруги. Она единственная в команде не позволяет себе лишний раз надеяться на счастливый финал, но и не раскисает, подобно нестабильным ребятам из Города, и это делает ее потрясающим лидером. — Но это лучший исход. Лучше, чем лизать жопу Правительству до конца своих дней, глядя на то, как эти твари казнят детей и инвалидов. — Да, мы с тобой не смогли бы оставаться в Городе. Но я не понимаю, зачем было тянуть за собой остальных? — недоумевая, взглянула на подругу я. — Зачем нужно было говорить правду Эрику, Мие или той же Инессе? Я не знаю, сколько они протянут в этой мясорубке. — Хочешь сказать, в отличие от нас, они заслуживают жизни в тюрьме? — Нет, чего ты… — начала было оправдываться я. — Если бы они не хотели идти с нами, давно бы спалили всю эту контору киперам, и мы бы даже в таком составе не смогли сбежать. Сама посмотри, у них у всех были причины ненавидеть Город и его тупые правила. Мия ненавидит детей, и не выдержала бы и одного ребенка в семье, а по закону их должно быть двое. Эрик нестабилен, и он понимал, что рано или поздно его должны заменить адекватным новоприбывшим. Сбегая из Города, он не шел на самоубийство, он пытался спасти свою жизнь. Санни, когда узнала о казнях, пришла в ужас. Она не смогла бы жить в месте, где Правительство может спокойно убить невинного. Да и она была с нами, когда все это дерьмо только началось, ты серьезно думаешь, что она спокойно жила бы дальше, зная, что мы свалили на свободу без нее? — Нет, Санни бы ненавидела себя за это. Она слишком святая, чтобы жить в безопасности, когда нам грозит смерть, — проговорила я очевидное. — Но я бы все равно хотела, чтобы она осталась в Городе. Я даже не представляю, что будет, если с ней что-то случится. — Зачем ты тогда присоединилась к нам? Зачем отправилась искать меня на Плантации, как только получила приоритет Блэк? Мы не общались с тобой три года, с тех самых пор, как нас впервые разделили на приоритеты. Ты могла бы даже не знать о нашей группировке и спокойно позволять Правительству иметь тебя во всех позах в обмен на вкусняшки до конца своих дней. Быть может, без информации, которую ты нам доставала, мы и не вырвались бы на свободу. Нахлынули воспоминания. Как только мы попали в Город, мне выдали приоритет Блайнд, а Вэлл — Роуз, потому что физически она всегда была намного сильнее меня. Большую часть времени жители Города проводят, горбатясь на своих работах, и неудивительно, что вскоре мы с Вэлл потеряли все контакты. Шли годы, меня несколько раз крупно повышали. Через неделю после того, как меня подняли до ранга Блэк и разрешили покидать территорию внутреннего Города, я смогла отыскать свою подругу на Плантациях. Мы разговорились, выпили (пусть это и было запрещено), и я взболтнула, что начинаю ненавидеть то, как мы живем. Тогда-то меня и приняли в группировку беглецов. — Мне нечего сказать, Вэлл. Я просто делала то, что считала правильным. — Вот видишь. Побег был действительно правильным решением. Мы лучше умрем людьми, чем будем жить в бесчеловечном государстве. Кстати, — она повернулась в мою сторону, с любопытством прищурив глаза. — Ты мне никогда не рассказывала, как дослужилась до ранга Блэк. — По случайности, — я закатила глаза. Мне никогда не нравилась эта история. — Я два года пыталась получить приоритет Грин, чтобы пойти в науку и помогать разрабатывать вакцину от дряни, которая превращает людей в трофов. Дослужилась. С вакциной меня послали нахер, сказали, мало опыта для такой работы, но я получила пару лишних привилегий. Разрешили завести кота. А однажды мимо моего дома проходил какой-то чувак с кучей телохранителей, и на этого свихнувшегося котяру что-то нашло. Короче, он прыгнул прямо на парня посередине, сорвал с него какую-то мигающую хреновину и побежал по дороге. Я сначала подумала, что это был гаджет какой или элемент одежды… А потом услышала взрыв. Короче, тот чувак был важной шишкой из Правительства, а хрень, которую утащил кот, оказалась бомбой. Кто-то, похоже, готовил теракт, а мой чертов котяра смог его предотвратить… — Кота жалко, — вздохнула Вэлл. — Чертовски, — я опустила глаза. Пусть Рыжик и был наглым бесящим животным, он порой заменял мне настоящего друга. — Короче, я тогда дико испугалась. Думала, здорово огребу за эту фигню, но меня приставили к приоритету Блэк и сделали публичным голосом. Тогда-то я и узнала, что Правительство казнит всех, кто попадает под руку, а разработка вакцины невыгодна и ее даже не начинали. Уроды. Я неумело сделала последнюю затяжку и бросила окурок вниз обрыва. На горизонте уже появлялось кроваво-красное солнце, которое то и дело норовила скрыть быстро движущаяся черная туча. — Как ты думаешь, мы действительно найдем Остров? — спросила Вэлл. — Только давай без пессимизма. — Я пытаюсь быть реалистом, ты же знаешь, — сказала я. — Но ты же понимаешь, в какой мы ситуации? Еще и этот Айзек… — Что Айзек? Я чуть не хлопнула себя по лбу. Я совсем забыла предупредить остальных о последних сказанных мне словах кипера! — Когда мы остались одни в той комнате с компьютерами, он не просто помог мне. Он хотел, чтобы я его пристрелила. А я не смогла и просто пальнула ему в колено, — я глянула на бледнеющую Вэлл. — До этого он сказал, что если его не казнят на месте, он сделает все, чтобы мы долго не протянули. Думаю, это значит, что за нами будет погоня. — Надо предупредить остальных. Что этим уродам вообще от нас надо, мы же уже на свободе? — Без понятия, — нахмурилась я. — Может, боятся, что мы настучим катроутерам о координатах Города. Темная туча, стремительно поднимавшаяся над горизонтом, разрасталась все сильнее и сильнее. Она быстро двигалась по небу, и было в ее движениях что-то пугающее, что-то животное. — О чем думаешь? — спросила я притихшую Вэлл. — Я думаю, — напряженно проговорила она. — С каких это пор облака научились двигаться без ветра? Действительно. Над каменной пустыней стоял штиль, а слегка подрагивающие ветви редких деревьев замерли еще с полчаса назад. Только сейчас я поняла, что именно пугало меня в этой неадекватной темной массе у горизонта. — Да и цвет у нее ненормально черный, — я сощурилась, пытаясь разглядеть непонятное нечто в небе. — Не нравится мне это. — Предлагаю валить, — поднимаясь, выпалила моя подруга. — Потому что эта херня, чем бы она ни была, идет прямо на нас.